twenty two: the icy darkness (1/1)

Я тебя найду.Я обещаю.***Он проникает тебе под кожу, высасывая жизнь. Первое — тебе становится тяжело дышать. Каждый вдох — это целое испытание, ломающее изнутри. Это как если бы твои легкие были нашпигованы битым стеклянным крошевом. И от боли ты перестаешь дышать. Промозглый воздух больше не растекается по венам и артериям, его в тебе все меньше и меньше, отчего голова начинает словно гореть. Тебе кажется, что это удушье, но ничьи пальцы не сжимают твою шею. Разве если только твои собственные. Отныне ты больше уже никогда не будешь дышать. Второе — смотреть становится тяжело, словно радужка глаз покрывается корочкой льда, становится такой же "холодной" и безжизненной, выцветшей, как взгляд мертвеца. Ты отчаянно моргаешь укрытыми снежными хлопьями ресницами, в попытке избавиться от этой пелены. Не помогает, становится хуже. Отныне все для тебя меркнет, ты видишь лишь тьму перед собой. Третье — ты кричишь. Не то чтобы тебе не хватало сил быть услышанным, или объем легких слишком маленький. Просто никто тебя больше не услышит, ты навсегда становишься тишиной, запираешь в себе собственный голос, ощущая, как стынут в горле голосовые связки и язык немеет, навсегда замирает, как и напряжение в скулах. Отныне твой голос — лишь жалкое шипение, отныне — он лишь душераздирающий и неприятно скребущийся по внутренностям вой ветра, скрип деревьев и звук падающего снега. Четвертое — тело немеет. Ты чувствуешь, как словно сотни ледяных рук прикасаются к оголенным участкам твоей кожи, практически утратившей чувствительность от холода. Этот холод проникает под одежду, загоняется под кожу, впитывается в ребра, окутывая все внутри. Ты едва ли шевелишь кончиками своих пальцев, пытаясь сжать их в кулак, даже пытаешься как-то сопротивляться, ведь единственное, что в тебе еще "живо", — разум. С ужасом понимаешь, что руки, навсегда забирающие у тебя тепло и жизнь, — чужие. И отныне ты навсегда становишься "холодным". Пятое — мозг отключается не сразу, ты думаешь, что впадаешь в транс, из которого уже никогда не выйдешь. Создается ощущение, что мысли замерзают под тяжестью черепной коробки. Вновь смаргиваешь свою слепоту, осознавая, что веки тяжелеют, но ты не спишь. Твой самый страшный ночной кошмар оборачивается жестокой реальностью. И отныне ты больше никогда не будешь думать. Шестое — синие, бледные до невозможности губы перестают дрожать, а змейка пара, вьющаяся из твоего рта ввысь, служащая индикатором того, что ты все еще живешь, навсегда застревает в горле и рассеивается ветром. И ты больше не слышишь свое сердцебиение, потому что пульс у тебя отсутствует напрочь. Отныне он мертвецки-тихий, совсем бесшумный. Седьмое — наконец тебя покидает и сознание. И ты даже не вспомнишь, что твоей последней мыслью было что-то светлое. Отныне для тебя больше нет света. Нет жизни. Ты мертв. Но что-то в тебе заставляет тебя встать на ноги. Что-то, что ты уже больше не контролируешь, да и это не важно, потому что все, что делало тебя тобой, пять секунд назад навсегда замерзло. Окидываешь стеклянным взглядом все вокруг: снег, деревья, тусклый город. "Тебе" больше не холодно, больше не страшно. "Ты" больше ничего не чувствуешь. Твой "холод" уже внутри. Он тебя заметил. И тебе никуда от него не спрятаться.***От лица Рокси.Давай, просто дыши. Сделай глубокий вдох и выдох. Медлить нельзя. Просто наберись смелости и сделай это, Грин. Это должна быть ты. Все это время это должна была быть ты. Так что собери себя в кулак и действуй, у тебя не так много времени. Мои щеки мокрые, но я уже больше не плачу. Нет времени на слезы. Моя испачканная кровью рука хватает Ронана за куртку, и я стараюсь сделать свой голос максимально твердым, чтобы звучать как можно уверенней. — Послушай меня сюда, Ронан...