Глава 1 (1/1)

Давно пора бы уже привыкнуть к этому.В здании суда царит всё такая же суета: дела с бешеной скоростью курсируют через залы суда; воздух буквально наэлектризован, и в нём чувствуется напряжение, которое готово в любую секунду разразиться грозой от малейшего повода. У всех проходящих через центральный зал на лицах читается беспокойство, будь это обвиняемые, наблюдатели или же готовящиеся к заседанию адвокаты. Даже само здание суда буквально насмехается над всеобщим дискомфортом: высокие арочные потолки; благородные резные колонны у каждого входа в судебные залы; свет, проникающий через такие же высокие мозаичные окна и окутывающий все внутреннее пространство здания тёплым золотистым сиянием, которое идеальным образом сочетается с тревогой в сердце каждого человека, пересекающего главный холл.Хотя именно его пугает не само здание суда. Нечто другое не даёт ему покоя.Стоя перед лифтом, Майлз Эджворт в сотый раз за последние тридцать секунд оглядывается назад, ища глазами лестницу. Если подняться по ней, то у него в запасе должно остаться как раз достаточно времени. К сожалению, деловой костюм никак не годится для подобных пробежек, а сам он не горит желанием показываться на заседании всклокоченным и раздражённым. Каждый волосок должен находиться на своём месте, пока он не зайдёт в судебный зал. Нельзя выглядеть так жалко ещё до начала заседания.И всё же, чем больше сокращается очередь к лифту, который должен отвезти его на нужный этаж, тем больше он ощущает, как холодный пот проступает на лбу. Ему надо быть выше всего этого, он ведь уже сотни раз так делал. Вот только в последнее время по телевидению всё чаще повторяются предупреждения о землетрясениях, и Майлз ненавидит себя за то, что не может подавить этот страх, бесконтрольно сжимающий его сердце. Неважно, сколько бы раз он не повторял, что всё хорошо, что никто не замечает, что он переживёт это… Руки всё равно дрожат, крепко сжимая ручку дипломата, а волосы на затылке дыбом встают от страха. Не успевает он и глазом моргнуть, как галстук вдруг оборачивается вокруг шеи удавкой. Невозможно дышать. Невозможно думать.Очередь всё приближается. ?Это всего лишь лифт, Майлз?, - убеждает он себя. - ?Просто зайди туда. Двадцать секунд, и всё закончится. Бесполезно тратить время на беспокойство об этом?.Логика тут не помощник. В голове шумит, сердце выпрыгивает из груди, в то время как очередная группа людей скрывается за двойными дверями голодной металлической пасти.Воздух не хватает, а золотистый свет, отражающийся от полированной плитки пола, слепит глаза. Ему просто хочется навсегда ослепнуть. В момент, когда лифт проглатывает его и поднимает в воздух, выключается свет; именно тогда он становится уязвимым.Ему надоело быть слабым и уязвимым. Надоело быть неспособным позаботиться о себе.Надоела вся эта тревога.Плечи болят. Он быстро поводит ими, откидывая голову и закрывая глаза. Найденный им свидетель сулил сыграть решающую роль в деле, но Майлз уже сейчас может сказать, что к концу заседания ему обеспечена жуткая мигрень. Боль уже начала медленно распространяться, начиная покалывать заднюю часть глаз. Ему не нужна эта боль и дискомфорт.Очередь продвигается. Он двигается вместе с ней, концентрируя свой разум на том, чтобы удержаться на ногах, потому что мир вокруг вдруг поплыл и закружился. Он знает, что это совершенно нелепо – вот так бояться ездить на лифте.?Надо было пойти по лестнице?, - с прискорбием думает он, вытаскивая платок и промакивая им влажный лоб. В здании суда прохладно, но его лицо всё горит.Ещё не поздно покинуть очередь и пойти по лестнице. Никто его за это не осудит. В этом нет ничего такого. И ничего такого не будет в том, если он немного запыхается и потратит лишнюю минуту до начала суда в вестибюле, чтобы восстановить дыхание. В этом нет ничего постыдного.Однако ноги отказываются уходить. Такое чувство, будто бы он тогда проиграет самому себе и своему страху, если не сможет стойко вынести свой грядущий суд –ужасающую поездку, грозящуюся проглотить его целиком. Нет, его гордость не позволит обрести успокоение в безопасной лестнице, каким бы мелочным это не показалось бы любому другому человеку.