То, о чем Хью никогда и никому не расскажет (1/1)
Что-то часто я стал пить. Надо с этим завязывать, а то пропью последние мозги и Джон скормит меня милой Мэри. На кой черт ему безмозглый собутыльник, который, обладая мозгами, затаскивал его в такие истории, что внукам рассказать не стыдно, но боязно, ибо могут не поверить. При этом я его из этих самых историй выволакивал за шиворот, ибо ему там очень нравилось. Не хотелось получить по башке от Мэри, которая его жена.Они, кстати, удивительно похожи с моей зеленой девочкой! Прямо одно лицо! Особенно, когда безобиднейшее, полутораметровое ползучее создание столь мило раскрывает пасть и шипит. Насколько нежно и ласково зеленая Мэри обшипела лежащего на полу Хью! Прямо сердце мое нарадоваться не может!Радуется оно и сейчас. Но больше жаждет. Вместе со всем организмом жаждет ту баночку божественно-прохладного пива, припрятанную в специальной сумке под кроватью. Каждой клеточкой мое тело вожделеет живительной влаги, как-будто я провел несколько суток в пустыне... собирая чей-то помет в качестве пропитания.
Господи, спасибо, что я пережил эту ночь! Теперь бы отживетьхотя бы чуть-чуть, чтобы добраться до спасительной заначки!Но я лежу, как труп, и пошевелиться значит вызвать приступ головной боли и рвоты, которые положат начало цепной реакции. Да, зашибись будет. Только вот ничего с этим чертовым похмельем не сделаешь, раз я нажрался вчера - oh, my frenсh! -как свинья. Вот же дилемма: пьешь - плохо, не пьешь и все не пьют - тоже плохо, не пьешь, а все пьют - просто отвратительно! Ну а что мне, собственно, оставалось делать, кроме как пить вместе со всеми? Не сказать, конечно, что я сильно против был, но были такие планы! А эти... нехорошие люди, то есть мигом спевшиеся Джон и Хью упоили меня до такого состояния, что я практически не помню, что творил этой ночью. Видимо, придется провести ревизию.Итак, что там такое со звоном перекатывается в моей голове, причиняя адские страдания?Я провел Джеймса с сыном в квартиру, где первый тут же осмотрел скрытую ширмами Мэри, а второй в ответ на мое зачиханное "Спасибо!" нарычал, что розы купил отец и он, Хью, тут совсем ни при чем. Джеймс, тем временем наигравшийся с зеленой красавицей в гляделки, лишь кивнул мне, зачем-то пригрозил сыну расстрелом и испарился. Что ж, в добрый путь, так сказать, ибо мой ранимый принц тут же попытался свалить как можно дальше, но попытку в корне пресек Джон, полезший знакомиться.
Я их представил, и это стало просто катастрофической ошибкой с моей стороны! Они спелись с первых же фраз, причем как ни странно общей их точкой стал несчастный Ларкинз, в который раз не озаботившийся безопасностью собственной шкурки. Джон пожаловался на меня, Хью согласился и тоже пожаловался. И еще раз. И еще. В конце концов они вдвоем сидели на диване и гладили Людвига, который зачем-то метнулся в коридор, где Хью оставил обувь, а я изображал даму. То есть таскал на стол закусь и тарелки, какие не жалко было.
Оказалось, что Джеймс под страхом расчленения с последующим расстрелом, утоплением и кремацией на закуску, заставил сына пойти ко мне извиняться за грубость и синяки. Добиваться отпущения грехов следовало совместными занятиями весьма популярным видом спорта: охотой на зеленого змия. Вот уж не помню, простил я его или нет, но поохотились мы славно!Обрывками в голове присутствуют воспоминания о том, как мой скромный Джон падает со стола, на котором пытался изобразить лунную походку, как Людвиг, облитый минералкой, что есть кошачьих сил дует на пиджак Солсберри-младшего. Как пиджак мы втроем оттираем шампанским... А! Помню, как мы что-то разбили, тягали какой-то шарф, а потом...
Воспоминания вспыхнули вдруг так ярко и четко, что меня подбросило на, как оказалось, моей собственной постели. На ней ночью разыгралась настоящая драма!Говорю так, потому что помню обнаженную спину Хью, напряженные плечи, на которых рельефом проступают упругие мышцы. А ведь я их целовал, вдыхал запах мускуса, сильного мужского тела, распластанного подо мной. Черт! Мне конец!Если и он вспомнит об этом, то жить мне ровно столько времени, сколько требуется для откручивания головы среднестатистического дизайнера. Господи, ну за что мне такая ужасная кончина?!Мои безмолвные стенания прервал тихий, выбивающий слезу стон, и пришлось на него повернуть-таки голову, ибо выносить стенания моего любимого голоса сил не было. Хью уставился на меня покрасневшими глазами, медленно моргнул и хрипнул:- Пи-ить...- Да-а... - подтвердил я столь же сиплым голосом.
Не только с перепоя, но еще и от страха.
- Где?..
- Т... - в мозгах пошел очень сложный процесс, при котором извилины, казалось, терлись друг о друга, поскрипывали и сталкивались, причиняя адские страдания. - Там...- Убью... - и он медленно и осторожно опустился обратно, туда, где и лежал, а то есть на импровизированную подушку в виде узла из его собственных джинс, если судить по цвету.Вот и способность мыслить более или менее восстановилась, и я, опасаясь похмельной угрозы, пополз на другой край кровати за пивом.
Да, это было очень тяжело и сопровождалось тихими ругательствами с моей стороны и чуть более яростными со стороны Хью - это он так пытался подбодрить "марафонца" - но я таки сделал это! Пальцы накрепко сжали ледяную банку, и я воздел ее над собой, как добытый в неравном бою флаг.- Вот!- Отлично! - хрипло обрадовалось мое чудо. - Неси сю...И его голос плавно сошел на нет, когда я, лежа, припал к вожделенному пиву жаждущими губами. Боже, какой же это кайф! Лучше может быть лишь...- Су-у-ука... - простонал Солсберри-младший, впившись ногтями в постель и медленно садясь. - Пидор ты...Оживший я молча сунул ему банку, и поток отчаянного сквернословия тут же прекратился, заменившись настолько уморительным чмоканьем, что глазки мои, красные и слезящиеся с дикого похмелья, раскрылись до формы двух пенсов.
Хью Джеймс Солсберри, офицер и идеальный жених, взяв банку с пивом двумя руками, как будто хомяк нечто вкусное, приник к ней губами, блаженно прикрыв глаза. Несколько больших глотков, довольное фырканье. Хью наконец оторвался от банки и замер, сузившимися глазами глядя прямо на меня. От абсолютно дикого взгляда я аж сглотнул, отодвигаясь.- Что ты со мной сделал, ублюдок? - как тихо и по-домашнему прозвучал его вопрос!
Что-то мне нехорошо... что же мы вчера сделали?!!