Дом с белыми цветами (1/1)

Подробности оказались излишни. Эскеля привели запахи.Сперва ведьмак уловил их с заброшенной мельницы на обочине дороги. Ветер на мгновение поднялся, и вместо сладости сена принес вонь гниения. Эскель натянул поводья, принюхался, но смрад уже исчез.Скорпион уловил запах вскоре после того, как они проехали святилище человека–быка. Жеребец, у которого война была в крови, узнал запах смерти. Эскель изучил признаки: напряженность губ, косящие в сторону огромные черные глаза, натянутые мускулы.– Полегче, – пробормотал ведьмак, положив руку на холку Скорпиона.Когда они достигли реки, и увидели сквозь деревья первые соломенные крыши, их окружило зловоние. Теперь в воздухе витали другие запахи – очагов, готовящейся пищи, свежего навоза, ароматы деревенской жизни. И под ними – дух гниения и пепла.Эскель осматривал землю, к которой они подъезжали. Это был сельский городок, но часть посевов выглядела неряшливо, ячмень боролся за пространство с сорняками. И неудивительно – Эскель не смог увидеть или услышать признаков людей. Никто не гнул спину над урожаем, никто не отдыхал в тени. Они почти въехали в сам город, когда ведьмак, наконец, уловил движение. Звук приближающихся шагов. Две женщины выпрямились из зарослей одного наиболее ухоженного поля. Одна из них, девушка около двадцати лет, подняла руку, защищаясь от солнца. Другая, совсем седая, стояла неподвижно, прищурившись.Они не пошевелились, когда Эскель подъехал ближе. Ведьмак наклонил голову в знак приветствия. Молодая опустила руку, вздрогнула.– Доброго утра, – произнес он.Пожилая женщина подбоченилась.– Ты заблудился, юноша?– Возможно, – Эскель повернул Скорпиона в сторону и остановил. – Это Аэлвир?– Ага. Это.– Нужное место. Слыхал, вашему старосте понадобился ведьмак.– Слыхал, говоришь? – старуха растянула губы. Эскель не смог понять, в улыбке или гримасе. – Чудно. Я слыхала другое.Не слишком обнадеживающее начало.– Он не развешивал объявления?– О, он делал это. Но был не слишком счастлив. Все остальные в городе требовали ведьмака, не он, – она потянула носом. – И не я, сказать по правде. Ворожей? Да. Колдунья? Даже знахарь может сгодиться. Но ведьмак? Что ты будешь делать здесь, а?Девушка бросила быстрый взгляд на старшую, но ничего не произнесла.– Не представляю, милсдарыня. Встретил пару ребят по дороге на север. Говорили, здесь может найтись работа для меня, так что… – Эскель махнул рукой, обрисовывая свое нынешнее положение.– Ребята говорили, да? – старуха ухмыльнулась. – Эти ребята в курсе, чем занимаются ведьмаки? Или вы по выходным подрабатываете целителями?У Эскеля сжался желудок. Он может пустовать еще неделю, как минимум, если контракт окажется фальшивкой.– Всегда полагал, что нужно развиваться всесторонне.Старуха вскинула кулак, ударив по воздуху в его сторону.– Тьфу. Ты не сделаешь здесь ничего хорошего, по крайней мере, меньше, чем колдунья. Вообще-то, не будешь возражать? У нас в городе нет лошади, с тех пор, как сбежал Боглан, а у тебя такая прекрасная зверюга…– Бабушка, – пробормотала девушка так, чтобы он не услышал.– Боюсь, в мои должностные обязанности не входит ?гонец?, – сказал Эскель. – Ну, независимо от желания, староста развесил объявления. Вацлав, так? Где мне его найти?– Можете осмотреть свинарники, – это произнесла девушка. Ее голос удивил ведьмака – она выплевывала слова тоном, граничащим с презрением. – Может, он валяется там.– Эвва! – обернулась к ней старуха.– Перед чужаком!– И что с того? – девушка, Эвва, выпрямилась сильнее. – Это правда. Он бы нам больше сгодился как свинья. Свиней, по крайней мере, можно съесть. Пока город умирает вокруг, что делает наш староста? Ничего, только мелет чепуху насчет Федерблада. Когда почти каждый отец в городе схоронен.Старуха издала вздох, прозвучавший как порицание в ее устах. Но вздох унесся прочь, и губы скривились в усмешке.– Теперь он кое-что сделал – видишь, он нанял этого юношу заколоть мор.Браво, мы спасены.– И… – произнес Эскель, – чем быстрее вы укажите мне Вацлава, тем быстрее я смогу… начать закалывать. – Или удостоверюсь в бессмысленности спешки и отсутствии стоящей работы в двадцати милях.Старуха рассмеялась. Эвва – нет.– Дом с белыми цветами. Дальше по дороге, – сказала девушка, указывая в центр скопления изб. – Вы не сможете пропустить его.Эскель слегка поклонился. Его внимание привлек пристальный взгляд Эввы. Она смотрела не на шрам, к чему он привык, а на него. Изучающе.– Спасибо, – произнес Эскель, посмотрев ей в глаза. Девушка не отвела взгляд.– Удачи тебе, отважный ведьмак! – небрежно махнула рукой старуха. – Ты покрошишь заразу в куски!