Me and the Devil (1536|1537) (1/1)

Этим ранним утром,When you knocked upon my doorКогда ты постучал в мою дверь,Early this morningЭтим ранним утром,When you knocked upon my doorКогда ты постучал в мою дверь,And I said hello SatanИ я сказала: ?Привет, Сатана?,I believe it's time to go.Я поняла, что пришло время идти.Me and the DevilЯ и Дьявол,Was walkin' side by sideШли бок о бок.Me and the DevilЯ и Дьявол,Was walking side by side.Шли бок о бокMe And the Devil?— Soap&Skin****1536*—?Что ты делаешь? Ты же… ты же мёртв! —?воскликнула она в тщетной попытке уйти от него. Но он продолжал наступать, делая это настолько медленно, насколько только мог. Его явно забавляло испуганное выражение на холёном личике. Она была удивлена, поражена, не знала как поступить и что делать.?Где мои служанки? Где они все???— мысленно она просила Аллаха о спасении, но вслух не говорила теперь ничего. Всё ждала и ждала.—?Даже Аллах тебя не спасёт! —?паша улыбался зло. Его глаза, подобные самым тёмным пескам, до краёв наполнились безумием. Паргалы государя, военачальник победоносной армии, муж Хатидже султан?— сестры султана Сулеймана. И она?— любимая наложница падишаха, законная супруга правителя всего мира, мать его пятерых детей.Не спасёт ни Аллах, ни статус. Сейчас она была в полной его власти. Он мог бы сделать всё что угодно, ибо за этим не последует наказание. Как можно наказать того, кто уже мертв?(Мёртв же?)—?Уходи, Ибрагим. Уходи откуда пришёл и больше никогда не возвращайся, иначе…—?Иначе? —?усмехнулся Паргалы. —?Ведь Сюмбюль видел моё бездыханное тело, я умер. Куда же мне теперь уходить? Чего бояться? Может, бояться стоит совсем не мне, а… тебе? —?он перешёл на шепот. Угроза таилась в каждом слове, звуке, в каждой интонации. Он весь соткан был из алчности и пороков, что не давали покоя даже после смерти.—?Ты проклят, паша, твоя душа ещё очень долго будет гореть в пламени ада. Все те люди, которых ты убил, будут истязаться над тобой. Потому что ты это заслужил, Ибрагим.—?А чего же тогда заслужила ты, Хюррем? —?даже сейчас он издевался над ней в своей излюбленной манере. —?Говорил же: основанный тобою вакф не меняет вещей, которые ты сделала. Даже Фирузе, бедная девочка, которую ты не пожалела.—?Фирузе я не трогала.—?Возможно, не физически, но морально. И сделал это Мустафа. Справедливый Мустафа стал Мустафой, способным на подобное. Твои ложь, любовь к интригам и жестокость сыграли с тобой в злую шутку. Ты вырастила наследника, который однажды может лишить тебя самого дорогого.—?Это всё ложь!—?Ну, так смотри же,?— обстановка изменилась. Теперь она была не в своих покоях, а в зале, где обычно принимали послов.—?Дорогу! —?чиновники с уважением склонили головы перед падишахом, которым оказался… Мустафа. Он вошёл и походка его стала в разы увереннее. Расположившись на тахте-троне, мужчина и другим позволил занять свои места.—?По воле милосердного Аллах и с его согласия, откроем же новое собрание дивана.—?Государь, мы рады приветствовать вас. Надеемся, с валиде-султан всё хорошо? —?спросил Яхья-эфенди, ставший и в реальности к Мустафе слишком близок.—?Да, она идёт на поправку. Казнь шехзаде расстроила её, но так или иначе, она понимает важность принятого мною решения,?— в тот самый момент Хюррем почувствовала словно земля под ногами исчезла и она готовилась упасть в пропасть, откуда не было выхода. Но Ибрагим вытащил её и увёл, не давая коснуться рук старшего наследника, которые полностью покрыты были кровью. Едва они оказались на прежнем месте, как Хюррем схватила первое попавшееся под руки. Потухшие свечи полетели в пашу, но тот, казалось, ничего и не почувствовал.—?Это всё твои грязные игры, Ибрагим паша,?— выплюнула она, до последнего не желая верить что самый худший кошмар может однажды сбыться.—?Я мог спасти твоих детей, защитить их, но ты решила что умнее всех.—?Ты хотел настроить моих сыновей друг против друга,?— стояла на своём хасеки.—?Думай что хочешь. Пришло время заплатить за свои грехи, Хюррем, пришло время… —?повторил он и подошёл ближе. —?Тебе больно. Наверное, ты хочешь кричать? —?подобно змее, его пальцы сомкнулись вокруг её шеи.