Часть 1 (1/1)

Теплым солнечным полднем четырнадцатого дня месяца миртул года багряной ведьмы одинокая всадница на кауром скакуне свернула с Верхнего тракта, соединяющего Невервинтер с Уотердипом и направилась в сторону укрепленного аббатства, возведенного полтора века назад Дюмалом Эрардом на границе с невервинтерским лесом. Как сам бог Хельм, убитый столетие назад и вновь вернувшийся к продолжавшим верить смертным, аббатство за свою не столь и долгую историю познало войны, осады и осквернения, но все так же возвышалось над прилегающими землями, одним своим видом сообщая миру простую мысль: упасть не страшно?— страшно не подняться. И аббатство поднималось, не желая признавать поражений.Всадница остановилась на какое-то время, впитывая видение кафедрального собора, парившего в облаках белоснежной скалой. Ниже собора зажатый укрепленными стенами располагался небольшой город, чьи улицы служили вторым после стен уровнем защиты собора. На башнях и стенах укреплений реяли ало-серые стяги и знамёна с символом Бдительного?— поднятой в предупреждающем жесте латной рукавицей со всевидящим оком.Проезжавшую главные ворота Обители Хельма всадницу остановил молоденький стражник с торчавшими из-под открытого шлема вихрами и вежливо попросил предъявить документы.?— На день Поминовения, госпожа? Проезжайте, все в порядке,?— кивнул он, возвращая женщине бумаги. И когда та уже направила коня дальше, вдруг снова окликнул ее.?— Погодите… Эвелин Грэхем? Чуть не забыл! Постойте секундочку… да где же оно… а, вот! —?он охлопал себя по карманам и счастливо улыбнулся, вытащив небольшой чуть помятый конверт из отбеленной бумаги. —?Командующий Тармикос вам личное письмо оставил. Строго наказал отдать вам, ежели вы приедете.Всадница приняла письмо, и вопросительно посмотрела на стражника:?— А сам он где??— Нам не докладываются, но в лесу Стража, аккурат к вечеру вернуться должны. Доброго вам денечка, госпожа Грэхем! —?отсалютовав, стражник побежал обратно на пост.Эвелин вскрыла письмо.Несмотря на явно торопливый почерк, строчки были ровные как шеренги солдат на плацу. Бумага пахла свежими чернилами и самую капельку?— так что аромат мог оказаться игрой воображения?— харлиром. Женщина поднесла бумагу к самому лицу и принюхалась. Нет, не показалось. Уже по этому едва уловимому запаху она могла не сомневаться в авторстве. Эвелин улыбнулась, когда-то ее несказанно удивил случайно найденный в рабочем кабинете Джейвена бутылек, более уместный в будуаре какого-нибудь молодого дворянчика чаще держащего в руках пилочку для ногтей чем меч.?Друг мой!Я оставляю это письмо на случай, если заботы о безопасности Обители Хельма задержат меня и не позволят лично тебя встретить.Радость от встречи с тобой омрачают лишь причины по которым я был вынужден просить тебя о приезде. Увы! Мне придется показать тебе аббатство в уязвленном и ослабленном виде, а не в зените силы и славы как того бы хотелось.Но говорить об этом лучше при встрече, не доверяя слов бумаге.Полагаю, после долгого пути, тебе хотелось бы отдохнуть. Немного поднявшись по главной улице к верхнему городу, ты найдешь таверну ?Приют Путешественника?, более известную жителям города как ?Старый грязный дварф?. Пусть ни одно из названий (и избыток искателей приключений среди его постояльцев и гостей) не смущает тебя. Карисса Анувиэн, владеющая этим славным заведением, содержит комнаты достойные невервинтерского Лорда-Защитника, а ее повара могли бы служить в лучших домах Уотердипа. Ты найдешь там все, что может пожелать путник после длинной дороги.Отдохни и не беспокойся ни о чем, я найду тебя сам как только дела отпустят.Охрани тебя Хельм!Дж. Т.?Женщина вздохнула, пробежав строчки письма глазами еще раз. Манера витиевато выражаться похоже была вбита в Джейвена вместе с догматами Хельма и воинской выучкой. Она спрятала письмо под нагрудник и тронула шпорой бок коня, направляя его к ?Дварфу?, чью вывеску было видно уже от главных врат. Конец пути был близок.***?