Глава сорок третья (2/2)
— Илечка, миленький, ну ты что? Посмотри на меня, ну, пожалуйста, посмотри, — жалобно умолял Антон. Тянул за руки, давил на колени, принуждая распрямить ноги и разогнуться. Когда же ему, наконец, удалось поймать взгляд Ильи, он смущённо отвернулся, мигом почувствовав, как становится физически больно – глаза друга были совершенно пустыми, мутными от слез, слипшиеся мокрые ресницы очертили их траурной каймой. И так страшно было смотреть на эти молчаливые и отчаянные в своей безысходности слезы, что Антон закричал, затряс Илью за плечи:
— Илья! Ну, перестань, ну, не плачь! Всегда есть выход, мы что-нибудь придумаем, ну, успокойся, пожалуйста! А то я сейчас тоже… пойду и напьюсь, вот, и будем сидеть, два пьяных идиота, и друг другу жаловаться.
Илья вдруг отстранился, неловко поднялся, опираясь на ванну, долго умывался над раковиной, набирая полные ладони воды, то ли остужая таким образом лицо, то ли останавливая слезы… Наконец повернулся к замершему на полу и с опаской наблюдающему за ним Антону.— Пить мы не будем! Я за нас двоих сегодня норму перевыполнил. Пойдём в комнату.Антон соскочил, бросился вытирать ему лицо и волосы, потянул из ванной. В комнате усадил на разворошенную постель, справедливо решив, что уборкой заниматься пока рано, а сейчас надо Илью согреть и успокоить. В кухне Антон собрал в стопку раскиданные рисунки и запихнул на холодильник, подальше от глаз. Вскипятил чаю, щедро добавил найденное малиновое варенье, побольше сахара и, бережно придерживая большую кружку, отнес горячительный напиток Илье. Тот так и сидел, потерянный и замерший, на краю постели. Антон всплеснул руками, захлопотал вокруг, заставляя снять промокшую и мятую одежду, переодеться в чистое, не переставая при этом болтать, чтобы отвлечь и себя, и Илью.— Ну что за детский сад, я же сказал тебе переодеться! Где у тебя тут штаны? У тебя есть штаны какие-нибудь? Ну, помимо джинсов и тех шортиков, что ты дома носишь. Кошмар, и этот человек претендует на звание самого модного художника современности! Да у тебя в шкафу кроме каких-то растянутых футболок и панковских толстовок ничего нет! Ладно, потом найдём, залазь под одеяло, вот тебе волшебное зелье — пей, не кривляйся! Ложка в сахаре стоит, как ты любишь!— Волшебное зелье под названием «йад»! — усмехнулся Илья, с сомнением глядя на пол-литровую кружку, в которой нечто тёмно-красное исходило паром.— Ваще Вы, батенька, зажрались! – закатил глаза Тоха. – Пей, сказано, молча, но не быстро, а то обожжёшься! – строя из себя несправедливо обиженного, проворчал Антон.— Ты мне еще скажи: «Пей ртом»! – засмеялся Илья, делая первый осторожный глоток. — А ты уверен, что это можно сочетать со спиртом? Может, Пашке позвоним? А то произойдет во мне какая-нибудь непредвиденная реакция?— Не произойдет, мозгов у тебя и так нет, не взорвутся! Верь победителю олимпиад по химии!— И по химии тоже? Охренеть! Я трахался с вундеркиндом!— Возможно, это единственное, чем ты можешь гордиться в своей жизни!— Я укажу этот факт в своих мемуарах, — пообещал Илья.Пока Илья расправлялся с чаем, Антон собрал с пола вещи, поставил стулья. Задумчиво посмотрел на валяющегося Илью и, стянув с себя свитер, улегся за застеленную покрывалом половину кровати.
