Сталь хрипела: идем на Восток! (1/1)

Холодный туман, поднявшийся над водами Средиземного моря, обнял ненавистный аристократу корабль. Место, где все было паршивым и ему неугодным, где каждый злачный уголок хранил в себе крупицу ярких воспоминаний, угнетало его. Хотелось сорваться с пропитанной сыростью палубы и бежать прочь. Вглядываться в кромешную серость бескрайних горизонтов и не получать ответа. За что? Да просто так. Он ведь отвык уже от пиратской вольной жизни и не помнил, каково это - когда морской ветер грубо ласкает лицо, и соленые брызги разъедают сухую кожу. Том умер. Он умер еще тогда, когда первые клыки вонзились в его тело, раздирая на куски. Еще в тот миг, который окрасил мир вокруг него в черно-белые цвета, а потом и вовсе разорвал связь с реальностью, оставив в ней скорбевших. С тех пор Том не возвращался к жизни и различал все те же два цвета: черный и белый. Его не волновала свобода, его не прельщали развлечения и деньги, его не влекла людская страсть. При всей своей ненависти к Хемсворту, аристократ все же надеялся, что этот безрассудный, грубый, неотесанный мужлан вернет ему жажду жизни. Но Крис предал его, и сердце молодого Хиддлстона почернело.Том был убит, он был отравлен. Ядом ему стала любовь, смертью - сама жизнь. Его буквально собрали по кусочкам, и что же с этим стало? Наружность, впрочем, осталась на английский манер благородной и полной холодного очарования. То был прежний высокий и худощавый юноша с выпирающими ключицами и острыми коленями. Широкие плечи его были гордо расправлены, а об острые скулы казался огромным риск порезаться. Светлые кудри, некогда смешливо торчащие в разные стороны, ныне стали темнее и были аккуратно зачесаны назад. Тонкие губы не выражали больше и намека на улыбку, а глаза цвета гашеной зелени равнодушно созерцали ненавистный мир. - Том, - в который раз за их недолгое путешествие обратился Крис, не отпускавший надежды завоевать благосклонность неприступного любовника. Бывшего любовника. - Дай мне шанс хотя бы просто стать тебе другом?- Нас, аристократов, с детства учили, что друзей быть не может, - резко оборвал Хиддлстон, даже не взглянув на пирата. - Не в наших кругах.- Но ты теперь не в тех кругах.- Привычки не меняются.- Том...- Аудиенция окончена, - иронично хмыкнул молодой человек, покидая палубу. Крис нахмурился, сильнее сжав кулаки. Эта враждебность лишь раздражала пирата, и ему все чаще хотелось начистить Томасу его чудное личико. А потом отыметь во все места, чтобы жизнь медом не казалась. Но он держался, пообещав себе больше ни в коем случае не причинять аристократу вреда. А Хиддлстон, будто чувствуя это его желание, прятался. Старался лишний раз не видеть пирата и не попадаться ему на глаза. Любимым пристанищем для него была каюта, где он проводил большую часть своего времени. И вот сейчас, когда молодой человек пытался заснуть, детский плач из соседней каюты не давал ему покоя. Этот ребенок был Тому ненавистен одним своим существованием. - Ты даже не в состоянии заткнуть этого паршивца, - сквозь зубы прошипел Хиддлстон, столкнувшись с Джайей возле каюты кричащего малыша. - Шел бы сам успокоил!- С какой это стати я должен этим заниматься?- Тебе же он мешает, - огрызнулась Джайя, грубо толкнув парня. - Не путайся под ногами. - Грязная девка, - плюнул ей вслед Томас.Однако далеко уйти ему не удалось: оскорбленная индуска ловко развернулась и припечатала аристократа спиной к стене, схватив за грудки. Ее карие глаза почернели от злости, а миловидное личико уже не внушало доверия. В гневе пиратка была поистине страшна, и каждое ее действие смахивало на безумные порывы, не подвластные контролю.- Послушай меня, неженка дворянская: если вы, любовнички, что-то между собой не поделили, это исключительно ваше дело! Не вздумай приплетать меня к вашим разборком, я и без того не питаю особой радости, панькаясь с этим ребенком. - Мы не любовники, - машинально возразил юноша, но тут же словил себя на новых догадках. Внезапных; так, что сам он даже онемел и растерял весь свой пыл. - Меня это не интересует, - отрезала Джая и отпустила аристократа. Но стоило ей сделать пару шагов, как Том схватил ее осторожно за тонкое запястье, останавливая.- Подожди.- Руку пусти! Ты чего удумал, психопат?! - Чей это ребенок? - тихо перебил ее Хиддлстон, сощурив недоверчиво свои серо-зеленые глаза.- Не мой, во всяком случае! А там сам уже у Криса уточняй, кто постарался. Томас отпустил девушку и, стоило ей скрыться в каюте, ударил себя ладонью по лицу.