Closure (m!SS/Данс) (1/1)

?I could die in the morningAin't no one would know?Colter Wall?— Snake Mountain BluesПриветственными словами Роджерса становится усталое ?Мишка, фу, нельзя?, от которого гигантский волк невнятного серого цвета перестаёт злобно скалиться на чужака. Смотрит недоверчиво, неуловимо похоже на хозяина двигает челюстью, но больше не рычит. Данс всё равно не убирает карабин?— тварь опасна, держать её у себя в высшей степени опрометчиво. Уилл чешет зверя как собаку, между ушей, где жёсткая шерсть будто соткана из тяжёлой дымки, окутавшей остров, и подтверждает, что ему плевать на угрозу, с руки скармливая кусок сырого мяса, до этого висевший на сушилке.Вытирает грязную ладонь о штанину комбинезона, который и так заляпан землёй, ошмётками чешуи, рыбьей кровью, и наконец поднимает взгляд на Данса. Только смотрит сквозь.—?Убери,?— хрипло приказывает, кивая на винтовку. —?Он не тронет.Уилл не похож на себя, на того себя, которого Содружество знает уже больше двух лет как блестящего генерала минитменов, уничтожившего Институт и планомерно очищающего Бостон. На лице этого Уилла нет привычной ухмылки, лёгкая щетина сменилась неопрятной бородой, а глаза тоже заволокло туманом?— серым и тоскливым до холодка в грудине. На него смотреть больно, под сердцем колет и ноет, сжимая внутренности в склизкий ледяной комок.Данс щёлкает предохранителем и опускает оружие?— если вопрос в доверии, то Роджерсу он доверяет. Тот ставит накрытое тряпкой ведро на крыльцо, в металлические стенки бьётся хвостами вечерний улов.—?Разведёшь огонь,?— сообщает Уилл, открывая скрипнувшую дверь и шагая к лестнице на второй этаж.Данс быстро оглядывается по сторонам. Дом производит впечатление временного пристанища, хоть и ухоженного. У дальней стены обнаруживается собранный из побитых кирпичей камин.—?Дрова и остальное там же.Уилл переодевается, шуршит одеждой где-то выше и левее, а Данс приходит к выводу, что предыдущие этапы плана при всей кажущейся сложности были гораздо проще. Привычнее. Он не понаслышке знаком с добычей разведданных, имеет опыт в осуществлении длительных вылазок, умеет выслеживать цели. А с откровенными разговорами как было хуже некуда, так и осталось.Он выжал по крупицам информацию из самого близкого круга друзей Уилла: вытерпел тонкие ухмылки Дьякона, сотню взволнованных вопросов Кюри и сарказм Мак-Криди; дошёл до Валентайна и сквозь зубы согласился на сделку ради предположений о возможном местонахождении Роджерса (?Сам понимаешь, никаких гарантий, но если его дочь дома, а лодка всего одна, то тебя ждут приключения, мой друг?). Требовал, просил, пытался подкупить и едва не умолял Кендзи сначала отвезти его туда, куда уехал Уилл, потом?— одолжить лодку, потом?— хотя бы дать карту. Накано рубил все просьбы на сердитом японском, не желая даже слышать о Фар-Харборе, и Данс в течение недели возвращался в коттедж ни с чем, пока Касуми втихомолку не подсунула ему голозапись с инструкциями: собрать запасы еды, воды и антирадина на несколько дней, обязательно захватив бутылку с чем-нибудь покрепче, прокрасться ночью в сарай на причале и ждать, пока она заведёт отцовскую яхту и подберёт его.Фактически лодку они украли.И это было меньшее, на что он готов пойти ради Уилла.Роджерс спускается, когда комната начинает постепенно прогреваться, а к запаху промозглой сырости примешивается горящая сосна. Данс, не зная, куда себя деть в незнакомом доме, замирает на краю дивана и напряжённо следит за Уиллом. Тот на ходу закатывает рукава чёрного растянутого свитера трясущимися пальцами, сутулится и совсем не смотрит на Данса, который чеканным силуэтом застыл в его гостиной.