Часть 15 (1/2)

В городе на дороге свободно, час пик давно закончился, и Штейн не стал мудрить, объезжать по окраинам, свернул к центру. На набережной светло, и в рассеянном свете фонарей тополя казались не чахлыми, а сказочными мертвыми деревьями. Ехал по косе, отделяющей морскую набережную от озера, и непроизвольно посмотрел на Лешкин новый дом, выискивая то самое окно, вид откуда ему так нравился. Без особых усилий вычислил – третье слева на последнем этаже. В окне горел свет, и Костя взглянул на часы – десять вечера. Неужели ремонтники до сих пор пашут? А он так и не узнал, как двигается ремонт. И с Лешкой необходимо связаться, но сказать Косте нечего… Заскочить? Или ну его, завтра, после салона… Хотя… Воронцов через три дня возвращается, и времени осталось совсем мало. Черт, ладно. Надеясь, что лимит неприятностей на сегодня исчерпан, вновь объехал вокруг озера и свернул к дому.Домофон не работал, в подъезде воняло краской и сыростью. Мог же спокойно подняться, но нет, Костя взбежал на последний этаж, перепрыгивая через две ступеньки. Несмотря на усталость, настроение ?бежать, бежать, бежать? не растворилось в событиях вечера, и мышцы будто сами управляли телом. У двери постоял с минутку, выравнивая дыхание – точно надо бросать курить или хотя бы уменьшить дозу – и надавил на звонок. Один раз, второй, третий. Нет никого? Забыли потушить свет? Прислушался – абсолютная тишина, и Костя, мысленно дав себе подзатыльник за бессмысленную трату времени, собрался уйти, но раздался скрежет ключа в замке, и дверь распахнулась. В проеме в изумлении застыла долговязая фигура Шурика, так вроде его звать… Костя хмыкнул и, спасибо контрасту ярко освещенной прихожей и полумрака площадки, за секунду выхватил и спортивные штаны с вытянутыми коленками, и черную футболку с оторванными рукавами, и лохматую шевелюру темных волос. А вот парень прищурился, вглядываясь, и изумление сменилось настороженностью, когда он рассмотрел, кто перед ним. А вы не ждали, а мы приперлись.

Штейн не сразу понял, что на него нашло, но вместо заготовленной фразы: ?Хочу посмотреть, как идет работа?, он выдал:– Привет, напоишь чаем? – и улыбнулся, подумав, что выглядит жалко. Но любимая высокомерно-равнодушная маска, так легко возникающая на лице в нужные моменты, сегодня, наверное, где-то по дороге затерялась в перипетиях.Парень осторожно кивнул и пропустил Костю в квартиру. Штейн на пару мгновений замялся, решая – разуться или нет, но, заметив влажную тряпку у порога и ведро из-под шпаклевки, наполненное мутной водой, скинул обувь. Парня припахали убирать за всеми как самого молодого? Тогда ясно, почему он здесь в такое время. Костя поднял туфлю – мда, не просто царапина, а выдран кусок кожи, не замазать, не отполировать. Блядь! Сначала очки любимые, теперьтуфли–Джеффри Вест, Англия, пятьсот баксов–в помойку… Блядь. И даже разозлиться не на кого, сам виноват. Отбросил башмак и резко развернулся. Шурик с интересом разглядывал не Костю, а завороженно уставился на его обувь. Понравились туфли? Ну, да, красивые – черные, классические, а внутри – красная, вызывающе-агрессивная кожаная обшивка. Были… красивые…Ладно, Штейн устало выдохнул.

– И где чай?

Парень неуверенно улыбнулся и позвал:– Проходите на кухню, правда, там не убрано… – и прошел по коридору, не дожидаясь, пока Костя придумает, куда кинуть пальто.В итоге Штейн бросил его на один из трех стульев в большой пустой кухне. Здесь еще маленький столик, сколоченный из чего придется, и табуретка. В углу на полу – старая ржавая плитка, чайник, на столике–несколько кружек, пластиковая посуда и куча пустых упаковок от одноразовой лапши. Не такой уж и бардак. Терпимо.

Шурик… Черт, как же не идет пацану эта производная от имени, но Саша… фак, он, Штейн, ?насашкался? уже до тошноты. Решил, что будет обращаться к парню обезличенно. ?Ты? и ?эй? вполне сгодится.