- Идиот, - тихо проскулил он, закусив губу. Он настолько был ослеплен собственнической ревностью и жалостью к самому себе, что подсознательно захотел выдать Криса в черных красках и сам нарисовал его предательство. Он ведь даже не додумался выслушать пирата и спросить у него, чей это ребенок! Теперь Хиддлстон отчего-то четко осознавал, что никакого романа между индуской и пиратом быть не могло. Впрочем, у него еще будет время, чтобы все разузнать - а пока они прибыли к берегам Стамбула. Вот она, роскошная земля с ее вековыми тайнами и опасным изыском, где сам воздух будто пропитан пахлавой и легким бризом, а в ушах стоит звон тысячи монет уличных торговцев с громкими воплями зазывал. И стоит лишь жаркому взгляду ярких глаз взглянуть из-под паранджи, как тело словно прошибает холодом до кончиков пальцев, а сердце начинает отчаянно биться: вот, в чем секрет загадочных турчанок? Хиддлстон за всю свою жизнь мало, где побывал, не считая их общего с пиратом путешествия, и оттого-то все ему сейчас казалось диковинным. Такое он видел раньше только на страницах старых, потрепанных книг, которые передавались в семье аристократа последние поколения. Прекрасный Стамбул раскинулся на берегах Босфора, навеки соединившего изумрудными водами Морское и Черное моря. И на обеих сторонах его, обласканные палящим солнцем, царственно расположились красоты восточного города. Многочисленные белокаменные домики с красными черепицами, украшенные орнаментной резьбой или керамической облицовкой; чудные растения, приносящие плоды - то был и миндаль, и слива, и фисташка, и прочие цветущие деревья с кустарниками, которых не встретишь в дождливой Англии.Том отставал от капитана и Джайи, с неподдельным, немного даже детским восхищением изучая окруживший его турецкий мир. Жизнь внезапно снова начала различать краски, но только очень осторожно, постепенно: и вот аристократ уже щурился от сверкания золотистых узоров мечети и чихал от резкого запаха цитрусовых деревьев.- А зачем мы здесь? - внезапно соизволил поинтересоваться аристократ, который даже не удосужился выяснить дальнейший план действий.- В гарем тебя спихнем, - сквозь зубы бросила Джайя, сильнее прижимая к себе малыша, укутанного в широкие ткани и спрятанного на груди под рубахой, ближе к сердцу. Будто защищая от любопытства посторонних глаз. - О, в гарем... - многозначительно взглянув на Криса, усмехнулся Том. - Эдакий восточный вариант португальского борделя? - Прекрати, - тихо оборвал его капитан, даже не взглянув на парня. Молодой человек ничего не ответил, лишь безучастно пожав плечами и продолжив свой путь. Место, в котором им, судя по догадкам Тома, придется задержаться, было достойным очередного восхищения. Временным пристанищем их оказался не жалким домик, коими усеян берег, а целый богатый особняк! Широкое двухэтажное построение пряталось в тени густых раскидистых деревьев, за которыми ревностно следил престарелый садовник: именно он сейчас и крутился возле мучившегося жаждой кустарника, что-то бормоча на турецком наречии. Незаметные служанки прятались по углам, дабы не попадаться долгожданным гостям на глаза лишний раз, однако неукоснительно исполняли свою работу, так и оставаясь невидимками. То был дом мелкого сановника, промышлявшего иной раз работорговлей. В частности, он предоставлял Топкапскому гарему новых наложниц и, благодаря своему хорошему вкусу, подбирал девушек всегда очень удачно. Хозяина в это время не оказалось, но Криса с его спутниками без лишних вопросов проводили в гостиную палату. Томас вертел головой и не обратил внимания на газовую штору, загородившую дверной проем. Представ самым нелепым образом, молодой аристократ запутался в ткани и тихо выругался. А стоило ему освободиться от этих дурацких пут, как его взгляд неожиданно зацепился за ярко-зеленые, полные холодного гнева глаза. Том опешил, пропустив глухой удар сердца, и медленно сглотнул. - Эмма? - тихо уточнил он, прежде чем получить звонкую оплеуху. Аристократ проморгался, осторожно взялся за горящую щеку ладонью, и не решился поднять взгляда ближайшие секунды. Не меньше бедолаги удивлена была разве что только Джайя, вылупившая недоуменно глаза на молодых людей; остальные смотрели в разные стороны, создавая видимость неописуемой заинтересованности интерьера. Каждый мысленно сочувствовал Тому, но вступаться за него никому не хотелось...- За что? - смущенно буркнул парень, все же взглянув на разъяренную сестру. - Чтобы убедиться, что ты - реальность, - прошипела девушка и, стоило брату только выпрямиться, как нанесла ему еще один удар по другой щеке. - А это за что?! - За то, что не дал мне знать о своем внезапном воскрешении! - выпалила Эмма. - Я оплакивала тебя черт знает сколько времени, а ты и думать про меня забыл!