Из Содружества в Мэн, сотни миль и десятки препятствий от тотальной неизвестности до чёртовой солёной воды, окружавшей со всех сторон?— и теперь он сидит здесь и даже не знает, с чего начать!Роджерс разобраться не помогает, а просто приносит с крыльца рыбу и идёт готовить ужин. Молча, на двоих, не спрашивая и не предлагая, потрошит скупыми движениями ещё трепыхающиеся тушки. Данс разглядывает знакомые до последнего шрама руки?— один, на тыльной стороне ладони, даже помогал зашивать,?— а сбоку, от потрескивающего огня, и заодно откуда-то изнутри омывает тёплыми волнами.Он жив. Далеко не в порядке, но жив.На пристани шептались: остров его принял, реже проверяет на прочность и просит кровавые жертвы. Но это лирика, болтовня неискушённых гражданских. На пустошах опасно везде?— и особенно там, где чёртовы непрошибаемые болотники считаются за низшее звено пищевой цепочки среди тварей.По природе жизнерадостный?— несмотря на и вопреки?— Роджерс кажется чужим и невыносимо несчастным на этой узкой кухоньке, с потерявшимся в отросших волосах тусклым закатным солнцем. Его хочется сгрести в охапку и встряхнуть, чтобы очнулся. Данс даже не замечает, как на пол осыпается кора и хрустит в руке сухое полено, которое собирался подкинуть в огонь.Он решается нарушить молчание, когда Роджерс ставит на стойку две тарелки, садится напротив и начинает ковырять вилкой еду.—?Уилл, я…—?Ешь,?— коротко отрезает тот.И Данс замолкает, потому что на самом деле понятия не имеет, что собирался сказать. Поблагодарить? Сделать выговор? А есть ли право? У Роджерса звание гораздо выше, целый набор их. Больше всего хотелось извиниться. За то, что пришлось делиться едой, которую ловили явно в расчёте на одного, а ещё что был слепым идиотом и понял, насколько и как Уилл ему нужен, только когда тот исчез. Всё Содружество будто на нём одном держалось?— на истинно реликтовой отзывчивости и довоенной выдержки энтузиазме, которыми тот щедро делился. Сам Данс тоже на нём держался, питался сумасшедшей энергией как чёртова ?Корвега??— атомным мини-реактором. А Уилл отдавал, излучал и тратил?— вот и не осталось ни капли. Потому и исчез, наверное, посчитав, что не нужен больше никому таким.—?Очень вкусно,?— искренне хвалит Данс, потому что в последнее время даже не обращал внимания на то, что приходилось есть.Тот никак не реагирует, даже не поднимает голову от тарелки с почти нетронутым ужином.Словно и нет здесь никого, кроме Уилла Роджерса и тяжёлого его одиночества.—?Я буду очень признателен, если ты со мной всё же поговоришь,?— ещё одна попытка улетает мимо цели. Но Уилл хотя бы отмирает и запихивает в себя несколько кусочков варёной тошки вместе с рыбой.Он как минное поле в безлунную ночь?— не в ту сторону подышишь и прощай, даже нечего в гроб положить. Данс осторожно прощупывает почву:—?Есть новости из Содружества,?— их даже на сухой рапорт не наберётся, но с чего-то же стоит начать.—?Похуй,?— выдыхает Роджерс едва слышно, прячет тарелку в холодильник и выходит из-за стойки.Дом хорошо прогрелся и Данс, который и так никогда не мёрзнет, тянет ворот рубашки, собираясь с мыслями, снимает куртку, разминает шею?— кажется, мышцы превратились в камень?— и только обернувшись замечает, что Уилл смотрит прямо на него. Вымученно, непонятно, в глазах пляшут опасные блики-отсветы. И там, откуда-то из тумана, проглядывает прежний Уилл, который так нужен Дансу, потому что один он не справится с этой задачей на откровенность никогда.Стоит столкнуться взглядами, Роджерс резко отворачивается и со злостью бросает себя на диван у камина. Кутается в плед из шкур, как в броню, и раскрывает книгу.