Скай (1/1)

На мгновение он застывает испуганно: со спины она очень похожа на Софи. Волосы такие же?— светлые, длинные, чуть не до пояса. И не седые совсем?— даже странно. Но ростом она выше и не такая тоненькая. Что, в общем, не удивительно. Хотя для своего возраста она вполне ничего.—?И… извините.Вздрогнули оба и отпрянули друг от друга. Как школьники!Смешно даже.И посмеялся бы, если б…—?Скай!Она краснеет, словно девочка, до корней волос?— и снова ужасно, нестерпимо напоминает Софи.—?Вы ведь знакомы? Сэм Кармайкл, мой… мой старый друг…Высокая фигура в дорогом костюме шагает навстречу.—?Привет!Улыбка?— как из рекламы зубной пасты. Во все тридцать два. Интересно, свои или вставные? И лицо такое… гладко выбритое, лоснящееся. А в уголках глаз и возле рта все равно морщины. Глубокие, как борозды. Вот ведь… Неужели и сам таким буду?!Он невольно сглатывает и берет протянутую ладонь.—?Э… Здрасьте.Пиджак с иголочки, на штанах ни пылинки, ботинки начищены?— аж блестят. И как умудрился-то в нашей глуши, где даже утюг с трудом раздобудешь!Кое-как улыбаясь в ответ на ослепительную рекламу зубной пасты, он машинально трясет мягкую, явно не знавшую тяжелой работы, руку.—?Я очень… очень… да…—?Скай, милый, я понимаю, сейчас такой момент…Она все еще пунцовая, смущенная, запыхавшаяся?— непривычно. Забавно. И как-то… Трогательно? Да, пожалуй. В конце концов, у стариков ведь тоже любовь бывает. Что ж они, не люди? Только вот лучше себе это все не представлять. А то мутит немного. А ведь когда-нибудь и он… и Софи… Странно. Трудно подумать, что она будет старой. И, наверное, станет еще сильнее похожа на Донну.—?Я только хотел спросить, как она.—?Нормально. Ну… то есть… насколько можно быть нормально, когда…—?Когда сорвала собственную свадьбу?—?Ох, Скай…—?Извините.Он отворачивается, прячет предательски саднящие глаза.—?Можно мне ее повидать?—?Не думаю, что это хорошая идея.А тебе-то что?! Старый пижон…Кулаки сжимаются невольно, сами.Он выдыхает, размыкая пальцы, и старается, чтобы голос звучал ровно.—?Вообще-то я спрашивал Донну.—?Скай… видишь ли…Лицо у нее непривычно растерянное, почти беспомощное. Куда только делась железная леди! А ведь еще вчера у нее вся гостиница по струнке ходила.—?Мне тоже кажется, что пока не стоит…Он выдыхает.Давится завязшим на языке ругательством и делает шаг к лестнице.—?А вам не кажется, что я имею право знать, почему моя невеста сбежала из-под венца?—?Послушай, парень…—?Сэм! Не надо. Он вообще-то прав.Вот спасибо!Шаг?— пальцы цепляют перила.Шаг?— он чувствует за спиной высокую фигуру в дорогом костюме.—?Я знаю дорогу!—?Не сомневаюсь. И все-таки я тебя провожу.Старый самодовольный индюк!И по какому праву тут раскомандовался?Застыв на нижней ступеньке, он ждет властного окрика от железной леди (уж она-то всегда умела таких приструнить). Не дождавшись, стискивает зубы.Ладно, черт с тобой!Можешь тащиться следом, если хочешь.Но уж со своей невестой я как-нибудь без твоей помощи разберусь!Ступеньки скрипят знакомо.И старенькая крашеная дверь знакомая.Ручка у нее иногда выпадает.Он тянет было ладонь, но прямо перед глазами складываются в кулак холеные пальцы. Какого…Тук-тук.—?Софи!Тук.—?Милая…Милая?! Да что он себе вообще…Тук-тук.—?Это Сэм. Можно войти?—?Уже поздно, Сэм. Поговорим утром.Даже странно. Думал, после кошмара в церкви и голос-то не узнает. А он все такой же. Знакомый?— до каждой нотки. До боли. До обидной, позорной, нестерпимой рези под веками. Чистый и ясный, как горная речка. Этот голос восхищался его нелепыми идеями и смеялся его дурацким шуткам. Делился своими мечтами, страхами, воспоминаниями.Этот голос признавался ему в любви и обещал быть вместе всегда.