- И ты туда же... - прошептал Том, потирая пострадавшие щеки. - Извини. Как я должен был тебе сказать? Где бы я тебя отыскал?- Но Криса искать помчался! Первее, чем сестру!- Извини, - повторил юноша, мрачно нахмурившись. К сожалению, объяснить ей, почему вышло именно так, он сейчас не мог.Однако в следующие минуты Эмма повисла на его шее, прижимаясь крепко-крепко, и Томас мог облегченно выдохнуть: девушка не держит на него зла. И все еще любит. - А мы первые, - нарушил воцарившуюся идиллию Лиам, восседавший на шелковых подушках с граненым кубком вина в руках. - Надо было делать ставки!- Были бы ставки, я был бы первым, - в тон ему усмехнулся Крис, опускаясь рядом. Братья переглянулись, обменялись сдержанной улыбкой, но никто из них не поднял волнующей темы. И без того слишком много вопросов, слишком много свидетелей, слишком много проблем. ***Не смотря на жаркий день, ночной Стамбул окутал гостей приятной прохладой. Запах моря успокаивал, будто напоминая, что оно рядом и ждет их возвращения, когда пиратские судна вновь будут рассекать пенные волны. Крис улегся в самой дальней палате под тяжелым навесом вместо потолка, возле открытого, поросшего жимолостью балкона. Легкий ветерок ласкал его загорелую, грубую кожу и трепал светлые волосы, еще влажные от вечерних купаний. Каждая его мышца была напряжена даже во сне, но спал мужчина так крепко, что не почувствовал появления ночного гостя. И только когда стало тяжело дышать, Крис заворочался, против своей воли вырываясь из неги. Не сразу понял, что происходит, только руки отчего-то затекли, и шею грубо сдавило. Смахнув остатки сна, пират замотал головой и с неудовольствием обнаружил, что запястья его привязаны к изголовью кровати, а тройной ошейник вновь занял свое надлежащее место, давя с недюжинной силой на кадык.- Я тоже однажды так просыпался, - прошелестел тихий голос, заставивший Хемсворта встрепенуться. - Правда, без ошейника.- Развяжи меня, - холодно потребовал Крис, ища во тьме сощуренными глазами Хиддлстона. В том, что это был он, пират не сомневался - этот чертов голос, пропитанный аристократическим цинизмом, он узнает из миллиарда.- Успокойся. Я хочу всего лишь поговорить.- Интересные у тебя способы начинать разговор, - хмыкнул пират, откинув голову назад и шумно вдохнув воздуха в легкие сквозь стиснутые зубы. - Я могу задохнуться от этой тяжести.- Постараюсь этого не допустить, - мягко улыбнулся аристократ, выходя из тени широкой шторы. - Я видел сегодня Адама. - Симпатичный малый, да?- Только дурак не нашел бы сходства между нами, - игнорируя подколку, продолжил Том, медленным шагом подходя к распластавшемуся на постели мужчине. - А так как я с Ребеккой не спал, несложно догадаться, кто ее в итоге обрюхатил. - От меня-то ты сейчас чего хочешь? Чтобы я порадовался твоей запоздалой догадливости?- Мне интересно, почему ты не сказал, чей это ребенок и откуда он у тебя.- Ты не особо меня и слушал, - напомнил Крис хрипловатым голосом. - Сложно было говорить что-либо человеку, который заткнул уши, подобно ребенку, и решил ничего не замечать вокруг себя. - Не утрируй, - присаживаясь на край кровати, мягко возразил Том. Он стойко выдержал тяжелый, проницательный взгляд потемневших от недовольства синих глаз. - Развяжи меня, - повторил Крис. - И тогда поговорим.- У меня немного другие планы.Томас потянулся тонкими пальцами к тесемкам своей рубахи, издевательски медленно расстегивая их под недоуменным взглядом пирата. Скользнув ладонью по своей обнаженной груди и плавно скинув с плеч мешающую одежду, аристократ крив усмехнулся:- Ты же хочешь, чтобы я простил тебя? Крис жадно посмотрел на острые ключицы, некогда обжигаемые его поцелуями, и напряженно сглотнул. Как давно в своих самых нереальных фантазиях он мечтал вновь обладать этим телом, сжимать его в объятиях и пылко целовать. Однако положение Хемсворта сейчас подсказывало ему, что игру вести будет Томас, и крайне нечестно. Дилемма жгла пирата изнутри: он хотел, хотел прощения и близости, но чувствовал подвох. - А я не могу извиняться развязанным? - уточнил он, насмешливо изогнув брови.- Нет, - коротко ответил Том и навис над пиратом, соблазняя его своим обнаженным торсом. - Сегодняшнюю ночь ты не забудешь.- Мне это не нравится, - предупредил его Крис, но в ответ ему послышался лишь короткий смешок.