Данс ненавидит ждать, но ещё больше ненавидит собственную беспомощность, поэтому из двух зол приходится выбирать меньшее. Когда-то он говорил, что им есть, чему научиться друг у друга, и когда выяснилось, что Роджерс не очень любит идти напролом, предпочитая выжидать удобного момента, Дансу пришлось научиться терпению. Поэтому он подождёт, пока тот не выдержит первым и начнёт задавать вопросы?— всегда их задаёт.Уилл молчит и за целый час не переворачивает ни одной страницы.Данс изредка подкармливает огонь новыми поленьями и рассматривает комнату. Обстановка ничем не напоминает Сэнкчуари или генеральские покои в Замке, но она настолько характерно его, что становится интересно, как он нашёл этот дом, когда успел обжить. Уилл упоминал в общих чертах: у них с Валентайном было дело, ради которого пришлось уехать, но подробности остались неозвученными.За окном становится совсем темно: остров накрыло грязным изорванным одеялом сумерек и там, где оно целое, скачут неуловимые глазу зелёные искорки и стрелка на счётчике Гейгера. Уилл не зажигает свет, экономя топливо генератора, и постепенно начинает сливаться с вечерней тьмой. Хочется удержать его и не дать раствориться в ней окончательно.—?Уилл, давай обсудим, что с тобой происходит. И твоё возвращение в Содружество.—?Кто сдал? —?они говорят почти синхронно, но Роджерс всё же на долю секунды раньше. —?Нет.—?Валентайн и дочь Накано,?— отвечает Данс. —?Что мне сделать, чтобы ты хотя бы выслушал?Уилл пожимает плечами, что в равной степени?— ?да плевать я хотел? и ?не знаю?. И ёжится, будто его, в свитере, укрытого пледом, и прямо рядом с камином, морозит. Данс открывает заслонку?— пепел сыплется на ковёр?— и подкидывает ещё веток. Огонь благодарно вспыхивает.Роджерс встаёт.—?Куда ты?—?Туда,?— вертит в руках пачку сигарет.Данс не в силах сопротивляться потребности теперь не выпускать его из вида. Он выскальзывает следом, хоть сквозь стекло двери и так было бы видно, как тот опирается на перила и застывает, глядя вперёд. Данс становится рядом, по правую руку, как и всегда?— слева и не вышло бы, потому что крыльцо завалено канистрами, ящиками, скомканными сетями, поплавками и бог знает чем ещё.—?Тут красиво, если туман рассасывается. Звёзды ближе, чем в Бостоне.—?Серьёзно? Хочешь поговорить о погоде? Это было длиннее всего, что ты сказал мне за весь вечер. Я приехал…—?Тебя никто не просил,?— жестоко режет по живому Уилл.—?Значит, ты был не в себе, когда принимал решение, раз думал, что я не стану искать! Роджерс, тебе стоит вернуться.—?Нашёл, поздравляю. Можешь сегодня переночевать здесь или у старика, а завтра поговори с Ларри в Фар-Харборе, он отвезёт тебя обратно.—?Не вполне понимаю, чем заслужил такое отношение,?— хмурится Данс,?— но прошу, не отказывайся, если дело только во мне. Ты координируешь и направляешь минитменов лучше, чем любой из их прошлых генералов, они почти похожи на боевые единицы. Без тебя их и Содружество снова ждёт упадок. Когда я уезжал, они уже не могли определиться с очередностью патрулирования в Южном Бостоне. Если же это я сделал что-то не так, просто скажи и я могу… —?предложение даётся нелегко, — …могу уйти,?— потому что идти некуда.Роджерс глухо бормочет что-то похожее на ?и откуда ты только взялся? и опускает голову. Луна уже взошла и висит белёсым серпом, насмехается над жалкими потугами Данса вытянуть Уилла на поверхность из его невидимого бункера. Кто бы мог подумать, что роли поменяются.—?А хочешь повышение? Содружеству нужен герой. Ты подходишь. Удачи, генерал,?— иногда совершенно непонятно, серьёзен он или издевается.Давит окурок в забитой пепельнице и уходит обратно под непонимающее ?Роджерс!?.—?О чём ты, какое, к чёрту, повышение? —?