Дварф? оказался действительно хорошей таверной, чистой, светлой, спокойной. Из разноцветных стекол на светлый каменный пол падали собираясь в причудливые калейдоскопы солнечные лучи. Ароматы, доносившиеся из кухни, могли лишить рассудка и привереду. Барды наигрывали что-то мелодичное, не разухабистое и не минорное. Посетители не плевали и не блевали на пол, не шлепали служанок по задницам и не устраивали драк. Унылое, постное местечко, сказали бы некоторые знакомые Эвелин, но ей здесь нравилось.Первым делом, она сняла комнату и заказала чан горячей воды для ванны. Карисса, оказавшаяся радушной обаятельной женщиной без возраста, уверила ее что все будет сделано в лучшем виде и завела неторопливый разговор.?— Очень удачно приехали, милая. День Поминовения через неделю, со всех окрестностей люди собираться будут, комнаты как горячие пирожки в торговый день разберут. А у вас уж какая комната удачная! Угловая, с эркером, из окна все увидеть можно будет. Городской совет в этом году решил из дня скорби сделать, ну,?— она чуть нахмурилась,?— не праздник, конечно. Но день, который будет прославлять победу.?— А в предыдущие годы как было??— Так хельмиты запрещали, говорили нельзя праздник из трагедии делать. Это тоже верно. Но мы десять лет оплакивали погибших, надо жить дальше. Надо детям не скорбь оставить, а память о героях, кто за Обитель не пожалел жизни. Грусть и радость, они ведь как лето и зима, одно без другого нарушает природный порядок. А в этом году, Совет настоял на своем, да и некоторые старшие жрецы Хельма поддержали.В ее плавный говор врезался тараном низкий мужской голос.?— Щенок-то сероглазый поддержал? Или морду скривил как от лимона?Голос принадлежал пожилому, но еще крепкому мужчине, мрачному и нетрезвому.?— Данфилд, не надо так…?— Поддержал, нет? А то без его разрешения я даж чихнуть боюсь.?— Нет,?— в голосе и мягком, округлом облике хозяйки, словно меч под шелком, прорезались острые грани. —?Не поддержал.Мужчина внезапно просветлел лицом и даже как-то удовлетворенно буркнул:?— От тля, надо же кто тут единственный вменяемый оказался, ты посмотри.Он поднял стакан с недопитым алкоголем и обращаясь к столу, за которым сидели несколько рыцарей с эмблемой Хельма на доспехах, возвестил:?— Слышь, вы! За щ-щенка, тьфу, за командующего вашего! —?опрокинув в себя стакан названный Данфилдом мужчина поднялся. —?Карисс, в счет заведения, ага? А я пошел.Рыцари напряглись, руки в латных перчатках легли на оружие, но видимо взгляда хозяйки было достаточно, чтобы идея устроить разборки показалась им непривлекательной.Эвелин молчала, осмысливая все услышанное. Первое впечатление потускнело, испорченное пьяной злостью этого человека и реакцией рыцарей.?Опять набрался,??— пробормотала под нос Карисса, но посмотрев на Эвелин натянула улыбку:?— Милая, не пугайтесь. Данфилд?— герой. Просто жизнь с ним не лучшим образом обошлась. И день Поминовения для него это скорбь. Одна только скорбь,?— она тяжко вздохнула. —?О, а вот и ваша комната готова, Энни вас проводит!***Оставшиеся полдня Эвелин разбирала вещи, чистила доспехи и сапоги от пыли. Покончив с этим, наконец упала в горячую ванну и вымылась почти до скрипа, постанывая от удовольствия. Усталость от многочасовой езды верхом ушла, а настроение поднялось.В конце-концов, Обитель Хельма встретила ее приветливо, ни в чем не напоминая жестокий ко всем, и горожанам, и приезжим, Лускан. Она вспомнила слова из Путеводителя по Берегу Мечей: ?Если в вашем сердце сокрыто зло, или в вас есть какой-либо признак связи с другими мирами, проезжайте мимо, потому что приюта в Обители Хельма вы не найдете.? Ее Обитель приютила и обогрела как родную.Она переоделась в чистую нательную рубашку, штаны и дублет. Уложила волосы венцом на голове и мазнула губы помадой. Зеркало в человеческий рост отразило посвежевшую женщину, одетую хоть и строго, но по фигуре.Спрятав за воротником дублета стальной амулет с оком Бдительного и надев кольцо-печатку Пылающей Зари, Эвелин спустилась в общий зал. Голод подступал к горлу с ножом, и ей хотелось наконец узнать каково на вкус все, что так маняще благоухало из кухни.