Аристократ склонился к мужчине, касаясь невесомо губами его небритой щеки и проводя по коже, покрывшейся непроизвольными мурашками, всей шириной языка. Влага будто обожгла щеку пирата, и тот прерывист выдохнул. Отлученный от ласк последние два года, он был падок на любое прикосновение этого любимого паршивца. - Так и должно быть... - прошептал на ухо Крису аристократ, больно прикусив покрасневшую мочку. Хемсворт тихо зашипел, интуитивно дернувшись от грубой ласки: столь непривычны были для него эти ощущения, будто легким разрядом прошедшие вдоль позвоночника. Он сильнее закусил губу и вовсе зажмурился, стараясь отогнать от себя внезапный ужас, все успокаиваясь надеждой, что его милый любовник не окажется жестоким мучителем. Пират невольно продолжал дергать руками, натирая запястья в тщетных попытках высвободиться от пут жестких веревок. На коже показались едва заметные кровоподтеки.- Мне неудобно... - нервно облизнув сухие губы, пробормотал Крис. - Освободи меня... Том, это... не смешно... - А кто смеется? - промурлыкал Хиддлстон, медленно скользя ладонью вдоль мускулистого тела вниз. Он рывком стянул с бедер шелковое покрывало - единственное, что спасало пирата от полной наготы, - и с невозмутимым видом уставился на вялый член в светлых завитках волос. Легкая прохлада коснулась его паха, и омерзительное чувство беззащитности внезапно удушливой волной окатило пирата. Ему, гордому и непреклонному, жестокому чудовищу, было крайне неуютно прогибаться под кем-то. А Томас все так же нависал над ним, упираясь в матрац возле его плеча рукой, обнаженный, в отличие от Криса, лишь по пояс. Сердце пирата учащенно забилось, а дыхание стало едва различимым, стоило только длинным холодным пальцам ненавязчиво заскользить по стволу члена. Том провел кончиком ногтя по головке, легко ущипнул и довольно ухмыльнулся, когда Крис сдавленно охнул. Тепло щекотало кожу мужчины, медленно затягиваясь тугим узлом возбуждения внизу живота, к паху, где с его членом игрались самым невинным образом. - Черт... возьми! - на выдохе взвыл Хемсворт, невольно одним рывком прогнувшись в спине, когда Том с подлой улыбкой сильно сжал его член. Кровь ударила в виски пирата, зашумела, подобно морскому прибою, а ставшая чувствительной кожа словно запылала огнем, сгорая от болезненной истомы. Крис часто задышал, сквозь зубы бросая тихие ругательства в адрес аристократа. - Возьму, - кивнул Том, глядя, как в помутневших томлением глазах сверкнул отчаянно трезвый отблеск страха. Неужели Хиддлстон решил... нет, пират даже думать об этом не хотел, хоть его положение и навязывало единственно верный ответ. Он же капитан! Он же мужчина! В конце концов, он физически сильнее, и если бы не эта чертова цацка на шее, которая высасывала всю силу Криса, он бы давно уже сам подмял аристократа под себя и оттрахал в его узкую задницу. От подобных мыслей голова пошла кругом, волнение смешалось с возбуждением, игра на грани безумства и реальности щекотала нервы, но сдаваться не хотелось. Ради чего? Ради... прощения?Крис шумно выдохнул, тяжело сглотнув: прощение ему надо. И от этого пират почувствовал себя продажной шлюхой, готовой взвыть от обиды и бессилия. А Том тем временем сильнее сжимал налившейся кровью член, потвердевший и принявший привычный для аристократа размер. Именно таким большим и мощным помнит его задница англичанина. Он спокойно, даже равнодушно надрачивал Крису, наблюдая за тем, как реагировал на его ласки пират: покрасневший от возбуждения, он кусал свои губы и обжигал их резким дыханием, подавался навстречу, толкаясь в кулак юноши. Аристократ только внешне оставался холодным, когда как внутри него все горело в предвкушении и тянуло внизу живота от развернувшегося зрелища. - Какие мышцы... - завороженно прошептал Том, склоняясь к обнаженному телу и влажно целуя мускулистое плечо. - Не помню, чтобы... тебя это когда-то сильно.. влекло, - сглотнув, прохрипел Крис, нетерпеливо двигая бедрами. Ему хотелось больше движений, резкости, быстроты, чтобы в сладкой истоме дойти до оргазма. - А сейчас, когда твое мускулистое тело находится в полном моем распоряжении, знаешь, очень влечет.Он намеренно тянул, только сильнее распаляя пирата. Легко сдвинул пальцами крайнюю плоть, обнажая крупную головку, и едва ощутимо прошелся по уздечке кончиком ногтя. Реакция Хемсворта была молниеносной: он дернулся назад, зашипел, напрягся. Слишком острые то были ощущения, прошибающие разгоряченное тело. Но вот Томасу надоело играть, и он поднялся с постели. Крис недоуменно проследил за ним взглядом, где-то на самом дне пряча легкую обиду и облегчение одновременно, но ничего не сказал. А Хиддлстон, пройдя к прикроватному столику, невозмутимо взял оттуда склянку с ароматным маслом и вернулся обратно, усевшись между ног пирата. Но Крис, будто предчувствуя реальную расправу самым страшным для него образом, рывком свел колени, зажав аристократа сильными ногами. - Что ты так нервничаешь? - усмехнулся Том, ладонью скользнув по внутренней стороне его бедра. - Тебе понравится... мне же понравилось, так в чем разница?