дверные стёкла вздрагивают от хлопка. —?Что происходит? Объясни, прошу. Я хочу помочь.—?Данс, не надо. Ты зря приехал,?— Уилл на долю секунды кривится как от зубной боли. —?Я не стану.—?Но… ты нам нужен. Ты… —?Данс запинается, пытаясь то ли вытолкнуть слова насильно, то ли наоборот запрятать подальше, потому что они кажутся жалкими и недостаточными. —?Гарви не справляется, минитменам нужен их генерал. Мне тоже,?— добавляет он зачем-то.—?Что, и тебе генерала? —?неприятно скалится тот. —?Был да вышел весь, есть только Уильям Кей Роджерс, которому это всё нахер не сдалось, брать будете?—?Да! —?сердито выпаливает Данс, не задумываясь.Оскал неожиданно превращается в ухмылку, пока Уилл со скрипом выкручивает пробку из бутылки, чтобы не глядя отхлебнуть и выдохнуть, когда глотку обожжёт градусами.Данс не пьёт, это отвлекает, это потеря концентрации, но сейчас в горле пересыхает:—?Можно? —?вдруг хоть так получится поймать неизбежно ускользающее, хоть как-то подступиться.Тот протягивает бутылку и поспешно отводит взгляд, стоит Дансу обхватить губами горлышко. Крепкий алкоголь течёт по организму жидкой лавой, принося с собой странную ясность.—?Не знаю точно, в чём дело и, видимо, не узнаю. Но я не слепой. Хватит себя наказывать, Роджерс. Ты же ненавидишь холод, но зачем-то мучаешься и мёрзнешь уже два месяца. Не хочешь жить здесь, но живёшь, потому что никто не станет искать так далеко.—?Не говори мне, чего я хочу,?— угрожающе рычит тот. —?Ты нихера обо мне не знаешь!—?Я знаю более чем достаточно, чтобы понять, что ты от чего-то скрываешься. Но здесь нет твоих личных вещей, ты даже не разобрал то, что взял с собой,?— Данс машет в сторону сумки, брошенной под лестницей. —?Этого мало, чтобы понять причину. Помоги мне разобраться. О тебе все беспокоятся.—?Считайте, залез обратно в холодильник,?— ядовито выплёвывает Уилл.—?Не говори так,?— от его слов почти физически больно.—?Да какого же хера… —?взрывается он наконец. —?Я должен был сдохнуть ещё двести лет назад, ясно?! Китайская мина, плен на Аляске, сраная ядерная бомба под порогом, Волт-тек с их экспериментами, даже, блядь, ёбаный Келлог вместе с ёбаным Институтом! Остров этот! И я до сих пор жив! А все остальные?— нет! Ты не представляешь, как заебало хоронить близких и знать, что мог помочь, должен был… Что всё из-за меня…Вспышка захлёбывается густым отчаянием. И это всё он носил в себе? Как же долго он игнорировал себя ради других, позволяя всем обманываться привычно дружелюбной улыбкой. И сам Данс хорош?— тоже ещё, поручитель, друг, или кто они стали один другому, ничего не замечал, ослеплённый своими проблемами. Долго соображал.Старик тот так и сказал: что-то ты долго, солдатик. И усмехнулся в усы, будто знал все мысли до последней, когда Данс протянул ему бутылку и набрал в грудь воздуха, чтобы попросить провести по острову. Упрашивать не пришлось. Старик вывел из города, провёл по узкой отмели, где расступались бьющиеся друг другу в грудь волны, и растаял в густом тумане под поваленным деревом. А теперь Дансу казалось, что он не просто задержался со своим осознанием, а бесконечно опоздал.—?Я понимаю, Уилл, правда понимаю,?— тихо отзывается он. —?Я тоже хоронил солдат, которые погибли, выполняя мои приказы, гораздо чаще, чем хотелось бы.—?Жену свою ты тоже хоронил? —?это был бы удар ниже пояса, но Уилл бьёт этими словами скорее себя. —?Или, может, взорвал умирающего сына вместе с делом его жизни?—?Нет, но…—?Или это ты втягиваешь близких людей в катастрофы, которых бы не случилось, если бы не твои собственные ошибки? —?его рука, указывающая на Данса, дрожит от холода и бессильной саморазрушающей ярости.