— Я тебя не оставлю! — словно прочитав мои мысли, процеживает он сквозь зубы. — Даже не думай! — Я должна сделать это одна. Не ты, а я, Ронан. И мне будет легче, если тебя не будет рядом, если я буду знать, что ты в безопасности. Он не должен быть рядом. Я ему не позволю. В этот раз я все сделаю без него. Мой брат все сделал правильно, но теперь это мое бремя, и я понесу его одна. — Ты... Ты не можешь! Ты не можешь меня оставить! Пожалуйста, не надо, Рокси! Не оставляй меня! Нет! — он начинает кричать, поэтому мне приходится заткнуть ему рот. — Тш-ш-ш! Я сделаю это. Я к тебе вернусь, слышишь? Я никуда не уйду. Пока. До тех пор, пока я не совершу обряд заточения. Потом Дилану придется всеми силами увезти Ронана от меня. Подальше. Так, чтобы мы никогда больше не встретились. Мне нужно будет держаться подальше от близких мне людей. И таких осталось двое: мой брат и Дилан. Дилан, который, вероятно, уже и не Дилан, а то холодное существо с пронзительным взглядом неестественно синих глаз. Ледяное, как высеченное изо льда. Я найду его. После всего, я найду его и верну себе прежнего Дилана, моего Дилана, с которым я танцевала под Эда Ширана. С которым убила серийного маньяка, проникшего ко мне в дом. Я верну себе м о е г о Дилана О’Брайена. Парня, который никогда не нарушает обещания. И я знаю, знаю, что в его руках Ронан будет в безопасности. Будучи с ним, мой брат будет защищен. — Но я хочу помочь! — Ты не можешь помочь мне, Ронан! Я тебе и не позволю! Ты... — я кладу свою ладонь ему на плечо. — Ты все сделал правильно и... Я никогда не говорила тебе, как сильно тобой горжусь и как тебя люблю. Да, в основном мне хочется тебя убить, когда ты мне на нервы действуешь, но... Я на самом деле тебя люблю. Ты... Ты мой брат. Мой младший, — касаюсь его щеки, — самый крутой, самый смелый и самый добрый брат. Ненавижу быть сентиментальной. — Знаешь, как это звучит? Это звучит как "прощай"! Всегда во всех фильмах так — люди говорят друг другу перед расставанием или смертью именно те слова, которые никогда не говорили и боятся, что никогда не скажут. А я не хочу говорить тебе такие слова, Рокси, перед тем, как ты, вероятно, умрешь. Я хочу сказать тебе, что люблю тебя, после всего этого! Потому что ты будешь жить!Его мудрые слова с уст в сумме с невинностью на лице вызывают во мне тень улыбки. — Я могу помочь тебе. — Как? Я его ни на шаг близко к этому чудовищу не подпущу, Ронан уже достаточно пострадал. — "Холод" все еще хочет, чтобы я к нему присоединился, так я снова могу быть приманкой, но уже рядом с тобой. Я смотрю в его широко раскрытые карие глаза, читая в них мольбу. — "Ледяной" монстр все еще хочет меня. — Хрена лысого я тебя так легко ему отдам! — процеживаю сквозь зубы. — Именно! Я буду отвлекать, а ты — пытаться отобрать посох. Я не знаю, что мне делать... С одной стороны, он прав, его помощь мне пригодится или хотя бы чье-то присутствие. Ронан превосходно справится с задачей и в этот раз, я в нем не сомневаюсь. Но с другой стороны... Что я за сестра такая, что все время подвергает брата опасности? Мама была бы однозначно против, а отцу бы это не понравилось. Но родителей здесь нет. Их забрало это скандинавское божество. И что мне делать? Дилан выиграл для нас немного времени не затем, чтобы я потратила его на раздумья, и все же любое принятое мной решение может стать фатальным. Взять с собой или оставить здесь?Взять? Оставить?— Если ты там умрешь, я тебя убью, — с серьезностью в голосе обращаюсь к нему. Решение принято.— Я понял. — И не смей отходить от меня далеко, ты понял? — Да. Киваю головой, беря Ронана за руку и поднимаясь на ноги. Не выдергивается, держится мужественно и наоборот впивается мне в руку, как в спасательный круг. Короткие безмолвные взгляды дают нам понять, что мы оба готовы. Ну, формально, разумеется, ведь психологически я даже не представляю, как все сейчас развернется. Я знаю только одно — "Холод" будет заточен. Моему брату приходится все таки отпустить мою руку, когда мы выходим из спортзала в коридор. Пуст, детей в нем нет... Дилан... Дилан сделал это, он увел их всех за собой...Мы с Ронаном оглядываемся по сторонам, спешным шагом, едва ли не бегом, продвигаясь вперед по коридору. — Не меня ли ищешь? Набрав в легкие как можно воздуха, пацан начинает кричать: — Я здесь, древняя ты рухлядь! Ронан даже слишком старается, называя его так.— Я здесь! Найди меня!Что ж, долго искать не приходится...