— Подожди, я повыше лягу, а то усну. Спасибо за зелье! — Илья устроился в полусидячем положении, укутался одеялом и притянул к себе поближе Антона.— Ты не против? А то спи, я домой пойду! – Тоха положил голову на плечо Ильи.— Нет! Не уходи! И вообще, я так рад, что ты пришел! Правда!— Так что звонки скидывал, балда? Я тебе устал дозваниваться! Знал бы, сразу бы прибежал, — обиженно прошептал Антон, заглядывая в глаза другу.— Затрудняюсь ответить. Я вообще не помню, что делал эти дни, у меня, наверное, шок был. Цепочку событий не могу восстановить, что говорить о поступках. Я глаза открою – дома, мигну – уже в универе, р-р-раз — и на улице где-то. Мистика какая-то! – Илья осторожно вернул голову Антона себе на плечо.— Ни хрена себе мистика! Так и под машину попасть можно. Всегда знал, что художники с придурью, но ты превзошёл всех! Нельзя в такие моменты одному оставаться! — рассердился Тоха.— Да? И как я тебе должен был сказать? Извини, Тошик, я тут с парнем, которого… С которым… блядь, вот как я тебе могу ТАКОЕ сказать?! Да вообще парадокс, что мы это обсуждаем, что ты меня в такой момент спасаешь! – парень попытался развернуться на бок, но придавленное Антоном одеяло лишало его свободы действий. В конце концов, Илья перестал дёргаться, стараясь выбраться. Замер, закрыл лицо рукой,глухо простонал: — Прости меня, Тошик! Я такая скотина, ты бы знал!— Да так и сказать, что от тебя ушел парень, которого ты любишь! А то ты меня бы удивил этим. А то, что ты скотина, я знал уже, когда запал на тебя.— На кого ты там мог запасть? Не понимал еще ни хрена, малолетка…— Ты такой же малолеткой был, так что утрись! — Антон сильно ущипнул Илью за бок, вызвав тем самым ожесточённое сопротивление. Повозившись некоторое время, помутузив друг друга подушкой и перепутавшись в одеяле, парни улеглись лицом друг к другу.— Тош, ты не ревнуешь? Тебе правда не неприятно со мной сейчас?— Не знаю даже. Ревную, конечно, немного, но я ведь давно о вас знаю, так что смирился, наверное. Да и на тебя, такого пришибленного, слишком больно смотреть.
— О нас, говоришь? Какое тут могло быть «нас»… Я вроде надеялся, ждал, а с другой стороны понимал, что ничего не получится.— Может, уже расскажешь, из-за чего катастрофа? Кто, простите, обосрался в райском саде?— Я - и по-крупному. А рассказать… лучше не надо. Боюсь, совершенно подпорчу свой идеальный образ в твоих глазах.— Интересненько даже стало, что ты мог такого натворить. Расскажи, у меня психика крепкая, обещаю тебя и дальше любить, а вот верность хранить не обещаю, — пошутил Антон.— А ты мне хранил?— неожиданно спросил Илья— Счего такой вопрос? — Антон напрягся.— Просто спросил, чего ты? — Илья медленно перебирал вьющиеся пряди на затылке у Тохи, расчесывая их пальцами, как гребешком, — Спрашиваешь, почему он ушел? Я сделал то, что нельзя нипростить, ни забыть. Я бы точно не смог.
Илья надолго задумался. Антон тихо лежал рядом, молча наблюдая за сменой мыслей на лице друга. Как тот закусывает полную нижнюю губу, хмурит светлые прямые брови, скулы твердеют, серо-зелёные глаза темнеют, приобретая оттенок глубинной морской воды. Антон с улыбкой смотрел, как Илья теребит, тянет прядку отросших и завивающихся на кончиках волос. Опытный бы парикмахер создал из спутанной, пёстрой шевелюры парня стильный образ. Хотя, по мнению Тохи, Илье очень шла эта небрежность в одежде и прическе. Делала его более земным, доступным, но в тоже время очень сексуальным. Дурак Андрей, ой, дурак!
