thirteen: disappearance (1/1)

— Люди не могут просто так пропадать.— А здесь могут.***От лица Рокси.Умеренно спокойное утро омрачается в считанные секунды, стоит мне спуститься вниз, в гостиную со второго этажа. Вчера меня чертовски сморило, да и спала я, как убитая, так глубоко, что даже крик от ночных кошмаров Ронана меня не разбудил. Подавляю зевок, потирая мятое после сна лицо, надавливая пальцами на внутренние уголки глаз, чтобы прогнать ощущение песка в глазницах. Утро начинается с того, что я замечаю свою маму сидящей на диване с чашкой кофе и телефоном в руке. Ронан завтракает хлопьями, сидя на кухне и смотря "Гринч — похититель Рождества". — Что-то случилось? — закутываюсь в шерстяную теплую накидку, спускаясь по лестнице в вязанных носках. Плюшевые штаны синего цвета создают абсолютный комфорт для меня и тепло. — Звонили бизнес-партнеры твоего отца, сказали, что он не пришел на встречу... — мама делает громкий глоток кофе, не поднимая на меня взгляд. — А когда я утром выходила на прогулку с Фрейей, она раскопала коробку с документами, которые Рон должен был отнести, под толщей снега. Все во мне напрягается. — В смысле? — спросонья хриплю, но затем прочищаю голос, чтобы звучать уверенней: — Он не поехал в другой город? Как-то мне резко расхотелось спать.— Машина его стоит в гараже...Бесшумно опускаюсь на диван рядом с женщиной, глядя ей в лицо. — Он не поужинал вчера даже, утром на столе стояла остывшая паста карбонара, — бросает на меня короткий взгляд. — Я даже не слышала, как он вернулся домой вчера, а утром я проснулась одна, думала, он уже уехал... Странно все это, — руки у мамы немного дрожат, она крепко сжимает "ушко" чашки, пытаясь сделать глоток, но жидкости в чашке не оказывается. — Кофе закончился... — рассеяно произносит она. — Я пыталась дозвониться Рону, но его телефон здесь, он его не взял. И я... Я не знаю, что делать, Рокси. То есть... Это... Он мог... Ну... — мама роняет тяжелые вздохи, не в силах выговорить это "ушел". Опять. Но, к счастью, я понимаю ее с полуслова, и накрываю ее руку своей. Нет. Папа не мог снова так с нами поступить. Он же обещал. Вчера... Вчера он был так искренен... То есть... Я верила в его искренность, я частично/практически простила ему все и наконец обняла его, ведь мне хотелось этого еще с той минуты, когда он только вернулся. Должно быть, он просто ушел за елкой на Зимнюю ярмарку, ведь совсем скоро уже Рождество, как никак. Должно быть, он ушел за подарками. Или действительно поехал в другой город, но своим путем, без нашей машины, да и занесло его снегом.— Он не ушел от нас, мам, он не мог так поступить снова, — кажется, Рейчел удивляется тому, что я начинаю его защищать. Мама привыкла к тому, что я с ним даже не разговариваю, все делаю так, чтобы его вывести из себя, а он все терпит, копит в себе и позволяет мне. Но я не... Я не верю. В тот раз он взял с собой свои вещи. А в этот — абсолютно ничего. И почему коробка с документами была на улице? После того, как он сказал мне идти домой, сам он не вернулся?.. — Мы вчера разговаривали с ним в гараже, и он сказал, что у него есть дела в соседнем городе. Папа сказал мне зайти в дом и не мерзнуть, я думала, что он должен был вернуться сам минут через десять, как закончит собираться...— Рано еще о чем-либо судить, Рокси. И панику мы, скорее всего, поднимаем абсолютно зря, — мама пытается меня подбодрить, натянуто улыбаясь и гладя по голове. — Уверена, к вечеру он вернется и все объяснит, — а затем пытается сменить тему, напомнив о том, что жизненная рутина важнее всего: — Давай, иди завтракать, а то в школу опоздаешь, — щелкает меня по носу. — А можно мне не пойти? — морщу нос, хлопая ресницами. — Это еще почему, юная леди? — мама вскидывает бровь, хмыкая. — У меня... — пытаюсь найти необходимую отмазку. Но я не Ронан, мне никогда не везет на просьбах такого рода. Прогулять школу лишь из-за головной боли? Какой абсурд, Рокси. Зато: "Ой, Ронан, у тебя нога болит? Бедненький. Сейчас эластичный бинт наложим, дома посиди денек-два, не напрягай связки". — У меня живот болит и голова кружится. — Да, выглядишь ты бледноватой... Боже, это "да"? Мам, я тебя люблю! — Ты, знаешь, сходи для приличия хоть на несколько уроков, что ли... — мечтай-мечтай, Роксана, ага. — А станет хуже, отпросись и иди домой, — хлопает меня по плечу с улыбкой.— Спасибо...Слабо улыбаюсь ей в ответ, после чего хмуро поднимаюсь с дивана, начиная направляться на кухню. Мы немного отошли от основной темы разговора, и я так понимаю, что клин клином не удалось выбить мысль об отце. Ни ей, ни мне. Бросаю на маму короткий взгляд, оборачиваясь и замечая, как она нервно теребит тонкими пальцами цепочку на длинной шее и задумчиво смотрит куда-то в точку пространства, в никуда, в общем, или, грубо говоря, на растопленный камин, который обогревает воздух в доме 24/7. А в ее голубых глазах читается тревога...Не так, как если бы мы опять остались одни, Рональд в очередной раз сбежал, не сумев справиться с кризисом среднего возраста или внутренней драмой, которую никому не понять.