Все во мне, не то чтобы даже обрывается, скорее, застывает в ужасе от того звука, который цепляют мои ушные раковины. Рык ненасытного, до смерти голодного и рассвирепевшего животного где-то поблизости. Все смешивается, я слышу тяжелые и громкие шаги, вижу леденящий ужас в глазах брата, а затем его рот раскрывается, и горло разрывает крик моего имени: Рокси! Удар приходится мне по грудной клетке, да такой сильный, что я буквально отлетаю на несколько метров, больно приземляясь спиной на линолеум. Спасибо, что не на парту.Класс. Это какой-то класс, биологии, кажется. Я сдавлено кашляю, пытаясь приподняться на локтях. Прекрасное падение, разом вправило все позвонки и сместило нахрен все диски. Мои глаза расширяются от страха: скандинавское божество находится всего в паре метров от меня, и я могу видеть его полностью: сморщенная, синяя и полупрозрачная кожа выглядит твердой, как панцирь, если выстрелить — срикошетит, кажется. Вен нет, их словно и не должно быть, как и крови, а если она и есть, то, вероятно, что она синяя. Руки аномально длинные, как и рост в целом, это существо высокое и долговязое. От локтя до кисти из под того, что едва ли назовешь кожей, проступают кругловатые кости, как миниатюрный позвоночник прямо в руке. Когти на длинных и тощих пальцах как у хищника, с легкостью раздерут любую плоть, вспорют грудную клетку. Выражение лица вызывает ужас, нагоняет самые скверные мысли. Челюсть поросла седой бородой, из-за тонкости кожи создается впечатление, что она растет прямо из костей. На лбу видны глубокие морщины, смертоносный взгляд из-под кустистых пепельных бровей смотрит крайне настораживающе и свирепо. Ярко-синим горят не просто радужки, а и полностью все глазные яблоки, напоминают горящую свечку в светильнике изо льда. Как две неоновые лампочки. Как таковых губ нет. Это даже не рот. Это пасть с двумя рядами треугольных зубов. "Холод" издает душераздирающий и нечеловеческий вой, заставляя кожу становиться "гусиной". Серебристо-сивые отросли, напоминающие волосы, падают на плечи. Я даже не могу понять, во что божество облачено: одежда с виду напоминает ткань, что-то серебристое и переливающееся при попадании любого блика света, но вместе с тем больше похоже на снег, на лед. Снег. Лед. И ветер. Существо тянет к Ронану свои руки, точнее, одну из них, ведь в другой он мертвой хваткой сжимает свой деревянный посох. Д е р е в я н н ы й. Прекрасно, значит, его можно будет сломать об колено, как ветку на костер. Кончик посоха горит приглушенным синим, как магия, как волшебная палочка. Еще немного — и посох прикоснется к Ронану. Пока я поднимаюсь на ноги, мой младший брат пытается защитить сам себя: вжавшись в шкаф у стенки, он нащупывает рукой макеты человеческих органов и берет в ладонь первое, что ему попадается — печень, — запуская ее в монстра. Следом летит пластиковое на подставке сердце в разрезе и стеклянная пустая колба. — Нравится? — Ронан наспех берет пластиковые мозги с надломанной подставкой, и они попадают прямо "Холоду" по голове, принуждая отступить на шах, чтобы не потерять равновесие. — Вот тебе еще! Поднимаюсь на ноги, обеими руками хватаясь за стул. — Эй, ты, ледяной! — привлекаю к себе внимание, и существо разворачивается ко мне корпусом в легком недоумении. — Это тебе за Эллиотта и Эрин! — стул в моих руках со всей дури заезжает ему по лицу, и монстр пятится, пытаясь удержаться на ногах. Не даю ему прийти в себя, подходя ближе. Это как в боксе: пока противник обескуражен — бей и не давай ему ни секунды, чтобы оправиться, перевести дыхание и нанести тебе ответный удар. — А это — за моих родителей! Второй удар по его телу ломает стул. Ронан запускает в него всем, что только видит; наша главная цель — добыть его посох. У меня болит все тело, и я вскрикиваю, когда снова ударной волной отлетаю куда-то к стенке, аж все косточки под кожей трещат. Тяжело дышу, с горем пополам поднимаясь на ноги, согнувшись в три погибели и упираясь ладонями себе в колени. Ума не приложу, как Сигрид смогла сделать это в одиночку, да еще и будучи "холодной". Если бы "Ледяной" монстр швырял бы ее так, как меня, она бы уже давно была растаявшим снегом. Делаю глубокий вдох, собирая все силы в кулак. Кажется, я подвернула или ушибла ногу, но туго затянутые шнурки притупляют боль и относительно фиксируют