Равнодушие. Смирение. (1/1)

Мелек задаёт мне необычный вопрос: Как сложились бы наши с ней жизни, если бы мы остались в Черногории и никогда не приезжали бы в Муглу? А я путала ее своими ответами, потому что мое воображение напрочь отказывалось выполнять свою работу и тому причиной служили сигналы, что подавал мозг, в котором еще в детстве оставили свой след три слова: ?Что если бы...? Я ненавидела эти ?что если бы?. Ненавидела так сильно, что плакала по ночам, оставаясь в полном одиночестве. Люди понимают, что от этих вопросов ничего не изменится, но не перестают их задавать себе, находясь только с самим собой в полной и такой редкой тишине. Они топят этот неугодный им факт, заставляя всплывать на поверхность облик отчаянного воображения, приносящего только боль в засохшем от пролитых слёз сердце. Оно, кажется, бьётся из последних сил, используя тяжкие вздохи как единственный стимул на продолжение. Его конец не близок, ведь столько переживаний впереди и рано ещё быть закопанным под землю.Я приходила на могилу к своей матери и не скрывала от, как сама считала, духа свои слезы. Мою душу терзало осознание того, что невозможно что-либо поменять. Но так хотелось... И разве есть указ человеческому сердцу? Нет, разум ничто перед внутренним голосом, диктующим как жить, как поступать, как заканчивать. Он закрывает прочным зонтом от ливня, бьющего в спину каплями в виде сомнений. Он согревает в самые холодные ночи, когда нуждаешься в поддержке.Помню, как еще маленьким ребёнком думала о том, как хорошо бы было, если бы мама и папа развелись. С каждой их ссорой это желание росло, постепенно повышая уровень и доходя до степени мечты. Я грезила, чтобы мама наконец оставила неуемного отца, который приносит нам обоим только страдания. Но она оставалась с ним до конца, до самой смерти. Я не понимала, напрасно искала ответы и даже сейчас не могу точно дать определение этому поступку. Она прожигала свою молодость, да и жизнь, на человека, не достойного одной ее слезинки. Мы обе были несчастны, и в глубине души я осознавала, что если бы мама нашла бы в себе силы и бросила отца, то она бы обрела не только свободу, но и счастье, за которым так гналась и тщетно искала в идее создания семьи. ?Как и ты...? – подсказывает внутренний голос, а мне хочется ударить его чем-нибудь тяжёлым. Хватаюсь за виски и нервно мну кожу, чем раздражаюсь еще пуще прежнего. Мотаю головой, но разогнать мысли не получается. Я твёржу себе, что не такая, как мама, что обещала себе не повторять ее ошибок. И я никогда не ненавидела ее. Никогда не обвиняла, потому что для меня она была сравнима с бескрылым ангелом, сошедшим на грешную землю. Однако мама теперь и вправду ангел. Она там, на небесах. Наблюдает за мной? Что чувствует? Не знаю и никогда не узнаю. Внезапно в комнату врывается счастливая Эльван, и я искренне не понимаю причину ее энергичных пощелкиваний и кружения на одном месте. Хмурюсь, она прикасается к моим щекам и ласково щипает. – Наре, девочка! Менекше не беременна! У неё случился выкидыш! – воскликает, а мне становится стыдно... За неё. – Почему ты рада тому, что умер невинный ребёнок? Как так можно? – возражая ей, получаю в ответ недовольство. – Я радуюсь за тебя, как настоящая подруга! А ты... – поджимает губы и кривит лицо, и во мне от этого ничего не трогается.Равнодушие. Я решаюсь поехать к Санджару, чтобы утешить его, ведь ему наверняка стало больно от этой новости. Он так желал сына, что светился от радости, увидев снимок УЗИ. Мне было обидно, но я его понимала... Хотела понять. Подхожу к дверям особняка Эфеоглу и вхожу. Собираюсь снять с себя сапоги, но останавливаюсь, слыша голоса спорящих друг с другом людей, доносящихся с комнаты. Прислушиваюсь и различаю обладателей. Госпожа Халисе сейчас молчала, и начал говорить Санджар. – Я люблю ее, мама, даже несмотря на то, что она отдала мне свое кольцо, даже за все те беды! Люблю! Но она словно ребёнок... Кому нужна жена, за которой постоянно надо следить и ухаживать!?Сдираю с лица предательские слезы, оставляя на щеках бордовые линии. В ушах набатом стучали его слова, и заглушить их не получалось. Смирение.