А так, как если бы она чувствовала, что с ним что-то произошло. Достаю из холодильника яйца и молоко для омлета. Ого, я готовлю себе полноценный завтрак? Что-то в лесу сдохло, не иначе. — Это правда, что возле библиотеки в парке нашли трупака? — Ронан ерзает на стуле, балуется ложкой в руках, создает видимость того, что ест, но тарелка его как была полной, так полной и осталась. У тебя тоже нет аппетита, брат? Что ж, добро пожаловать в клуб. — Я по вечерним новостям видел порубленный труп. Как "Техасская резня бензопилой". Я не удивляюсь тому, почему Говнюк кричит по ночам. Не мудрено, что спать нормально не будешь после просмотра таких фильмов ужасов, где кровь фонтаном бьет, лицо и одежду заливает, а по всей местности разбросаны куски тела. — Говори потише, — закатываю глаза, фыркая. Разбив яйца, добавив небольшое количество молока, соли и всяческих трав для вкуса, я принимаюсь взбивать будущий завтрак венчиком. Завтрак, который с каждым новым словом Ронана о событиях вчерашнего дня мне хочется есть все меньше и меньше. — Мама не обрадуется тому, что ты такое видел. — Так, значит, это правда? По Атабаске ходит злобный Санта Клаус, рубящий своих жертв топором? — Ронан насмешливо понижает голос до устрашающе тихого: — И приносит на кануне подарки, а после забирается в дома жертв через дымоход и вершит свое "рождественское поздравление". А это действительно странно. Впервые я слышу, чтобы на кануне смерти/исчезновения кто-то из детей получал какой-то подарок. Никто из родителей пропавших детей ни о чем таком не говорил... — Что-то ты выглядишь как-то подозрительно счастливым и радостным, как для больного, — язвлю, одаривая младшего брата прищуром. — Может, по школе соскучился? — Нет-нет, — принимается оправдываться, Говнюк, отправляя в рот один шоколадный шарик хлопьев, который, под воздействием теплого молока, превратился в шоколадную квашню. — Вот и ешь давай, мультики смотри. — А папа же вернется, да? — его вопрос следует прямо за моим ответом, и я не сразу нахожу нужные слова. Он пошел елку покупать. Или подарки.Или поехал в город и застрял где-то по дороге из-за гололеда и снега. Или вот-вот окажется на встрече со своими бизнес-партнерами, но без бумаг.Или еще где-то, но здесь, поблизости. Или он действительно ушел, опять бросил.Или с ним что-то случилось, с ним приключился "Злой" Санта Клаус и его топор. Или он мог что-то увидеть, стать свидетелем чего-то такого, чего не должен был.Или его похитили, ведь пропадали не только дети, но и взрослые люди.Или он стал жертвой "Холода".— Конечно, Ронан, — протягиваю задумчиво. — Как он мог оставить тебя? [...]Но все оказывается еще хреновей, не так ли?Папа не вернулся ни тем днем домой, ни на следующий день, ни через два. Он не зашел за вещами, не написал СМС и не позвонил, не написал записку. Его нет три дня. Этого достаточно, чтобы поднимать панику? Часть меня в бешенстве и разочаровании. Снова те же грабли. Снова мама плачет, а я извожусь. И зачем я только дала ему новый шанс? А я ведь действительно ему поверила, думала, что мы сможем попытаться стать нормальной семьей. Но вторая часть оказывается сильней и бьет во всю тревогу. И если у мамы уже сел голос пререкаться с полицией, оу, я это сделаю только так. Мне нужно на ком-то выпустить нервный пар, вспарывающий нутро, и пусть это будут несколько псевдо-копов, не верящих в то, что мой отец, Рональд Грин, исчез, чем это были бы мои хм, друзья (?) и члены моей семьи. — Вы это сейчас серьезно? — издаю нервный смешок, вглядываясь в лицо полноватого полицейского. — Я точно знаю, — для пущего эффекта своей правоты я указываю пальцем в пол. — Да. С ним что-то случилось. Потому, что он обещал, что больше не уйдет.Потому, что обнял меня тогда так крепко...Потому, что был счастлив, глядя на то, как мама улыбается. Потому, что готов был убить обидчиков Ронана собственными руками.Потому, что скучал по нам. Потому, что любил.Потому, что часть меня верит в то, что он захотел измениться. — Он мог просто уйти, мисс Грин, такое бывает, — один из троих полицейских пожимает плечами. — Вы не знаете моего отца! — я не отступаю, уверенно стою на своем. Мой голос, кажется, начал действовать на нервы этим троим мудакам. Стоят себе, ухмыляются, а сами, блять, ничего так и не делают. Они ничего не делают, лишь улицы, с понтом, прочесывают для видимости занятости. Они не нашли ни одного пропавшего ребенка, они не нашли самого похитителя. Они не поймали "Злого" Санту Клауса, который, к слову, с дня пропажи отца, убил еще нескольких, предварительно прислав рождественский подарок. — Мой отец — уверенный в себе человек, у которого, да, было всякое в жизни, но он не бросил бы сына, который неделю назад едва ли не умер! — А когда вы с семьей приехали, мисс Грин? Так странно, что они выслушивают ребенка, вместо того, чтобы слушать мою маму. Но Рейчел знает, что я дожму. Эта черта во мне ее одновременно дико бесит и вызывает зависть. Да, "новая" Роксана Грин умеет быть холодной, колкой, добиваться своего. Я складываю на груди руки и делаю самое невозмутимое лицо на свете, словно в этом офисе главные не они, а я. — Какое это имеет отношение к пропаже моего отца? — холодно слетает с моих уст. — Убийства начались, спустя сравнительно недолгое время после вашего приезда. Нет, ну, они серьезно? Ха-ха. Смешно. Давайте, вешайте еще на папу смерть Джесси Уильямс и еще некоторых бедолаг.