—?Софи, впусти меня!Холеные пальцы сжимают плечо неожиданно крепко.—?Ты что, не слышал, парень? Она не хочет…Старенькая дверь знакомо стонет на проржавевших петлях, медленно открывается.—?Все в порядке, Сэм.Пальцы еще держат плечо.—?Ты уверена?—?Да, не беспокойтесь.Он нетерпеливо дергается в железной хватке, пытаясь разглядеть лицо, но в падающей из коридора тени видит только смутные очертания?— тоненький подбородок, хрупкую, беззащитно обнаженную шею, длинные распущенные волосы. Так знакомо. И все-таки есть в этом что-то…—?Да пустите вы меня!—?Если что, я буду внизу.—?Да… хорошо. Спасибо вам, Сэм.Наконец-то!Высокая фигура в дорогом костюме поворачивается плавно и нарочито неспешно плывет назад к лестнице.Старый самодовольный индюк!Так бы и врезал…Ох, о чем я вообще!—?Софи…—?Привет, Скай.* * *Темно-карие, почти черные глаза жгут раскаленной смолой?— и она опускает голову, не выдерживая.Такого взгляда еще никогда у него не видела, а ведь думала, что знает его хорошо.Впрочем, мало ли что она там думала!Глупая, взбалмошная девчонка…—?Ну, и что это было, может, объяснишь?Интонации тоже чужие, незнакомые. Резкие. До боли, до удушья.Но как можно его за это винить!—?Прости, Скай.—?Прости?! И это все, что ты можешь сказать?Слова застревают в горле?— нелепые, неуместные, ненужные.—?Я не хотела… не думала, что так выйдет… Мне… правда очень жаль…—?Ты меня опозорила на весь остров!—?Скай…—?Но раз тебе жаль, это, конечно, совсем другое дело! У меня прямо камень с души!—?Скай…Он дергано выпрямляется точно напротив и даже кажется выше, чем обычно. Накачанные плечи застят свет.—?Господи, Софи, ты сама себя слышишь?! Ты вообще понимаешь, что ты… как это все…—?Скай…—?Сначала ты выносила мне мозг этой проклятой свадьбой! Полгода я, как дрессированная собачонка, бегал за тобой и делал все, что ты велела!—?Что? Нет…—?Да! Я предлагал тебе пожениться тихонько, только ты и я, без всей этой петрушки, но ты хотела кучу гостей, белое платье, цветы, торт…—?Я…—?И вот пожалуйста! В церкви плюнуть некуда, все на нас пялятся, я стою у алтаря, как дурак, в этом сраном костюме, а ты?— просто разворачиваешься и уходишь! И еще заявляешь, что тебе жаль!Незнакомые интонации хлещут резко, больно?— как пощечины. Но она так и стоит, опустив голову, понимая, что заслужила, что он имеет право…—?Скай…—?Знаешь, Софи, я вообще не пойму, что тебе нужно! Я для тебя все делал! Все, что мог! Когда мы познакомились, я мечтал вырваться из этой глуши. Путешествовать хотел, мир посмотреть!—?Я знаю, Скай…—?Но ты сказала, что должна жить здесь и помогать Донне с гостиницей. И я тебя понял! Я согласился! Я вкалывал тут за гроши, терпел придирки твоей матери, только чтобы быть с тобой! Чтобы ты была счастлива! Я от всего отказался?— ради тебя! Ради нас! А ты…Голос вдруг срывается, и она чувствует, как в ответ надламывается что-то у нее внутри.Подняв голову, встречает взгляд?— и узнает. С такой обиженной растерянностью он, бывало, жаловался на то, что кто-то из парней дошел до какого-то там уровня в новой игре, а у него все никак не выходит и, наверное, он совсем криворукий болван и не сможет создать для гостиницы классный сайт, чтобы к ним повалили туристы и Софи с матерью наконец смогли свести концы с концами. Или на то, что Донна заставила его до темноты выгружать с парома ящики с апельсинами, а ему так хотелось отправиться нырять в лагуну и отыскать для своей Софи красивую жемчужину.И всего два дня назад она бы кинулась к нему с утешениями и поцелуями, словно к любимому ребенку.А сейчас?— ноги будто к полу приросли, и руки не поднять, и с места не сдвинуться, и нет ни сил, ни слов, ни…—?