Скорпион покорно зацокал копытами дальше. Эскель подождал, пока женщины скрылись из виду, вздохнул и похлопал коня по шее. – Ты и в самом деле рассчитываешь на хороший овес?А он и в самом деле рассчитывал наполнить желудок? Начало выглядело так, словно они оба останутся голодными. Несостоявшиеся разбойники разыграли неплохое представление. Приятно поминать судьбу. Но пока все звучало как хреновый контракт. Зачем староста развешивал объявления для ведьмака, если тот ему не нужен?Эскель сталкивался с подобными случаями раньше. Как, например, обычная деревня, требовавшая смерти редкой пурпурно–чешуйчатой виверны, пока барон настаивал на том, чтобы сделать из нее достопримечательность. Этот контракт походил на занозу в заднице. В итоге Эскель убил тварь и уговорил несчастного барона сделать чучело, если ему уж так хотелось пялиться на нее.Но ведьмакам выбирать не приходится, верно? Во всяком случае, нищим ведьмакам.Эвва велела ориентироваться на белые цветы. Эскель понял, что она имела ввиду: один из домов покрывали плети белых и зеленые нитей, образующих распустившиеся цветы. Кто-то подвесил их к крыше. Зеленые нити выцвели под солнцем, но искусность работы все еще была очевидна.Эскель спешился. Ему пришлось убрать часть нитей, сотканных цветами, чтобы постучать. Дверная рама загрохотала, слишком старая, чтобы обеспечить устойчивость конструкции.Древняя дверь со скрипом приоткрылась, показался синий глаз и брызги веснушек. Взгляд оглядел его, прошелся по шипам куртки, медальону с волчьей головой на шее, а затем по Скорпиону.Дверь отворилась полностью, явив женщину лет сорока. Теперь ведьмак мог видеть круги под синими глазами, взглянувшими на его шрамы. Из ее горла вырвался невольный звук – не слова, но тихий вскрик, интуитивно подавленный.Женщина обхватила себя руками. – Да? – пробормотала она.– Доброго утра, милсдарыня, – Эскель попытался вежливо улыбнуться. – Могу я увидеть Вацлава?Она снова уставилась на его шрамы. Руки сжались сильнее.– Простите, не думаю, что мы знаем вас.– Нет, милсдарыня. Не в здешних местах, – Эскель кивнул в сторону Скорпиона, который искал что-то мордой на земле. – Я приезжий, слышал, вам нужен ведьмак.Что-то загремело внутри дома. Женщина полуобернулась, приоткрыла рот, но не отвела от него взгляд. – Тогда… вы здесь из-за объявления?– Да, милсдарыня.Понимание отразилось на всей ее фигуре. Усталые глаза расширились, и снова окинув взглядом ведьмака от сапог до головы, замерли здесь, опять, как всегда на чертовых шрамах. Выражение лица женщины изменилось. Теперь она смотрела на него, словно на боевого пса, на которого сделала ставку, зверя, вселяющего отвращение, страх и надежду.– Ох, – слабый намек на улыбку.– Прошел месяц с того момента, как мы развесили это объявление. Я думала, никто не придет. – Губы дрогнули. – Настоящий ведьмак.Это звучало более обнадеживающе. Хотя она не посторонилась от дверного проема. Эскель наклонил голову, заглядывая внутрь, но его взгляд уткнулся в голую стену. – Это я. Итак… Вацлав, с которым я могу поговорить?..– Да. Он наш староста. Ах… – она повернулась и посмотрела в глубину дома, скрытую от ведьмака. – Он плохо себя чувствует в последнее время…Изнутри донесся звук, похожий на стон, а затем мужской голос с едва различимыми словами: ?Эй! Я никогда не чувствовал себя лучше, женщина. Что за сказки ты рассказываешь??Женщина поджала губы. – У нас гость, Вацлав.Шаркающие шаги приблизились к двери. Появился шатающийся мужчина, приближавшийся к зрелому возрасту. Пьянство и годы тяжелого полевого труда были высечены на его лице. В дыхании ощущался водочный перегар. – Дорогой, – женщина сжала руки перед собой. – Этот человек – ведьмак. Говорит, он пришел из-за объявления.–Ведьмак. Поймали одного живого, да? Давайте посмотрим, – человек развязно оперся о дверной проем, опустив руки и моргая, глядя на Эскеля. – Нууу, так. Посмотрим на рожу. Кошачьи глаза и все такое. Тоже любишь молоко с тарелки?Человек – Вацлав – ухмыльнулся. Взгляд женщины метнулся к Эскелю, а затем опустился в землю.– Предпочитаю стакан, – ответил Эскель. И обратился к женщине.– Я не вовремя?Она вскинула взгляд.– Ну…– Ты всегда тут не вовремя, – Вацлав окинул Эскеля критическим взглядом. Завершив осмотр, он скривил губы. – Теперь стало еще хуже. Страшные настали времена, если понадобился мутант, чтобы позаботиться о нас.Лицо Эскеля оставалось неподвижным.– Звучит паршиво.Женщина быстро переводила взгляд с одного на другого. – Милый, – заговорила она, ласково и успокаивающе, – он проделал долгий путь. Почему бы нам не усадить его в доме и…– Нет, – единое слово грубо оборвало мягкий голос. – Мы заплатим ему. Но не пустим такое в дом.