— Намекаете на то, что "Злой" Санта — это мой отец? Вы серьезно? — нервно и громко смеюсь, отчего мама вздрагивает, поникло уставившись на меня. — О, да... — Я такого не говорил, мисс Грин, — качает головой полицейский, на чьем бейджике написана фамилия "Гаррисон". — А вы знаете, уважаемый мистер Гаррисон, о том, что у человека есть глаза? — здравствуй, любимый сарказм, ты, как всегда, меня выручаешь. — Они говорят куда больше, чем слетает слов с вашего еба... кхм, — ощущая хрипоту, я прочищаю горло, — рта. Нет, ну, блять, они на меня смотрят, как на цирковую обезьянку. Может, мне еще пожанглировать для них, стоя на одной ноге? — Нет, он имеет в виду то, что вы переехали сюда недавно, а не все местные любят незнакомцев, — пытается оправдать коллегу темнокожий полицейский по имени Джои Леруа. — Я не исключаю того варианта, что ваш отец, мисс Грин, мог стать жертвой "Злого" Санты Клауса, — каждодневные убийства дают мне понять, что пропажа отца сейчас находится приблизительно на самом дне проблем этих офицеров. Все вокруг считают, что в Атабаске завелся серийный маньяк убийца, чей "почерк" становится все более отчетливо распознающимся по мере каждого зверского его убийства. Есть слух о том, что под маской "доброго" старого дедушки скрывается бывший житель этого города, сошедший с ума. Его отправили доживать свой век в психиатрическую лечебницу из-за попыток расчленить своих соседей, признав официально невменяемым и больным на голову. Больница располагалась в другом городе, и потенциальному убийце по имени Барри Хайд, после проведенных там десяти лет заключения, удалось сбежать. Люди вокруг думают, что он вернулся, чтобы сделать то, чего ему не удалось сделать раньше, его фото даже показывали по телевизору. Вот так, в один момент он был совершенно спокойным, а потом так "БАЦ!" — и крышей поехал, начал всех резать/убивать/мучить. Что ж, нужно признать, что прозвище не сильно то и подходит его деяниям. "Злой" Санта больше ассоциируется у меня, к примеру, с Крампусом или каким-нибудь извращенцем. Интересно, кто не выдержит первым: они или я? — Девочка, да успокойся, — смеется совсем худой коп, одежда на котором висит неким мешком, а в штаны приходится ремень вправлять. — Мы распечатаем объявления и повесим их в городе. Прочешем все улицы, даже в лес зайдем и в начало гор, но лишь начало, ведь нам не в кайф застрять в такую пургу где-то посреди скал и замерзнуть насмерть. Объявления о пропаже будут готовы через два часа, нам привезут их из типографии. Ты довольна? Р а з у м е е т с я. — Это вы и делаете здесь: распечатываете объявления о пропаже, заклеиваете ими устаревшие объявления, бессмысленно катаетесь по городу, прожигая бензин. А в ответ находите лишь порубленные трупы в окровавленных мешках, жалобы о пропаже людей и еще больше вопросов, ответ на которые никогда не даете, — при моих словах лица троих полицейских становятся каменными, ведь они знают, что я говорю чистейшую правду. — Даже Дилан О’Брайен куда лучше вас. Он хотя бы действительно пытается, а не создает видимость. Да, фамилия О’Брайена им прекрасно знакома, ведь Дилан уже этому полицейскому участку явно стоит поперек горла со своей назойливой просьбой возобновить дело пропажи Мелани О’Брайен. Правда, теперь ее искать уже не нужно...Круто разворачиваюсь на каблуках, отчего мои светлые волосы эффектно развеваются. Иногда мне так и хочется побыть с кем-то откровенной и бесящей сукой... Да это просто мой стиль жизни вот уже чуть более года. Спасибо тебе, Шон. Ты сделал меня такой. Сильней? Вероятно. "Новая" Рокси не позволила бы тебе то, что ты сделал со мной. "Новая" Рокси бы врезала тебе тогда. Но звуки твоего имени до сих пор заставляют меня дрожать. — Пойдем, мам, — даю женщине руку, и она слабо мне кивает, тем не менее, уверенно поднимаясь на ноги. — Дурдом просто! — зло рычу. Выходим на улицу из участка. Небо "грязное", серое и снежное, мелкий снег неприятно царапает кожу щек, поэтому я зарываюсь в синий шарф носом, чтобы хоть немного согревать воздух, который вдыхаю. — Эй, — беру маму за руку, и женщина мне улыбается сквозь прищур. — Все будет хорошо. — Знаю. — Ты сейчас домой? Потому что я нет. Обещала встретиться с Диланом, Эрин и Эллиоттом. Так странно понимать, что теперь уже не трое, а четверо в этом замешаны. Эрин мне еще несколько дней назад пыталась что-то сказать, но передумала после того, как узнала о пропаже Рона. — Да. Нужно приготовить ужин... О, и сегодня мы с Ронаном вечером пойдем в больницу, ему нужно анализы сделать, чтобы удостовериться, что ему становится лучше. За одно и Фрейю выведем на прогулку. Думаю, папа Эрин не откажет Ронану, если в кабинете рядом с ним будет псина, Фрейя, кажется, нравится Новакам. — Тебе тоже, — ловлю в ее голосе нежеланное, но все же тепло. Просто... Это же Фрейя. Ее не возможно не любить. — Ну, признай, что она тебе тоже нравится, мам. — Признаю, — роняет вздох, закатывая глаза. Нет, такая относительная "легкость" в общении не означает, что мы забыли про папу. На самом деле, отвлечение помогает не тронуться умом на почве переживаний. — Ладно тогда... — протягиваю, заправляя замерзшие руки в карманы. Блин, только, вроде бы, вышла из теплого помещения, а суставы от холода в пальцах уже ломит, уже выворачивает наизнанку. — Я пойду... — Прощаюсь с мамой, обнимая женщину, а когда она отходит от меня метров на пятьдесят, кричу ей в спину: — Эй, мам! — Да!? — Будь осторожна! Ведь "Злой" Санта есть. А если и не Санта, то "Ледяной монстр". — Конечно! Ты тоже, милая! (Писалось под: Flowers for Bodysnatchers – Dear Ernest, You're Dead)Осторожность. Да, как раз она мне сейчас так нужна. Укатанный снег на земле приморозило еще сильней, отчего дорога стала немного скользкой. А мне, как по закону подлости, нужно направляться вниз по улице. Хотя, наверх было бы подниматься еще хуже. Стараюсь идти мелкими шажками, чтобы не упасть и не сломать себе что-нибудь, а то будет весело — встречать Рождество в гипсе, как это было, когда мне было шесть лет, и я поломала руку на катке. С виду я сейчас напоминаю ниндзя или террориста в парандже, у которого скрыты все участки кожи, кроме глаз, маленькая прорезь, и все же долбаный снег находит способы, как попасть мне в карманы или за шиворот. Нет, ну, после того, как мы найдем папу, я клянусь, следующее Рождество я проведу где-то на берегу Мадагаскара, попивая какой-нибудь коктейльчик. Чтобы зимой там и не пахло. Признаться, я скучаю по зною Техаса...