— Знаешь, очень здорово, оказывается, просто вот так лежать и разговаривать, — прервал молчание Илья, — Мы давно с тобой не болтали ни о чём. Да и о важном тоже. Прости, не хочу тебя обидеть, но в последнее время даже секс стал вроде какой-то обязанности. Только не обижайся, мне хорошо было, правда, всегда классно с тобой, — заволновался Илья, приподнимая подбородок Тошки, чтобы посмотреть в глаза.— Не переживай, я понимаю. Может, нам изначально не надо было спать вместе? Мы могли бы стать лучшими друзьями, – улыбнулся Антон.— Как не надо было? Я что, так и ходил бы девственником? Хренушки! И почему могли бы?! Мы и так лучшие друзья. Просто… давай попробуем без секса. Дело не в тебе, честно. Просто мне сейчас вообще не до секса! Скажем так, у меня был весьма поучающий и довольно болезненный опыт, — пряча глаза договорил Илья.- У тебя?! – Антон чуть не подпрыгнул от удивления. — Это когда ты успел? – и, глядя на смущённо краснеющего и пытающегося спрятаться под подушкой друга, строго пригрозил: — Хуже будет!— Андрей где-то шлялся, как всегда, ты был недоступен, я психанул, поехал в клуб, напился, там познакомился с двумя парнями, мы поехали в гостиницу, утром пришел домой. Всё, — невнятно из-за скрывающей лицо подушки выпалил Илья.— Так-так… То есть тебя сняли два неизвестных хмыря и ты перепихнулся с ними – двумя! — в гостинице?! Пиздец! Вот это ты меня поразил в самое сердце своей простотой. Такого экстрима даже у меня не было. И как? Тебе понравилось? Надеюсь, вы с пьяных глаз про резинки не забыли?— Мне понравилось, почти. Про резинки в процессе не помню, но возле кровати валялись, так что думаю, все в порядке.
— Думает он! Ты смотри! А почему «почти»? – заинтересовался Антон, с улыбкой наблюдая за краснеющим Ильей. Все-таки приятно чувствовать себя опытным и взрослым. Но рассказывать так опрометчиво о своём опыте он Илье не станет.— Ты знаешь, я понял, что снизу мне как-то не айс! Зад потом два дня ныл: ни встать, ни… хммм… Как ты это выносишь?! — страшным шёпотом ответил Илья.— То есть ты мечтаешь, что твой драгоценный Андрей под тебя ляжет что ли? Ну ты, бля, наивный, — засмеялся Антон, — а насчет того, как я это выношу… У нас, у несчастных боттомов, тоже есть свои секреты…— Какая теперь разница, о чем я мечтаю? — грустно прошептал Илья, подкладывая под голову подушку и закрывая глаза.
— Не узнаю тебя! А как же план по возвращению непутёвого амбала-натурала? — не отставал Антон.— Зачем? У него своя жизнь. Не могу так больше. Всё заново? Нет уж. Не надо мне больше ни секса, ни любви, — решительно отрезал Илья.
— Он из-за этого, что ли, ушёл? — сложил Антон кусочки этой головоломки.
— ДА! И я не хочу больше об этом говорить!— Ты бы ему лучше об этом не говорил, идиот ты честный. На хрена ему рассказал? Ну, получилось по пьянке, с кем не бывает? Для чего бежать докладывать? — кипятился Антон.Илья молча взвыл, зарываясь под одеяло. Антон помолчал, раздумывая, стоит ли дальше успокаивать или давить на друга. Спать не хотелось совершенно. Интересно, сколько времени? За окном было темно, в комнате царил полумрак, а часов у Ильи не водилось, нужно сходить за телефоном в коридор. Антон подскочил, как ужаленный, напугав спрятавшегося от нотаций Илью.— Бля, телефон! Сколько времени?! Мне же Игорь звонить будет, — с душераздирающими воплями Антон добежал до вешалки с одеждой, нашарил в кармане сотовый: два пропущенных вызова и оба от Игоря. И времени уже десять вечера.— Ты чего? — выскочил в коридор закутанный в одеяло Илья. — Родители, что ли?— Хуже, — припечатал мрачно Антон, в нерешительности покрутив в руках телефон. Ну и пусть звонит. Он отчитываться не обязан. Директор, блядь! Пусть попробует теперь уволить.— Тоха, жрать охота, может, пойдём, перекусим чего? — жалобно предложил Илья.— Иди, я сейчас, предкам позвоню, что через час буду.На кухне Илья выбросил бутылку, убрал со стола следы недавнего позора. В холодильнике нашлись яйца. Илья расколотил шесть штук над разогретой сковородой и стал ждать Антона. Тот явился через пять минут, расстроенный и дерганый.
