Глава двадцать пятая (1/1)

Из миража, из ничего,

Из сумасбродства моего —

Вдруг возникает чей-то лик

И обретает цвет и звук,

И плоть, и страсть,

И плоть, и страсть. Из к\ф «Обыкновенное чудо»

Алгоритм прост и неизменен: разлить, чокнуться, провозгласив гордо:"Будем!", опрокинуть в себя рюмку, заесть бутербродом с колбасой. Вернувшись домой, Андрей и Илья планомерно напивались купленной по дороге "Свеженькой" (смешное название для водки), заедая ее чем придется. И все это — в полной тишине — ну, если не считать извивающейся на экране компа грудастой DJ Bazuka.

Андрей чувствовал себя виноватым. Ему почему-то хотелось оправдаться перед Ильей за свою семью, но слова не шли.— Она не всегда такая, — решился он после третьей стопки. — Моя мать, — пояснил он, отвечая на вопросительный взгляд Ильи. – Просто перенервничала из-за аварии. Олег – все для нее. Она очень хотела его, поэтому, когда он родился, он стал маленьким божком, центром ее вселенной. Мать мечтала вырастить из него идеального ребенка, ну, по крайней мере, получше меня, — он невесело усмехнулся. – Со мной уже тогда сплошные проблемы были. К окончанию школы моих родителей знали в лицо все учителя и, по-моему, навыпускном они от счастья напились больше самих выпускников. Мамашимоих друзей вечным потоком ходили к нам в квартиру – жаловаться, что я дурно влияю на их детишек, и требовать, чтобы меня не выпускали на улицу. Намучились со мной, одним словом. Ну, мама всегда себя винила, типа, упустила, вот и… В общем, чем удобряли, то и выросло, как говорят. – Он помолчал. — А Олег всегда спокойный был. Когда подрос,мать начала таскать его по спецкурсам, кружкам. Школа с математическим уклоном, художка, музыкалка, танцы, какие-то совершенно безумные курсы, — мне его даже жалко становилось периодически. Отец сначала противился всему этому сумасшествию, но потом махнул рукой и стал мотаться по командировкам, брал подработки – в общем, крутился, как мог, чтобы все это счастье оплатить. И все-то было хорошо, пока Олежа не подрос. Лет в 13 его начали травить в школе, что, честно говоря, и понятно: ботан он был тот еще. И мальчик кинулся в другую крайность. Он решил, походу, переплюнуть все мои грехи молодости. Мать волосы на себе рвала, не зная, как его урезонить. Ну, и на семейном совете было решено, что с девятнадцати лет я буду жить у родственницы в деревне, чтобы не оказывать на брата дурного влияния. Фактически, нам вообще запретили видеться с Олежкой. Потом мы, конечно, виделись тайком несколько раз, и вроде нормально общий язык нашли. Но с родителями отношения так и не наладились.Погрузившись в свои раздумия, Андрей снова почувствовал, что на него накатывает злость. В конце концов, он не маньяк, не убийца, не вор. Почему ему должно быть стыдно за то, какой он? Надоело до чертиков доказывать всем, что ты не страус. Один хрен, одобрения от родителей ему не услышать никогда — так чего стараться? Пора забыть о них - и все. Как будто нет у него семьи и никогда не было. Он чокнулся с Ильей и опрокинул в себя рюмку, поморщившись.Только вот Олежку жалко... Хорошо, что он хоть немного пришел в себя.— Мне казалось, в такой момент наоборот ей твоя поддержка нужна, — задумчиво и вопросительно проговорил Илья.— Ага, поддержка, — хмыкнул Андрей. – А теперь представь: он на байке был, когда разбился. Пытался с другом сбежать из дома. Ко мне.— Да-а… — только и смог протянуть Илья, поднял очередную стопку, чокнулся и опрокинул ее в себя. Он никогда еще не видел соседа таким подавленным. Хотя, с другой стороны, наконец-то они могли поговорить нормально, без взаимных подначиваний. А еще Илье было безумно интересно узнать побольше об Андрее.Бросив взгляд исподлобья на собеседника, он перевел дыхание, закусил бутербродом и спросил:

— У нас, типа, вечер откровений? – Андрей насмешливо посмотрел на него.— Тебе что, неинтересно узнать мои страшные семейные тайны? – деланно оскорбился Илья.— Ты зарезал бабушку? Развратил брата? Фотографировался накрашенным в маминой ночнушке? — продолжал стебаться Андрей. – Ну, давай, удиви меня своим грязным бельишком!