Кажется, я отмораживаю себе все конечности, пока иду к кафе на главной площади, где находится Зимняя ярмарка. Люди покупают подарки, мандарины, выбирают рождественское дерево, а по радио на всю площадь играют треки Синатры, создающие необходимую атмосферу. Мне даже показалось всего на мгновение, что меня захлестнул дух приближающегося Рождества. Но, нет, мне лишь показалось, не захлестнул. Т е п л о. Оно касается моей горящей от холода кожи, и я роняю вздох. В кофейне пахнет свежими имбирными пряниками и чаем с апельсинами и мятой. Надо же, мой желудок даже начинает заранее колядовать, выпрашивая симпатичный и вкусный шоколадный брауни с вишней, так как Говнюк, рассказывая про деяние "Злого" Санты, напрочь убил во мне аппетит этим утром. В школу бы его, да куда, Рождество ведь через несколько дней. И все же я заказываю себе чай, а пока жду, оглядываюсь по сторонам, взглядом натыкаясь на Дилана, сидящего рядом с Эрин и оживленно спорящего о чем-то с Эллиоттом, находящимся напротив него. — Говорю тебе, чувак, что-то не сходится, — качает головой Шистад, устало снимая свои очки с переносицы. — Если бы это было действительно так, его бы уже нашли. — А если это сделало "Оно", а не Барри Хайд? — Дилан выдвигает свою теорию. — А как же твоя теория о том, что "Холод" забирает лишь одного человека в месяц? Тогда, выходит, твои расчеты не верны, Дилан.— Я не говорил, что в месяц пропадает один человек, — Дилан закашливается, подставляя кулак ко рту. — Я сказал, что пропадает один ребенок, о них в газетах было гораздо больше статей, но, наравне с этим, пропадали и люди. "Злой" Санта — это лишь отвлекающий маневр, пешка. — Ну, не сказал бы... — перечит ему блондин. — Эта твоя "пешка" рубит людей на смерть. Отвлекающий маневр не просто сильный, да он на себя все внимание отвлекает полностью. Никто сейчас и не думает искать ее отца, всем интересно, кого Хайд убьет следующим. Это, блять, похоже на жертвоприношения друидов и народов севера. Только в таком случае, их внутренности бы вешали на елку, вместо стеклянных игрушек, а кишки заменили бы мишуру. — Фу! — морщится Эрин, ерзая на стуле. Так, а что с ее щекой? Синяк? Ее кто-то ударил? — Так они почитали богов, — Шистад пожимает плечами, выпячивая нижнюю губу. — Привет, — подхожу к их столику, и ребята поднимают на меня заинтересованные и обеспокоенные взгляды. — Привет, Рокси. — Есть какие-то новости? — Вы с мамой были в участке? Эллиотт немного подвигается, и я сажусь рядом с ним, снимая с себя шарф и шапку. Обхватываю холодными пальцами кружку чая, пытаясь согреться. — Были. Они внесли папу в список пропавших, обещали развесить объявления, — тихо отвечаю, поджимая губы, после чего делаю глоток, обжигая себе язык. — Моя мама пользуется уважением в городском издательстве, поэтому они разместили объявление о пропаже твоего отца в сегодняшней газете, — произносит Эрин, протягивая мне свежий выпуск. Хмуро забираю газету из ее рук, принимаясь листать большие страницы с разными новостями про все, что происходит в Атабаске. Надо же, одной из таких новостей, однажды, был наш приезд. Я узнаю формат газеты, оформление не поменялось еще с тех самых лет. Эти газеты мы с Диланом и изучали, пытаясь понять, что происходит. В них мы и нашли информацию о том, что за всю зиму пропадает трое детей по одному на каждый месяц. "19-е декабря, 2017-й год. Без вести пропал Рональд Грин, недавно переехавшийсо своей семьей в Атабаску. В последний раз мужчина находился рядом с домом,но так и не пересек его порог, как говорят его близкие. Все вещи Рональдаоказались на месте, ничего не было с собой взято илиукрадено. Мужчина просто "растворился в ночи".Если вы что-то знаете о том, что произошло с Роном, просим вас связаться с членами семьи пропавшего или сотрудниками полиции".А теперь я читаю нечто идентичное в декабрьком выпуске, но уже про своего отца...— Может, с этим действительно как-то связан Барри Хайд? — предполагает Новак, поддерживая теорию Эллиотта. — Они бы уже нашли его тело, — отвечает ей Дилан и начинает кашлять. Кажется, падение в озеро оставило не только эмоциональный след, но и физический. О’Брайен прочищает горло, делая большой глоток апельсиного чая с мятой. — Значит, ты считаешь, что это дело рук "Ледяного монстра"? — прочистив стекла салфеткой, Эллиотт надевает на переносицу свои очки. Они... Они написали здесь про моего папу вместе с пропажей мальчика Луи Бодлера...— Я не знаю, я не могу быть уверен... — Дилан не заканчивает свою мысль, так как я раздраженно его перебиваю, Да и всех разом, чтобы замять эту тему: — Может, хватит уже говорить о моем отце? — резко бросаю с некой обидой. Все они рассматривают его пропажу с той точки зрения, что он уже мертв: что расчленен на куски, если попал вдруг в руки "Злого" Санты Клауса; что стал кое-чем "другим", похуже, если встал на пути "Ледяного монстра". Он жив. Он живой, ведь так? — Прости, Рокси.— Извини...