Валиде (1521|1523|1524|1535) (1/1)

—?но я всё прощу, если это ты.(Владимир Набоков ?Дар?)****1521*Когда гроб с телом матери вынесли из гарема, Мустафа хотел побежать вслед за евнухами, но Валиде султан не позволила. Не положено. Нельзя. Бедой может обернуться. Потом его под руку увели служанки. В комнате наследник просидел очень долго, пока однажды двери его покоев не открылись и на пороге не показалась статная рыжеволосая женщина. Это была Хюррем Хатун, любимая наложница повелителя, подарившая ему трёх детей. Она опустилась рядом с Мустафой, протянув тому деревянную лошадку.—?Это от Мехмета…—?Но ведь он ещё не разговаривает!—?Я прочитала это в его глазах, больше всего на свете он хочет, чтобы его брат наконец-то улыбнулся.****1525*Ему исполнилось десять, когда Хюррем родила Баязида. К удивлению Мустафы, она навещала его довольно часто, приглашая присоединиться к прогулкам в саду. В один из таких дней женщина вдруг спросила, хочет ли шехзаде стать её сыном.—?Что?—?Если согласишься, то… отныне ты будешь считаться моим сыном,?— по всей видимости, под этим она подразумевала гаремные записи,?— на самом деле, я уже так думаю.Наверное, Мустафа был слишком маленьким, а потому так сильно нуждался в ласке и любви. И хотя обитатели Топкапы не верили в искренность чувств наложницы правителя, препятствовать не стали. Так или иначе, теперь Хюррем стала единственной женщиной, которая могла претендовать на титул валиде.***—?Валиде… Валиде… смотрите, что я сделал,?— шехзаде опустился на подушки рядом с матерью, протягивая ей деревянную модель корабля.—?Как красиво,?— похвалила мальчика Хюррем. —?Мой лев умеет всё на свете,?— женщина очень гордилась Мустафой. С каждым днём связь между ними становилась всё крепче.—?Меня паша научил. Сказал, отцу-повелителю будет приятно знать, что я интересуюсь военным ремеслом. Ведь… на следующей неделе мы отправимся посмотреть на наши судна.?— С повелителем? —?решила уточнить хасеки.—?Да.—?И, конечно, с вами отправится Ибрагим? —?Хюррем прекрасно знала, что визирь преследует свои дурные цели. Ему не нравилось, что султанша и наследник живут в мире и гармонии. Конечно, прежде его мечтой было воспитать в обоих ненависть друг к другу. Когда была жива Махидевран, труда это бы не составило, теперь же… всё было куда сложнее.—?Да. Валиде, а… мне кажется… или… —?мальчишка осёкся. Нет, не может он задавать такие вопросы. Должно быть, ему это и правда только кажется. И нет никакой вражды между визирем и хасеки. Да и с чего бы взяться. Нет. Ничего нет.—?Говори же, сынок. Я слушаю.—?Вы сегодня так прекрасны, Валиде. Только вижу вас и… я люблю.—?И я тебя люблю, сыночек! —?она обняла его, крепко прижала к груди. Хюррем искренне любила Мустафу. Хотя многие и считали это невозможным. Считали ложью, способом сбить всех с толку. Однако хасеки действительно относилась к наследнику очень хорошо. В конце концов, он был плотью и кровью падишаха её сердца. Ради Сулеймана Хюррем была готова пойти на многое. И как же Мустафа напоминал своего отца. Такой же сильный, храбрый, умный и любящий.***Мать султана Сулеймана, прекрасная дочь крымского хана, скончалась в 1534 году, а чуть позже государь женился на Хюррем. Событие это освещалось во множестве докладов иностранных послов, что воспевали не красоту госпожи (все считали ее не столь привлекательной!), а её ум и мудрость. Чуть раньше родился и шестой ребёнок султана, а потому отныне весёлая госпожа посвятила себя заботам о младшем сыне. Джихангир родился недоношенным, а потому врачи не давали гарантий выживет ли тот. Однако молитвами матери, ребёнок, пусть и страдая от ужасных болей, не торопился отправиться на тот свет.—?Аллах милосердный! Пусть лучше страдаю я, но только не мои дети… —?