Ужас перед неизвестным был во сто раз коварнее любого другого противника. Ведь она была одна… совсем одна. Наедине с дьяволом, самым настоящим шайтаном. На мгновение ей показалось, что его глаза блеснули красным. Нет, мёртвые не могут вот так душить живых. Такого не может быть!Через пару коротких мгновений у женщины всё поплыло перед глазами. Хасеки не выдержала натиска, сломалась.—?Надеюсь, мой подарок придётся тебе по душе,?— услышала, прежде чем провалиться в небытие.***—?Матушка,?— позвали её. Хюррем широко открытыми глазами смотрела на старшего наследника, который держал её за руку.—?Ч-что произошло? —?спросила она, оглядев комнату. Ибрагим нигде не было. —?Его поймали?—?Кого? —?удивлению Сюмбюля не было предела.—?Да этого шайтана… —?рыжеволосая осеклась. Сказать о том что мёртвый паша пытался удушить её мягко говоря странно. Вдвойне опаснее было говорить такое при детях.—?Матушка, что же с вами такое? —?обеспокоенно спросил Мустафа.—?Шехзаде, ей Богу, госпожа уже вот несколько недель чувствует себя очень плохо,?— ответил вместо неё Сюмбюль, однако договаривать не стал. Если верить старой гадалке, к которой они обратились, всё это из-за порчи, которую навели на любимицу султана по приказу его сестры Хатидже?— безутешной вдовы бывшего великого визиря. От этого скорее всего и были все кошмары.—?Мне плохой сон приснился, сынок, там я видела ужасные вещи.—?Какие же?—?Потом, всё потом. Пока мне… нужно немного прийти в себя,?— улыбнулась она через силу. Мустафа поспешил выйти в коридор, всё ещё не понимая что же такого могло присниться матушке, раз она вела себя так странно. Вернувшись в покои, где он жил до отъезда в санджак, юноша направился к письменному столу. И там он не нашёл главной своей ценности… портрета матери уже давно покинувшего столицу художника.***—?Портрет? Ну, и что же тут такого? —?не нашла ничего подозрительного рыжеволосая. Вполне возможно, Мустафа собирался преподнести ей этот дар на предстоящие праздники.—?Это портрет художника Луки,?— сказал евнух как можно тише. Протянув его госпоже, Сюмбюль увидел как на лице женщины отразилась целая гамма чувств: от злости и ярости до непонимания и страха.—?Н-не может быть. Нигяр-калфа сожгла все его вещи… вместе с дневником. Она избавилась…—?А если нет? —?выразил догадку ага. —?Всем известно, что Нигяр и паша имели тайную связь. Возможно, она предала вас… и… отдала всё визирю.—?Ааа… —?взревела рыжеволосая. —?Так вот о чём он говорил… о подарке,?— осенило вдруг хасеки. —?Каков шайтан. Даже в могиле мне спокойно не даёт вздохнуть. Говоришь, нашёл портрет на столе?—?Да, заметил его под стопкой документов и решил забрать, вдруг кто другой увидит.—?А дневника не было, ты проверил?—?Не успел, госпожа, но не думаю, что он у шехзаде.—?Лишь бы он к государю не попал,?— взмолилась рыжеволосая.***Тем временем султан Сулейман мерил шагами комнату своего паргалы, своего брата, зятя, визиря и самого любимого паши. Вещи из покоев приказано было не выносить до определённого времени (султан не был уверен, когда настанет тот самый подходящий момент… настанет ли…). Внимание падишаха привлёк корабль, который своими руками вырезал из дерева сам Ибрагим. Покрутив в руках своеобразную игрушку, мужчина заметил довольно толстую в ширине тетрадь, которая (он был уверен!) однажды уже попадалась ему на глаза. Пролистав страницы, государь понял, что написано там на чужом языке, крупным и размашистым почерком. Правитель решил узнать о чём же идёт речь, но отложил это до вечера, ибо дела государства не терпели отсрочки.А бренный дух некогда самого близкого соратника десятого правителя Османской Империи с коварной улыбкой наблюдал за происходящим.Тик-так…Времени не так много…Тик-так…Скоро ты всё потеряешь…Тик-так…Дьявол совсем близко.Ты и Дьявол.Я и дьявол.***—?Да будет проклята твоя колдовская душа! —?воскликнула Хюррем. С тех самых пор, как паша приснился ей, в жизни всё идёт наперекосяк. Кроме того, что пропал дневник Луки, Хатидже султан клянётся отомстить невестке династии. И ладно бы только это?— отношения с Мустафой начали резко портиться. С каждым днём он вёл себя всё более отчуждённо. Под этим определенно что-то должно скрываться. Но что именно?— хасеки никак не могла взять в толк. В один из таких дней, когда женщина пыталась сосредоточиться на решении бесконечной череды проблем, шехзаде пожаловал к ней. Взяв себя в руки, Хюррем пыталась казаться всем довольной.