7. Leading severed lives (1/1)
У Шерлока и Мери - несколько недель передышки. Любовь – дело тонкое, грубого вмешательства не выдержит.Маленькое коварное зёрнышко страсти неведомым образом проникло в душу детектива, как в трещину асфальта, умудрилось прорасти и теперь, набираясь сил, бьётся в твёрдую преграду, борется за свободу. Когда росток вырвется на волю…Мери не знает всего этого. Точнее, где-то в самой глубине души она ощущает, что Шерлок уже не абсолютно защищён от чувств… Возможно, если бы она думала иначе, то и сама бы так не мучилась. Но – терпение, детка. Пройдёт время, Шерлок поскучает без интересных преступлений, которых давно не было, разумеется, по приказу Джима. И будет готов окончательно.
А пока Мери находится на грани. На грани жизни и смерти, на грани рассудка и безумия. Любви и ненависти… Девушка почти не борется за жизнь, она позволила течению жизни нести себя, как щепку, швыряя в волнах, сталкивая с другими щепками, изредка подталкивая ближе к спокойному прибрежному течению, чтобы затем снова закружить и потащить в стремнину… Интуитивно она выбрала единственно возможный, спасительный путь: забыться. Забыться и позволить жизни делать всё, что угодно, не пытаясь включить сознание и что-то контролировать. С таким течением бороться нельзя, это опасно для жизни. Можно только плыть по нему, получая какое-то мазохистское удовольствие от ударов, толчков, головокружительной скорости и резких поворотов.Мери была бы очень удивлена, узнай она, что с Шерлоком сейчас творится то же самое, но детективу в каком-то плане даже тяжелее, потому что он не знает, что с ним происходит, пугается нахлынувших чувств, старается скрыть своё состояние от окружающих, от Джона… Раздражается, когда это не удаётся, злится на не озвученные, но висящие в воздухе вопросы о том, что с ним происходит и когда это закончится. Скука детектива не похожа на обычное ожидание интересного дела, отсутствие работы только добавляет мучений. Тоска по чему-то неуловимо желанному, незнакомому, но такому притягательному. Постоянные воспоминания о Мери, прокручивание в памяти разных моментов общения с ней - это слишком неправильно, алогично, непривычно и пугающе.
Пугает его и то, что всё это можно прекратить в любой момент, просто позвав Мери и наблюдая, как она примчится в тот же миг, не задумываясь, потому что когда задыхающемуся человеку дают доступ к воздуху, то он дышит жадно, инстинктивно, без оглядки… И эта возможность всё изменить, владение ситуацией мучает Шерлока не меньше, чем отсутствие такой возможности изводит и убивает Мери.Как же я её понимаю… По иронии судьбы, я сейчас пребываю почти в таком же состоянии. Интересно, стало ли бы Мери легче, если бы она знала о моём существовании и о том, что я в настоящее время – такая же щепка, потерявшая себя, потерявшая точку опоры и бьющаяся в волнах… Только вот, в отличие от чуткой гибкой Мери, умеющей подстроиться под ситуацию и отпустить её, я привыкла руководить и властвовать, я имела больше защиты и поддержки, и потерять их, пусть и временно, было, соответственно, больнее.Раньше, наблюдая со стороны за игрой Джима, будучи простым её зрителем, я лишь забавлялась и не очень вникала в происходящее. Из чувств, пожалуй, присутствовала только гордость за моего мужчину и иногда досада, когда какое-то особенно сложное дело надолго отрывало его от меня.Теперь же, войдя в игру, я стала одним из игроков. Непосредственным участником. И поначалу казалось, что мы вместе руководим процессом, сообща дёргаем за ниточки марионеток, забавляемся созданным своими руками зрелищем и обсуждаем результаты за чаем. В этом и была моя роковая ошибка. В театре может быть только один кукловод. Остальные могут лишь выполнять его волю… И я никогда, никогда бы не подумала, что в какой-то момент это может стать так тяжело. Легко было до тех пор, пока доставшаяся роль меня устраивала.