шептали губы славянки и у Мустафы сердце разрывалось. Он ничего не мог сделать. Никто не мог.Так или иначе, мальчик выжил, только… всё чаще шехзаде ловил себя на мысли, что смотрит на Хюррем не так, как положено смотреть на мать сыну. Да, он любил её, однако любовь эта была далека от чувств других его братьев и сестры. Они восхищались ей как своей матерью, он как женщиной. Но когда всё это началось? Когда именно наложница отца, пусть и не мать по крови, стала для него дороже чем кто-либо иной? На на сей вопрос у Мустафы точного ответа не было.***—?Валиде, я… —?юноша осёкся. Никогда прежде он не видел в её глазах столь сильной ненависти. Но, конечно, он догадывался с чем именно это могло быть связано. Мехмед… кто-то напал на него в лесу и едва не убил. Разбойников спугнула подоспевшая стража. Иначе могло бы произойти огромное несчастье.—?Не притворяйся, что не знаешь чьих это рук дело! Я всё знаю… мне известно, что из этого дворца меня изгнать хотят. Однако ты уж поверь, Мустафа, вместе со мной ко дну пойдут и все остальные. Так и передай друзьям! —?воскликнула госпожа и буквально вытолкнула его из покоев. Мустафа не сопротивлялся. Его Валиде?— огонь, с которым опасно вступать в схватку.***—?Думаешь, голубь может победить орла? —?услышал он, выходя из покоев султана.—?Ты ничто, Ибрагим! Я же?— законная жена Повелителя! Я?— мать его детей. Сулейман не раз уже доказал, как много я для него значу. А ты, Ибрагим? Зять султана, великий визирь, любимый супруг Хатидже султан, однако это ничего не значит. Как был рабом, так им и остался.—?Но ведь покои султана уже открылись. И трон твой вот-вот развалится.В тот день Хасеки султан не покидала собственных покоев, став настоящей затворницей. Тем временем Фирузе хатун, вот уже несколько лет бывшая любимой наложницей правителя, задрала нос почти до самого потолка. Мустафа в гаремные дела вмешиваться не любил, однако он боялся за мать. И такая буря поднималась в душе юноши при одном взгляде на рыжеволосую славянку.***—?Зачем звал меня? —?негодовала Хюррем. —?Ответь скорее, я очень спешу…—?Не к Повелителю часом? —?с иронией спросил Паргали. —?Если так, то в этом нет нужды. Понимаешь ли, государь наш позвал к себе любимую наложницу и видеть тебя не желает.Хюррем удивленно посмотрела на пашу. Судя по довольному выражению лица, он не лгал. Он получал удовольствие от боли, которую испытывала жена падишаха.—?И что? Ты ради этого меня позвал? —?спросила женщина, собравшись наконец с силами.—?Не только, есть ведь ещё один вопрос,?— он поднялся со своего места и почти вплотную подошёл к хасеки,?— ты хочешь, чтобы твои дети выжили? Ну, конечно, кто же не хочет? И если будешь послушной, тогда они выживут.—?Это я-то что-то должна? —?послышался нервный смешок.—?Ты уже не так сильна, Хюррем,?— сказал Ибрагим, пронзая её стрелой из полных яда слов,?— а в покоях повелителя отныне место для другой,?— женщина хотела уйти, как мужчина схватил её за локоть,?— куда это ты? —?спросил тот, решив видимо, что столь обидные слова вызовут в госпоже приступ отчаяния. А ведь от отчаяния люди способны на многое.—?Отпусти!—?Куда же ты так спешишь?—?Отпусти, иначе…—?Иначе что? —?его голос был полон сарказма, взгляд иронии. —?Повелителю до тебя нет абсолютно никакого дела. Ты осталась одна, а я же наоборот, набрал силу и теперь… могу всё… —?он коснулся её шеи, чуть надавив подушечками пальцев. Хюррем почувствовала ещё в первые несколько минут пребывания в покоях паши, как в воздухе витал аромат вина. Иначе бы Паргалы себе такого никогда не позволил.—?Может быть, однажды ты одержишь ещё очень много побед. Но всё равно, осознание того, что ты проиграл одну, но такую важную битву, рано или поздно сломит твой дух,?