— Прости, — все трое робко просят прощения, после чего повисает смущенное молчание. Я пью чай, Эрин окунает печеньку в горячий шоколад, а Дилан с Эллиоттом обмениваются молчаливыми взглядами. Черт. Даже если они ничего не говорят сейчас вслух, то думают они о том же, о чем и я — о том, что случилось с Роном. И правда заключается в том, что мне страшно слышать их разговоры. Мне страшно принимать к сведению то, что обе эти теории могут быть правдивыми. Если с моим папой что-то случилось из-за Барри Хайда, то за что? Если с ним что-то сделал "Холод", то почему? Ненавижу молчание. Срочно нужно сменить тему. — Что с твоим лицом, Эрин? — окидываю девушку обеспокоенным прищуром, и она едва заметно вздрагивает, прикасаясь подушечками пальцев к лиловому синяку на скуле. — На меня упали книги в библиотеке... Стенд завалился, — отвечает, а после, понизив голос, добавляет: — Они завалили. Дети. "Его" дети... — Ч-что? — напрягаюсь, стараясь переключить на нее все внимание. — Почему ты?..— Не рассказала сразу? — заканчивает за меня, словно мысли считывает. — Я хотела... Но потом поняла, что у тебя больше забот, и не хотела дергать... В общем... Библиотека сейчас закрыта из-за сильных морозов, а еще того, какой там срач после всего. Мне понадобится ваша помощь, ребят, чтобы навести там порядок, ибо сама я туда ни ногой больше, — Эрин переводит взгляд с Дилана на меня, а потом на Эллиотта, и мы соглашаемся. — Что ж... — опускает взгляд на жидкость в чашке, которую она обхватывает трясущимися ладонями. — Это произошло в тот день, когда убили Джесси Уильямс. Моя мама заболела и попросила меня выйти на работу за нее. Посетителей, конечно, не было, поэтому я заполняла формуляры, а потом решила поизучать те же газеты, что и вы, чтобы лучше быть в курсе... Я читала про Оуэна Миллса и Кэтрин Ховард, пыталась понять, какая связь между ними была, ведь они даже из разного времени... А затем я видела их... Они бегали между стеллажей, смеялись, хотели поиграть со мной в прятки... Кэтрин и Оуэн, застывшие в своем развитии и возрасте. Они толкали стеллажи с книгами и завалили меня ими, у меня все тело в синяках.— У тебя из ушей шла кровь, — Дилан не сводит обеспокоенный и хмурый взгляд с Эрин. — Это... Это пустяки, — поджимает губы девушка. — Пустяки?! — Из-за чего у тебя пошла кровь, Эрин? — серьезно спрашивает Эллиотт. А ответ, я, кажется, знаю...— Оуэн начал кричать... Его высокочастотный крик заставил стекло в оконной раме разлететься на осколки и мои уши начать кровоточить. С тех пор я немного оглохла на правое ухо... — Рокси, — Эллиотт переводит хмурый взгляд с Эрин на меня. — Ты помнишь, как рассказывала мне по Skype про ребенка, который своим криком тебя душил? — Что? — Дилан недоуменно хмурится, метаясь глазами от лица Шистада к моему и назад. — В смысле он "тебя душил"? — Томас Бьюкенен, — мой голос хрипит, и я вздрагиваю, вспоминая, как это было скверно. Я задыхалась, словно невидимая рука сжимала горло. — Мы с тобой, Дилан, читали про него тогда, в библиотеке... За пару дней до этого я пешком возвращалась домой... А на дороге стоял бледный мальчишка младше Ронана по возрасту. В одной лишь футболке с выцветшим принтом Скруджа Макдака и рыжими волосами. Я подумала, что он, было, заблудился, но вид того, что он был в одной лишь футболке, вызвал во мне подозрение. Я хотела помочь ему, а все, что он сделал, это начал кричать, — я до сих пор помню, каково это, поэтому робко касаюсь тонкой шеи пальцами. — И его крик начал меня душить, я начала задыхаться. В тот момент меня и спасла Фрейя, увязавшаяся за мной. Она спасла меня от него. Мой рассказ погружает обстановку в задумчивую тишину. Знаю, Дилан начинает все анализировать, строить вероятные теории, это по его глазам видно. — Ты о чем-то думаешь, не так ли? — обращаюсь к нему, хмурясь. — С чего ты решила? — вдруг спрашивает. — Я за тобой уже не раз замечала, что, когда ты озадачен, ты поджимаешь губы и хмуро смотришь куда-то в пустоту, опустив взгляд, — пожимаю плечами, складывая руки на груди. — Выкладывай.— Да нет, это полнейший бред, как по мне, — он роняет тяжкий вздох, откидываясь на спинку дивана. — Если думать логически, то бредом можно посчитать и то, о чем мы говорим сейчас, — произносит Эллиотт. — О чем ты подумал, Дилан? — Новак кладет свою ладонь Дилану на плечо, напряженно поворачивая к нему голову. — Мыслей у меня много... Одна из них та, что "Холод" определенно отбирает детей за каким-то критерием, возможно, будучи еще людьми, они чем-то выделялись. К примеру, крик Оуэна мог быть настолько громким, что от него действительно закладывало уши, а после "изменения" это лишь усилилось. Хотя в ситуации с Томасом у меня нет идей, — прикусывает нижнюю губу. — Хотя...— Что? Дилан выдерживает некую паузу, формируя пришедшую в голову мысль. — Что, если у некоторых из детей есть, скажем так, особые способности? — он умолкает, чтобы убедиться, что все поняли, о чем он говорит. — Айва, Конни и Джек, мне кажется, имеют. Они что-то сделали с Ронаном... А ведь где-то он прав. Как ни крути, я смотрю на своего брата и вижу в нем этот след. Что-то в нем изменилось. Он не тот, что прежде. Он не может осознанно сказать, что произошло, но это в его глазах видно.— Мы не видели всех детей, но мы знаем, что они за нами следят. Но это существо посылает за нами не всех, а тех... — Дилан резко обрывает свою речь из-за мужчины, внезапно врывающегося в кафе, шумно дышащего и поправляющего шапку на лысой макушке. — Нашли тело! — через силу, но очень громко выдавливает из себя мужчина. — Эрни! — пыхтя, он обращается к бармену, протирающему полотенцем чашки. — Эрни, включай новости! Все во мне напрягается, я задерживаю дыхание. Мои глаза, кажется слезятся, и я ловлю себя на мысли, что молюсь. Я не верю в бога, я никогда толком не молилась, но сейчас про себя молю всевышнего, чтобы только этот труп не был им. Умоляю, прошу тебя, бог. Кем бы ты ни был: Иисусом, Буддой, Аллахом, Саваофом, Дао, Брахмой, Одином, да хоть пришельцем с другой планеты, разумным существом, если ты существуешь, умоляю, услышь меня. Я никогда и ни о чем тебя не просила. Только, пожалуйста...