К тому времени, как он заходит в лифт, челюсть сжимается до боли сильно. Он машинально идёт вперёд, поморщившись от ощущения того, как металлическая коробка слегка проседает под его весом. Когда Майлз нажимает кнопку своего этажа, рука дрожит намного сильнее, чем этого бы хотелось. Сделав это, он делает шаг назад, крепко хватаясь за поручень внутри и закрывая глаза. Следом заходит ещё один человек, и лифт ещё раз проседает; Майлз слегка вздрагивает, но ничего не говорит, только сильнее сжимает поручень, другой рукой вцепившись в дипломат. Он сглатывает ком в горле, и пищевод отдаётся жжением.Внезапно, его руки касаются чьи-то пальцы. Майлз резко дёргается и тут же мысленно ругает себя за такую реакцию. Однако, прежде чем он он может хоть как-то среагировать, слова застревают у него в горле, стоит только увидеть второго пассажира небольшой кабины.Пальцы Феникса поднимаются выше с какой-то странной нерешительностью, как это кажется Майлзу. Обычно эти руки так решительно предъявляли доказательства и указывали на противоречия в каждом свидетельском показании, которое мог бы предоставить Майлз в суде. Он привык видеть, как эти широкие ладони ударяют по столу, прежде чем тот выкрикивает очередной протест так, что заглушает любые слова, которые Майлз безуспешно пытается сказать. Теперь же, когда пальцы Феникса медленно двигаются от его предплечья к шее, у Майлза перехватывает дыхание от такой несвойственной нежности тех же самых рук. На секунду пальцы останавливаются над воротником рубашки, прежде чем опуститься на шею. Майлз мимолётно задумывается краем сознания: убьёт ли его Феникс, сомкнув их вокруг его шеи (и тогда страх перед лифтами окажется полностью оправдан); однако Феникс не выказывает никакой агрессии, а просто скользит по его телу своими пальцами, кончики которых огрубели от множества подработок и езды на том громоздком чёртовом велосипеде, он скользит ими от шеи и кладёт свою тёплую широкую ладонь ему на щёку. Большим пальцем Райт легонько убирает налипшие на лоб пряди серых волос. Губы адвоката сжаты в тонкую линию, но его вопросительный взгляд задевает нечто глубоко внутри Майлза, и он вдруг до боли чего-то жаждет, не зная наверняка, чего именно. Однако в доверчивых глазах чётко читается один-единственный вопрос: в порядке ли Майлз.Майлз молча кивает. Это просто поездка на лифте. Он прекрасно может с этим справиться. В конце концов, он больше не тот беспомощный ребёнок, которым когда-то давно был. Во всем виновата эта чёртова врожденная нервозность.А вот Феникс, казалось, какой-то своей частью навсегда останется ребёнком. Тем самым ребёнком, вместе с которым Майлз за руку шёл до дома, и тем, который гордо говорил, что никогда не расстанутся. И то, как Феникс гладит его по щеке, а его лицо озаряет улыбка, - только этого достаточно, чтобы прогнать всю тревогу. Однако, исчезнув, тревога уступает место всепоглощающему чувству неопределённости. В глазах Феникса нет и капли сомнения, а черты его острого лица так легко смягчаются, и это так красиво и…Двери лифта открываются. Майлз тут же отстраняется, прочищая горло и откидывая волосы с глаз. В конце концов, сегодня Феникс ему не соперник:- Удачи на твоём заседании, Райт, - бросает он хрипло, поворачиваюсь на каблуках в готовности пройти в свой зал ожидания.Феникс не отвечает, но это и не нужно. Майлз все равно слышит его тихий голос в своей голове и в самом сердце.- Всё в порядке, мистер Эджворт, сэр? – спрашивает детектив Гамшу, в беспокойстве кривя губы, когда Майлз садится на ближайший диван, на секунду низко опуская голову между плечами.Майлз кивает, не поднимая лица. Вместо этого он принимается снова и снова промакивать кожу платком. Он больше не нервничает и не потеет, но все равно продолжает делать это, молясь про себя, чтобы ткань собрала с его лица остатки тепла от непрошеного прикосновения. Майлз надеется забыть о том, что в глубине души жаждет увидеть его синий костюм за столом защиты сегодня. Надеется прогнать желание снова почувствовать на своей коже эти огрубевшие пальцы, которые без его сознательного согласия уже заняли особое место в сердце.По крайней мере, страх перед лифтом на мгновение исчез. Майлз добрался сюда в целости и безопасности. Остаётся надеяться, что эта маленькая победа не будет последней на сегодня.