движение. — А-а-а! — отчаяние заставляет меня разогнаться и просто налететь на существо и криком. Немой крик застывает на бледном лице Ронана, когда длинные серо-голубые пальцы с когтями проносится всего в паре сантиметров от его лица. Я и божество падаем вместе, и его костлявая и отвратительная сущность смягчает мне третье падение, ведь, если, "Ледяному" монстру захочется меня оттолкнуть с мощью еще раз, я, кажется, не выдержу. Надо было больше есть, а то мои сорок пять килограмм словно ветром сдувает. Какой же он холодный, я будто на глыбу льда упала. Все во мне дико ноет, каждый мускул дрожит. Я только могу себе представить, какая сильная у меня будет крепатура завтра. Если я доживу до завтра, конечно. Мое уставшее и дико замерзшее тело практически отказывается меня слушаться, но я вновь поднимаюсь на ноги. — Рокси! — Ронан раздирает горло в крике, и я резко поворачиваю к нему голову. — Рокси! Посох! Выбей из его руки посох!Мой взгляд падает на деревянный посох в его сжатой руке. Молодец, Ронан! Плюс пять за изобретательность. — Рокси! Существо предпринимает попытки встать, но мой младший брат вновь запускает в него чем-то, и на этот раз это микроскоп. Я резко закрываю голову руками от мелких летящих частиц, чтобы они не попали мне в глаза. — Давай!Секунда — и я со всей дури бью носком ботинка по деревянному посоху, как по футбольному мячу, вскрикивая. Палица вылетает, откатываясь на три метра от нас. Я не дышу, лишь перевожу взгляд на лицо "Холода". Мы оба думаем о том, кто окажется сильней и быстрей: он или я. Синие глаза широко раскрыты, черные, как два прибитых гвоздя, зрачки сейчас кажутся огромными, расширяющимися и оккупирующими ледяную синь. Да, то, что сейчас происходит, пугает "Ледяного" монстра. Потому что он знает, что это его конец. Знает, что убил моих друзей.Что забрал мою семью.Знает, что я не прощу.Знает, что меня ничто не остановит. Знает, кто я. Знает, что мое лицо ему знакомо. Что я — ее перевоплощение. Что у меня ее душа. И раз она смогла, то смогу и я. Да, правильно. Божество боится меня, ведь я — Сигрид. — Рокси! Сделай это! Мы с божеством бросаемся в разных направлениях: я — к его посоху, а он к моему брату. — Рокси?! "Ледяной" монстр добирается до моего брата всего за несколько широких шагов, заставляя Ронана вжаться спиной в стенку. Его рука судорожно шарит по стенке в поисках, чем бы еще запустить таким в скандинавское божество, но ничего в этот раз не находит.Спешно поднимаю тяжелый посох, ощущая, как от одного лишь прикосновения к этому предмету по моим венам забегала бешеная энергия. Чтобы ни было в середине этого посоха, оно очень могущественное и сильное, я чувствую его в каждой клеточке тела, покалыванием в кончиках пальцев, дрожью в коленях, помутнением в рассудке, и лишь неистовый крик моего младшего брата возвращает меня в реальность: — Рокси! Сейчас! Ронан сжимается в ком, зажмуриваясь в ожидании своей смерти — "Ледяной" монстр замахивается когтями, с силой двигая рукой. — Не смей трогать моего брата! — я перехватываю посох поудобнее. — Сдохни! Размахиваюсь и бью со всей силы посохом об угол двери, переламывая палицу с резьбой надвое. (Писалось под: Coph`antae Tryr – Revert)От раскола посоха возникает ледяная искра, и чудовище вмиг из материального существа с диким нечеловеческим криком превращается в огромное облако ледяной тьмы, стремительно направляющееся ко мне. Мое горло разрывает крик, кажется, мои ноги отрываются от земли, и меня сносит мощной ударной волной. Даже если так, я уже ничего не вижу, даже не чувствую боль от вероятного приземления. Меня накрывает ледяная тьма. Та самая, которую Дилан и Ронан пустили себе внутрь. Она пытается найти во мне брешь, лазейку, я ощущаю, как она пробует проникнуть мне в сердце, но я не вижу ее. Я ничего не вижу, слышу только вой метели и чувствую, как снежное колкое крошево царапает мне кожу рук, шеи и лица. Я кричу, отчаянно пытаясь отбиться руками, даже не понимаю, стою ли на ногах или лежу на полу. Здесь так темно, нет света. Только шум и чьи-то ледяные руки, наносящие мне удары по всему телу, пытаясь пробиться внутрь. Я оглядываюсь по сторонам, крича о помощи. Здесь так холодно, словно на мне