Пусть это будет не он.Пусть это будет кто-то другой.Пусть это будет не мой отец.Над барной стойкой располагается небольшой телевизор, экран которого развернут к посетителям. Бармен по имени Эрни нажимает на кнопку на пульте, и нашему взору открывается картина, в которой городской репортер Грета Джонс ведет экстренные новости, а на ее заднем фоне снимают часть тела, висящую за шею на петле на ветке дерева. Часть тела ниже пояса отсутствует. "В эфире Грета Джонс, и это экстренный выпуск новостей прямо с места находки новой жертвы "Злого" Санты Клауса. На кануне смерти сорокалетний Дэвид Освальд, — и при его имени я с легкостью выдыхаю, Слава Богу, это не он, — нашел подарок в шкафчике с его вещами в школе Атабаски, в котором лежала марионетка с петлей на шее и отсутствующими конечностями ниже талии. Кажется, "Злой" Санта сообщает своим жертвам, каким образом он собирается их убить".— Твою мать, Освальд? Учитель физкультуры? — удивленно и зло слетает с губ Дилана. — Этот подонок убил мистера Освальда? "Эксперты пытаются установить, что именно стало причиной смерти: холод, удушье, сломанная шея или отсутствие конечностей ниже пояса, но лишь врачи смогут дать ответ на догадки. Мистер Дэвид Освальд работал учителем в школе Атабаски, и для всего города это большая потеря. Что нужно "Злому" Санте? Каковы его мотивы?"Да больной просто человек, вот и все. Но если он больной, то что сделало его таким?"Убедительная просьба всем жителям Атабаски не ходить по улицам в одиночку даже днем. В связи с чередой этих происшествий, наш мэр вынужден ввести комендантский час в девять вечера, сократив часы работы всех учреждений в целях безопасности жителей города. Если вы заметите что-то подозрительное на улицах, если получите странный подарок от неизвестного отправителя, немедля обратитесь к полиции. Берегите себя в эти трудные времена. С вами была Грета Джонс. Надеюсь, следующие новости будут более позитивнее и не при таких трагических обстоятельствах".Наша четверка молчит, пытается все переварить. Я видела мистера Освальда пару раз, но всегда пасовала его пары. Знаю, что уроки он проводил в "зимнем" стиле: обучал катанию на лыжах, на коньках и сноуборде. Мне теперь даже как-то стыдно. Кажется, Дилану этот учитель действительно нравился. — Она права, — молчание нарушает Эрин, и я, как и мальчики переводим на нее взгляды. — Она права, нам нельзя ходить в одиночку, и дело здесь не только в Барри Хайде. Когда мы одни, "Холоду" проще нас вывести из строя. — Когда Мелани завела меня на замерзшее озеро, мы были все вчетвером, — перечит ее словам Дилан. — Ты едва ли не утонул, а меня чуть не задавило шкафом в собственной библиотеке... "Оно" пыталось убить лишь двоих из нас.— На что это ты намекаешь? — Эллиотт хмурит брови, сдвигая их к переносице, не совсем понимая, что к чему.— На то, что ты с Рокси, Эллиотт, можете быть следующими, — отвечает она ему. — Нам нужно присматривать друг за другом. Всем вчетвером.Я бросаю на подругу молчаливый взгляд, понимая, что в ее словах есть что-то, что заставляет мурашки бежать по коже. Мы с Шистадом коротко переглядываемся, кивая головой. Я поднимаю глаза на экран телевизора, по которому минутой раньше показывали новости, и чувствую, как по спине бежит холодок. Я даже не знаю, хорошо это или плохо. Может, было бы лучше, чтобы одним из жертв "Злого" Санты все же был мой отец? Я бы уже тогда знала наверняка. Потому что, если он ушел от нас, это разбило бы мне сердце. Потому что, если он бы умер, так и не будучи найденным и с ним случилось то же, что и с Ронаном, я бы всю жизнь терялась в догадках, где он.Потому что, если бы с ним что-то сделал "Холод", это означало бы, что я найду любой способ, чтобы убить это чудовище, о котором нам четверым ничего не известно. [...]Я всегда любила, как готовит мама. Дом наполняют запахи вкусной еды, которую Рейчел буквально уговаривает меня съесть, еще немного — и с ложечки, как в младенчестве, кормить начнет. Я очень люблю все ее блюда... Правда, люблю... Просто... Аппетита нет, а насильно пихать — "не в то" горло лезет. — Боже мой, Рокси, ну хоть еще немного, — женщина закатывает глаза, тем не менее заботливо кладя свою ладонь на мое плечо. — Так невкусно? Ладно. Мой желудок будет болеть и, скорее всего, меня стошнит, но я доем эту тарелку ужина до конца, да. Я не обижу маму, не сейчас, когда она такая восприимчивая и ранимая. Поэтому я хмыкаю, набирая в легкие воздух, и закладываю за щеку маленькую куриную тефтельку, наматывая на вилку рисовую лапшу. — Очень вкусно, — отвечаю. — Твой отец очень любит эти тефтельки... — мама шмыгает носом. — Пусть он вернется домой, я ему таких гору наготовлю, слабо слетает с ее уст. — Пусть... Пусть только вернется...— Ты простила его? — Рокси, Господи, закрой рот! Не к месту спрашивать такое. Ты никогда не лезла в личную жизнь своих родителей, как и они в твою.— А я могла не простить? — уголки ее губ растягиваются в призрачной улыбке. — Здесь даже не дело выбора, Рокси. Такое бывает у людей. Если ты любишь человека, то ты прощаешь ему все. Все? Правда, все? — Почему ты должен прощать все человеку, которого любишь? Боль заполняла все тело. Это было так странно, все перед глазами плыло от слез и дурмана, стоящего в голове. Скулеж и рыдания разрезали воздух в комнате. Один парень лежал без сознания на полу с рассеченным виском от удара бутылкой по голове. Он не захотел присоединиться, стал выступать против, нужно было что-то с ним сделать.