—?Уилл…—?А потом их ранят, потому что ты нихуя не успеваешь прикрыть, и ты сидишь ночью у постели и думаешь, что сдохни ты два века назад и ничего этого бы не произошло,?— свинцово припечатывает Роджерс.Данс распахивает глаза. От тех царапин остались неглубокие узкие шрамы и смутные воспоминания о том, каким сосредоточенным выглядел Уилл, пытаясь остановить кровотечение. Он вспоминает, как сдавливало в груди в редких обратных ситуациях. Всё же было на поверхности.—?Уилл, послушай меня, пожалуйста,?— Данс выдыхает через нос прежде чем продолжить. —?То, через что тебе пришлось пройти?— чудовищно и немыслимо. Мне жаль, что с тобой это происходило, никто не заслуживает стать жертвой экспериментов или выяснить… такое про своих родных. Ты считаешь, что виноват в чём-то, но это не так. Ты не несёшь ответственности за поступки учёных из Института, они начали свои исследования ещё в то время, когда никто не знал, чем они обернутся. И тем более ты не должен в одиночку пытаться исправить всё, что сломано в мире после Великой войны. Ты уже сделал столько всего, о чём многим и подумать страшно. Не знаю, кого видишь в зеркале ты, но я вижу достойного солдата, превосходного бойца, преданного друга и честного самоотверженного человека, который принимал тяжёлые, но правильные решения.—?А я вижу заросшего мудака, который портит всё и даже яйца собрать не смог, чтобы… Неважно,?— отмахивается Уилл и устало вздыхает, опускаясь на диван. Ворошит огонь в камине. —?Не нужно ставить меня на пьедестал.—?Спроси любого гражданского в Содружестве, который теперь спокойно спит по ночам. Почему ты на самом деле уехал? Оставил друзей, свой дом, всех, кто тебя любит,?— голос едва не подводит.—?Нельзя всегда получать, что захочешь,?— яснее не становится и Данс вглядывается в лицо Уилла в поисках подсказок. Тот пожимает плечами.Если кто и относится к той категории людей, которые всегда получают желаемое, то это определённо Уилл Роджерс. Он всегда в движении вперёд, пробует и не отступает, пока цель не оказывается достигнута. И навскидку Данс не может вспомнить ни одной ситуации, когда у него бы не вышло.—?Не понимаю,?— качает головой он. —?Если у тебя что-то не получается, ты всегда можешь обратиться за помощью ко мне,?— Данс спохватывается,?— и остальным.—?Оставь это, Данс,?— вымученно, из последних сил улыбается Роджерс, видимо, пытаясь опять сделать вид, что всё в порядке. Смотрит куда-то в сторону. —?Тебе не понравится, хватит.—?Нет,?— твёрдо говорит Данс, сокращая расстояние между ними на шаг. —?Если что-то не в порядке, я хочу знать. Уилл,?— ещё шаг,?— ты уже спас сотни жизней, включая и мою?— неоднократно. Позволь теперь спасти твою. Посмотри на меня, пожалуйста, и скажи, что тебя тревожит. Я не стану осуждать, клянусь. Мы разберёмся, ты мой друг и…—?Да, я твой друг,?— безжизненно подтверждает тот и что-то внутри Данса со щелчком становится на место. —?И как друг прошу?— хватит об этом. Всё в норме. Я просто устал.Где-то в Содружестве Престон рвёт на себе волосы, потому что он?— не Роджерс, который успевал везде, где в нём нуждались. Снаружи, на острове, громко завывает мутировавший волк и бьётся в заделанные стены солёный ветер. Скрипит и качается потухшая керосинка. В доме гудит урывками холодильник с тщательно закрашенной ржавчиной на двери. Рядом потрескивает и плюётся искрами сквозь решётку камин. Только всё это резко становится не важно, потому что он наконец понимает.Наверное, молчание затягивается, но этот момент хочется зафиксировать, высечь в себе как в камне, чтобы насовсем, чтобы без шанса забыть, следующей строчкой после той речи возле бункера.—?Это не всё, что я хотел сказать,?