вовсе нет одежды. Я на улице? Я в лесу? Здесь такой снегопад, он бьет мне прямо по лицу, слепит глаза, я ничего не вижу, я слепа. Кажется, я кричу "эй!", но свой голос я не слышу, завывающий ветер заглушает все. Мое тело будто проваливается, утопает, и я по привычке задерживаю дыхание. Это вода? Что обтекает меня? Ноги вязнут в чем-то холодном, я не могу сделать шаг. Вдоль хребта пробегаются мурашки, когда мой слух цепляет самый ненавистный мне голос на свете. Голос которого я так боюсь до сих пор. Он зовет меня по имени. Он знает, где я. Он меня нашел. Шон. Шон здесь. Я кричу так громко, насколько мне вообще хватает сил, собираю всю силу в кулак и отрываю ногу. Шон вновь зовет меня по имени, снова хочет сделать мне больно, я начинаю плакать и паниковать, прокручивать в голове все, что он сделал год и пять месяцев назад. Он меня разрушил, он меня уничтожил, сделал такой. Я его не вижу, но знаю, что он рядом. Где я? Что это за место? Почему мне кажется, что я замерзаю, здесь так холодно?.. Обнимаю себя за плечи, приказывая себе не плакать. Это... Это все не настоящее... Нет... Шон шепчет мое имя, я чувствую его дыхание на своей шее, он стоит у меня за спиной. Я зажмуриваюсь, закусывая губу до боли. Это все нереально! Его руки касаются моих плеч. Нереально! Это лишь ментальная уловка! Это и есть борьба с "Холодом" она на физическая, она именно ментальная. Удар. Что-то бьет меня в спину, и мне кажется, что все начинает вращаться вокруг меня. Я не просто планета, не просто Солнце или закрученное в спираль скопление галактик. Я — это время. Все, чем я была раньше, чем есть сейчас и чем буду. Холодно, кажется, тело от царапин кровоточит. Я больше не слышу голос Шона, опять лишь сводящий с ума крик вьюги. Где я? Почему мне так трудно идти? Это заснеженная пустыня? Ледяная тьма атакует, пытается просочиться сквозь кожу. Я отбиваюсь. Это все лишь в моей голове. На самом деле я сильная, я сильнее, чем кажусь. Я Сигрит. Если смогла она, смогу и я. И я буду сильней. Я буду лучше. Потому что я не только Сигрид. Я еще и Роксана Грин. И "Холоду" меня не одолеть, не победить, не взять надо мной верх. Я сильная. Я — Рокси Грин! Я Рокси Грин! Я! Рокси Грин! И я тебя переборю! Слышишь? Ты надо мной не властен! Я продвигаюсь куда-то вперед в глубину тьмы, в темноту вслепую на ощупь. Кажется, снег скоро оставит от меня лишь скелет, содрав всю плоть. Я Рокси Грин! И сильней тебя! Я тебя сильней! Ледяная тьма становится серой, светлеет. Я вижу свои руки, это странное платье на себе. Мои волосы длинные и темные. Вокруг голые деревья, лес, и больше никого вокруг. Я Рокси! Зажмуриваюсь, закрывая лицо руками. Тьма становится светлой, начинает слепить глаза. Я морщусь и зажмуриваюсь, а когда вновь открываю глаза — вижу свою куртку, испачканную в крови и джинсы с ботинками. На ветру развеваются короткие и светлые волосы. И в один момент свет становится настолько ярким, что мне кажется, будто он сейчас взорвется. Разорвется на атомы вместе со мной.БАМ! И наступает тишина... ***В течение десяти секунд, когда Ронан понял, что когти "Ледяного" монстра не разодрали его, не порвали на ленты, он аккуратно и неуверенно приоткрыл один глаз, услышав вскрик. Облачное Нечто, вся нематериальная сущность "Холода" в считанные секунды прошла Рокси насквозь, мощной ударной волной откинув ее тело на несколько метров вглубь классной комнаты. — Рокси! — Ронан прикрыл свой рот ладонью, сдерживая крик от ужаса. Его сестра упала на пол, оставаясь лежать на ней неподвижно без сознания. — Рокси! — встав с колен, мальчик стремглав направился к Роксане, начав обеспокоенно трясти ее за руку. — Рокси! Но она не отзывалась. Более трех часов. Сейчас Ронан уже не плачет, как это было в первые два часа, когда девушка ему не отвечала. Сейчас он уже не шепчет ей, что любит, не извиняется за все причиненные беды и доставленные неприятности и хлопоты, а просто молчит. Сейчас он уже не обещает, что больше никогда не будет себя так вести, а просто сидит, держит ее за руку и ждет. Рокси не мертва. У нее сердце бьется. Ронан просто ждет, ведь знает, что это за фаза заточения. Та самая, когда ей придется бороться с "Ним" одной. Никто ей в этом не поможет, ни брат, ни Дилан. В ее голове есть только она сама. — Ты должна сделать это, Рокси. Ты должна вернуться ко мне и Дилану. Ты сильнее этого существа. Перехватив ее руку крепче, мальчик удобней разместился у ее бессознательного тела. Неважно, сколько придется ждать, он никуда не уйдет и все время будет здесь.