— Б-больно, — хрипло и сбито слетало с уст, когда тяжесть чужого тела наваливалась сзади. Развернуться было не возможно, как и лечь на спину, лишь совершались грубые и сухие толчки, заставляя плакать еще сильней. — Мне... Мне больно...— Замолчи, — грубо прозвучал ответ. — Потому что без этого человека ты уже никогда не будешь счастлив.Разве можно было к такому быть готовым? Попытка поджать к себе коленки от боли делает все только хуже, это лишь дало большее раздолье действий. Размашисто, грубо, резко. Дамские романы подарили наивную мысль, что сексом занимаются с тем, кого любят... Поэтому, в то время, как что-то лишь глубже вколачивалось в тело, нельзя было найти ничего изобретательней и нелепей, чем унизиться еще больше: — Ты... Ты меня любишь? — голос хриплый. Широкие ладони грубо вытерли слезы на нежных щеках, и губы даже ни разу не поцеловали. Пальцы до боли сжались вокруг чужих запястий, на которых остались в последствии следы, и мембран коснулся хнык, приглушенный крик в наволочке. Любовью здесь и не тянуло, и все равно хотелось верить, что... — Ты любишь меня? Ты любишь?..Ответа не было. Только действия.— Даже, если этот человек прибегнул к насилию?Вскрик. Попытка сопротивляться увенчалась крахом. Единственное, что вышло, это соскользнуть с дивана на пол и вогнать в плечо битый осколок от бутылки. Все тело ужасно болело, создавалось ощущение, словно под кожей ломаются кости. Голова не была способна соображать. Что было в стакане виски еще? Что такого было подмешано? Рука потянулась к ладони лежащего без сознания и крепко ее сжала. — Пожалуйста, хватит... — Жаль, что он не захотел. Втроем нам было бы гораздо веселей. Ты когда-нибудь спала сразу с двумя парнями? Хочешь попробовать? Я могу создать такое ощущение.— Насилие — одна из тех немногих вещей, которую терпеть как раз не стоит, Рокси. Насилие — это не любовь. Но, ты же это только с гипотетической точки зрения спрашиваешь, да? Сворачивание в ком и горький плач, поджатие к себе коленок. И ощущение такой полнейшей беспомощности, когда на собственных глазах больно делают другому человеку... Разве так поступают друзья с друзьями? Разве это норма?— Конечно, мам. Сугубо личный интерес, — холодно пожимаю плечами. — Ладно, милая, — мама целует меня в лоб, гладя по волосам. — Боже, какая же ты у меня худая... Я серьезно возьму себе за цель тебя откормить. — Тогда я лопну, и ошметки еды прилипнут в стенкам и потолку — не отскребешь. — Оу, у нас через час назначен визит у доктора с Ронаном. Будем мы, наверное, собираться, — мама коротко облизывает губы кончиком языка.— М-м-м, — протягиваю, прожевывая и проглатывая лапшу. — Я с вами пойду. — Еще чего? Не стоит, Рокс, все с нами будет в порядке, — уверенно кивает головой. — Точно? — меня не покидают сомнения. — Точно, — но мамины слова возрождают во мне уверенность. ***По дому мягко разливается идеальная тишина, лишь собственное дыхание и пульс нарушают абсолют. Какое-то время Рокси Грин стоит в ванной перед зеркалом, аккуратно закладывая за ухо светлую и короткую прядь, которую теребит пальцами. Тонкая шея, ключицы торчат и плечи осунулись. И все же весы говорят, что она набрала один килограмм, и Грин это почувствовала: смотришь на себя в зеркало — и скулы уже не так выделяются, щеки приобрели более менее здоровый цвет. Или просто свет так падает? Или это аллергия на мороз — покраснение кожи? Так или иначе, Рейчел будет рада узнать, что ее дочь находится на плюс один килограмм от дистрофии. Пальцы разъединяют концы застежки серебряной цепочки, на которой висит кулон-снежинка, и Рокси аккуратно кладет ее на поверхность раковины, над которым висит зеркало. Сняв с себя одежду, девушка крутит кран в ванной, включая горячую воду. Холодный напор обжигает кожу руки, постепенно теплея. Мурашки, бегущие по телу, словно дают электрический разряд, из-за которого волоски на руках становятся дыбом. Роксана становится голыми ступнями в ванную, жмурясь от тепла водных струй, вьющихся "змейками" по телу, греет кончики пальцев. Гель для душа пахнет абрикосами и клубникой, чем-то летним, чем-то таким далеким... Мочалка немного царапает кожу, и Рокси поджимает губы, аккуратно натирая себе тонкие запястья и хрупкие предплечья. Дойдя непосредственно до самого плеча, девушка лишь робко прикасается к нему подушечками пальцев, нащупывая некрасивый, кругловатый шрам молочного цвета. Рана уже давно затянулась, но фантомная боль иногда все еще мучает. Рокси чувствует, как словно кто-то "крадет" горячую воду, как если бы кто-то в доме мыл посуду или по соседству за стенкой набирал ванную. Но соседи живут в другом доме, а никого другого в помещении больше нет... Крутит кран в сторону горячей воды, а по спине проходится холодок от того, что воздух в ванной становится холодным. Вода в кране остывает, и вскоре становится совсем ледяной. Вместо густого и теплого пара, от которого хочется кашлять, изо рта вырывается пар от холода, и создается ощущение, что при вдохе горло с легкими покрываются корочкой льда. Как-то слишком резко стало холодно...