день (1/1)

Шерил приглашает его на бранч в кофейню аккурат напротив штаба Пандоры?— богемное место, облюбованное сотрудниками, эфиопское зерно, турки, воронки, картонная табличка ?не курить? на двери. Жизнь, думает Руфус, хороша, пока в ней есть диалоги с Шерил, интересные книги и работа, стабильность его второе имя, проверку временем никакая любовь не выдерживает, а вот дружба?— вполне, друзья остаются.—?Как поживает исследовательский отдел? —?спрашивает Шерил. Чашку она с тихим стуком отставляет на кипенное блюдце, неодобрительно смотрит на Руфуса, который загибает края салфетки?— гармошкой, по два раза в каждую сторону, распрямить и заново; дурная привычка, совсем не присущая великому герцогу, но что-то с самого утра нервно ворочается у него в голове, и приходится считать собственные шаги и покрашенные в красный трамваи, пытаясь унять чувство. Шерил накрывает его ладони своими. Тяжелый взгляд ощущается на метафизическом уровне.—?Трудятся,?— нехотя отвечает он,?— на днях оперативники наткнулись в развалинах Сабрие на еще одну нетипичную цепь, как будто нам одного Шалтая Найтреев мало.—?А помнишь времена, когда мы с тобой сами контракторов ловили?Полдень греет его руки, впитываясь чёрной тканью фрака, а под ней на коже?— мерзкий ноябрьский дождь, и волосы липнут к скулам, и где там ненастье, а где слезы, и почему слезы?— уже не разобрать. Кто бы стал?— тут же пожалел, но никто не стал бы. От револьвера холодно?— отдача провоцирует нервную дрожь: он не хочет попадать в цель.—?Это было славно,?— улыбается Руфус.Кевин, насмешливый добрый Кевин?— отчего-то не смеется. Они стоят друг напротив друга, а позади Кевина стоит еще и цепь, у нее огромный меч и пустота за забралом, Руфуса тошнит, и он не понимает, как все до этого дошло; опускает револьвер дулом в серую брусчатку, и Кевин зябко ежится в своем легком весеннем плаще, дурак, на улице же холодно, уже конец года?— скоро придет пора выбирать подарки, Руфус хотел купить ему красивый драгоценный гребень и потом долго расчесывать длинные светлые пряди.Не сложилось.Это не было славно.Он отстраненно смотрит в окно?— за белыми рамами плещется белое солнце, стоящее в зените. День на удивление хорош?— май обещал быть полным ливней и шквалистых ветров, но кажется, штатные синоптики зря получают свои премиальные. Снаружи люди торопятся по своим делам, закрываются от света зонтами и шляпами?— изжившая себя мода на снежную бледность, но Руфус давно смирился. Умиротворенность кофейни успокаивает, поздняя осень отступает на дальний план вместе со звоном колокольчика и скрипом открывшейся двери?— и тут же обрушивается на него обратно дарящим мигрени западным фронтом, или жестоким цунами, сносящим с пляжа рыбацкие лодки, богатые виллы, маяки, храмы и апельсиновые деревья.Пришедший gar?on в оперативной форме Пандоры что-то тихо говорит, склонившись к Шерил. Она кивает, сдержанно улыбается?— а он вытягивается по струнке.У него пушистые мельхиоровые волосы.У него ломаный, выдающийся вперед профиль, слабый подбородок, тонкий розовый шрам на тыльной стороне ладони, заросший прокол в левом ухе.И усталый рыжий глаз, внешним уголком клонящийся вниз.—?Что-то случилось? —?спрашивает Шерил на французском,?— ты побледнел.—?Ничего страшного,?— отвечает Руфус,?— кажется, на днях будет гроза?— у меня голова разболелась.—?Хватит мне врать,?— она кивает сотруднику и тот мгновенно исчезает,?— только и делаешь сегодня, что врешь и нервничаешь, нервничаешь и врешь.Он снова хватается за салфетку, как за спасительный плот. Нил плещется у самых берегов, и красная вода жадно лижет камни, за которыми начинаются сады и поля.—?Возможно, это мой давний… друг,?— слова даются с трудом,?— мы расстались на драматической ноте, а потом я был уверен, что он погиб. Как будто призрака сейчас увидел. Но, может, это и не он вовсе, а просто я на старости лет решил сойти с ума.—?Хочешь, проведем расследование? —?лукаво предлагает она.—?Нет, спасибо, я воздержусь.—?Руфус Барма отказывается от своего статуса главного сплетника Пандоры?—?Отказываюсь. Прости, нервы ни к черту. Я пойду.И действительно уходит, практически трусливо сбегает, снова вниманием цепляя табличку ?не курить??— и даже жаль, что такой привычки за ним не водится, герцог Безариус говорит?— помогает привести мысли в порядок.Это нечестно, так нечестно по отношению к моей доброй подруге, думает он?— но не возвращается.День никуда не девается и солнце не трескается на части, но сквозь безмятежно-синее небо цвета чистейшей лазури глядит на него тысячей мутных красных глаз поздний ноябрь.