Глава 2 (1/1)

Утром Катрин опять проснулась раньше всех и снова в холодном поту, с гулко бьющимся сердцем.– Господи, сколько ж это будет продолжаться?! – прошептала она, глядя на своё бледное отражение в зеркале.Через полчаса, когда Дааэ-старшая уже привела себя в порядок, начали просыпаться остальные девочки из кордебалета. Пока те одевались и умывались, Катрин спустилась в отведенную под часовню маленькую комнату в дальней части здания, на первом подземном этаже. По углам её стояли металлические подставки, на них обитатели театра (те, кто жил в нём) крепили фотографии покойных, но дорогих им людей. Над каждым изображением имелось место для свечи.Катрин опустилась на колени у одной из таких стоек, глядя на фотографию Густава Дааэ, и лучиной зажгла свечу. Она оглядела изображения ангелов на стенах и тяжело вздохнула.– Папочка, если бы ты только знал, как мне без тебя плохо! С тех пор как ты нас оставил, меня всё чаще стали посещать кошмары, и я не знаю, как с ними бороться. Как мне тебя не хватает, твоего успокаивающего голоса, мудрого совета, твоей волшебной скрипки... Кристина придумала себе Ангела, – усмехнулась девушка. – Помнишь, ты обещал, что пришлёшь его к ней? Так ей стало легче переживать разлуку с тобой, а я... Я не знаю, что со мной происходит. Как бы я хотела, чтобы ты вновь оказался рядом... – внезапно Катрин услышала какой-то шорох и оглянулась: – Кто здесь?Ответом ей была тишина. Но девушка была уверена, что слышала что-то, и этот звук шёл не со стороны входа. Катрин напрягла слух, но больше ничего не услышала. Должно быть, это ангелы на фресках взмахнули своими крыльями, разделяя её скорбь по отцу, подумала девушка, улыбаясь собственным мыслям. Она коснулась двумя пальцами своих губ, затем фотографии Густава Дааэ, после чего поднялась и стремительно покинула часовню.***Репетиция была в полном разгаре, когда на сцену поднялся директор театра мсье Лефевр и с ним ещё двое мужчин.– Господа! Господа! У нас же репетиция! – воскликнул дирижёр.– Простите, мсье Рейер, я не займу много времени. Дамы и господа, прошу минуточку внимания! – обратился директор к присутствующим.Все актёры подтянулись ближе к краю сцены.– Все вы знаете, ходили слухи о моей неизбежной отставке. Сейчас я с полной ответственностью заявляю, что это правда. – Актёры зашептались. – Теперь позвольте представить вам новых директоров театра Гранд-Опера. Это господа Жиль Андре и Ришар Фирмен.Под аплодисменты присутствующих мужчины кивнули в знак приветствия.– Пользуясь случаем, хочу сказать, что мы с моим коллегой очень рады приветствовать всех вас, – взял слово мсье Андре. – И нам необычайно приятно, что теперь мы тоже сможем прикоснуться к высокому искусству, именуемому Оперой!– А также мы хотели бы представить вам нового покровителя самого известного Оперного театра – виконта Рауля де Шаньи! – воскликнул Фирмен и зааплодировал подошедшему молодому человеку.– Кристина, смотри! Я не верю своим глазам! Это же Рауль!– Как он изменился...– Ну я думаю – за восемь лет и не измениться!– Виконт, позвольте вам представить – мадемуазель Карлотта Гульдичели, ведущее сопрано нашего театра вот уже пять лет, – продолжал тем временем мсье Лефевр.Прима, улыбаясь во все свои тридцать два испанских зуба, протянула виконту руку для поцелуя. Де Шаньи улыбнулся певице, поцеловал ручку ей, затем прима-балерине Сорелли, которую ему представили, поздоровался с Вивальдо Пьянджи и другими рядом стоящими актёрами.– Очень рад со всеми вами познакомиться. Вижу, я помешал репетиции, поэтому покидаю вас, но обязательно приду на премьеру, чтобы разделить ваш триумф! – горячо заверил актёров виконт и направился к выходу мимо столпившихся балерин.– Какой хорошенький! – негромко отметила Сорелли.– Он нас не узнал, – расстроилась младшая Дааэ.– Вздор! Он просто спешил и не заметил нас! – отмахнулась Катрин.– Девочки, продолжаем репетицию! – воскликнула мадам Жири, оркестр заиграл аккомпанемент, и балерины выпорхнули на сцену.– Очаровательные юные создания! – заметил Жиль Андре.– Балетная труппа – особая гордость нашего театра, – ответила мадам Жири.– Да, особенно хороши те три ангелочка в первой линии!– Наши корифейки [1]. Крайняя справа – моя дочь Мэг, а две девушки рядом – Катрин и Кристина Дааэ.– Случайно, не родственницы известного шведского скрипача Густава Дааэ? – предположил Ришар Фирмен.– Его дочери. Бедняжки осиротели, после этого мы взяли их в наш театр. С тех пор девочки живут здесь. Они мне как дочери...Беседу прервал гневный крик Карлотты:– Эта отвратительная шляпа вечно сползает мне на глаза! Это не костюм, а куча тряпья! Меня совершенно не уважают! Всё, с меня хватит, я ухожу! Прощайте все! Я ухожу навсегда!Андре и Фирмен в растерянности смотрели на происходящее:– Что делать?– Умолять! – ответил дирижёр.– Мадемуазель, ваш голос божественен! Вы – богиня вокала!– Примадонна! Bella Diva!– Да! Но невозможно! С утра до ночи только танцы!– А как насчёт бесподобной арии Элизы в третьем акте “Ганнибала”? – предложил Андре. – Мсье Рейер?– Если моя дива желает...– Да! Желаю!