— после сказанного он буквально вытолкнул её. Хюррем могла бы закричать, пожаловаться султану, однако… даже после всего она оставалась любящей женщиной, у которой разрывалось сердце от неверности любимого.***Она сняла свою корону, украшенную рубинами, сняла все украшения, оставив лишь перстень с изумрудом. Пусть её похоронят вместе с ним. Вытащив бутылочку с прозрачной жидкостью, она откупорила её, готовясь выпить. И лишь губ едва коснулся прозрачный яд, как на балкон госпожи буквально влетел старший шехзаде, не давая женщине возможности совершить непростительный поступок. Заметив юношу, Хюррем упала в объятия того, потеряв всякую возможность оставаться стойкой в подобной ситуации. Славянка слабой не была и за долгие годы научилась справляться с эмоциями. Но сейчас, когда мерзкая Фирузе отобрала у неё ночь четверга, да ещё и вела себя так дерзко, то… на душе становилось тоскливо. Мустафе тоже было плохо, ибо он чувствовал себя предателем. С одной стороны, не будь Фирузе, Валиде проводила бы все свободноё время с падишахом, но ведь вдали от супруга Хюррем становилась сама не своя. Сегодняшний поступок доказывал, насколько сильно женщина любит султана, а это терзало душу наследника.—?Прости меня, Мустафа,?— родная или нет, она заменила ему мать,?— мне известно, что ты бы никогда не навредил своему брату. Всё этот змей Ибрагим, он хочет разрушить нашу связь. Хочет навредить нам. Но ты ведь… ты ведь не пойдёшь у него на поводу, так?—?Никогда! —?говорит наследник, зная точно, что не сможет пойти против Хюррем. —?Но поклянитесь, что больше не станете пытаться убить себя,?— он полон решимости.—?Увы, Мустафа, я ничего не могу обещать. Хотелось бы… но не в силах преодолеть себя.—?А если… той наложницы не станет, тогда вы снова станете собой? —?срывается с его губ вопрос.—?Даже не думай об этом… прежде всего нужно себя защитить. Ты единственная надежда братьев и сестры и… моя надежда тоже. Я люблю тебя, сыночек, очень люблю,?— она сильнее прижимает юношу к себе.—?И я люблю… Валиде… —?отвечает шехзаде понимая, что хасеки видит в нём лишь ребенка. Что ж… лучше так, чем вообще никак.****1523*Прогуливаясь однажды по гарему, Хюррем стала свидетельницей довольно жестокой сцены. Несколько девушек были привезены во дворец. Одинокие, брошенные на произвол судьбы, они стояли, не смея даже лишний раз пошевелиться. Обитательницы гарема смеялись, словно с самого начала появились здесь в нарядах из шёлка и серебра.—?Эй! Бесстыдницы! —?прикрикнул на собравшихся Сюмбюль. —?Да что это такое? Вот накажу вас… —?одалиски более не смели вести себя подобным образом. В конце концов, с хасеки султан лучше быть осторожнее.—?Прости нас, ага!—?Прости. Всё одно у вас. Госпожа,?— заметив Хюррем, евнух расплылся в самой широкой улыбке, на которую только был способен,?— чем я могу вам помочь?—?Я ищу себе служанку.—?С-служанку?—?Да. Для шехзаде. Повелитель выделил для них новые покои. И мне нужна новая служанка. Или это запрещено? —?обманчиво-сладким голосом пропела хасеки.—?Нет, госпожа. Конечно же… нет,?— Дайе хатун наказала приглядывать за хасеки. Понятное дело, по приказу Валиде. Но, Сюмбюль служит повелителю, а к матери наследников он питает особую слабость. Можно ли тогда иметь наглость и смелость пытаться не исполнить её приказ в точности?!—?Вот и хорошо!—?Может, Фатьму? —?ага указал на высокую светловолосую албанку. —?Всё знает и умеет,?— Хюррем мотнула головой. —?Ещё есть Айше. Очень смышлен… —?но женщина даже не захотела слушать. Ей уже хватило одной Айше, которую убила Садыка. Лучше она возьмёт себе совсем юную прислужницу. Ту, которую сможет воспитать сама.—?Хочу одну из тех, что прибыли сегодня.—?Госпожа… да ведь… нельзя. Они… совершенно не знают здешних порядков. Нельзя,?— взгляд хасеки был красноречивее всяких слов. —?