Но теперь… Когда Джим должен изображать бой-френда какой-то девчонки, знакомой Мери… Когда ещё слишком неглубоко сидит в памяти такой же спектакль с Молли. Я не выдержала этого испытания, этого этапа игры, если угодно, и единственное, что я могла сделать – уехать, пожить отдельно, чтобы не видеть Джима, почти каждый день возвращающегося с очередного ?свидания?…
Сняв квартиру на два месяца, я пыталась забыться, представить, что любимый просто в отъезде, избегала всякого общения с ним, безумно скучая, и готовилась ко второму в своей жизни убийству. Джим был прав, как всегда чертовски прав, рассчитав заранее мою реакцию, моё отношение к этой Кетрин… Кажется, её убийство не будет трудным для меня, и этот ?клиент? не будет мучить меня по ночам… Пока что по ночам меня мучают только мысли о том, как она встречается с моим Джимом, и собственная фантазия рисует всевозможные картины их общения, многократно усиливая ревность…
Немного спасало камерное пианино, купленное специально и доставленное в мою временную квартиру. Музыка всегда помогала мне успокоиться, расслабиться, мыслить позитивнее. Этакий духовный массаж. Старательно избегая любимых Джимом композиторов, я игралацелыми днями, и это давало силы ждать. Не знаю, как бы я жила, не будь в моей жизни музыки… Но всё же музыка не всесильна.Самое тяжёлое время – это вечера. Они слились в сплошную череду страшных часов оттягивания момента сна любыми нормальными и ненормальными способами. Потому что, коснувшись головой подушки, я начинала видеть сны…
Наконец, в очередной такой вечер, просматривая от нечего делать записи с камер в квартире страдающей Мери, я получила краткую деловую SMS: ?Завтра ночью в квартире Китти. Всё по инструкции. Д.?Последний день, кажется, был тяжелее, чем всё предыдущее время разлуки. Я собрала вещи и отправила их с грузчиками домой. Походила по квартире, залезла в интернет, прошлась по парку рядом с домом, стараясь не обращать внимания на двигавшихся на почтительном расстоянии телохранителей, не спускавших с меня глаз все эти недели. Это было единственное условие Джима, и оно не вызвало протеста… Парк звенел наступившей весной, окутывал свежими запахами, окружал звуками и уже почти летними красками. Это так потрясающе соответствовало моему настроению, отражало нетерпение, а ещё непонятным образом успокаивало, помогало настроиться…Наконец, взглянув на часы, я развернулась и двинулась в сторону дома. Вернулась, быстро переоделась, взяла всё необходимое и отправилась по нужному адресу.***Дорога домой. Дорога домой!Джим не остался на месте преступления, он подготовил всё необходимое для меня и уехал. И поступил чертовски правильно… Те несколько минут, что мы находились там вместе, едва не стоили нам всей работы, было мучительно тяжело не забывать о том, что и как нужно сделать, контролировать внешнюю ситуацию и разрастающийся пожар внутри, почти невозможно не броситься друг к другу, наплевав на дело, подготовка которого далась так тяжело. Джим уехал сразу, как только смог. После его ухода всё прошло быстро.И вот, наскоро переодевшись, я еду в машине, а мысли сильно перегоняют её, в них я уже подбегаю к большим резным воротам нашего загородного дома, бегу по аллее к входу, и у двери меня встречает любимый, моё невыносимое чудовище, подвергшее меня такому испытанию...До дома остаётсянесколько километров… Сотни метров… Вот и ворота. Вот и дверь. Никого нет.
В такой момент особенно сильно ощущается, что во фразе ?гениальный злодей? ключевым является слово ?злодей?…
Несколько раз глубоко вздыхаю, пытаясь успокоить сердцебиение, и медленно вхожу в дом.