Четыре часа? Пять? Рокси жива. У нее вздымается грудная клетка, она дышит. Вздрагивает, сжимая пальцы Ронана в ответ. Ее глаза бегают по сторонам под закрытыми веками. На лбу, испачканном кровью, проступает холодный пот, бисером покрывая кожу. Рокси скоро очнется. Она обещала вернуться. Обещала победить. И в какую-то секунду, Ронан не знает, в какую, потерял счет времени — может, ее не было лишь пару минут, может, часов, а, может, целую вечность, — Рокси резко открывает глаза, делая внезапный, рваный и жадный вдох, приходя в себя. Серебристый кулончик на ее шее в виде снежинки начинает излучать слабое, ледяное, неестественно-синее фосфорное свечение, которое, кажется, начнет сиять только ярче с годами. ***Я жива. Чувствую каждую отбитую и саднящую кость. Но я делаю вдох, смотрю в потолок и узнаю свой класс биологии. Я жива. Чувствую, как бьется сердце, как тело пытается сохранять тепло, как немеют от холода пальцы на ногах. Я жива. По виску катится слезинка, скрываясь в волосах. Я жива. Чувствую, как чья-то теплая ладонь сжимает мою руку.Я жива.Я выиграла, оказалась сильней. — Рокси! — кажется, мой брат еще никогда так крепко и пламенно меня не обнимал. — Ты справилась! Ты справилась! — Без тебя бы не справилась... — по щекам текут слезы радости. Я снова вижу моего братика перед собой, он живой и я живая. И все это закончилось. "Холод" теперь... Во мне и кулоне, подаренном мне Эллиоттом. Теперь мы с ним — единое целое. Но его власть ограничена, пока рядом нет близких мне людей... Нужно... Я начинаю плакать уже не от счастья, а от горечи. Нужно найти Дилана... Нужно, чтобы он увез Ронана подальше от меня. Увез и никогда не говорил мне, где они. Им нужно держаться подальше от меня, иначе "Холод" вырвется на волю, и все наши жертвы были впустую. Нужно... Нужно идти. — Ты плачешь? — Ронан удивляется, впервые за всю жизнь видит меня такой: доброй, светлой, не пытающейся его придушить. Я та сестра, которую он заслуживает... Но нам нельзя оставаться вместе. — Ты хотел сказать, что любишь меня, когда все это закончится, помнишь? — я улыбаюсь сквозь слезы, рассматривая его лицо. Ронан на папу похож, его нос, его губы, его манера цокать языком, но сердце у него мамино: доброе, теплое большое и открытое для любви.— Я тебя люблю, Рокси, — брат мне улыбается, вновь заключая меня в объятия. Зарываюсь лицом ему в куртку на плече, всхлипывая. Ронан пахнет домом и маминым печеньем с молоком. Его темные волосы мягкие на ощупь, щеки мокрые от горячих слез. Я держу его руку, поднимаясь с пола и вставая на ноги. Боль в теле сейчас занимает самое последнее место в списке моих мыслей. — Давай... Давай найдем Дилана? — Давай. Мои колени дрожат, шаги выходят неуверенными, но мне спокойно оттого, как надежно рука Ронана покоится в моей. Выйдя из класса в коридор, я по привычке оглядываюсь по сторонам, хотя опасаться уже нечего. Даже если мы и увидим кого-то из мертвых детей, им больше уже не причинить нам вред. Без "Холода" они просто безобидные и мертвые дети. Мне сейчас остается лишь надеяться, что "Ледяной" монстр не успел прикоснуться к сердцу Дилана... Через окна в школу вливается яркий солнечный свет рассвета. Солнце... Солнце — это хорошо. Морозное утро обжигает кожу, но солнечные лучи греют спину. Выйдя на улицу, мои ботинки начинают оставлять следы на снегу. Я жмурюсь, наблюдая за тем, как персиковые теплые блики просвечиваются сквозь кроны деревьев. По привычке напрягаюсь, глядя на эти ледяные взгляды, стоящие в стороне. Никто больше не прячется за широкими стволами деревьев, обхватывая их своими тоненькими, как веточки, пальчиками. Я узнаю некоторых из детей по газетным объявлениям, они все здесь... Ронан дергает меня за руку, и я поворачиваю голову по направлению, куда смотрит мой брат. Замираю на месте, дыхание, производящее пар, сбивается и застревает в горле. Я