- Ты не посмеешь пихнуть в меня свой член, - дрогнувшим голосом возразил Крис, нервно облизнув губы.- Посмею. Ты же хочешь моего прощения? Чтобы все было, как прежде?..Хемсворт нахмурился и отвел взгляд, смиренно принимая эти низкие, порочащие его честь условия, и Том спокойно раздвинул ему ноги. Масло неприятной липкой прохладой потекло по ягодицам, слишком интимно раздразнивая грубую кожу. Настойчивые пальцы втирали в нее ароматную вязкую жидкость, расслабляюще лаская вокруг сжатой дырочки, доселе не тронутой и непорочно чистой. И чем ближе скользили пальцы, задевая легонько сфинктер, тем испуганней она сжималась и тем резче выдыхал Крис. - Отвратительное чувство, - прошипел он, сильнее сжав пальцы в кулаки. - Просто расслабься и... впусти меня, - пылко шепнул Том, резко вводя скользкий палец в узкое анальное отверстие.Уже этого оказалось достаточно для дискомфорта и боли, и Хемсворт, сильнее стиснув зубы, часто задышал от сверкнувших яркой молнией гаммы ощущений, и далеко не самых приятных. Горячие стенки прохода очень неохотно расступались, будто защищая неприкосновенное, но Том настойчиво проталкивал палец глубже. С каждым миллиметром было все неприятнее, резкая боль потихоньку стихала и становилась ноющей, тянущей, раздражающей.- Знаешь, Хемсворт, - начал Том, склонившись к бедру и цапнув кожу зубами, оставляя на ней заметный кровоподтек, - у меня сейчас дикое желание плюнуть на все эти прелюдии и грубо войти в тебя. Что скажешь? Разрешишь? Он поднял возбужденный взгляд на Криса и с удовольствием заметил, как на дне ясных глаз блеснул неподдельный страх. Он не знал, каково это, но представлял себе, что очень болезненно. Оттого-то, помедлив, он коротко мотнул головой. Этого было достаточно, чтобы молча унизить Криса и польстить самооценке Тома. Повержен. Подавлен. Побежден.К одному пальцу прибавился второй, вероломно вторгаясь в горячее нутро и растягивая его изнутри, добавляя к не прошедшей боли еще больше, дергая за каждый нерв, как за ниточку, заставляя тихо скулить сквозь стиснутые зубы. Пальцы входили с трудом, и Том, нетерпеливо чертыхнувшись, добавил больше масла. Проникновения стали немногим легче, напористей и бесцеремонней, пальцы скользили с характерным хлюпающим звуком, бьющим по ушам еще большим позором. Томас старательно изучал пальцами его лоно, скользя фалангами по шелковистым стенкам и принося Крису больше дискомфорта, но когда пальцы наткнулись на мягкий бугорок, пирата внезапно будто подкинуло. Он резко распахнул глаза, рвано вдохнул воздуха и неосознанно прогнулся навстречу. Том довольно ухмыльнулся, чувствуя, как возбуждение распирает его самого, в особенности, его штаны. Юноша продолжал массировать простату, срывая хрипловатые приглушенные полустоны с пухлых губ пирата. Его член снова подал признаки жизни, наливаясь кровью, и Хиддлстон не удержался. Наклонившись, он ловко вобрал его в рот, лаская головку языком и дразня уздечку. Нет, попытка наказать Криса провалилась: Том был с ним удивительно нежен.Хемсворт подался бедрами вперед, глухо прорычав и непроизвольно дернув руками, будто силясь освободиться. Он уже не замечал тяжелого давления на шею, ему хотелось больше тех самых острых ощущений, что сейчас дарил ему его молодой любовник. Его, его, ничей больше, - так хотелось думать Крису, пошедшему через гордость и рискнувшему подставить свой зад. Когда уже терпению Тома пришел конец, он одним ловким движением ослабил пояс, освободившись от ненужных штанов, и рывком подхватил его ноги, уложив коленями на свои широкие плечи. Почувствовав, как к разработанной и пульсирующей дырке приставилась головка члена, Крис непроизвольно напрягся и сжался.- Не заставляй меня брать тебя силой, - прошипел Томас, осторожно протискивая крупную головку в колечко тугих мышц. - Расслабься, черт возьми!