Девушка спешно вылазит из ванной, касаясь босыми ногами холодной кафельной плитки и обматываясь махровым синим полотенцем. Все внутри напрягается, влажная кожа становится "гусиной" от морозной атмосферы в доме, словно кто-то настежь открыл все окна и входную дверь. Резкий звук где-то в доме заставляет девушку вздрогнуть. — Здесь кто-то есть? — хрипло срывается с дрожащих от холода губ. Она выходит в коридор, обнимая себя за плечи и сутулясь, будто собственная кожа согреет внутренности. Изо рта при выдохе выходит пар, растворяющийся за секунды. Детский смех, доносящийся откуда-то из гостиной, заставляет Рокси напрячься до боли в мышцах. Смех и топот детских ботиночек... — Мама... Где моя мама? — несмотря на то, что смысл слов вызывает жалость, звучание — напротив вызывает кучу подозрений. Холодно, неестественно, с этим странным едва различимым, но все же слышимым завыванием ветра. — Я так замерз... — голос совсем мальчишеский, совсем детский. Даже трех лет не дашь. Так топает маленькими ножками, словно недавно научился ходить, вот-вот плюхнется где-то, запутавшись в ногах. Толчок. Падение на пол. В голове мелькали мысли, что боли на этом был конец, но нет. Крик пронзил пространство, а на полу образовалась небольшая лужица крови, пачкающая джинсы и полосатый свитер. В коридоре школы начали бы смеяться, что у кого-то внезапно начались эти дни. Вот и все. Так просто. Решение проблемы. А проблеме было примерно месяц. Ни ручек, ни ножек. Даже крохотным назвать нельзя было, а создавало столько головной боли. — Я нашел решение, — грубый ответ сорвался с губ. — Теперь никаких проблем. Вероятно, это было правильно, это избавление было необходимо, только не таким путем.Дрожь. Слабость. Боль. Кряхтение, но не плач. Было дано железное обещание, что никто больше не увидит слез. Попытка встать на дрожащих коленях. Раздевалка опустела со временем, в ней не осталось никого/ничего, кроме красной лужи и мертвых признаков связи. В голове почему-то засела мысль о том, что "проблема" могла бы стать мальчиком через какое-то время.— Мама... Кровь стынет в жилах, дыхание замирает в гортани и не покидает рта. На глаза наворачиваются слезы, пекущие глазницы. Этого... Этого не может быть. Год и четыре месяца...— Ма-ма... — тянет по слогам ребенок. Ноги ватные, они с трудом сгибаются в коленях, когда Рокси пытается спуститься по лестнице. Что-то внутри обрывается, когда взгляд цепляет детскую фигуру, стоящую у окна. Ребенок такой же по возрасту, как и "проблема", если бы ей позволили жить. Мальчик едва стоящий на пухловатых ножках, задорно смеется, заставляя внутри девушки что-то оборваться. Совсем не похож... Совсем не он. У него не его глаза и не ее, хотя неестественная синева заполнившая радужку не даст четкий ответ. Или даст, ведь это невозможно. Ему был месяц, и он так и не родился. И даже мысль о том, что этот ребенок пришел сюда специально, чтобы спровоцировать, испугать, вывести из себя не дает никакого облегчения. У совсем чужого, ранее не встречавшегося маленького мальчика вышло достать из задворков нутра самые тайные и самые неприятные чувства. Ее глаза расширяются от ужаса, а легкие принимают в себя как можно больше воздуха, чтобы издать крик. Девушка вооружается вазой, норовя запустить ею в ребенка. ***От лица Дилана.Эрин была права. Мы должны держаться вместе. А, если удастся, мы сможем таким образом дожить до весны и не сдохнуть или крышей поехать. Почему-то я знал, что Рокси фыркнет, подумает, что "Холод" уже и так сделал ей достаточно: едва ли не убил младшего брата, к примеру... А вот моя идея насчет похищения ее отца не находит особо ни в ком позитивный отклик. И все же, зачем "Ледяному монстру" делать что-то с ней? Она и так боится, только не за себя, а за отца. Может, "Холод" чувствует угрозу с нашей стороны? Но мы даже не знаем, что это за существо.— Давай я, — молвлю, наблюдая за тем, как Эрин Новак пытается отыскать нужный ключ от дома онемевшими от холода пальцами. Родителям я сказал, что буду у нее заниматься домашней работой, хотя другие ответили бы мне, что я больной, и делать мне нечего, кроме как учиться, когда вокруг либо кого-то убивают, либо думают лишь о предстоящем Рождестве — единственном спокойном вечере, который проведешь в кругу семьи и близких. Нет, домашка — это лишь предлог для того, чтобы не спускать глаз с Эрин. Ладно, для нас с Эрин с Роксаны Грин. Будем делать вид, что все хорошо. Фильм какой-нибудь посмотрим, что ли...— Спасибо, — от улыбки под большими голубыми глазами Эрин виднеются едва заметные паутинки морщинок. Моя мама считает, что Эрин довольно красивая, умная и добрая — тот самый сорт девушек, который она предпочла бы в будущем видеть в качестве моей невесты. А я не знаю. Для меня она друг. Близкий мне друг, которому я доверяю все на свете. Я знаю, что у нее от меня нет никаких тайн, она мне не лжет. Но даже наш поцелуй не смог заставить меня чувствовать что-то большее, чем дружбу. Может, стоит попробовать еще раз? Может, я просто заблуждаюсь? Слишком отвлечен другим, чтобы видеть ее ко мне симпатию? Наш поцелуй поставил нашу дружбу в очень шаткое и неловкое положение, должен признать... Найдя нужный ключ в связке, я только, было, собрался ступить на первую ступеньку крыльца Новаков, как все внимание привлек шум, доносящийся из соседнего дома. Какой-то предмет с грохотом летит в стену, разбиваясь, а за этим следует пронзительный крик, в котором я узнаю знакомые ноты. Сердце пропускает удар. Дыхание сбивается. Напряжение в каждой мышце.Перекидываемся с Эрин беглыми взглядами, из чего я понимаю, что думает она о том же, что и я. — Рокси... — шепчет девушка. Едва ли не поскальзываюсь на дороге, чудом не падая, и, кажется, подворачиваю себе лодыжку. Снега намело по колено, приходится делать широкие шаги, чтобы, как можно быстрей, добраться до ее дома. Хватаюсь за перила, спешно взбираясь по трем ступенькам крыльца. Тяну ручку входной двери на себя, понимая, что дверь закрыта. — Рокси! — выкрик ее имени сопровождается стуком моего кулака по деревянной поверхности. — Рокси, открой дверь! — Рокси! — Эрин бьет ладонью по двери. — Рокси! Открой эту чертову дверь!