Завтра же приведу их к вам, госпожа.—?Сегодня. Сразу же после бани. Это можно?***Как и полагается, невольницы выстроились в ряд. Их вид красноречиво говорил о том, что они, скорее всего, собраны из самых разных мест. Впрочем, это было вполне ожидаемо. Лицо одной из рабынь показалось ей смутно знакомым.—?Как твоё имя? —?обратилась она к той самой невольнице.—?Дефне, госпожа,?— ответила та, не поднимая взгляда темно-карих глаз. С удивлением Хюррем отметила, что девица довольно неплохо разговаривает по-турецки.—?И откуда же ты?—?Из Крыма.—?Из Крыма,?— задумчиво протянула рыжеволосая, а вместе с тем дала знак аге увести всех остальных девушек. —?И родилась там же?—?Нет,?— невольница оказалась молчаливой. Даже, скорее, скрытной.—?Тогда где же? И как попала в Крым.—?Я родилась в Рогатине. Татары напали на нас, всех молоденьких девушек забрали. Я ребёнком была. Сперва убить хотели, но потом… решили оставить в живых.—?Рогатин… —?картинки из старого прошлого калейдоскопом закрутились в голове. Она ведь тоже из Рогатина. И на них в свое время тоже напали татары. Быть может, вот оно. Вот откуда она помнит лицо этой рабыни?! —?А какое имя тебе дали при рождении?—?Анастасия, госпожа.(…Анастасия, Александра, будьте осторожны……Анастасия в церкви……Анастасия, не делай так……Александра, Анастасия, идёмте, батюшка зовёт……вы такая хорошая пара с Лукой…)В сознании всё больше и больше всплывали воспоминания давно забытых дней.—?А у тебя… была семья? —?Дефне задумалась. Была, конечно. Только, наверное, она уже поди всё и забыла.—?Отец был священником. А матушка, кажется… м-м-м… не помню. Но она очень вкусно готовила. Нуждающимся помогала. Готова была отдать последний кусок хлеба старикам и малышам. Ещё сестрёнка была. Сестра. Александра. Она, госпожа, на вас похожа,?— улыбка заиграла на губах славянки. —?Простите… за дерзость! —?и сразу же отступила на несколько шагов. Дело ясное, ещё до гарема у неё явно были хозяева. Иначе откуда такое хорошее знание языка?—?Анастасия?! —?перед глазами вдруг всё резко поплыло. Хасеки прошла чуть вперёд и буквально свалилась в руки Дефне. Она провалилась в забытие.—?Госпожа… госпожа… госпожа… —?доносились звуки из тьмы.***Хюррем пришла в себя глубокой ночью. Рядом лежал Мустафа, а вот остальные его братья и сестра, должно быть, уже спали крепким сном в своих колыбелях.—?Сынок? —?Хюррем легонько потрясла его за плечи. Он спал, свернувшись калачиком у ног матери. Нет, не должно так делать наследнику султана.—?Валиде,?— он потёр глаза, которые всё еще болели после слёз, пролитых из-за состояния хасеки. —?С вами всё в порядке? Вы же не оставите нас, да, Валиде? —?с надеждой спросил шехзаде.—?Я всегда буду рядом! Вы моя опора. Вы моё будущее. Вы всё для меня. Ты, твои братья и Михримах. Ну, иди же ко мне,?— темноволосый оказался в заботливых объятиях матери.А перед глазами до сих пор стоял образ невысокой кареглазой одалиски. Дефне. Может ли она быть её маленькой и дорогой сердцу Анастасией? Бывают ли вообще на свете такие совпадения?***—?Да ведь её посадили в темницу,?— ответил утром следующего дня главный евнух.—?Кто отдал приказ? Зачем?—?Валиде султан. Ведь… мы вошли тогда, вы без сознания, а она… эта…—?Дефне,?— раздражённо подсказала Хюррем.—?Дефне, да… ничего не объяснила. Мы испугались. Дайе хатун доложила обо всём Валиде. Вот и… —?однако рыжеволосая больше не слушала. Она проследовала в покои матери султана. Ей было необходимо поговорить с Дефне, разобраться во всём. Благо, Валиде позволила Хюррем исполнить задуманное. На самом деле, после гибели Махидевран, отношения Хафсы султан с невесткой стали более терпимыми. Если можно это так назвать. Валиде поддерживала Хюррем, а хасеки в свою очередь, проявляла должное уважение.