– Не беспокойтесь, – произнес Эскель. – Я привык.Вацлав покосился на него.– Может, лучше внутри, – сказала его жена тихо и дружелюбно. – Такому разговору… пойдет на пользу уединение?Вацлав уставился на нее тяжелым взглядом. Затем махнул рукой почти яростным жестом.– Если уж так, – огрызнулся он, – если мы позволим всяким существам входить, забыв о святости очага и дома, тогда, конечно, приглашай его. Староста Аэльвира проследовал обратно. Плечи его жены опустились. Она посмотрела на Эскеля почти извиняющимся взглядом.– Не хотите войти?Вопрос выглядел абсурдным после подобного приветствия.– Спасибо, – ответил Эскель. Он вошел в дом, сел напротив Вацлава за пустой стол, на котором стояло только нескольких свечей и полупустая бутылка дешевого пойла.– Могу я предложить вам чай? – спросила женщина.– Катарина. Он не получит чай, – стальной тон Вацлава звучал непререкаемо. Его слезящиеся глаза нашли Эскеля, и тон стал почти приемлемым для разговора. – Уясни, ведьмин. У нас в Аэлвире особые порядки. Мы живем близко к земле, храним естественные законы, что позволяют уцелеть, у нас нет других способов выжить. Так вот, а ты. Такой же противоестественный, как и остальные, верно?Подобные беседы не вели ни к чему хорошему. Поэтому Эскель пожал плечами. – У вас как будто проблемы?– Хм, – Вацлав потер пальцами подбородок. – Ладно. Ты читал объявление. Что будешь делать с нашими трудностями?– Вообще-то нет. Узнал слухи от путника. Никогда не видел вашего объявления.– Слухи об объявлении! – Вацлав ударил по столу раскрытой ладонью. – Этого не достаточно. Как ты найдешь искомое, а? Когда тебе не приходит в голову, зачем тебя сюда позвали?– Мы можем… – Катарина сглотнула, – рассказать ему, что в объявлении, милый.Староста развернулся к ней.– Дай мне поговорить с ведьмином, или ты собираешься перебивать меня своей бесконечной болтовней?Катарина вся сжалась, уставившись в половицы. Глаза Эскеля сузились.Вацлав снова обернулся к ведьмаку. – Это мор. Когда последний раз ты лечил мор, ведьмин?Эскель все еще смотреть на Катарину. Ему потребовалось время для ответа.– Ваши проблемы – зараза? Не чудовища?– Ага, – Вацлав уверенно кивнул, его усмешка вернулась.– Вы обращались к знахарю?– Конечно. Не помогло. Но когда они помогали?Ленивая ухмылка расползлась по лицу старосты. Он наслаждался. Но Эскель уловил движение в глубине его глаз и заметил нервно сжавшиеся пальцы Катарины.– Какого рода зараза? – надавил он.– Мор, – уточнил Вацлав нетерпеливым тоном человека говорящего с идиотом.– Слышал, мор поражал много разных мест. Никто из них не звал ведьмака.Костяшки пальцев у Катарины побелели, когда они стиснула руки. Эскель отметил это, попытался поймать ее взгляд, но она смотрела только в пол.– С этим мором что-то другое, – продолжил он. – Иначе бы люди не просили вас развесить объявление.– Ага, люди захотели, – усмехнулся Вацлав. – Настаивали, не смотря ни на что. Даже почти месяц тайно собирали деньги, и велели мне развесить объявление или они сами сделают это. Люди как раз для тебя. Пришла смерть, народ впал в отчаяние. Хочет верить, что кто-то придет и спасет их.Эскель переводил взгляд со старосты на его жену. Катарину. Он поймал ее взгляд, метнувшийся прочь.– А что насчет вас? – спросил ведьмак.Воцарилось напряженное молчание, пока женщина не подняла взгляд и не осознала, что он смотрит на нее.– О чем вы, господин?– Мор, – сказал Эскель. – Думаете, он природного происхождения?Ведьмак мог чувствовать, как Вацлав сверлит его взглядом. Катарина пошевелилась под настойчивым выражением глаз гостя.– Ну, – она запнулась. – Ох. Сам мор кажется знакомым. Люди заболевают, начинаются ужасные приступы рвоты и… с другой стороны тоже. – Эскель кивнул, показывая, что понял. – Горячка, испарина, ужасные кошмары. Иногда по ночам, кажется, будто весь город кричит. Каждый заразившийся угасает за неделю.– Что еще? – спросил Эскель.Катарина сделала глубокий вдох. – Заражаются только мужчины, господин, – она быстро опустила голову.Эскель выпрямился.– Только мужчины? Спустя месяц?– Больше, чем месяц, господин, – сказала она. – Нам потребовалось некоторое время, чтобы развесить объявление. Такие деньги – большая сумма для нас. С первых заболевших прошло, ох, почти два месяца.Вацлав застучал ногтями по стеклянной бутылке, единственному объекту его прищуренного взгляда. – Кажется, достаточно важная деталь, – заметил многозначительно Эскель. Либо Вацлав не услышал его, либо решил не реагировать. Тогда ведьмак перенес внимание на Катарину. – Два месяца, хм. Сколько заболело?