Послушавшись совету, Хемсворт выдохнул и попытался не сжиматься, и тогда Том одним плавным, но быстрым движением полностью вошел в горячее нутро до основания члена. Крис взвыл и вытянулся в струнку, изогнувшись. Боль сокрушительным фейерверком ударила по всему телу, казалось, прошибая до костей: каждый нерв. Каждую клеточку. В нем было тесно, узко, и перед глазами Хиддлстона поплыли черные пятна от головокружительной остроты. Трахать девственную задницу самого грубого и жесткого пирата - ради этого Томас мог бы и пожить. Он дал Хемсворту время привыкнуть, после чего начал медленно, пересиливая сопротивления неподатливых мышц, двигать бедрами. Он входил глубоко, до конца, и полностью выходил, ударяясь со звонким шлепком о его ягодицы. Крис выгибался, шипел, пытаясь раствориться в этой смеси неприятных и тягучих ощущений. От натуги на висках его поступила испарина, он весь покраснел от кончиков ушей до груди, задыхался, забывая дышать. Но стоило Томасу выбрать правильный угол и задеть головкой члена простату, как Хемсворта будто вновь подкинуло на месте. Он протяжно застонал, а по телу, словно по каждой вене в отдельности, протекло резкое, но болезненное удовольствие. Благоразумие и жалость вместе с остальными целомудренными мыслями ушли далеко на второй план, скрывшись за пеленой похоти и разврата, правящими сегодняшним часом. Томас нависал над пиратом, демонстрируя свой поджарый торс, но худощавый в сравнении с этим мускулистым мужчиной, которым утонченный аристократ полноценно владел. Он вбивался в горячее тело, он брал свое, срываясь на тихие стоны от острого чувства тесноты пирата и от дурманящего мускусного запаха, дразнящего ноздри. Рукам было мало, глазам было мало, а сердце бешено колотилось. В них обоих бурлила кровь, пот стекал по обнаженным телам, слившимся воедино в унисон частых вздохов. Крис подавался бедрами навстречу, крепче сжимая коленями костлявые плечи аристократа и насаживаясь на член. Боль смешалась с удовольствием, внизу живота дико тянуло, в заднем проходе саднило и пульсировало, но тело требовало больше грубости и проникновений.- Тебе нравится? - склонившись ближе к лицу пирата и согнув того пополам, прошипел в его губы Том. - Нравится быть нижним? Он толкнулся еще сильнее, стесняя Криса еще больше и лишая его возможности двигаться, вызывая чувство нетерпения и того самого состояния на грани, когда он готов был на все, лишь бы скорее достичь пика блаженства. И даже презренный, полный черной похоти взгляд Хиддлстона сейчас не загонял его в тупик. - Готов поспорить с Дейви Джонсом на сто тысяч душ, что никогда ранее ты не допустил бы такого падения, - прохрипел он, прикусив кожу на покрасневшей шее. - Но мне... ты не дал отпора, и дело не в ошейнике...Толчки стали более резкими, рваными, быстрыми. Томас был на грани, подобно пирату, и в такт движению бедер стал надрачивать Крису, чтобы помочь и ему скорее кончить. Хемсворт, прерывисто постанывая, взглянул в напряженное лицо аристократа и внезапно различил насмешку на тонких губах.- Я любил тебя за грубость, решительность, смелость, - вбиваясь сильнее, на каждом выдохе бормотал Том, и слова его резали по сердцу пирата, еще больше унижая, - но сейчас... ты сдался мне без попыток сопротивления. Ты низок, жалок, слаб.Он скользнул пальцем по головке члена, сжимая его горячей ладонью. Жестко толкнулся в растраханный зад еще пару раз и, ударившись бедрами о его ягодицы в последний из них, с глухим стоном излился в истерзанное нутро. По всему телу будто пробежал заряд, покалывая в кончиках пальцев, придавая внезапную легкость, и Крис, следуя за движениями Тома, засопел, прогнулся в пояснице, проваливаясь в оглушительном экстазе.- Ты тряпка, Хемсворт... - сквозь мутную пелену блаженства прошептал аристократ. - К тому же конченная шлюха...***Следующее утро оказалось добрым не для всех, и пусть холодные лучи восходящего солнца возвещали жителей Стамбула о новом наступившем дне с привычной леностью, неторопливо заглядывая в открытые окна, жизнь города в некоторых его уголках уже давно началась. Такая же размеренная, плавная и немножко сонная, как словно не хватало ночи, чтобы в объятиях Морфея набраться новых жизненных сил. Лиам меланхолично потягивал ароматный дым из трубки кальяна, развалившись вальяжно, будто и не гость вовсе, на шелковых подушках. Все, что окружало сейчас пирата, было ему непривычным и чужим, но оттого не менее прекрасным. Хоть и не был Хемсворт ценителем чужестранного быта, особенности восточной культуры оценить он мог по достоинству. - Вы, турки, удивительно суеверный народ, - задумчиво выдал Лиам, выдыхая клубни серого дыма. Любые темные углы намеренно избегались при постройке: три из них были просто-напросто срезаны, оставляя проходы в соседние комнаты, а в одном стоял угловой буфет, покрытый светлой бархатной салфеткой. Вся утварь пряталась в мешках, развешанных