— уверенно начинает Данс. —?Жаль, что пришлось выяснять это таким способом. Я не слишком хорош в подобных разговорах, ты же знаешь. Но если бы я понял, к чему всё шло, раньше, может,?— он разводит руками,?— всего этого можно было избежать.Уилл не отводит взгляда и будто даже не дышит. Данс осторожно кладёт ладонь на грубую вязку, коротко сжимает плечо и держит, продлевая прикосновение куда дальше дружеского похлопывания.—?Ты значишь для меня очень многое. И это не только благодарность за всё, что ты сделал, хотя об этом я никогда не забуду. Когда ты исчез, я… Не знаю, что буду делать, если с тобой что-нибудь случится. Мы друзья, верно. Но я хотел бы надеяться на нечто большее, чем просто дружбу,?— ощущение такое, будто он только что добровольно столкнул себя в бездонную пропасть.Серые глаза неверяще мечутся, словно пытаясь заглянуть в душу, и Данс готов вывернуть им себя наизнанку, потому что и не подумал бы что-то скрывать. Результат совершенно противоположен тому, которого он хотел и одновременно боялся. И то, как Роджерс сбрасывает его руку и сдавленно бормочет:—?Кто тебе сказал? Я не… Откуда ты… —?ещё страшнее.Уилл резко выпрямляется:—?Хорошая шутка,?— на его лице не было такой гримасы даже когда он сломал ногу из-за неисправного амортизатора в броне.—?Это не шутка.—?Каламбур, как хочешь. Посмеялись и забыли, без проблем,?— старается говорить непринуждённо, но голос и лицо словно трескаются, не удерживаясь на месте.—?Уилл.—?Уедешь обратно, выкинешь этот бред из головы, заживёшь спокойно…—?Уилл,?— настойчивее зовёт Данс.—?Говорю же, никаких проблем с моей стороны, не переживай.—?Уильям, чёрт тебя дери, Роджерс! —?рявкает Данс, как когда-то?— на недисциплинированных послушников. О его командирском голосе рассказывали пугающие новобранцев легенды. Роджерс тоже впечатляется и замолкает.—?Понятия не имею, что заставило тебя увидеть в этих словах хотя бы намёк на их несерьёзность, потому что это правда. Мне сложно говорить об этом, но я на самом деле испытываю к тебе чувства, выходящие за рамки дружеских.—?Скажи, что ты ошибся,?— требует Уилл, непроизвольно сжимая кулаки. —?Ну же!Слова не подбираются.—?Скажи! —?отчаянно.—?Я не стану лгать,?— чеканит Данс, чувствуя, как сковывает горло. Всё обернулось катастрофой. И почему он надеялся на другой исход? —?Сожалею, если тебя это разочаровало.Уилл бессильно оседает прямо на пол и шепчет:—?Блядь… Я не хочу, слышишь, не хочу видеть, как ты умрёшь на моих руках. Как ты не понимаешь, я всех подвожу, они все умерли из-за меня, я убил их, это моя вина… —?голос надламывается и Уилл прячет лицо в ладонях.Данс молча опускается рядом, обхватывает за плечи, притягивая ближе, и держит, пока Роджерс еле слышно бормочет о том, как виноват перед Норой, перед Шоном, перед сослуживцами из семьдесят пятого года и другими незнакомыми людьми; называет какие-то имена, которых никто в этом веке не слышал, но которые явно важны Уиллу. Когда-нибудь он спросит о каждом.—?Не смогу жить, если убью ещё и тебя,?— отчётливо говорит ему в плечо Роджерс и Данс отстраняется, чтобы заглянуть в лицо.—?Ты никого из них не убивал. Никого. Ты ни в чём не виноват. И я готов повторять это столько, сколько понадобится, чтобы ты наконец поверил.Уилл медленно кивает, прикрывая глаза, и Данс прислоняется своим лбом к его, пытаясь поделиться той бесконечной верой, которая плещется внутри. Ровно дышит, успокаивая, и думает, что плевать, в каком качестве, но будет рядом, пока пальцы держат винтовку, а глаза в состоянии видеть врагов.—?От меня одни проблемы.—?Это не так.—?Далеко не лучший выбор.—?А это мне решать.—?Просто не могу поверить,?