Когда рабыню вновь привели в покои рыжеволосой госпожи, та выглядела очень истощённой. Хотя, и накануне её вид оставлял желать лучшего.—?Отныне ты будешь служить мне,?— всё, что сказала хасеки.—?Султанша, благодарю за оказанную милость,?— только и сумела вымолвить Дефне.С тех самых пор Хюррем стала бдительно следить за новой служанкой. Её пугало сходство невольницы с маленькой сестрёнкой, какой осталась Анастасия в памяти Александры-Роксоланы. В какой-то момент она всё чаще стала ловить себя на мысли, что всё это, должно быть, предначертано высшими силами. И впервые за долгое время во сне к ней пришла матушка. Она гладила её по волосам, говорила, что впереди тёмные времена, но всё можно преодолеть, если быть вместе. Быть одной семьёй.—?Береги сестру, Александра. Береги её… —?шептали давно уже бескровные губы жены священника. —?Она послана тебе в дар. Береги её.—?Буду. Я буду… —?и проливала Хюррем горькие слёзы. Ведь она так любила маму и папу. Но, совпадений и правда было слишком много. А ведь Александра, оказавшись в гареме, не говорила никому о том, что у неё была сестра. Значит, и подстроить это никто не мог. К тому же, невольница и правда была поразительно похожа на её сестрёнку. А ещё, у Дефне, как узнала позже хасеки, был шрам на ноге. На том же самом месте, что и у Анастасии Лисовской. Тогда же все маленькие кусочки этой истории стали одной целой картиной.—?Я Александра. Твоя сестра. Ты помнишь?Помнит…****1524*—?Ты беременна. Поздравляю.—?Благодарю, сестра,?— хатун сияла от счастья.—?При посторонних называй меня госпожа,?— напомнила о правилах Хюррем.—?К-конечно,?— Дефне кивнула,?— госпожа чем-то обеспокоена?—?Как сказать,?— хасеки тяжело вздохнула. —?Меня всё мучает один вопрос. Как ты спаслась? Где были все эти годы? Ты так и не поделилась этим со мной.—?Ну, в тот злополучный день меня забрали. Куда?— не знаю. Какое-то время мы плыли. Помню звуки волн, пение чаек. Честно говоря, я болела почти всё то время, со мной остались лишь образы. А потом… меня купила одна добрая старушка. Я жила и, казалось, раны однажды затянутся. Но вот… в один ужасный день Дефне хатун убили, а все рабов продали во дворец или ещё куда.—?Дефне? Так вот почему…—?Хотя я любила Дефне хатун, это имя тяготит мне душу. С тех самых пор, как она умерла.—?Так чего же ты прежде не сказала? —?хатун удивилась. —?Твоё имя отныне… имя,?— Хюррем задумалась. Имя определяет характер и судьбу человека. Султан даровал ей имя за хорошее чувство юмора и любовь к самой жизни. А Анастасия? Или Дефне? Какая она теперь? —?Айлин. Теперь ты будешь Айлин. Ну, как тебе?—?Красиво.—?И ты даже не спросишь, почему я назвала тебя именно так? —?немного удивилась хасеки.—?Раз сестра-госпожа нашла это достойным, значит, так оно и есть.—?Но я всё же скажу. Два дня назад я видела один странный сон. Лунный свет,?— а именно это значение и носило выбранное имя,?— проникал в самые укромные уголки комнаты, дарил умиротворение и чувство защищённости. Я правда… ощущала себя в безопасности. Впервые за несколько лет. Я молила Аллаха о возможности еще хоть раз увидеть тебя. Хоть раз. И он услышал. И вот теперь?— ты жена будущего паши, носишь под сердцем его ребёнка. Кто бы мог подумать, правда?—?Госпожа, мне кажется, Мурад не особенно жалует нас.—?Должно быть, для него стало большим ударом, когда было принято решение о вашей свадьбе. Впрочем, согласие на него дал Салим паша?— отец твоего мужа.—?Просто… иногда я боюсь, что… Мурад не хочет этого ребенка,?— девушка схватилась за живот так, словно пыталась защитить от всех напастей и страданий.—?Успокойся. Никто из них не посмеет тебе ничего сделать,?— успокоила Хюррем сестру. Да, хасеки и правда нужна поддержка в совете дивана, однако Салиму паше также необходима помощь султанши.