встречаюсь взглядом с ним. Все еще в своей клетчатой рубашке, кожа белоснежная, как мраморная словно. Темные волосы заметно выделяются на фоне снега и бледного тела. Губы синие, кажется, их растягивает улыбка. Вот только нефритово-синие глаза смотрят с холодом. Срываюсь с места, как и он. Я дышу шумно, а он не дышит вообще. Мы останавливаемся всего в шаге друг от друга, медленно протягивает руки. Мои кончики пальцев дрожат, мягко касаясь его замерзшей щеки, его рука спокойна и тверда, но нежности в прикосновении к моей разгоряченной коже ей не занимать. И пусть взгляд чужой, и пусть он холодный, это мой Дилан стоит передо мной. Моя рука перемещается на его грудную клетку и я с ужасом прикладываю ее к сердцу, пытаясь прощупать пульс. Пожалуйста, скажи мне, что я успела... Прошу, скажи, что я все сделала правильно, что он все еще... О Господи... Мои губы приоткрываются и начинают дрожать, когда ладонь получает вибрацию пульса от единичного удара. — Ты — это ты! — на глаза накатываются слезы, опять счастья. Я становлюсь на носочки, притягивая его к себе поближе за воротник рубашки и целуя прямо в его замерзшие и мертвенно синие губы. Мой. Мой Дилан. Живой. Он резко разрывает поцелуй, судорожно вбирая в себя воздух, отстраняется, глядя слегка ошарашенно, и я наблюдая за тем, как зимняя синь во взгляде гаснет, возвращая его глазам естественный янтарный цвет. — Рокси... — на выдохе проговаривает мое имя. Не медлит, хочет отдать мне всего себя, пока он — это он. Его губы льнут к моим, вовлекая в поцелуй, и на вкус они, как черничный шейк. Руки обвивают мою талию, касаются моих щек, трогают волосы, зарываются в них пятерней на затылке. — Рокси... Пусть назовет меня по имени еще раз... Пожалуйста. Прошу...— Рокси... Если... Я — это я, значит... А теперь самое тяжелое.— Он в кулоне, Дилан. Я сломала посох... Он часто моргает, его брови приподнимаются наверх в форме "домика", а с губ слетает нечто хриплое. Дилан знает, что нам нужно сделать. Я не даю ему ничего сказать, просто целую его снова, прижимая к себе, пока это еще мой Дилан, пока глаза у него карие. Парень пытается подавить стон боли, хмурясь, но не разрывая поцелуй. Ледяная тьма медленно покидает его тело. И к тому моменту, пока она покинет его полностью, я уже буду далеко. Я должна быть далеко. Наши руки соединяются, пальцы переплетаются, и я понимаю, что это наше последнее касание. Я, как и он, рассеянно смотрим на это соприкосновение. Когда его ладонь полностью ложится на мою щеку, я закрываю глаза. (Писалось под: Really Slow Motion – Evenfall)Нужно... Нам нужно... Нам нельзя оставаться вместе... Или "Холод" высвободится... Этого нельзя допустить. Пока я жива и дышу. Никак нельзя. Я брошу курить, поменяю свой образ жизни. Прекращу доводить себя до истощения. Начну правильно питаться, займусь спортом. И проживу столько лет, сколько "Холоду" и не снилось. Его тюрьма будет очень долгой. Но она не должна закончиться сейчас. Заключаю Дилана в объятия, чувствуя, как его руки обвивают меня в ответ. А сейчас мне нужен другой Дилан. "Холодный" Дилан. Безэмоциональный Дилан, которому не составит труда меня отпустить и не дать Ронану побежать за мной. — Мне нужно сказать "прощай"... Ты... Ты помнишь, о чем я тебя просила? Дилан, ты помнишь? — Я помню, — он стискивает зубы от бессилия, последний раз втягивая в себя запах моих волос. — Я помню... Просто... Дай мне еще несколько секунд... Хотя бы... Черт... — Дилан, ты дал мне слово. — А себе я дам слово любым способом найти решение, как освободить тебя от этого бремени. Я найду способ убить это божество. Однажды я найду, я обещаю.Мой Дилан. Всегда пытающийся всех спасти.