Катарина взглянула на Вацлава, спрашивая разрешения. Тот был полностью поглощен созерцанием бутылки,прерываясь только на глоток, после чего возвращал ее обратно на прежнее место. – Много. Все мужчины, мальчики. Почти все.Вацлав не подтвердил. Она вздохнула и продолжила:– Ангрим заболел первым. Никаких признаков, как – один день он провел в поле, пытался обучать проклятого щенка Юрека пасти. Был здоров, как и все. Вечером началась рвота, все внутренности выворачивало. Страшные звуки – его было слышно всю ночь, бедняга. Вера сделала все возможное, заботилась о нем, даже пыталась собрать немного денег, чтобы позвать знахаря из Кейлведа, но он не продержался и недели. Миколай и его мальчишки заразились следующими, трое одновременно. Бедный малыш Шимон, ему было всего два года.– Миколай и Ангрим как-нибудь контактировали? – спросил Эскель. – Работали в поле, рыбачили в одном и том же озере, вместе выпивали?..– Не больше, чем все остальные здесь. Если уж на то пошло, даже меньше – они живут в разных концах города. Жили. – Хм. Хорошо. Итак, Миколай и его три мальчика заразились. Что случилось дальше?–Два мальчика. Трое – все вместе, – Катарина вздохнула. – Они угасли. Три смерти за четыре дня. И пошло – несколько мужчин или мальчиков одновременно. Мы послали за знахарем после смерти маленького Шимона. Он пришел, дал людям трав для настоев, развесил амулеты в домах, все такое. Это помогло, на короткое время. Но люди по-прежнему умирают.Она походила на птичку, что всегда поет дуэтом – не сводила глаз с мужа, ожидая второго голоса, но его внимание привлекала только бутылка.Ведьмак даже не был уверен, слушает ли он.– Люди пытались уйти? – спросил Эскель.Вацлав засопел. Все же он слушал.– Земля принадлежала нам поколениями. С другой стороны, куда они, черт возьми, пойдут? Ни места приткнуться, ни денег, чтобы заплатить за него.– Итак, – продолжила Катарина, становясь немного более уверенной, после замечания мужа, – люди догадались, что это не нормально, и мы все начали собирать деньги, чтобы… – Она взмахнула рукой в сторону Эскеля. – Потребовалось довольно много, но мы справились. И теперь вы приехали… слишком поздно для многих. Наши топоры уже притупились на рубке дров для сожжения умерших. Вот она. Причина запаха, что привел его в Аэлвир: погребальные костры.Эскель наклонился к Катрине, чтобы она взглянула на него. – Могут быть естественные объяснения. Та работа, которую выполняют мужчины – возможно, они подвергались инфекциям, в отличие от женщин?Катарина потрясла головой.– Мы думали так, сначала. Люди боялись работать на полях, из-за этого началась порча земли. Но им надо есть, тогда женщины занялись работой мужчин. Лидка – это жена Миколая – она взяла на себя выпас скота и ходила там же, где он, ела то же, что и он, пила из той же реки. Она все еще здорова как бык. И остальные в городе тоже. Нет женщины или девочки, подхватившей хотя бы насморк.– Мм. И я полагаю, что о больных заботились их жены, дочери, матери, которые по–прежнему здоровы, – Эскель откинулся на лавке. – Да, совершенно не естественно. У местных есть какие-нибудь догадки?– Некоторые говорят, что это проклятие дриад. Другие болтают, что это злобная воля ведьмы из леса.– Ведьма, проклявшая каждого мужчину в городке, индивидуально, включая двухлетних мальчиков? Люди замечали какие-нибудь свидетельства этого?Катарина потрясла головой. – Первое время я вообще не слышала о ведьмах в здешних местах. Теперь всякий раз, как летит ворона, люди бормочут молитвы, делают охранные знаки.Эскель попробовал оценить состояние Вацлава, позволяя чутью уловить малейшие обрывки информации, которую обычно игнорировал. Красная кожа, сердечный ритм, слишком быстрый и рваный. Ослабленное сердце здорового пьяницы. Дыхание все же свободное. Ни звуков в легких,ни запаха заражения крови.– По-моему, ты неплохо выглядишь, – произнес Эскель.Вацлав пожал плечами, продемонстрировав их дрожь. Он снова глотнул из бутылки, не глядя на ведьмака.– Осталось не так много, – быстро сказала Катарина. – Лукас, если еще дышит. Он был в плохом состоянии прошлой ночью. Хенрик и Иван тоже. Оба здоровые парни, мы надеялись на них. Но, кажется, выносливость не помогает. А другой ночью… Я взяла Ража с собой, посмотреть светлячков. Мы держали его взаперти, пытались быть осторожнее. Он скрылся с глаз только на миг. Потом, как я помню, заплакал, что светлячки злые, и что хочет домой. В ту ночь он заболел.– Раж? – спросил Эскель. – Это ваш мальчик?Лица обоих накрыла тень, даже рассеянного Вацлава.– Да, – тихо ответила Катарина. – Единственный ребенок, оставшийся в живых.