—?Хорошо,?— хатун вновь улыбнулась. Слова старшей сестры внушали покой и доверие. Если Хюррем говорит, значит, так оно и есть.****1535*Айлин сидела у себя в покоях, когда к ней прибыл Мустафа.—?Шехзаде, чем обязана такой чести? —?хатун поклонилась.—?Тетушка, вы же знаете, что в этом нет никакой нужды,?— сказал он, намекая на все эти церемонии и традиции. В конце концов, она была не просто женой паши, но и родной сестрой Хюррем султан. —?Надеюсь, вы в добром здравии?—?Да. Благодарю за беспокойство.—?Я чем-то вызвал ваш гнев, тётушка?—?Гнев? Разве такое возможно? —?Айлин хмыкнула. —?Нет. Совсем не ты,?— задумчиво протянула темноволосая.—?Должно быть, это как-то связано с тем, что ваш первый супруг вошёл в совет? —?догадался старший наследник.—?Мурад столько лет изводил меня, мешал нашей госпоже. И вместо наказания его наградили. Он ужасный человек, а нынче к нему относятся с почётом. Всё это Ибра… —?женщина осеклась. Говорить о великом визире?— себе дороже. К тому же, Ибрагим наставник шехзаде. Наверняка, Мустафа привязан к паше. —?То есть, мне кажется, это ошибка. В конце концов, Мурад попал в совете не без влияния своего ныне покойного отца. А Давут добился этого положения своим трудом. Так почему же он должен склонять голову перед тем, кто не достоин этого?—?Тётушка, это решение повелителя. Никто не может противиться его воле.—?Увы, это не совсем так. Всем известно, что государственные должности можно получить лишь после того, как это одобрит великий визирь. Государь прислушивается к его советам.—?Паша умён. Он трудится на благо империи.—?Раньше так и было. Но теперь… я не уверена.—?Что ж,?— шехзаде обречённо вздохнул,?— мы ещё вернемся к этому разговору. Пока же… есть более насущная проблема.—?Например?—?Наложница повелителя.—?А, ты об этой персидской змее. Да, и правда… вопрос довольно занятный. Впрочем, мне казалось, шехзаде не станет лезть в подобные дела? —?женщина скептически оглядела названного племянника. —?Или что-то изменилось?—?Сейчас всё иначе. Матушка ужасно страдает. Я не могу так… и пришёл за советом.—?За советом? Хм, я дам его тебе. Научись ждать. Удивлён? Да, я сказала именно так. Всему своё время. Можно совершить множество ошибок, действуя на эмоциях. Куда лучше?— дождаться подходящего момента. Поверь, очень скоро эта лазутчица навсегда уйдет из нашей жизни,?— Мустафа не знал, что же означает загадочный взгляд Айлин. В любом случае, она умела добиваться своего. Так или иначе…***Наложница повелителя сидела на тахте, когда в комнату к ней пожаловала сестра хасеки.—?Айлин хатун, приветствую,?— издевательски пропела черноволосая. —?Государь понял, что я не виновата. Оклеветать меня не получилось. Что же будет на этот раз?—?Не зарывайся, девочка. Кто ты такая, чтобы вести себя подобным образом?—?Я?— фаворитка султана.—?Была. Но после всего… это в прошлом.—?Разве? И по этой причине меня вновь поселили здесь? —?девушка оглядела комнату.—?Ты можешь думать, что обманула всех. Что ты такая умная и смышленая. Но на самом деле… это совсем не так. Думала, справишься с хасеки? Думала, сможешь заменить её? —?Айлин не сумела сдержать усмешки. —?А ведь Хюррем была так добра к тебе. Хотя я с самого начала знала, что что-то с тобой не так. Госпожа не послушала, проявила милосердие. Думала, что в мире ещё остались хорошие люди. Мы родные сестры, тебе ведь об этом известно? —?молчание было ответом. —?Конечно. Хасеки тебе доверяла. Может, даже чуть больше, чем мне.—?Слышала, однажды вы чуть не погубили шехзаде.—?Той маленькой девочки, которая ради капли любви и заботы, могла кинуться в омут с головой, больше нет. Я больше не буду совершать такие ошибки. Ты ведь знаешь, как я поступила со своим любовником, верно?