—?Уезжаешь? Но… время. Ещё столько времени,?— рыжеволосая никак не могла свыкнуться с мыслью, что рано или поздно придётся расстаться со всеми сыновьями. Мехмед страстно желал отправиться в санджак, а там недалеко и до Селима с Баязидом. Оставалось только надеяться, что Джихангир останется рядом. Конечно, это будет нелегко, но… здоровье младшего наследника оставляет желать лучшего. —?Быть может, стоит ещё немного подождать?—?С какой целью, матушка?—?Государь планирует пойти в поход. Конечно, это важно.—?Отец-повелитель решил, что в этот раз мне следует остаться в Манисе. В конце концов, там у меня довольно много важных обязанностей.—?Остаться в Манисе? —?искренне удивилась хасеки. Это точно не к добру. —?По какой же причине? —?в голосе отчётливо слышались требовательные нотки. Впрочем, едва ли её целью было надавить на сына. Совсем наоборот. Никак нельзя было терять связь с детьми.—?А это, матушка, вам лучше знать. С вашего позволения,?— с этими словами наследник собрался было уйти, как вдруг остановился,?— Валиде, вы ведь ничего от меня не скрываете? —?сердце хасеки пропустило несколько ударов.—?Разве такое возможно? Мы ведь родные друг другу люди,?— натянутая улыбка появилась на лице Хюррем.***—?Госпожа, что же это происходит? —?негодовал Сюмбюль. —?Ведь у нашего повелителя такие хорошие отношения с шехзаде.—?Верно. Думаю, есть что-то, чего мы не знаем. Ладно, в будущем мы решим эту проблему. Однако есть кое-что, что не даёт мне покоя. Прежде я думала, что мне всё это кажется, что Мустафа… не изменился. Но вот уже столько дней он и смотреть на меня не хочет. Боюсь, случилось то, чего я так сильно желала избежать.—?Дневник? —?предположил Сюмбюль. Взгляд хасеки был красноречивее любых слов. —?Госпожа…—?Змей Ибрагим… —?зло прошипела Александра-Роксолана.***—?Ты несправедлив к своей матери,?— Айлин смотрела с неким укором,?— госпожа делает всё возможное для вашего благополучия.—?Тётушка, если это всё, то…—?Вижу, тебя что-то тревожит. Что же это? —?хатун изучающе посмотрела на племянника. Мустафа ни капли не смутился. —?Можешь поделиться со мной.—?Это слишком личное и… боюсь, это может шокировать.—?Отец убил родного сына. Мой первый муж лишил жизни нашего новорожденного сына. Ахмед. Аллах, я его так любила. Такой крошка,?— молодая женщина смахнула непрошенную слезинку. Нет, она обещала самой себе, что отныне не станет поддаваться эмоциям. —?Я испытала много боли. А Хюррем султан ещё больше. И всё же, она никогда не забывала о своих детях. Ты, Мехмед, Михримах, Селим, Баязид, Джихангир. Если и продолжала бороться, то с вашими именами на устах. Твоя холодность может глубоко ранить её чувства. Понимаешь? —?отведя руки назад, наследник прошёл к окну.—?Помню, много лет назад, матушка навещала меня почти каждый день, старалась как-то порадовать, была милой и заботливой. Я боготворил её, ждал каждой встречи,?— при этих словах на лице Мустафы расцветала счастливая улыбка.—?Вот. Видишь? Она и сейчас очень тебя любит. Разве твои чувства изменились?—?Отнюдь. День ото дня… я всё больше люблю Валиде. Но, увы… есть вещи, о которых говорить не принято? —?какое-то странное сомнение закралось в душу Айлин.—?Что это? Расскажи мне.—?Не уверен, что сейчас подходящее для этого время,?— Мустафа всё больше отдалялся. Женщина прекрасно понимала, что без ныне покойного паши здесь не обошлось. Ибрагим всегда страстно желал столкнуть хасеки со старшим наследником. И хотя теперь он лежал в сырой земле, позабытый многими, его старания, кажется, не прошли даром.—?Что будем делать, госпожа? —?спросил её после всего Хаджи.—?Терпение, мой друг. Кто ждать умеет, тот всегда добьётся своего,?— ага кивнул, находя в этом истину.—?Госпожа, может быть, это дело рук Хатидже султан? —?сделал предположение евнух.—?Может… наверняка, она хочет отомстить за пашу. Вот только… если я хорошо знаю Мустафу, ему мало одних слов, всегда нужны доказательства. Значит, есть что-то ещё.****1537*—?Госпожа! —?евнух буквально влетел в покои Айлин. Женщина вопросительно посмотрела на него. —?Госпожа, та девушка, что отыскала тетрадь, она… её разоблачили. Дабы не предать вас, хатун убила себя.—?Бедная-бедная Зарифе! —?было искренне жаль бедняжку. Она честно исполняла свои обязанности. —?