Зачем ты устроила весь этот цирк? Почему не сказала мне просто, что ты передумала? Еще утром мы могли все отменить! Но тебе надо было покрасоваться в белом платье, так, что ли? Поиграть в счастливую семью?Она выдыхает?— тяжело, больно, снова отводит глаза.—?Нет никакой семьи, Скай.—?Вот именно! Нет и не было! И не появится от того, что ты позовешь трех незнакомых мужиков на свадьбу, гадая, кто же из них твой отец. Потому что все это… черт, все это просто сраный бред!—?Ты прав, Скай.Собственный голос звучит будто издалека. Такой спокойный, ровный. Почти чужой. А все-таки напоминает что-то. Кого-то.—?Я нечестно с тобой поступила. Если сможешь, прости меня, пожалуйста.Простенький серебряный ободок с крошечным камушком не отпускает. Словно краб впился клешнями в палец. Она тянет его со всей силы, дергает до боли, до костного хруста и, наконец зажав в ладони, вытягивает вперед, подальше.—?Что… ты что делаешь, Софи?—?Я действительно не знаю, чего я хочу, Скай. Наверное, мама права, я еще девчонка. Но одно я знаю точно. Я не могу за тебя выйти. Ни сейчас, ни…Дверь хлопает за спиной так, что стекла отзываются тоненьким дребезжащим воем.Но она даже не вздрагивает.Медленно поворачиваясь, встречает в зеркале свое отражение, глядит с отрешенным любопытством на застрявшие в длинных волосах ошметки свадебных цветов, на бледные щеки, сухие глаза?— и понимает, что не только голосом, но и выражением лица напоминает себе маму.* * *Мама убьет, если узнает.Причем всех четверых.Значит, надо самой караулить свой ?сюрприз? на веранде и предупредить, чтобы не вздумал попадаться на глаза хозяйке гостиницы?— по крайней мере, до завтра.Ох, и заварила она кашу!Но, с другой стороны, разве нет у нее права знать?Сколько гадала, сколько выдумывала… Как его зовут, какой у него голос, какого цвета глаза, как он улыбается. И, конечно?— почему? Почему у них с мамой тогда…—?Попалась!Ладони теплые, знакомые?— хватают, прижимают тесно.—?Скай…—?Я тебя все утро ищу, куда ты делась?—?Мама велела белье развесить. И потом надо было еще…—?Я соскучился!Темно-карие, почти черные глаза совсем близко. Искрится в них улыбка, как золотящаяся на солнце густая смола.И она улыбается в ответ.—?Я тоже, Скай.Смех тоже теплый. И мягкий?— прямо над ухом.—?Так иди сюда!Скользят теплые ладони?— вдоль шеи, по ключицам и ниже.Скользят следом тоненькие лямки простого ситцевого платьица.—?Скай! С ума сошел! Нас же увидят!Смех над ухом.И ладони все ниже.Теплые, знакомые.—?В этот старый сарай уже сто лет никто не ходит, сама знаешь!—?Скай…Она упирается ладонями в пестрые тропические цветы на рубашке, чувствуя, как под легкой тканью бугрятся мышцы и тяжело, сбивчиво стучит сердце.—?А если и увидят?— мы с тобой почти женаты!—?Вот именно, почти!Выгибая спину, она еще пытается выскользнуть из крепких объятий, хотя и не слишком старательно.—?И вообще мне некогда!—?Ах, некогда?! Как ты с мужем разговариваешь!Теплые ладони ниже.Она откидывает голову, глубоко вдыхает и закрывает глаза, позволяя затянуть себя в какой-то темный, влажный, дышащий подгнившей соломой и козьими какашками, угол.Губы?— знакомые, теплые?— мягко, неуклюже тыкаются в скулу, в ухо, в уголок рта.Теплые ладони шарят торопливо, сбивчиво, задирая ситцевый подол.Она вдыхает.Торопливо, сбивчиво ее тянут вперед, ближе. Сжимают чуть не до хруста в ребрах.—?Софи… Софи…Торопливо. Сбивчиво. Прямо над ухом.Она вдыхает.Солома колет спину, хочется подняться или хотя бы сесть.—?Софи!Она стискивает широкие плечи, вдыхает, ищет в торопливых, сбивчивых, неуклюжих движениях не ровное, приятно саднящее тепло, а жар?