—?Дали ему отравленный лукум.—?Правильно. Нет никого и ничего важнее, чем жизнь госпожи.—?И что же, вновь дадите яд? Простите, но я не люблю сладости.—?О-о-о, нет, нет, мне нет нужды убивать тебя. Знаешь, когда повелитель был в Манисе, я первая узнала, кто ты на самом деле. Я отправила людей узнать, правда ли всё, что говорят. Оказывается, Шах-Тахмасп очень хитрый. Вся эта борьба и ненависть?— лишь выдумка. На самом деле, Фирузе в его дворце. Живёт в своё удовольствие. И ее даже не думают казнить. И вот возник вопрос: если настоящая госпожа подле Шаха, кто же тогда ты? А я отвечу! Ты внебрачная дочь старшей сестры Фирузе. Ещё у тебя есть младший брат. Славный мальчик.—?От-откуда? —?прошептала лже-Фирузе. —?Откуда? —?самодовольная улыбка исчезла с лица фаворитки.—?Всё-таки, я сестра самой могущественной женщины империи. Как и хасеки, на мою долю выпало много страданий. И, конечно, они делали меня всё сильнее. Ушла весна и невинность, пришла зима и холод. И я не так глупа, как может казаться на первый взгляд. Как ты не добра и мила. Ведь всё это было лишь маской. Верно?! Теперь пришло время платить по счетам. Ты же понимаешь, о чём я?—?Вы не посмеете убить наложницу повелителя.—?Ах, и в мыслях не было. Зачем марать руки, когда есть ты? —?удивление отчётливо читалось во взгляде черноволосой. —?Твой младший… я знаю его местонахождение. Не послушаешься и… ему придется горько пожалеть о том, что у него такая вот сестра. К тому же, если правда выйдет наружу, государь пойдет войну на шаха. Твоей родине придёт конец!—?Какая правда? Ну, не Фирузе я. И что? Что тут такого? Допустим, так оно и есть,?— добавила девушка,?— дальше-то что? —?должно быть, она хотела показать, что не боится. Айлин же отступать было некуда. Либо раздавит голову змеи, либо змея уничтожит их самих.—?В последнее время султана тревожит сильная головная боль. И никто не в силах ему помочь, ни лекари, ни учёные. Но вот ты можешь. Твои руки обладают такой силой,?— усмешка исказила губы Айлин. —?Поразительно, не правда ли?—?Лечебный массаж… очень полезный.—?Не сомневаюсь. А слова. Что ты постоянно бормочешь себе под нос? Молитвы? Или, быть может, это магия? Чёрная магия,?— добавила супруга паши. —?Что скажешь?—?Как могу я что-то говорить, если вы для себя уже давно всё решили. Хотите сгубить меня. Придумали столь мерзкие вещи…—?Ну-ну-ну… не надо делать столь громкие заявления. Я не утверждаю, это просто один из вариантов. Поверь, я забочусь о тебе. В какой-то степени. Ведь… народ Стамбула не станет терпеть ведьму в гареме султана. Люди придут за твоей головой… стоит лишь узнать.—?А вы? Вам тогда как быть? Вы ведь тоже грешны,?— Айлин никак не отреагировала. Конечно, девчонка хочет вывести её из себя. Что ж, пусть и дальше пытается. Пусть продолжает терять силы.—?Скажу следующее: ты должна исчезнуть. Навсегда. Ссылка?— это временная мера. Да и отправить тебя на родину?— глупо. Наверняка, там ты будешь героиней.—?Ведь просто боитесь, не так ли? Султан так любит меня, что даже может сделать своей женой. В конце концов, я благородных кровей.—?Ты?— племянница Фирузе Бегюм Хан. К тому же, тебя родили вне брака.—?И с чего же такие выводы?—?Иногда слуги готовы предать своих хозяев за мешок золота. Или за два. А иногда… за этим кроется нечто большее. Как ты проникла во дворец султана, так и человек султана проник к шаху.—?Но…—?Это уже не имеет значения. Либо сделаешь, что нужно, либо… начинай молиться за брата,?— с этими словами Айлин покинула девушку. Лже-Фирузе упала на пол, не имея сил сдержать рыдания, что шли из самой души.***—?Ты уверен?—?Своим глазами видел, эта змеюка сожгла себя… собственными руками. Только что…—?Так вот что за шум был… —?