Взгляды Вацлава и его жены переместились в какую-то точку над столом. Словно одно целое, что-то в них надломилось. Эскель уловил тяжесть, повисшую между ними, и заглушающий боль укор.– Мне жаль, – сказал ведьмак.– Но вы теперь здесь, – это произнесла Катарина, чьи глаза засверкали лихорадочным блеском надежды подлинного отчаяния. – Вы остановите происходящее. И спасете его.Женщина больше не замечала шрамов. С робкой надеждой она всматривалась в ведьмака, пытаясь найти желанный ответ.– Попробую, – сказал Эскель. – Давайте начнем с симптомов мора. Ваш сын, Раж… позволите осмотреть его?– Он спит большую часть дня, – ответила Катарина. – Но если вы считаете, что это поможет…Эскель кивнул.– Нет нужды будить его. Я хочу только взглянуть.– Иди и смотри что хочешь. Все, что тебе нужно, – Вацлав неожиданно поднялся из-за стола. – Я пойду на полуденный обряд Федерблад.– Праздник? – Эскель приподнял бровь на бесстрастном лице. – Уверены, что это разумно во время мора?Вацлав издал болезненный смешок. – Только бабы достаточно сильны теперь, чтобы провести обряд. С другой стороны, он необходим. В этих местах нет поселка, который продержался бы так долго. Земля истощается в мгновение ока, проходят бури, дикие места скалят зубы. Но Аэлвир! Мы держимся. Мы знаем, как почитать обычаи, хранить наш народ сильным. Федерблад уходит корнями в прошлое, к лесным ублюдкам. –Вацлав, – глаза Катарины расширились.– Что? Я называю их так. И назову еще хуже, – Вацлав прищурил изможденные глаза, глядя на Эскеля. –Эти собаки не сдаются, ни один. Они убили моего отца, когда я был мальчишкой.У мужчины имелось еще много творческих наименований для эльфов. Эскель кивком показал, что понял, но ничего не сказал. Вацлав выглядел чересчур готовым к следующей невнятной тираде.– Итак, Федерблад все более важен, – произнес Вацлав. – Хранить землю. Естественные законы, установленные нашими предками! Даже когда они требуют жертвы. Даже когда жертва слишком велика. Наверняка ты знаешь об этом важнейшем обряде, ведьмин?– Боюсь, нет. Никогда не слышал о Федербладе.– Иээх! – Вацлав вскинул руки к потолку в пьяной драматической мольбе. – И народ гадает, почему мир разваливается на части. Нет смысла в традициях или чести! Но потом… ведьмак, они забрали тебя младенцем. У тебя даже отца нет, так ведь?Катарина поспешила на помощь.– У всех есть отцы, милый.– Ага, – ухмыльнулся Вацлав. – Что ж. Раз уж твой не научил тебя: Федерблад – праздник Крови Отца. Время почитания, в память того, что тебе было дано и выращено до зрелости. Деревья умирают, но их жизнь продолжается в саженцах, так и наши отцы живут в нас. В это время года, когда рожь и ячмень взошли, мы воздаем должное нашим отцам. Мы проводим обряд и молимся от новолуния до полнолуния, и на полнолуние мы приносим жертвы. Дары, чтобы показать урожай, который они дали нам семенами.Главный Федерблад близко. Ночь полной луны.Вацлав почесал спину, где коркой засох пот.– Сомневаюсь, что ты много найдешь, – сказал он. – Но если найдешь хоть что–то, найди это до Главного Федерблада.– Если мы хотим, чтобы это произошло, – произнес Эскель, – давайте обсудим плату. При условии, что я нанят.– Семьдесят крон, – быстро сказал Вацлав. – При условии, что ты выполнишь работу.Эскель подавил желание поморщиться.– Семьдесят?– Ага. Это королевская сумма в здешних краях, и она такой останется.Семьдесят. Но на что он рассчитывал? Аэлвир не Новиград. – Хорошо. Думаю, ты захочешь доказательств выполнения работы?Вацлав беззаботно махнул рукой.– Конечно. Голову ведьмы, рог демона. Все, что найдешь, отрежь и принеси, – он встал из-за стола.Эскель приподнял бровь. Он тоже встал. – Позволь спросить у тебя кое-что. Твои люди умирают. Правильно? Почти все. Ты все еще думаешь, что тут нечего искать, но все равно соглашаешься на контракт, – Эскель сделал паузу. Он хотел сказать: какого черта ты думаешь. Но остановился на другом варианте. – Почему?Вацлав помолчал. Он пожевал губами, как если бы доставал что-то застрявшее в зубах. – Потому что люди не верят, – грубое лицо старосты разломила горькая усмешка. – Говори им что хочешь о естественных законах и правильном положении вещей. Люди кивают, но все равно сбиваются с верного пути. Что будет, если все в природе так сделает? Что будет, если дождь решит падать вверх? Хаос. Никто не найдет своего места и люди станут зверями.Вацлав сплюнул. Плевок попал на стену и потек вниз. Катарина вздрогнула и отвернулась.– Это последствия нарушения традиции, – ухмыльнулся староста, – особого естественного закона. Последствия, от которых не спастись.