— ослепительный, жгущий, все сносящий на своем пути, не оставляющий ни единой мысли. И, почти найдя, лишь тихонько вздрагивает, оказавшись вдруг в холоде и пустоте, слыша, как рядом шуршит примятая крепким молодым телом солома.—?Софи… Это потрясающе! Люблю тебя!Она наконец выпрямляется, одергивая подол и стряхивая прилипшие к спине острые сухие травинки. Улыбается, встретив взгляд темно-карих, почти черных глаз.—?И я тебя люблю, Скай.Солнце бьет прямо в лицо, приходится щуриться, но телу приятно тепло после влажной сырости сарая.Она шагает быстро, размашисто, из-под стареньких сандалий испуганно отскакивают мелкие камешки и растоптанные ракушки.Вдруг прозевала?Вдруг они уже здесь, и мама на них наткнулась и, конечно, устроила скандал, и все теперь насмарку…Вот ведь Скай! Нашел время для своих глупостей.Она спотыкается о мысль, словно о бугор на дороге.И чего люди так с этим носятся? Столько книжек, стихов понаписано, будто и важнее в жизни ничего нет. Вон Али как примется цитировать?— не остановишь!А на поверку так ничего особенного.Вполне приятно, но чтобы с ума сходить…Девчонкой, конечно, тоже думала, воображала, все ждала ?первый раз?, слезы, восторги, небо в алмазах. И когда взмокший Скай, неуклюже скатившись с нее, мыча и задыхаясь, расплывался в счастливой улыбке ребенка, получившего долгожданную игрушку, у нее так и вертелся вопрос: и это?— все? Пара минут судорожных, беспорядочных движений, потные ладони на бедрах, сбивчивое сопение над ухом… А может, просто у них что-то не получилось и ей надо попробовать с другим?— и вот тогда… Но Али говорит, все парни такие, а у нее их уже целых три было.И, в конце концов, это же не главное!И замуж она выходит вовсе не за этим. А потому что любит Ская, доверяет ему и…—?Ой!Запнувшись о ступеньку, она летит вперед?— носом прямо в выцветший рисунок на поношенной футболке, успевая разглядеть длинные измятые шорты с кучей оттопыренных карманов, причудливые узоры татуировок и сбитые, облепленные грязью походные ботинки, прежде чем ее останавливают всего в миллиметре от широкой груди и, крепко взяв за плечи, возвращают в прямое положение.—?Извините, я… вас не заметила.На выбритом, золотящемся загаром лице улыбка задорная, мальчишечья. Коротко стриженые волосы во все стороны торчат, как солома. Глаз не видно за темными стеклами очков.—?Меня вообще трудно заметить.Голос низкий, с хрипотцой и какой-то едва уловимой неправильностью. Акцент? Неужели…Он улыбается?— задорно, по-мальчишечьи, шагает ближе, тянет золотистую от загара руку к лицу, снимает очки.—?Билл Андерсон. Я приехал на свадьбу.На секунду у нее перехватывает дыхание, словно глотнула студеной воды из горной речки. Глаза?— прямо в упор. Темно-голубые и ясные. Глубокие?— до головокружения, до обморока, до лихорадно-тяжелого, вязкого стука крови в ушах.—?Вы меня, похоже, не ждете.Он отводит взгляд, медленно осматривает террасу, ослепительно белеющие в солнечных лучах стены, синие ставни, красную черепицу, кое-где предательски осклабившуюся черными провалами, хмыкает каким-то своим мыслям и почти отворачивается.Только тут она вспоминает, что в легких есть воздух, а язык не прилип к нёбу и может?— должен?— произносить какие-то слова.—?Нет-нет, что вы! Очень ждем!Запоздало, но все же приходит и воспоминание о том, для чего он здесь.Она выпрямляется, встряхивает головой, отгоняя наваждение, как осоловевшую от жары, настырно жужжащую муху, и невольно, поднимаясь на цыпочки, ищет за его плечом.—?А вы… один?Улыбка все такая же беспечная, но в темно-голубых глазах, где-то на самом дне, вспыхивает мгновенной, ослепительной искрой такой нестерпимый пожар, что ее тело тут же отзывается мурашками и дрожью в коленях.—?Свободен, как ветер. Так что если ты вдруг захочешь показать мне остров, f?gel*, буду рад.