вдоль изрисованных геометрическими рисунками стен, ибо опасались турки излишества в мебели, считая то дурным знаком. Напротив пирата восседал, сложив по-турецки ноги, сам хозяин дома: средних лет мужчина с черными соколиными глазами и располагающей дружелюбной улыбкой. Башкурт-Али был рад гостям, в особенности гостьям, о чем не преминул сообщить:- Нет большей радости хозяину, нежели лицезреть в своем доме ту совершенную красоту, что благословляет моего друга улыбкой день изо дня, - проникновенно и задумчиво поделился Башкурт-Али, потягивая дым из кальянной трубки. - Но обойти восхищением и второе чудо света, по-матерински свято укрывающей ребенка в своих объятиях, было бы грехом с моей стороны.- Я передам нашим женщинам, что вы ими очарованы, - кивнул Лиам, легко усмехнувшись. - Нравится ли моему другу и его родственникам, ставшим мне не меньшими друзьями, наш удивительный город? - Мы впечатлены. Но вы же помните, что цель моего визита отнюдь не здешние красоты.- Тише, мой друг, тише, - осадил его Башкурт-Али, укоризненно покачав головой. - Даже стены порою все слышат и запоминают, донося до чужих ушей все тайны и секреты...Лиам скосил задумчивый взгляд в сторону, проследив им за исчезающей с подносом в руках прислугой, и терпеливо улыбнулся хозяину дома. Эта любовь турок говорить загадками и растягивать простые фразы порядком раздражала пирата, но он не мог высказать своего неудовольствия человеку, чья внешняя добродетель могла скрывать за своей спиной заостренный ятаган.- Когда человек взвешивает на свои плечи тяжкую ношу, он должен осознавать весь груз ответственности...- Я осознаю это, - с нажимом произнес Лиам, внимательно взглянув на своего визави. - Но я крайне ограничен во времени, прошу принять это во внимание. - Разумеется, мой друг, я все помню, - кивнул Башкурт-Али и в следующую секунду подозвал к себе своего слугу. Отдав лишь коротко ему указания, мужчина повелительно махнул рукой. Уже в следующую минуту пожилой слуга вернулся, бережно протянув гостю маленькую резную шкатулку. - Примите в дар от турецкого народа благословение падишаха, - кивнув Лиаму, вкрадчиво произнес Башкурт-Али, жестом отпуская прислугу. - Я рад, что он оказался благоразумным. - Падишах решил, что Цербер ему в качестве врага неугоден...- Очень мудрое решение, - одобрил Лиам, осторожно приоткрыв шкатулку. В ней, утопая в шелковом платке, поблескивал маленький флакон с густой, темно-красной жидкостью. То была кровь последнего единорога.***- Это самоубийство! Это безрассудство! - распалялась Софи, идя за мужем по пятам. - Одумайся, Люк!- Любовь моя, у тебя шалят гормоны, - ласково возражал ей супруг, собирая свой вечерний туалет. - Что ты себе напридумывала? Какая опасность? Еще скажи, что они тоже пираты.- Именно! - отчаянно воскликнула девушка, схватив мужчину за локоть, останавливая и заглядывая в его серые глаза. - Останься сегодня со мной, не ходи туда, умоляю. Мне не спокойно, я предчувствую беду! А мне нельзя нервничать и беспокоиться!- Козыри в ход пошли? - рассмеялся Люк, легко огладив ладонью кругленький животик своей беременной супруги. - Я не могу не придти - это как минимум невежливо. Сама подумай, что обо мне будут потом говорить? И о тебе, как о жене невежды. - Мне все равно, кто и что будет говорить обо мне и о тебе. Пускай горят в Аду!- Не говори так, душа моя. - Я боюсь за тебя, ну почему ты меня не слышишь?.. Люк мягко коснулся щеки своей жены, ласково мазнув пальцем по скуле. Его глаза еще больше смягчились, в них отражалась неподдельная любовь и безграничный трепет к этой хрупкой, но невозможно бойкой маленькой женщине.- Не беспокойся обо мне, прошу тебя, - приглушенно сказал мужчина, мельком взглянув на ее живот. - Со мной все будет в порядке. Я недолго, обещаю.Софи обреченно вздохнула, грустно взглянув на своего мужчину и положив хрупкую ладонь поверх его руки, оглаживающей кругленькое личико.- Поцелуй меня, - отчего-то извиняющимся тоном попросила девушка, потянувшись к его губам.Мужчина облегченно улыбнулся, поверив обманчивому согласию своей супруги, и склонился к ее лицу. Но стоило ему накрыть мягкие уста девушки, как виски его внезапно болезненно сжало, а кислород перестал поступать в легкие. Он хотел было оторваться от губ жены, но та удерживала его пальчиками за скулы, больно впившись в кожу и словно высасывая энергию из супруга. - Прости меня, - вздохнула Софи, отстранившись от губ Люка. Тот безвольно упал на пол прямо на пороге их спальни. Приложив максимум усилий, девушка затащила отнюдь не легкого супруга в покои и, подложив ему под голову подушку, накрыла покрывалом. Затем облачилась в длинный темно-зеленый плащ с капюшоном и незаметной тенью покинула особняк. Очень скоро молодая женщина уже сидела в кресле напротив Пьера, решительно глядя в его глаза. Мужчина, не смотря на попытку продемонстрировать учтивость, сально ухмылялся и пожирал глазами очаровательную гостью.