– Естественный закон. Что за естественный закон? – спросил Эскель, не в силах скрыть нетерпение в голосе.Звук был настолько тихим, что даже ведьмак расслышал его с трудом: Катарина втянула воздух, ее сердце неожиданно забилось сильнее.Вацлав все еще усмехался. Он медленно повернулся к ведьмаку, словно натянутый канат, готовый лопнуть.– Посмотри на себя, мутант, – тихо произнес староста.– Он не отсюда, Вацлав. Он не знает наших обычаев, – извиняющийся голос Катарины прозвучал покорно, словно в воображении Эскеля. Вацлав выглядел воинственно.– Конечно, не знает, – его голос загремел раскатами. – Он чужак. Как я и сказал. И как это существо может нам помочь, а, Кэт? Как, я тебя спрашиваю? Эскель сдержался. Что бы ни бушевало в Вацлаве, он, должно быть, успокаивался, так как издал долгий вздох и вытер большой ладонью огрубевшее лицо.– Естественный закон, – ответил Вацлав, на этот раз более твердым голосом, глядя уставшими глазами. – Земля слышит сердца людей. Она дает и берет согласно их силам. Как ты понимаешь, настоящий мужчина представляет свой дом. Взгляни на мой дом. Даже ты, чужак. Что ты видишь? Болезнь и человеческую смерть. Сильные умирают, – его рот скривился в подобии улыбки, но вышла чудовищная усмешка. – Средства стариков верные. Я и наполовину не такой, каким был мой отец, прежний староста. Земля видит и наказывает. И это все причины, которые ты найдешь здесь, вся помощь, которую сможешь оказать. – Вацлав коснулся грязными пальцами груди в импровизированном приветствии. – Посмотрим, сможешь ли ты выследить и поймать на крючок это, ведьмин.Высказавшись, Вацлав вышел из домика с опущенными плечами и повисшей головой. Эскель поглядел ему вслед через входную дверь, покачивающуюся на петлях. Ему не нравился этот человек. Он доверял ему не больше, чем скотине, от которой, на его взгляд, не отличался Вацлав. Но сейчас чувства Эскеля отдаленно напоминали жалость.Затем ведьмак обернулся к Катарине.– Он действительно в это верит? Что все происходящее каким-то образом его вина?Катарина избегала взгляда.– Это очень трудное время. Все мы подавлены бременем.Она использовала вежливый, нейтральный тон, которым некоторые женщины разговаривали с незнакомцами. Он наполнял воздух ничего не значащими словами. Это не помогло; ведьмак собирался надавить. – Конечно, – произнес Эскель. – Его городу тоже трудно. Здесь произошло что-нибудь еще? Он хочет исцеления?– Конечно, он хочет, – глаза Катарины сверкнули. – Наш мальчик болен.Эскель нахмурился, создавая образ ведьмака, которого беспокоит только контракт и который ничего не чувствует. – Уверены? Звучит так, будто он считает мор волей богов и оставляет все как есть.Катарина расправила плечи.– Мой муж набожный человек, ведьмак. Преданный священным путям, которые хранили наш город, когда все вокруг терпели неудачи. Ты должен был проезжать руины по дороге сюда. Нужна сила, чтобы держаться пути в трудные времена. Если ты намекаешь, что он не заботится о городе…Эскель вскинул ладони. – Я не говорю этого. Только пытаюсь понять, что здесь происходит. Не часто заказчики нанимают меня, как будто… – он попытался подобрать слова, – как будто пытаются заставить найти что-то.Катарина долго сверлила его взглядом. Затем издала длинный вздох, потушивший огонь глаз и ослабивший плечи. – Просто сейчас очень трудное время, – сказала она. На этот раз нейтральный вежливый тон исчез из ее голоса. Теперь он звучал устало, тускло.Эскель облокотился на стол.– Не расскажете мне все?Катарина снова вздохнула, прежде чем ответить.– Эта земля никогда не прощала мягкости. Зима только закончилась, как один из наших амбаров сгорел. Едва не поставив часть людей на грань голодной смерти. Нашим старикам никогда не нравился Вацлав, поэтому они, конечно, сказали, что это знак – земля наказывает нас за слабого главу. Его слова об отце – это их слова. Он был жестким человеком, но народ уважал его. А теперь наступил Федерблад. Вацлав должен показать отцам, что принес после сбора урожая – показать, что сделал как староста – а этот год… он все уничтожил.– Мм. Ладно, земля наказывает его. За что-то конкретное?Катарина вскинула глаза. Они были полны боли. – За слабость.Не слишком много. Не достаточно, чтобы пьяница так говорил о себе.– Думаешь, это правда?– Ты видел, что Вацлав считает это правдой, – Катарина слегка покачала головой и посмотрела в угол комнаты. – Все говорят о ?естественных законах?. Эти слова использовал его отец. Вацлав никогда в них не верил. Даже насмехался. Он видел молодежь, напивавшуюся на Йуле, и говорил ?смотрите, естественный закон в действии?. Но однажды все пошло наперекосяк, и вдруг… – она вяло всплеснула руками. – Он начал говорить, как его отец.