— Будет мне сегодня опять допрос с пристрастием. Где да с кем. Легенда о подружке Оле уже не спасает.— Да? А мне мамка хвасталась, что ты чуть ли не женишься скоро. Кстати, и про Москву сказала, — небрежно заметил Илья, пытаясь выложить яичницу на тарелки. У Андрея это как-то быстро и красиво получалось!— Да, Москва, ага, не успел тебе сказать. Ну, что ты надулся? Правда, не успел: моим лишь бы похвастаться, не разобравшись. В прошлый четверг только результаты объявили, да это ещё и неизвестно, в нашем государстве ничего просто так не дают, — объяснял Антон.— Всё нормально. Я рад за тебя. И ничего не просто так. Ты заслужил, честно победил, не скромничай. У тебя, Тоха, всё будет хорошо. У кого, если не у тебя? — предельно серьёзно сказал Илья. — Я ещё не встречал человека, у которого так бы всё получалось, как у тебя. Всё на высшем уровне. И кстати, что за Игорь?— Блин, умеешь ты спросить, — Антон помолчал, раздумывая, рассказывать ли об Игоре. Всё же решился. — Раз мы вышли на новый уровень общения, и ты сегодня столько на меня излил информации, я отвечу.— Уже страшно, — засмеялся Илья.— Ша, не мешай каяться, — прикрикнул Антон. — Помнишь, я тебе рассказывал про новую работу и про директора, которого я опасаюсь? Так вот, первое, никакой он не директор! Козёл, шантажировал меня, увольнением Нины Павловны запугивал, документы проверял. И второе, я с ним переспал. И, кажется, влюбился. Но у него жена, сын, куча бабла и две кучи любовников.— Откуда сведения? И кто, если не директор? Водила что ли? И у меня ещё сто вопросов, — Илья смущённо потер нос, бросил косой взгляд на друга. Стыдно признаться, но вот он ревновал и совершенно не понимал, как Тоха мог так спокойно с ним возиться и выслушивать все эти сопли. А он что, скотина неблагодарная? Поэтому Илья засунул подальше свою ревность.
— Порасспрашивал на днях пацанов. Как-то до этого в голову не приходило. Не водила, конечно, ты что! Шишка. Директор по обеспечению безопасности чего-то и кого-то там, я не вникал, важно, что уволить никого он без подписи самого главного не может, понимаешь?! А меня в этой кладовке раскручивал!!!Илья не понимал, в какой кладовке, кого раскручивал, но усиленно поддакивал. Теперь парни полярно поменялись местами: Антона корёжило и рвало от обиды, а Илья должен был суметь найти слова, чтобы поддержать и успокоить. Найти такие слова и интонации было очень сложно.
— Ты уверен, что любишь его? — осторожно спросил Илья, — Знаешь, я сегодня думал, а вдруг это всё зря? Может, это никакая не любовь, а так — обида, задетое самолюбие? Как мы можем быть уверены?— Ну да, никак. Может, лет в пятьдесят, вспомнив прожитую жизнь, скажем, что вот с тем-то это была любовь, а вот с этим – просто умопомрачительное порево, - Тоха хмыкнул, - а сейчас… Не знаю, что это. Но с ним мне как ни с кем и никогда. Вот и всё.— Да. Плохо, когда как ни с кем и никогда. И хорошо, наверное, было бы тоже, — согласился Илья, но смотрел он мимо Антона и думал о своём. О своём не познанном, потерянном шансе узнать, любовь ли это. — А теперь- только ждать до пятидесяти лет.— Ладно, не грузись. Необратима только смерть. Он у тебя жив и где-то в этом городе. Найдем!
— А ты что с Игорем делать будешь? — спросил Илья, сочувственно глядя на друга.— Что-что? Игнорировать как можно сильнее, ему бегать за мной несолидно.Илья хмыкнул, посмотрел на него хитро, помолчал, вздохнул притворно тяжело и сказал:— Ну что ж, раз уж поперли излияния душ… Давай сначала и подробно про твоего Игоря, а потом уж будем работать над твоим личным счастьем, — он постарался улыбнуться как можно искреннее, про себя решив, что уж кто-кто, а Тоха заслуживает счастья. И если уж ему, Илье, его настоящая голубая любовь помахала ручкой, то нужно напрячься, добывая счастье другу.