Так как хатун исполнила свой долг, я выполню своё обещание. Приведи её младшего брата во дворец, пусть… работает на конюшне.—?Слушаюсь.Как странно, а ведь именно сейчас она читала дневник художника (после того, как Хюррем призналась сестре в пропаже дневника, Айлин сразу же подумала, что тот наверняка у наследника; благо, ещё в самом начале женщина отправила в Манису верную служанку, та должна была отыскать тетрадь и нашла её). Бедняга был по-настоящему влюблён в Хюррем. В каждой строчке отчётливо чувствовалась боль, которую он испытывал из-за невозможности быть с любимой. А ведь Айлин знала его. В годы её детства Лука и Александра должны были пожениться. В Рогатине они были самой красивой парой, об этом все говорили. А Анастасия смотрела на других и считала себя самой счастливой. У неё вон сестра какая красивая старшая сестра, а жених то у той какой! Все же завидуют. Да и пусть себе завидуют. Увы, всему хорошему, рано или поздно, приходит конец. Вот и счастье Настюси было украдено теми людьми, что налетели на их деревню. Отца и матушку убили, сестру увезли в неизвестном направлении. Потом долгий путь до чужих краев, рынок рабов, унижения и лишения. Правда, не все в этих местах были плохими. Дефне хатун, например, была женщиной доброй и заботливой. У неё никто не голодал, не ходил босым или грязных одеждах. Все жили мирно и спокойно, честно исполняли обязанности. За проступки их наказывали, а за верность и хорошую службу?— хвалили. Но в один ужасный день некий Халиль-бей, не добившись желаемого от Дефне хатун, убил её и половину слуг. Те же, за которых можно было получить приличное вознаграждение, мужчина поспешил продать. Казалось, Айлин никогда не сумеет забыть стеклянный взгляд Дефне хатун. И слуги. Люди! Их вырезали… как свиней!—?Госпожа, вы плачете?—?Думала, ничто не может меня тронуть. И всё же… призраки прошлого преследуют меня. И это так больно. Так больно…—?Вы сильная. Вы всё сможете.—?Хаджи,?— женщина улыбнулась сквозь слёзы,?— ты со мной уже больше десяти лет,?— она легко коснулась его руки. Ага был явно смущён.—?Госпожа… простой евнух, что терпел унижения, вы позволили мне служить на благо династии и шехзаде. Я в долгу перед вами.—?Нет долга, Хаджи. Ты не слуга для меня, ты друг.***Хюррем прошла в покои султана. Повелитель мира устало склонил голову над стопкой документов. На его лбу пролегли морщинки, взгляд был сосредоточен на строчках письма.—?Сулейман,?— при звуке её голоса мужчина сразу же изменился в лице. Радость наполнила сердце, душа забыла о тяготах. —?Ты так устал. Так много трудишься. Помнишь, что говорил лекарь? Тебе стоит больше отдыхать.—?Моя Хюррем, моя прекрасная роза, ты пришла и этот мир стал играть новыми красками,?— султан всегда был щедр на слова к той единственной, что навсегда пленила его разум, подчинила себе. И хотя в глубине души он понимал, что это так, поделать ничего не мог. Слишком сильны были чувства между ними. Мужчина знал, что и хасеки испытывает тоже самое. Ведь когда они вдвоём, больше нет ничего. Абсолютно. И они не десятый султан Османской империи и госпожа дворца Топкапы, но Мухибби и его муза. Как и много лет назад, они всё ещё испытывали друг к другу сильную страсть. Но дело было не только в физическом влечении, с годами они стали ещё лучше понимать друг друга. Ни одна другая женщина не дарила султану такого спокойствия. Рядом с ней все трудности казались пустяком, который легко можно преодолеть.—?Ты ведь меня любишь?—?Хасеки сомневается?—?Теперь нет,?— ответила Хюррем с лукавой улыбкой. Уже целых двадцать лет они были вместе, делили радость и горе поровну, поддерживали друг друга в самые трудные времена. Конечно, как и всех, у них было множество взлетов и падений, но оба ни о чём не жалели. —?С-у-у-лейман-н,?— перед глазами султана пролетели воспоминания их первой встречи. Услышав её, султан понял, что она отличается от всех остальных. Любая бы испугалась проявить неуважение, но Роксолана была смелой, свободной от всех правил и наказов. Вольная птица, которая была готова признать волю лишь сильного льва. —?Сулейма-а-а-н… —?и большего не надо. Одно прикосновение её рук, одно слово. И сердца у них одно на двоих. Две половинки одной души. —?Сулейма-а-а-н…