— Уилл открывает глаза и щурится, пытаясь сфокусировать зрение. —?Одумайся, пока не поздно,?— просит он и вопреки словам тянется вперёд, ещё ближе.—?Никогда не чувствовал себя так правильно, как сейчас,?— Данс проводит ладонью по чужим плечам, по шее?— руки двигаются сами, бесконтрольно, чтобы остановиться на линии челюсти, погладить большим пальцем скулу.Уилл, оживая, пахнет опасным до последней капли океаном и своими вредными привычками, а пугающее равнодушие мертвеца сползает с него, оседая пеплом на и так засыпанном ковре. На языке горько и кисло в первую секунду, и это вышвыривает Данса на десять лет назад, в тёмную, пропитанную вечной сыростью и машинным маслом комнатушку под лестницей в Ривет-сити, но Уилл двигает губами, подставляется жадно, возвращая реальность на место, и в ней всё наконец-то так, как нужно.—?Я… Я слишком поторопился, да? —?встревоженно шепчет Данс, отстранившись после тихого стона.—?Наоборот,?— Роджерс притягивает обратно, сверкая вернувшимся на место блеском жизни в глазах. И это прекраснее, чем бесконечный полёт на винтокрыле, чем захлёстывающий концентрированным адреналином прыжок с палубы Придвена в силовой броне, чем… Данс забывает все сравнения, вымывая их из головы в обмен на крепкие объятия и такой же поцелуй.Никто не обещал, что будет легко, но ради Уилла он готов перевернуть мир вверх ногами. А потом?— обратно, если понадобится.В какой-то момент Данс обнаруживает их обоих на узком?— чёрт, действительно узком, даже лечь нельзя,?— диване, а себя?— нависающим сверху над окончательно растрёпанным, умопомрачительным до последних бликов на радужке Уиллом, который смотрит в ответ и облизывает губы так невыразимо горячо, что в груди всё плавится. Хочется всего и сразу, и побыстрее, и растянуть на вечность, в голове вспыхивают картинки одна лучше другой.—?Можно мне…—?Да, всё, что хочешь, да, боже, ты же не… —?ошеломлённо вздыхает Уилл, когда Данс становится на колени перед ним и лезет ладонью под бельё. Даже на необитаемом островке тот чудом верен своим невозможным довоенным стандартам гигиены. Потрясающе.—?Я?— да,?— с довольной ухмылкой кивает Данс.У Роджерса в глазах взрываются вселенные и стонет он так громко и отчаянно, что, должно быть, слышно на другом конце острова. Жмурится, запрокидывает голову, кусает губы и дрожит, словно собирается распасться на части прямо здесь и сейчас. Царапает обивку дивана и перемежает ругательства с захлёбывающимся шёпотом.Данс смотрит ему в глаза, когда Уилл, даже не в силах связать пару слов и предупредить, кончает с особенно громким задыхающимся стоном, вцепившись в его волосы.Он ждёт, пока Уилл придёт в себя, неторопливо слизывая оставшиеся капли с поджарого живота и стоит тому раскрыть глаза, низко мурлычет:—?Ad Victoriam,?— даже не заботясь о том, как только что испохабил некогда излюбленный боевой клич.Роджерс со стоном откидывает голову и бьётся затылком о спинку дивана:—?С ума сойти… —?тянет Данса вверх и вжимается губами в его шею. Широко мажет языком по бьющейся жилке и наконец звенит пряжкой ремня, нетерпеливо расстёгивает портупею с подсумками.Шепчет что-то, не останавливаясь, не прерываясь ни на секунду, выливая горячим водопадом застоявшиеся за долгое время слова, но Данс не разбирает и половины, потому что одновременно с ними Уилл чуть сильнее крутит запястьем, и в голове вспыхивают искры, электрически-синие, с жёлтыми прожилками.Упавшего на пол пледа вполне хватает на двоих и Данс весь оставшийся вечер наслаждается почти болезненной нежностью, преданностью на грани сладкого помешательства и смотрит, смотрит, смотрит на Уилла, успокаивая свою жажду. На рассвете одна из лодок Накано отходит от причала.