Играем в "Слабое Звено"! (1/1)
—?В паре слов, как это было?—?Как это было? Сложно сказать в паре слов.—?Можно не в паре!—?Неповторимо.Наверное, только в ночь перед игрой, на верхней полке плацкарта, до меня дошел истинный смысл моей поездки. Переживания и волнения, что мною были приняты за страх, начали превращаться в нечто другое, пока мы мчали по рельсам через ночь. Всё, что мне стоило сделать?— отвечать честно на свои собственные вопросы.Страх ли это был?Я не всезнающий человек. У меня нет всех в мире ответов. Мне было очевидно с самого начала, что госпожа ?Слабого Звена? не упустит возможности унизить или подколоть меня. Она всегда находит, что сказать.Со дна моего сердца стремительно к глотке подступало какое-то острое чувство.Страх ли это был? И да, и нет.Волнение сковало мне грудь. Мы подписали документы, прошли на площадку, гримеры нам всем положили легкий слой пудры на лица. Волнение не отпускало меня всё это время. У меня было четкое представление того, что сейчас будет, но сердце колотилось так, будто я над пропастью собираюсь сделать шаг в черную неизвестность. Нет. К этому невозможно подготовиться. Увы.Зажегся свет в студии. Забегали софиты. Громкая музыка. Стало тяжело дышать.Это всего лишь игра, ведь так?Первое, что бросилось в глаза?— камни. Ослепительные камни на шее ослепительной Марии Киселевой. Вот она. Стоит прямо передо мной. Острая, как бритва. За парой линз в оправе?— ещё два сверкающих камня, обращенных прямо на меня и в то же время не на меня вовсе. Всё застыло внутри. Руки похолодели.Я улыбаюсь.Мария Александровна была в черном. В тот момент до меня дошло, почему участники этого шоу постоянно нервничают и отводят глаза. Она была той самой строгой учительницей, которая, наверное, была у каждого. Ну, а для тех, у кого её не было, она была готова ею стать. Отчитать и выставить вон?— вот, что должна она сделать с большей частью нашей команды.Она смотрела на нас исподлобья. Нравилось ли ей всё это? Она была спокойна, как удав. Её уверенность на молекулярном уровне давила всех, кто находился на площадке. Мне показалось, что образ бескомпромиссной госпожи этой передачи ей был по нраву.Нравилось ли мне всё это? И да, и нет.Не поймите меня неправильно. Мне этого хотелось. Оказаться на передаче, встретиться лицом к лицу с той самой Марией Киселевой. Улыбка зрела на моем лице, стоило мне только задуматься об этом. Но вот она стоит передо мной, точно такая, как на экране, холодная и властная, а я по-прежнему улыбаюсь куда-то в себя, больше от стресса, чем от удовольствия.Она сверлила нас своими кристальными глазами, и мне показалось, что самым верным будет ?отпустить вожжи?, потому что справляться с её строгим взглядом, бороться было без толку. С первых секунд нашей встречи она уложила меня на лопатки. С первых секунд встречи она меня победила.?Играем в ?Слабое Звено?!??— Говорит она, и у меня пересыхает во рту.Дома на диване игра казалась мне значительно легче. В свете софитов, под пристальным вниманием камер всё было совсем иначе. В голове у меня стоял густой туман, и смысл вопросов, которые задавались другим членам команды, не успевал дойти до меня. Слова звучали, но они пролетали мимо моих ушей, не успев означиться.И вот она разворачивает свою стойку, и её прямой корпус обращается ко мне в легком кошачьем полупрыжке. Она называет моё имя. Внутри меня что-то разрывается. По телу разливается теплый тремор.—?Правда ли, что в Эрмитаже экспонируются картины только российских художников?Правда ли? Я зажмуриваюсь. Очень страшно. К счастью, мне довелось быть в Эрмитаже. Я знаю ответ. Я знаю ответ. Адреналин подскакивает, я чувствую, как кровь приливает к лицу.—?Нет. Неправда,?— говорю я, и улыбка снова появляется на моем лице.—?Верно,?— бросает Мария Александровна сухо, и вот уже её тело и взгляд обращены к кому-то другому. Кажется, в этой жизни мне уже не страшно ничего. Я спокойно выдыхаю.Но вот проходит несколько секунд. Моя очередь снова приближается. Это похоже на американские горки, где у тебя нет поручня, за который можно крепко ухватиться. До тошноты. Она снова ловко поворачивается ко мне. Поднимает на меня глаза. Я чувствую, как её рука незримо ни для кого на свете сжимает моё горло.—?Рабочим названием какого фильма Леонида Гайдая было ?Контрабандисты??Я не могу контролировать брови, которые стремительно ползут вверх по моему лбу. Советское кино? Гайдай?Секунда кажется бесконечно долгой, и в то же время пролетает, как пуля, со свистом. Мария смотрит на меня, держит на мушке своего прицела. Я уже не могу сказать, сколько времени прошло?— вечность или мгновение. Я не эксперт в советском кинематографе. Я мало чего знаю о фильмах Гайдая. Однако у меня не хватает смелости сказать ?пас?, поэтому я говорю то единственное, что вспоминаю о фильмах советского режиссера.—?Бриллиантовая рука?—?Верно,?— говорит Мария то ли мне, то ли себе и снова отворачивается от меня.Боже, что творилось со мной в ту секунду!