изрекает наконец хасеки и возвращается к перепуганным детям. Она запретила им покидать покои до выяснения всех обстоятельств.—?Что случилось, матушка?—?Фирузе… покончила с собой…—?Так ей и надо,?— принцесса довольно улыбнулась.—?Михримах! —?чуть повысила голос Хюррем. Конечно, её радовало, что дочь разделяет взгляды матери, однако опасно было показывать это. —?Афифе хатун, необходимо как можно скорее похоронить бедняжку.—?Но повелитель… —?женщина осеклась под гневным взглядом госпожи. Всем было известно, что мятежная султанша всегда добивается своего, а те, кто противятся ей, долго не живут.***—?Мне не было никакого проку от смерти той хатун. В конце концов, повелитель всё равно бы выслал её. Жить под одной крышей с лазутчицей… возможно ли?—?Но мог ведь быть и другой исход, при котором султан бы взял себе вторую жену. И не лги, что такая перспектива не пугала тебя,?— стоял на своём Ибрагим,?— в конце концов, Фирузе была из рода Сефевидов. Дети от неё были бы чистых кровей.—?И как же ты не поймёшь, паша, в сердце повелителя только я. И сколько бы девушек не побывало в его покоях, лишь я одна им любима по-настоящему.—?Но я всё равно найду подтверждение тому, что девушка покончила с собой из-за тебя.—?Как хочешь… паша хазрет рели,?— женщина пожала плечами.Конечно, рыжеволосую и саму мучил вопрос: почему персидская змея поступила так? Ведь её бы всё равно не казнили. Неужели испугалась позора? Но ведь тогда она могла бы исполнить задуманное после вынесения окончательного решения. Нет, это всё было очень и очень странно. И…(А если… той наложницы не станет, тогда вы снова станете собой?)?Да быть того не может…??— и как бы в подтверждение сомнений госпожи, она встретилась взглядом с Мустафой, который неожиданно появился из-за поворота.—?С вами всё хорошо, матушка? —?он был явно взволнован.—?Всё прекрасно,?— ответила рыжеволосая, улыбнувшись,?— а как ты?—?Увидел вас и стало лучше,?— Хюррем и не догадывалась, что для шехзаде эти слова были не пустым звуком. Он и правда чувствовал себя поистине счастливым в присутствии матери.—?Только, пожалуйста, ничего от меня не скрывай,?— она взяла его лицо в свои руки,?— знай, я всегда пойму и помогу тебе, сыночек.—?Знаю, Валиде, я знаю это… и не предам вашего доверия.—?Шехзаде,?— к ним вышел Паргалы султана.—?Паша,?— кивнул в ответ наследник.—?Надеюсь, вы готовы к охоте?—?Охота? Какая охота? —?заволновалась рыжеволосая.—?Повелитель приказал устроить охоту. Не волнуйтесь, там будем лишь мы с шехзаде и государь.?Вот поэтому я и волнуюсь…??— если бы Хюррем умела убивать взглядом, то Ибрагим уже давно был бы мертв. Дело понятное, визирь хочет либо причинить её сыну вред, либо настроить его против братьев. Увы, женщина пока ничего не могла сделать, ей оставалось только ждать подходящего момента. Не догадывалась она, что у старшего наследника уже есть свои планы на судьбу паши, так и не ставшего ему родным. Мустафа знал, что Ибрагим влюблён в его матушку, а это вызывало в шехзаде гнев. Он никак не мог простить этого наставнику, ибо чувства султанши по отношению к паше были противоположными. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять как сильно госпожа ненавидит Великого визиря. И если верить гаремным слухам, было за что.—?Береги себя! —?сказала Хюррем напоследок и скрепя сердцем, отпустила сына. Он стал ей совсем как родной. С самого первого дня знакомства она любила его, а после смерти Махидевран она приняла твердое решение дать мальчику достойную жизнь (без матери во дворце не выжить!). И будет Аллах свидетелем, она никогда не желала зла Мустафе и искренне обрадовалась узнав, что султан позволил ей заменить ему мать.?Это для вас, Валиде…??— подумал наследник, бросив на мать взгляд. Он знал, что с охоты живыми вернутся не все.