Пока тот ставил чайник и мыл кружки в старой, оставшейся от прежних хозяев, в потеках серого налета раковине, Костя прошелся по квартире – не зря, в конце концов, он сюда приперся, надо бы оценить размеры проделанной работы. В гостиной – потолок закатан под яйцо, белый, ровный, пол застелен темным структурным ламинатом, стены выровнены и подготовлены для обоев. Только деревянная, с облупившейся краской, рама портила картину.В прихожей – так же, плюс двери демонтированы. Заглянул в ту комнату, которую Лешка за матерью закрепил – здесь потолок и стены готовы, а пол еще нет. Аа, точно, на полу же паркет. Очищен от старого лака, подбит, но пока не доделано. Не забыть бы уточнить у парня по срокам. Костю неудержимо тянуло к обзорному окну, посмотреть на город сверху, покурить… Не пошел, зависнет и будет пялиться, а хотелось привести себя в божий вид и выпить горячего сладкого чаю. Потом можно будет и полюбоваться.Он уже было шагнул в ванную, где дверь тоже отсутствовала, но его остановил быстрый возглас:– Постойте! Туда пока нельзя заходить! – Костя отдернул ногу и обернулся, вопросительно выгнув бровь.– Плитку на пол сегодня вечером только положили, еще не встала, – пояснил пацан.– Понял. Слушай, а где мне помыть руки? – Костя понюхал ладони – они пахли бензином и табаком, и зачем-то добавил: – Я с дороги…– Да на кухне можно, сейчас мыло дам.Костя, сняв очки, пиджак и закатав рукава, долго намыливал руки, умывал лицо, чувствуя на себе напряженный и любопытный взгляд Шурика. Впрочем, он, взгляд, не раздражал, да и любопытство объяснимо: – они виделись дважды, бассейн можно исключить по причине обнаженности, ну, кроме плавок, обоих, – и два раза Штейн выглядел с иголочки. Этакий гладенький и богатенький плейбой, а сегодня… Бардак на голове – волосы слиплись и падали на лоб, мятые пиджак и рубашка, расхристанный. В зеркало себя не видел, но подозревал, что морда еще та – красная, обветренная, и трехдневная щетина его явно не украшала. Ну и похуй, он же не на смотринах. Закрыл кран, огляделся в поисках, чем бы вытереться, и Шурик протянул ему какую-то сомнительной чистоты тряпку, но Костя не взял, побрезговал. Парень, насмешливо хмыкнув, откинул ее в сторону. Все-таки дерзкий сопляк…

Костик отряхнул руки, не об себя же вытирать, и так, с мокрым лицом, уселся на стул поближе к батарее. Пока условный хозяин гремел чашками и разливал чай, Штейн в блаженстве засунул ступни под радиатор. Только сейчас дошло, что ни черта он не согрелся в машине, от тепла кожа раскраснелась еще больше, веки слипались, вот-вот и разморит на сон. Хорошо, спокойно…

Любые слова нарушили бы это расслабленное умиротворение. Да и о чем ему с парнем говорить? Не о чем особо, светские беседы вести нет никакого желания, а по делу – попозже… Вот зальет в себя горячего и сладкого, выкурит сигарету и…– Сколько вам сахара? – вопрос вспорол уютную тишину, и Костя от неожиданности вздрогнул. Черт, он пригрелся, успокоился, и впрямь едва не отрубился сидя.

– Покажи куда, – попросил Штейн, и парень указал на большую белую кружку с красным клоуном, желтый керамический нос которого торчал дурацкой пимпой.– Можно три, – исходя из объема, сказал Костя. Он мысленно встряхнулся, и, вытянув ноги, устроился поудобнее. Наблюдал за парнем, разглядывал его, не таясь. Тот аккуратно поставил на столик чай для Штейна и какую-то черную, даже на вид горькую, бурду для себя. Кофе? Не пахло кофе…– Что там у тебя? – ну интересно же…– Чай, крепкий просто.Ничего себе – крепкий!

– Чифирем, значит, балуешься? – Костя вовремя вспомнил о точках на запястье.Парень смутился, видимо, понял, что Штейн догадался, и не очень-то ему приятно знание гостя о его тюремном прошлом.– Разве это чифирь!? Просто не могу жидкий пить, это ж как горячую воду хлебать, – ответил и шмякнул на столик мятую пачку ?Примы?.– А половина человечества хлебает, и ничего, нормально, – Костик весело рассмеялся и сделал большой глоток ?горячей воды?. Еще бы лимона, и вообще отлично.