— О чем вы? — Ронан недоуменно хмурит брови. Я издаю всхлип, не выдерживая. — Рокси, о чем вы говорите? Я поднимаю взгляд на небо, ища в нем силы, ведь сейчас они мне очень нужны. Кладу свою ладонь брату на плечо, он смотрит на меня так открыто... — Не играй много в видеоигры и не смотри долго телевизор... — прикусываю губу, поднося ладонь к носу и утирая его пальцами. — Не ешь слишком много чипсов и не пей колу, это для здоровья вредно... З-заботься о Фрейе, ты ее лучший друг, Ронан... — на его глаза проступают слезы, и мне становится еще хуже. — Не забывай ее кормить... Черт! — обнимаю его как-то резко, не сдерживая всхлипы. — Будь умным, будь смелым и храбрым, каким ты есть сейчас... — целую его мокрыми губами в лоб, зачесывая темную челку ломкими и тонкими пальцами. — Нет... — Ты обязательно найдешь друзей... — Мне не нужны друзья, мне нужна моя сестра! Пожалуйста, Ронан... Прошу тебя, не усложняй все. Я и так на грани. Я и так разбиваю всем нам троим сердце, делая это. Прошу, пожалуйста... Умоляю, Ронан... — Ты... Ты же моя сестра... Ты все, что у меня есть, все, что у меня осталось... Ты не можешь взять и уехать... Рокси, так нечестно... Так... Ты не можешь! Мы же семья! Пожалуйста. — Я тебя люблю, Ронан... Я тебя люблю и я так тобой горжусь...— Нет! Не говори, что любишь меня! Не говори! Для тебя сказать "люблю" — это все равно что распрощаться! А ты не говори это слово, Рокси. Не говори и не уезжай! Прошу... — Ты останешься с Диланом... Он дал мне слово, что присмотрит за тобой, будет тебе другом и старшим братом.. Ты всегда хотел старшего брата, помнишь? Умоляю, пожалуйста, Ронан. Прошу. Не измельчай в пыль с мое разбитое сердце. С осколками я жить привыкла, а крошево меня убьет. — И ты оставишь нас? Меня и его? Ты любишь его! Как ты можешь его оставить? Как ты можешь оставить меня? Так нечестно! Мы... Мы любим тебя! Мы обещаем, что никогда не причиним тебе вред! Никогда! Никогда, Рокси! Я обещаю! Мы справились с "Холодом", мы его победили! Так сможем победить и на этот раз! Я обещаю... Я больше не могу. Я не могу его слушать и на него смотреть. Меня сейчас просто сломает. Я поднимаю взгляд на Дилана, мысленно давая ему понять, что делать. Он всхлипывает, но кивает головой, стискивая челюсть. Его рука ложится Ронану на плечо, а я отступаю на шаг назад, пятясь. — Рокси! Нет! — Не ищите меня. Не нужно. Я не хочу... — Рокси! — мой брат пытается сделать ко мне шаг, но рука Дилан вцепляется в его куртку. — Рокси, ты не можешь! Ты не можешь бросить меня! — я шепчу лишь короткое "простите", в последний раз одаривая их взглядом. Дилану приходится оттащить Ронана, протягивающего ко мне руки. Его глаза снова вспыхнули синим, стали холодными. Да, именно этот Дилан мне сейчас и нужен. "Холодный", тот, кто сделает это без угрызений совести. — Пусти меня! Нет! Дилан, отпусти! Это моя сестра! Это девушка, которую ты любишь! Как вы можете поступить так друг с другом? Как вы можете поступить так со мной? Так нельзя! Пусти! — Ронан брыкается и кричит во все горло, что есть мочи, срывая горло до хрипа. Рокси! Нет! Нет! Пожалуйста! Я тебя люблю! Прошу! Дилан оттаскивает его к своей машине, но Ронан очень юркий и вертлявый все пытается вырваться и болтает ногами в воздухе, рыча. Силы неравны, Дилан его на порядок сильней. В какой-то момент крики моего брата затихают, он прекращает быть мной услышанным тогда, когда Дилан запихивает его на переднее сидение машины. Лишь ладони стучат по стеклу. И все же я слышу его голос в своей голове. Невольно тереблю пальцами кулон-снежинку на шее, который излучает блеклый, едва заметный синий цвет. Машина заводится, и все внутри меня обрывается окончательно. Так нужно. Так будет безопаснее для всех. Так у "Холода" не будет шанса на победу. Так ему еще долго быть в заточении. Всю мою жизнь. Колеса начинают катиться. Лицо Дилана я больше уже не вижу, но вижу Ронана, не прекращающего бить ладонями по заднему стеклу с отчаянными криками. Небо ясное, без единого облака. Деревья вокруг спят, но выглядят уже не так зловеще. Своеобразный мягкий переход к весне. Яркое солнце слепит глаза, заставляет заснеженные горы сиять, как груда бриллиантовой пыли. За одной из таких гор скрывается машина и уже больше никогда не показывается мне на глаза, уезжая куда-то вперед, далеко-далеко отсюда. Я спешно вытираю ладонями щеки, шмыгая носом. А теперь уехать пора и мне. Нет. Не так. "Нам". Ты же все еще здесь, "Ледяной" монстр, не так ли? Ты здесь, в моей голове, в моем теле, ты в подарке Эллиотта. Нас двое.Что скажешь, если мы тоже уедем? Давай куда-нибудь туда, где тебе не понравится? Куда-то в тропики, а? Чтоб ты узнал, что такое жара.Поехали в Коста-Рику? Или куда-нибудь в Кению?