- Что вам нужно от моего супруга? - напрямую спросила девушка, решив не устраивать фарс и не ломать комедии.Мужчина, стоит признать, понял все сразу и также предпочел не играть. Он вальяжно развалился в кресле, небрежно закинув ногу на ногу и даже закатав рукава, без стеснения демонстрируя гостье свои татуировки.- Вы отчаянная женщина, Софи, - с прищуром улыбнулся Пьер, пригубив бокал вина. - И... - он выдержал паузу, печально цокнув языком, - должны понимать, что ваша жизнь теперь под вопросом. С одной стороны, мне нет смысла вас убивать, потому что ваш супруг все равно не поверит вам.- С чего вы это взяли? - с вызовом усмехнулась девушка, незаметно скользнув ладонью в карман пышной юбки.- Ну, вы же здесь. Поверь он вам, вы бы не пришли сюда ко мне разбираться. Или в худшем случае, пришли бы не одни.- Вы правы. Но с другой стороны, зачем вам свидетель, который распознал вас с первых минут прибывания в нашем доме, так?- Именно, - закивал Пьер. - Так что вам нужно от моего супруга? - повторила Софи с нажимом. - Вы же давно все поняли. Он нам мешает, - невозмутимо ответил мужчина, прокручивая бокал в пальцах. - Скоро случится бойня, где все решится. Но судьба вашего мужа должна будет решиться раньше.- А дети? Ведь все упирается не в моего мужа - он здесь лишний? - Ваш муж мешает нам как в делах политических, так и в пиратских. Он слишком много путается под ногами! - раздраженно прорычал Пьер. - Этот чертов толстяк! Бог мой, Софи, я не могу понять, за что вы, женщины, любите таких невзрачных мужчин?- Вы хотите убить детей, - игнорируя возмущенный порыв собеседника, тихо проговорила девушка. - Потому что они племянники Цербера. Однако в них не течет его кровь, она не могла взять и мутироваться.- Почему нам знать? Все может быть! - весело заметил Пьер. - Но дело тут даже не в этом... эти дети будут залогом выполненного договора. - Договора?- Либо Лиам помогает нам убивать Цербера, либо мы убиваем его детей. А потом его. Ну и с Цербером сами справимся.- Я не позволю вам убить моего мужа и моих племянников. - Вы ничего не сможете сделать.Пьер улыбнулся, поднимаясь с кресла и приближаясь к девушке. Он склонился над ней, заинтересованно скользнув взглядом по ложбинке груди. Софи не шелохнулась, невозмутимо лишь подняв на него глаза. - Вы ошибаетесь...- Вот как? - он еще шире ухмыльнулся и, внезапно выронив из рук бокал, схватил девушку за шею. - Мне безумно жаль вашего еще не родившегося ребенка, но позвольте воспользоваться вашим расположением в полной мере!Он рывком потянул девушку на себя, заставляя подняться. Софи вцепилась в сильное запястье пальцами свободной руки, стараясь освободиться, но ей это не удавалось. Она начала задыхаться, испуганно глядя в глаза своего будущего насильника и бледнея, делая короткие рваные вздохи. Страх внезапно обуял девушку, заставляя ее забыть все, что могло ее сейчас спасти.- Сначала вам придется ублажить меня своим горячим телом, - нетерпеливо прорычал пират, буквально вгрызаясь в обнаженное плечо девушки и под ее сдавленный крик разрывая нити мягкого корсета. - А затем, когда я воспользуюсь вами со всех мест, я перережу вам вашу тоненькую шейку... но сейчас дышите, милочка, и кричите для меня. Кричите!Стоило девушке лишиться корсета, как она отчаянно закричала от страха и паники, начиная колотить по плечам мужчины кулаками. И только спустя несколько секунд она вспомнила, как сжала в одном из них свое спасение. Софи мгновенно приложила кулак к губам, разжав пальцы и шепнув едва слышно несколько слов, после чего сжала с силой маленькую руку куколки. В это же мгновение Пьер вскрикнул, лишившись руки. Отстранившись от него и схватившись рукой за горло, девушка стала откашливаться и тяжело дышать, чуть согнувшись.- Мерзавец... - прошипела девушка и надавила пальцем на шею куклы, резко дернув в сторону.Пьер не успел даже закричать, как его голова уже валялась оторванной в другом углу гостиной. Софи закрыла глаза и сползла по стене на пол, прикрывая ладонями обнаженную грудь и чувствуя, как лихорадочно бьется ее сердце. А под ногами валялась маленькая кукла-вуду.- Черт возьми... - приходя в себя, бормотала девушка. - Эта беременность до добра не доведет...