Шурик пожал плечами и промолчал. А Костя обратил внимание на натюрморт на столике: – две пачки сигарет – его ?Собрание?, черная с золотом, в виде портсигара коробка, и пацана – ?Прима? в мягкой упаковке, дешевле папирос просто нет, две кружки, в одной из которых плещется чифирь, или – Штейн про себя усмехнулся – ооочень крепкий чай. А посредине стола – жестяная банка из-под ?Нескафе?, забитая окурками, куда они стряхивали пепел. Как точка, где соприкасались в действии два абсолютно разных мира. Так что, Константин Сергеевич, выбрось прочь из головы все сладкие, как этот самый чай, но глупые мысли. С правдой жизни не поспоришь.Парень, конечно, хорош. Даже не красивый, красивым он будет лет через пять-шесть, но привлекательный. Пока незаматеревший, стройный, но не хрупкий, высокий. Под натянутой, на вид упругой матовой кожей играют сухие длинные мышцы. Такие не раскачаешь в тренажерке, это, скорее, результат тяжелой физической работы. Лицо странное, негармоничное какое-то. Серьезная, даже мрачноватая верхняя часть – чистый лоб, глаза темно-серые, цвет густой, с синевой в глубине, сросшиесятемные брови, прямой нос. А рот будто чужой – широкий, подвижный, легкомысленный и дерзкий. Две родинки на правой щеке усиливали легкомыслие. Давно не видевшая ножниц темно-каштановая копна волос, а руки – голые, гладкие. И нет даже намека на щетину. Блядь, сколько же ему лет?

Костя представил, как можно начать разговор, осторожно прощупывая, какие подобрать слова, чтобы забраться под шкуру, сколько нужно приложить усилий, чтобы понравиться сначала просто как человек, потом подцепить на какой-нибудь слабости. Соблазнить. По идее – это же не Крайнов, с кем Костика слишком многое связывало, это чужой, можно быть настойчивым, атаковать, сломить, напоить, в конце концов. А не получится, пошлет парень его нахуй, ну и что? Узнает, поймет и пошлет, все ерунда, не страшно. Вряд ли пацан способен как-либо навредить, уровень не тот.Штейн потянулся стряхнуть пепел, на кончике языка вертелась начальная фраза атаки – о переходе ?на ты?, но, взглянув на натюрморт, вдруг понял – прилагать усилия, усложнять себе и так лихо заверченную жизнь, он не будет. Сегодня понравился этот, завтра – другой. Так что, Костя, считай – полюбовался на красивую картинку, и на этом всё.

– Так что скажешь, уложитесь к 31 марта? – по делу поинтересовался Костик.Шурик отвел взгляд, а смотрел он куда-то в район губ Штейна, и задумался.

– Что-то не так?

– Да все нормально… но оконщики, они нас держат, и кухня… – парень не пытался оправдываться, казалось, он не мог собраться с мыслями, где-то у него они витали не здесь.– Давай-ка по-порядку, по-объектно, – заказчик и начальник в Косте сделали стойку, тон стал требовательным и жестким.И Шурик собрался – отчитался, четко, кратко. Что ванная уже почти готова, осталось затереть швы и установить сантехнику, джакузи и душевую доставят в четверг, так что тут все окей. С комнатами тоже, но фирма, где заказали окна, начнет установку только двадцать восьмого, им дня два понадобится, а потом уже стены покрасят там, где краска, и поклеят обои там, где обои. С маляркой закончат в срок. Двери установят в понедельник. А вот с кухней проблема – Алексей заказал в ?Айсберге?, обещали, что за две недели изготовят, но на звонки не отвечают, тянут резину. Что Женя ездил и выяснил, что у них какие-то проблемы, короче, нужно на них нажать…– Что ж вы молчали? – Штейн побарабанил пальцами по столику. И отбил ебаный ?Собачий вальс?, совсем как Трунов. Кажется, он перенял у шефа больше, чем предполагал…– Да Жека думал, разберется, но… – Шурик пожал плечами, будто говоря – его дело тут маленькое.– Хорошо, дашь мне номер телефона и адрес, я съезжу. Что с паркетом?– Его нужно в самом конце покрывать лаком, после всех грязных работ. И дать высохнуть дня два.– Так вы успеете или нет? – в принципе, два-три дня ничего не решали, некритично. Лешкин знакомый подождет, никуда не денется.– Должны, но не уверен. Думаю, к пятому апреля скорее.– Ладно, я Алексею сообщу. Что с деньгами? Нужны? – вроде Леха говорил, что по мере необходимости работяги будут просить бабки.– Да, я список подготовил, что еще закупить нужно, сейчас принесу, – парень вышел, а Костя внезапно подумал, что странно как-то ведет себя Евгений-Наполеон. А если бы Штейн не зашел сегодня? Не звонит, не отчитывается, Лехе ничего не сообщает.