Илья обрадовался, состроил таинственную физиономию и громким свистящим шепотом начал:— В одном черном-черном городеу одной черной-черной женщины родился… негр! Но сейчас, дорогие мои детишечки, я расскажу вам совсем другую историю.Андрей хмыкнул, не сводя заинтересованного взгляда с кривляющегося Ильи — любит он все-таки быть в центре внимания!— Во-первых, сразу открою главную интригу – с предками у меня тоже трабблы. Даже не знаю, почему, ведь я весь из себя такой замечательный, добрый, мирный человечек, — говорил Илья, увлеченно размахивая рукой срюмкой, из которой периодически выплескивалась на стол водка. Дождавшись ухмылки Андрея, продолжил:

— Так вот я — единственный наследник в одной среднестатистической семье, не оправдавший надежды своего среднестатистического папаши. Рос хилым, спортом не увлекался, по девчонкам не шатался, с хулиганами не дрался, сидел дома да картинки рисовал. В общем, маменькин сынок и хлюпик. При этом моя мировая мама меня жутко баловала, — Илья прервался, чтобы чокнуться с Андреем и выпить. Удивленно заглянув в пустую рюмку, достал сигарету. Андрей, потянувшись,приоткрыл окно и опять уселся на стуле, всем своим видом показывая готовность и далее внимать оратору. Впрочем,Илья этого не заметил. Хотя его рассказ задумывался как средство отвлечь Андрея от грустных мыслей, он, шутливо преподнеся свои проблемы, вдруг почувствовал, как в нем снова поднимается разочарование и обида на родителей.

— Ну, а потом выяснилась причина отсутствия у меня интереса к женскому полу, — продолжил Илья медленно и тихо, глядя на тлеющий кончик сигареты. — Мы стали встречаться с Антоном. Ну, как встречаться, жили мы по соседству, так что как сошколы возвращались, подолгу целовались где-нибудь в подъездах или когда родителей наших не было дома, друг друга трогали, рассматривали, ласкали. У обоих же в первый раз все.

Андрей, налил себе и выпил. Ему было не по себе от откровенности Ильи, который монотонно изливал перед ним душу.— Ну, а потом Тоха спалился по глупости своим. До сих пор понять не могу, зачем он тогда эту смазку вообще из сумки достал. Он матери все и выложил, чтопедик и про меня доложился тоже. Отец меня тогда чуть не убил. Разрюханились мы с ним в сопли, летом я уже сюда переехал, эта квартира от бабушки осталась. По документам она моя.Илья сидел молча, не поднимая глаз на Андрея, в воздухе витал сигаретный дым и недосказанные слова. Андрею вдруг захотелось отвлечь Илью от этих явно невеселых размышлений и он не нашел ничего лучше, чем спросить:— А как у вас с Антоном... было? – прокашлявшись, хрипло спросил Андрей.— В каком смысле, как? – Илья недоуменно поднял глаза на Андрея.— Нет, ну технически я понимаю, как. Но в чем кайф?! — Андрей аж поежился. Он бы никогда не спросил об этом на трезвую голову, но любопытно ему было всегда. — Бррр… это же как с самим собой!— А что с собой так уж и неприятно? — наконец понял смысл вопроса Илья, уже с интересом поглядывая на смутившегося Андрея. — Не знаю, как тебе объяснить. Меня никогда не привлекали девушки, — он пожал плечами. — Меня сразу к парням тянуло.— Как сразу?— Ну, вот так. Еще с седьмого класса заметил: как переодеваемся на физкультуру, так у меня столбняк, стояк, чуть слюни не пускаю. Пацаны давно переоделись и за девчонками подглядывают, а я на них таращусь, а потом в туалет — дрочить. Вечно замечания за опоздания получал…Андрей скользнул взглядом по фигуре Ильи, сидевшего на стуле с подогнутой под себя ногой: горько опущенные плечи, загорелые руки, узкие ладони, длинные тонкие пальцы с зажатой сигаретой. Сквозь обтягивающую светлую футболку проступают соски и очертания цепочки, штанина спортивных брюк задралась, обнажая ногу, покрытую такими светлыми волосками, что кажется гладкой. Резко встряхнул головой, понимая, что ему нравится смотреть на это худощавое мальчишеское тело. «Чур меня!»— Как ты можешь быть уверен, что тебе с женщинами не понравится, если ты никогда не пробовал? Ты просто не понимаешь, как онипрекрасны: податливые, нежные, гладкая, шелковистая кожа, мягкая, полная грудь ложится в ладонь... — Андрей так увлекся, что едва не стал показывать Илье, какой именно размер женской груди его любимый, когда сосед грубо прервал его:— Избавь меня от этих подробностей! — Илья вспыхнул. — Это ТЫ ничего не понимаешь! Мужское тело может быть не менее привлекательным. Ведь важен не пол, а чтобы людей тянуло друг к другу... Хочешь, докажу?— Как? — Андрей подозрительно уставился на пододвинувшегося ближе Илью.— Я тебя поцелую, — сказал Илья, гипнотизируя Андрея взглядом расширенных зрачков.