Мсье Рейер тяжко вздохнул, взмахнул дирижёрской палочкой, и прима запела свою партию, едва послышался аккомпанемент.– Ворона картавая, – фыркнула Катрин.Сопрано ещё не успела допеть первый куплет, как со всех сторон раздались крики, а Кристина испуганно вцепилась в руку старшей сестры: с подвесных консолей над сценой упал задник [2] для завтрашней постановки, сбив певицу с ног и придавив к сцене. Мужчины тут же кинулись ей на выручку.– Ох, вы не ушиблись? – забеспокоился мсье Фирмен.– Что у вас там происходит?! – возмутился теперь уже бывший директор, запрокинув голову.– Я не виноват, мсье Лефевр! – воскликнул Буке. – Наверху никого нет! Разве что наш Призрак снова шалит...– Ничего, такое иногда случается, – попытался успокоить всех мсье Андре.– “Иногда случается”?! Последние три года это случается постоянно! – завизжала испанка. – Если вы не прекратите это, я не появлюсь больше в этом театре!– Какая потеря! – театрально вздохнула старшая Дааэ, так что её услышали только рядом стоявшие балерины и захихикали.Гневно сверкая глазами, прима широким шагом покинула сцену, а вскоре и зал.– Но... Мадемуазель!.. Она же вернётся?– О-о-о! – только и всплеснул руками дирижёр.– Господа, желаю удачи! Если понадоблюсь – я в Австралии, – сказал мсье Лефевр и удалился.– Господа, – окликнула новых директоров мадам Жири. В руке её белел конверт с кроваво-красной печатью. Актёры затаили дыхание. – У меня послание от Призрака Оперы.– О Господи! Да вы все тут с ума посходили! – закатил глаза мсье Фирмен.– Он рад вас приветствовать в своём Оперном театре и надеется, что вы, как и прежде, будете оставлять пятую ложу пустой...– Что?!– ...и просит напомнить, что было бы неплохо выплатить его жалование за этот месяц.– Жалование?!– Да. Мсье Лефевр платил ему двадцать тысяч франков. Можете платить больше, если виконт раскошелится.– Андре, что будем делать? Премьера сорвана, придётся возвращать деньги за билеты...– Но должна же быть дублёрша!..– Опомнитесь! – воскликнул мсье Рейер. – У Карлотты нет дублёрши!– Кристина может спеть! – заявила вдруг Катрин. – У неё чудесный голос!– Что? Хористка?– Дайте ей спеть, мсье, и сами убедитесь, – поддержала воспитанницу мадам Жири.– Кати, зачем ты?..– Дурочка, это твой шанс! – подтолкнула сестру Дааэ.– Ну, ладно. Пусть попробует, – пожал плечами Андре. – Давай же, смелее.Девушка вышла на середину сцены, робко оглядываясь на сестру и подруг. Балетмейстер ободряюще кивнула ей.– С начала арии, пожалуйста, мадемуазель, – сказал мсье Рейер.Едва младшая Дааэ издала первые звуки, как все поражённо замерли в молчании и смотрели на девушку, не отрывая глаз. Из её лёгких вырвалось и разлилось по залу чистое, сильное сопрано. Её голос очаровывал своей мягкостью и нежностью, он струился, словно ласковый тёплый ручей, любовно омывающий зелёные берега.Никто даже не смел подумать, что юная певица, которая последние пару лет исполняла второстепенные партии, обладала таким потенциалом. Да, Кристина была очаровательна в одежде травести [3] в “Фаусте”, исполняя роль Зибеля. Но сегодня... Это поистине стало открытием.Директора слушали девушку словно заворожённые. Это было восхитительно!Тут же было решено, что Кристина полностью заменит Карлотту в завтрашней премьере.***Вечером танцоры кордебалета и несколько молодых музыкантов собрались в общей гримёрной, чтобы отметить день рождения Беатрис. Со всех сторон звучали поздравления, добрые пожелания, но спустя какое-то время разговоры плавно вернулись к сегодняшним происшествиям.– И пусть эта стареющая общипанная курица удавится от зависти, когда завтра вечером узнает о своём провале и твоём триумфе! – сказал Габриель, обращаясь к Кристине.– А при чём здесь возраст? – обернулась к нему Сесиль. – Карлотта и в молодости пела не лучше.– Её дрожащее испанское сопрано – тема для отдельного разговора. А я говорю о том, что она вцепилась в своё место примы и считает, что умрёт на сцене, не иначе! Неужели она не понимает, что через несколько лет ей всё равно пришлось бы уступить дорогу молодой певице?– Карлотта – это вам не Сорелли, – заметила Беатрис. – Она будет цепляться за своё положение в театре изо всех сил и до последнего.– Да ну их всех!.. Друзья, сегодня мы празднуем не один день рождения, а целых два! – провозгласила Катрин, забравшись на стул с рюмкой черносмородиновой наливки. – Это день рождения нашей любимой Беатрис Лозе и... день рождения новой восходящей звезды самого знаменитого театра – Гранд-Опера – Кристины Дааэ!– Ура!!! – все присутствующие засвистели и захлопали.– Так пусть же их всегда сопровождает удача, а жизнь будет вечным праздником! – Катрин опрокинула рюмку, хлопнула в ладоши и с криком “Музыку!” пустилась в пляс с Габриелем под весёлые мотивы скрипок.__________________[1] — Корифейка – танцовщица кордебалета, выступающая в первой линии и исполняющая отдельные небольшие танцевальные партии[2] — Задник – часть декораций, полотно с фоновым изображением для той или иной сцены в спектакле[3] — Травести – актёр или актриса, одетые в одежду противоположного пола