Уже на последнем пролете винтовой лестницы она услышала знакомый низковатый баритон и почувствовала, как участилось сердцебиение. -…просто не наливай в долг! Будет платить?— будет меньше пить.?— Не будет. Он, знаешь ли, каждый день заливается не потому, что хотел в пятьдесят лет выйти на пенсию, униженным и отвергнутым.Пауза. Эвелин выглянула. У барной стойки, разговаривали хозяйка и высокий (головы на полторы выше низкорослых соплеменников) широкоплечий калишит в ржаво-красном простеганном поддоспешнике.Мужчина зажмурился, а когда открыл глаза, произнес почти нейтральным тоном:?— К черту Данфилда. Сегодня у тебя должна была остановиться женщина. Молодая. Иллусканка?— рыжие волосы, синие глаза.?— Красивая? —?с насмешливой улыбкой спросила Карисса, подпиравшая подбородок ладонью. Резкая смена темы ее похоже не смутила, этот разговор видимо был далеко не первым, и все аргументы давно были высказаны, оспорены, еще раз высказаны и снова оспорены.Калишит в тон хозяйке ответил:?— Как заря на небе.Эвелин спустилась, подошла к нему и взяла за руку.?— Поэтично,?— произнесла она мягким голосом и обняла старого друга, чувствуя как ее спину в ответ сжимают сильные горячие руки,?— здравствуй.Карисса и пара служанок, застывших как статуи, смотрели на них удивленно вскинув брови. Будто никогда такого не видели.Хозяйка, улыбнувшись, полуутвердительно спросила:?— Ого, а сплетни-то плоть приобретают? —?наткнувшись на гневный взгляд, невинно продолжила. —?Ужин на двоих, Командующий? Кабинет свободен, как ты и просил.?— Да, ужин на двоих. Кофе со специями и травяной чай? —?Дождавшись утвердительного кивка Эвелин, повторил,?— травяной чай.?— Но, Командующий, в таких случаях полагается вино и свечи! —?шутливо возмутилась Карисса, жестами отдавая служанкам приказы.Мужчина взял Эвелин под руку и задрав подбородок заявил с непередаваемым высокомерием, свойственным только людям выбившимся из грязи, наследственной аристократии и религиозным фанатикам:?— Леди Карисса, это деловая встреча. Поэтому?— чай и кофе.Кабинетом здесь называлась маленькая комната с одним только столом и несколькими стульями, в отличии от остальной таверны она была обшита резными деревянными панелями изображавшими четырех почитаемых в Твердыне божеств?— прекрасную Суни, сострадательного Ильматера, справедливого Тира и бдительного Хельма. Боги ласково взирали на посетителей. Каким образом неизвестный мастер изобразил ласковым Хельма?— буквально, рыцаря в наглухо закрытом шлеме?— Эвелин не понимала, но как-то смог. Определенно приехать стоило только чтобы увидеть это все. Видение Собора парившего в голубом небе вновь встало перед глазами. Теперь она понимала ту ярость, с которой Джейвен рассказывал об оскверненной во время демонической осады Обители. Место с такой любовью и мастерством построенное нельзя порочить, нельзя разрушать. Становилась понятна и чистота на улицах, только варвар здесь мог намусорить и не убрать за собой. И все же, что-то здесь было нехорошо, что-то было не так.Переведя взгляд на своего спутника, она вздрогнула. Маска спокойствия и уверенности с него слетела, оставив насмерть вымотанного человека, с посеревшим от усталости лицом и лиловыми кругами под глазами. Холодные серые глаза все еще горели фанатичным огнем веры, напоминавшим прежнего несгибаемого упрямого инквизитора, но у Эвелин йокнуло под сердцем, а горло сжала чья-то рука. Те четыре месяца, что они не виделись, занятые каждый своими делами, ей страшно не хватало широкой спины прикрывавшей ее в бою, тренировок и разговоров у костра о шахматах, стратегии, тактике и живописи. (?Хельм Всевидящий, собрание Офалы Челдарстон?— отвратительная мазня! Я даже не о том что изображено, я о том КАК это написано!?) И осознала до конца она это только сейчас. Притянув его к себе, и вдыхая запах усталости, оружейной смазки и все того же харлира, которым Рыцарь-Командующий ордена Золотого Ока, паладин Хельма, Джейвен Тармикос умащал волосы, Эвелин севшим голосом прошептала:?— Рассказывай все.