Чувствуя, что краснеет?— душно-ало, неостановимо, глупо, как девчонка,?— она опускает подбородок, выдыхает, заталкивая подальше неуместно мелькнувшие в мозгу райские пейзажи удаленной бухты и романтичную нехоженность горных троп, и надеется, что голос звучит ровно.—?Я имела в виду, не встретили ли вы еще кого-нибудь из гостей по дороге…—?А! Как же! —?Улыбка еще шире. —?Увязались тут со мной двое хлюпиков. На паром опоздали, пришлось взять их к себе на борт. Те еще салаги, знаешь ли. Но они спеклись.—?Как?— спеклись?Ответ она слышит не от него. Тяжелое сопение за спиной, стук шаркающего об узенькие ступеньки чемодана, незнакомые голоса.—?Господи, ну и верхотура…—?Отличное местечко.—?У меня уже голова кружится.—?Зато какой вид!—?На таком пекле может случиться солнечный удар…—?Да брось, Гарри, погляди, как красиво.—?Да, да…Сперва ей кажется, что они похожи.Оба слегка потрепанные, взмокшие от жары, но в белоснежных выглаженных рубашках и великолепных ботинках?— тут, на острове, таких и не сыщешь. Оба высокие, стройные, холеные, как со страниц модного журнала. Никакой щетины, немытых патлов, пуза через ремень?— словом, всего, к чему она успела привыкнуть в Греции. Вместо острого запаха пота, смешанного с густым чесночным духом,?— тонкое облачко дорогого одеколона.—?А, вот и салаги мои!За спиной низкий, хрипловатый смешок.—?Долго же вы поднимались.—?Это ты у нас скалолаз.—?А вы шмоток поменьше берите?— глядишь, и сподручней будет налегке. А то как бабы!—?Кх… кхм…—?Ты что, Гарри?—?Н… ничего.Когда на плечо ложится большая, тяжелая, горячая ладонь, она невольно вздрагивает, но, повернувшись, встречает лишь задорную, мальчишескую улыбку на золотящемся загаром лице.—?Знакомься, f?gel, это Сэм и Гарри.Прямо реклама зубной пасты. Во все тридцать два. И не думала, что такие зубы бывают?— безупречно ровные, как крупные жемчужины, ни трещинки, ни пятнышка. Да еще в таком возрасте. Хотя он вряд ли сильно старше мамы. А мама еще молодая.—?Очень приятно. —?Голос как бархат. —?А вы, случайно, не дочка Донны?За спиной хрипловатый смешок.—?И то верно! А я все гадаю, откуда мне лицо твое знакомо. София?Почему-то смутившись, она снова теряется под темно-голубым искрящимся взглядом и, неуклюже перемявшись на месте, поправляет:—?Софи.—?София?— по-гречески. Это значит ?мудрость?. Была у меня когда-то…— Гарри!Они оборачиваются одновременно, но она даже не успевает толком сообразить, что произошло, только видит, как большая, золотящаяся загаром рука подхватывает пошатнувшуюся фигуру в белоснежной рубашке.—?Гарри, ты живой?—?Все… нормально…Голос у него ломкий, как-то потерянно вздрагивающий на согласных, но мелодичный, красивый?— как гитарные переливы.—?Кажись, и впрямь солнечный удар. Давай-ка, старина, садись. Вот сюда, в тенек.И лицо красивое?— тонкий нос, высокие скулы. Только побледнел он жутковато.—?Дыши глубже. Дай ворот расстегну.—?Не… не стоит беспокоиться. Мне просто… немного жарко.Хрипловатый смешок.—?Ну еще бы! Ты на своем Туманном Альбионе, поди, и солнца-то отродясь не видел.—?М… можно подумать, Стокгольм?— город-курорт.Хрипловато, громко?— он хохочет, запрокинув голову, сверкая в полдневных лучах короткострижеными волосами, словно вспыхнувшей от огня соломой.—?Раз остришь?— то жить будешь.Темно-голубые глаза ловят взгляд.—?Ну-ка, f?gel, сгоняй в дом, принеси воды. Только не очень холодной.—?Со… совсем не обязательно… Я… уже…—?И ведро захвати.—?Что?—?Ну, или тазик какой. С непривычки и вывернуть может. Вон он какой зеленый.—?Ничего я не…—?Не слушай его, f?gel. Давай, поживее.Сама не зная почему, она подчиняется.Только бы мама не увидела!