– Ты не кажешься уверенной, – произнес Эскель. – Что ты думаешь?Катарина вновь опустила взгляд на свои руки, но не долго смотрела на них. Комната наполнилась мягкими звуками долгого, медленного дыхания, заполняющего ее легкие, неровного и робкого.– Я думаю, мой сын умирает, ведьмак. Я думаю, что-то сделало его больным. Я не знаю что, но оно неестественно, – следующий дрожащий вдох. – И если это воля богов… ладно. Я попросту не согласна с богами. Эскель вскинул брови. Женщина не видела этого – она решительно уставилась в пустоту, стиснув зубы.– Ты выросла не здесь, – сказал он, –так?Ее губы почти сложились в улыбку, но их уголки снова опустились. – Нет. Я не отсюда, – она вздохнула, коротким вдохом, позволявшим притвориться, что боль отброшена в сторону. – Все равно. Не беспокойся о контракте. Вацлав, может, и гордый человек, но если ты поможешь нам, он обязательно заплатит.– Буду рад, если бросит хотя бы монету.– Вообще-то он не такой, правда. Это горожане, – Катарина сжала губы. – В основном, Эвва. Еще одна причина, почему идея ему не слишком понравилась.– Эвва, – Эскель наклонил голову. – Да, встретил ее по пути сюда. Вижу, между этими двумя нет собой любви.– Нет, – голос Катарины стал жестким.– Угу, – Ладно, непутевый староста и суеверные горожане получат больше проблем, если паршиво заплатят, чем он, выполняя контракт. Работа казалась легкой. – Тогда… полагаю, для начала мне следует заслужить плату. Если не возражаешь, теперь я взгляну на твоего мальчика.Катарина кивнула. – Тебе не нужно будить его, правильно?– Нет. Я тихо.Катарина указала на закрытую дверь. Скрипнув, открыла ее и заглянула в щель одним глазом. Довольная, она обернулась к Эскелю и махнула. Ведьмак почуял запах болезни, прежде чем вошел: перегретая кровеносная система, пот, слабый след диареи и рвоты, въевшийся в воздух. В темной комнате, где плотная ткань занавешивала окна, на влажных простынях лежал маленький мальчик. Не старше двенадцати. Его глаза были закрыты, а руки обвились вокруг небольшого игрушечного поросенка, сплетенного из розовых и желтых нитей. Мастер даже повесил ожерелье из маленьких красных роз на шею игрушки. Эскель слегка улыбнулся. Некоторые новые парнишки прибывали в Каэр Морхен с похожими игрушками, единицы, не бывшие сиротами и имевшие что взять. Катарине придется сжечь ее, если мальчик выживет.Эскель опустился на колени рядом с ребенком и очень осторожно нажал двумя пальцами под его челюстью. Лимфатические узлы с обеих сторон распухли. Подняв руку Ража, он ощупал подмышки. Бубоны и здесь, тоже. Мальчик не пошевелился, когда Эскель положил его руку обратно. Последняя проверка. Ведьмак переместился к изножью кровати, осмотрел одну голень, торчащую из простыни. Черное пятно темнело кружком на ноге, словно поднесенный слишком близко к свече пергамент. Классические симптомы мора. Некроз кожи, жар, желудочно-кишечные расстройства, легкие чистые, медальон на шее не вибрирует: все указывало на обычную септическую инфекцию. Можно объяснить, почему жертвы не передали ее никому после заражения. Но, в первую очередь, как Раж вообще ее подхватил? Эскель сложил легкую версию знака Игни. Огненная искра появилась между пальцев, достаточная, чтобы охватить короткой вспышкой всю комнату. Он сосредоточил взгляд на худенькой ноге и руках, торчащих из простыни, и обнаружил искомое на левой голени: маленькие красные точки, сгруппированные на коже. Гораздо больше, чем он ожидал. По сути, они испещрили едва ли не каждый дюйм ноги мальчика.Катарина издала слабый звук за дверью. Эскель увидел достаточно. Он поднялся и как можно тише вышел из комнаты, Женщина закрыла дверь.– Ну, – она скрестила руки на груди. – Что думаешь?– Наверняка черный мор. Все обычные симптомы, – Эскель склонил голову набок. – Как дикая природа вокруг? Проблемы с паразитами?– Я понимаю, почему ты спрашиваешь. Выглядит, как блошиный укус, да? Я говорила то же самое, – она покачала головой. – Но у нас нет никаких проблем с блохами в этом году. У щенка Юрека было немного в ушах. Вера убила беднягу, на всякий случай, но это не остановило мор. Поля очищены – ну, были очищены, когда у нас хватало рук, чтобы хранить их в надлежащем виде. И к тому же, что это за блоха, кусающая только мужчин?– Хм, – проворчал Эскель.– Ты когда-нибудь видел что-то подобное?– Не совсем. Я видел болезни раньше, хотя, без подобных подробностей. Иногда люди делали уборные слишком близко к очагу. Могло быть отравление, магическое или иное. Не пойму, пока не узнаю больше. Катарина поначалу не произносила ни слова.