— Ты чего, совсем ебнулся?— Андрей отпрыгнул отнего вместе со стулом.— Чего ты боишься? Зато узнаешь, о чем я говорю, — Илья продолжал тихонько, почти незаметно тянуться к Андрею, не отпуская его взгляда. — Никто ведь не узнает... — голос Ильи стал негромким, интимным.Андрей перевел взгляд на губы Ильи, которые вдруг оказались на расстоянии нескольких сантиметров от его лица, затем снова посмотрел в глаза. Его охватил какой-то кураж, и он вдруг недобро улыбнулся Илье:— Хочешь поиграть? — он нежно провел ладонью по щеке парня, скользнул на шею, погладил ее, а затем вдруг резко рванул за волосы, отклоняя голову назад, поймав судорожный выдох Ильи. — Ты сам предложил, — прошептал, обдав горячим дыханием ухо так, что у Ильи на затылке волоски встали дыбом. Он и не думал сопротивляться, лишь выгнулся, стараясь придвинуться ближе, боясь спугнуть.Андрей потерся щекой о его волосы, прикрыл глаза, впитывая запах волос, кожи, ощущая дикое возбуждение от одной мысли о том, что он собирается сделать. Легонько потянул за волосы, обхватил рукой затылок, провел, едва касаясь, губами, по солоноватой коже шеи, взглянул снова в прикрытые в предвкушении глаза Ильи, на влажные губы и прижался в поцелуе — легко, почти невесомо, дразня.Раз, другой, мельком, касанием…

Илья не выдержал, обвил его шею руками, притягивая ближе, раскрываясь, приглашая, и Андрей — уже не играя — перетянул его к себе на колени, прижал, залез рукой под майку, впился пальцами в крепкую спину, погрузился в рваный поцелуй. Кусая, посасывая, облизывая, врываясь, наслаждаясь… Руки скользили по спине, бокам, задирая майку все выше, словно боясь пропустить хоть миллиметр светлой, гладкой, горячей кожи. Опускаясь ниже, скользнули в сползшие джинсы, погладили упругие ягодицы, смяли, сжали. Губы впивались в губы, ловя судорожные выдохи, стоны, всхлипы, безотрывно, безостановочно, дико...

Поцелуй со вкусом сигарет и водки, грубый, жадный, дикий, мужской...Одежда мешала, раздражала.

— Подними руки, — глухо приказал Андрей. Илья послушался беспрекословно, машинально.Футболка отлетела в сторону, Андрей склонился ближе и вдруг…

Замер. Прижался лбом к плечу Ильи и только дышал неровно. "Видимо, удивляется, куда грудь делась" — нервно подумал Илья. Он по инерции продолжал обнимать соседа, ероша одной рукой волосы на затылке и мучительно жалея, что все закончилось, так и не начавшись. Андрей сидел, не двигаясь, молчал. Минут через пять выпрямился, выдохнул сквозь зубы и поднял голову, взглянув на Илью напряженно и как-то немного виновато.— Ну, как-то так, — преувеличенно спокойным голосом произнес Илья, неловко поднимаясь с его колен, отвернувшись, быстро натянул на себя футболку и вышел из комнаты, оставляя Андрея в полном разброде чувств и мыслей.