– А проклятие? Могло это быть проклятием, как говорят Вацлав и другие?– Возможно, – ответил Эскель. – Но в таком случае, это сильная магия. Я найду какие-нибудь следы.Они оба подошли к двери домика.– Что ж, – сказала Катарина, – если тебе что–то понадобится, приди и скажи нам. И… извини за вопрос, но… а, – она на минуту крепко сжала губы. – Ну…ты тот, кто есть, но ты мужчина, как… или…?Эскель улыбнулся.– Понимаю, что ты имеешь ввиду. Не беспокойся. Мы не болеем.– Отлично! – несколько напряженное лицо Катарины расслабилось. – Это радует.– Спасибо за заботу, – Эскель открыл дверь домика. Толстые веревки белых плетеных цветов свесились снаружи. – Почти забыл о них. Хорошо смотрятся. И позволяют легко найти ваш дом.– Тебе нравится? – Катарина слегка улыбнулась. – Они должны изображать песчанку.– Песчанка?.. Аренария? – Эскель притянул одну из плетеных веревок ближе. Пять белых лепестков раскрывались вокруг бледно–зеленого центра. Вблизи сходство было почти сверхъестественным. – Да, это аренария, правильно. Удивлен. Не то растение, которое привлекает много внимания. – Из не-ведьмаков, по крайней мере.– Когда я была юной, я читала прекрасную историю о песчанке, – Катарина мягко улыбнулась свисающим нитям. – Девяносто шесть испытаний Эновина. Ты знаешь о нем?Странно было слышать в подобном городе, как кто-то говорит о чтении. Он не заметил никаких книг в ее доме. Эскель покачал головой.Женщина продолжила:– Она о временах эльфов, до того, как пришли люди. Эльфы разгневали богов – я забыла, как именно, но это произошло, и земля стала бесплодной. Эльфы голодали. Они покинули свою землю – все, кроме одного эльфа по имени Эновин. Провидец сказал ему, что боги не возродят землю, пока эльфы не пройдут девяносто шесть испытаний. После того, как все ушли, Эновин собрался пройти испытания в одиночку.– Что-то подсказывает мне, что там предполагалось большее, чем преодоление реки и добыча ведра воды.– Именно. Это случилось только потому, что эльфы долго живут, он прошел семьдесят второе испытание, прежде чем умер. Но боги были так поражены его самоотверженностью, что все равно восстановили землю. И отметили все места испытаний Эновина цветущей песчанкой.– Красивая история, – сказал Эскель. – Он победил не потому, что завершил испытания. Он победил, потому что без устали посылал всех к черту.Улыбка Катарины стала шире, хотя было в ней и что-то печальное.– Что ж, большинство людей думает, что это любовная история. Я опустила часть, в которой он любил Королеву Эльфов и проходил испытания в знак службы. Но твоя версия тоже славная. – Знаешь, богатеи платят хорошие деньги за подобные вещи. Сельские изделия и милые истории в придачу? Ты увеличишь цену, если продашь их вместе.– Не я делала их. Моя дочь.– Если твоя дочь когда-нибудь захочет продать их.Лицо женщины помрачнело, и Эскель слишком поздно вспомнил, что Вацлав и Катарина сказали ранее: Раж был их единственным выжившим ребенком.– О, – нахлынуло осознание. – Прости…Она махнула рукой, но не глядела на него.Последовало молчание. Катарина прервала его вздохом, тряхнула головой, и слабая улыбка показала, что тема закрыта.– У тебя есть имя?Не тот вопрос, который он ожидал. Большинство людей были счастливы называть его ведьмак, ведьминиливыродок.– Эскель, – произнес он, опомнившись.– Эскель? Так… обычно.Она искоса бросила быстрый взгляд на него. У ведьмака удивленно поднялась бровь. Они медленно разрушили тишину общим смехом и неловкий момент прошел. Теперь он обратил внимание на глубокие линии вокруг ее рта, лучики морщин у глаз. Это было лицо женщины, у которой существовало много причин для смеха.– Терпеть не могу разочаровывать, – сказал он. – Ожидала что-то вроде ведьмак?– Да. Я выросла с Эскелем, в Вергене. Думаю, он был учеником сапожника. Ты не слишком походишь на него.Верген. Он смутно помнил, как однажды проезжал тот город. Это объясняло ее умение читать.– Бьюсь об заклад. У него наверняка сапоги получше.– Да, наверное, – ее улыбка снова сменилась вежливой отстраненностью. – Что ж, я… признательна твоей профессии, Эскель. Ты думаешь?... – она не закончила вопрос, но ей и не нужно было.– Ты должна понять, я не могу обещать. Могу поискать источник инфекции, но это… – Эскель указал на домик. – Это мор. Я ничего не смогу сделать.Катарина кивнула. – Если найдешь причину инфекции… мор остановится?– Не знаю.Они долго стояли молча. Катарина медленно подняла голову, ее глаза повлажнели, но она вздернула подбородок.– Сделай, что сможешь, Эскель. Это больше, чем сможем мы.Она вернулась в домик и прикрыла дверь, оставив плети аренарии раскачиваться.