Конец моего света? (1/1)

- Да неужели?- Нам его как, сразу грохнуть?- Пусть помучается, тварь.Вот же… Честно, раньше я никогда не понимал этого ?лучше б я умер?. Ну чё это такое? Ты же жив, чувак, радуйся, мать твою! Но теперь мне самому кажется, что лучше б этот ублюдок бахнул меня посильнее, и я бы сдох ещё где-то по пути сюда.Куда ?сюда? я точно сказать не могу. Просто тут темно, башка у меня трещит и раскалывается, да и поза неудобная, а связанным особо не повошкаешься. Хотя побыстрее коньки отбросить хочется в первую очередь от ароматов – никогда раньше я даже представить себе не мог, что такая вонь вообще может быть.

Из-за всего этого я долго не мог прийти в себя. А потом пришёл, и захотел тут же уйти обратно.Глаза привыкли к темноте, и сейчас я с лёгкостью различаю то, чего в жизни бы не захотел увидеть – трупы. Просто горы мёртвых тел, сваленных друг на друга. Они лежат, конечности их часто выгнуты под совсем уж немыслимыми углами, застывшие глаза смотрят во все стороны. И, наверное, лучше бы тут был яркий свет, и тогда моя фантазия не рисовала бы мне то, что ещё может быть скрыто в этой темноте.Меня тошнит. Я стараюсь дышать нечасто и неглубоко, но за то время, что я здесь уже просидел, эта вонь, кажется, прочно вошла во все мои ощущения – я её вижу, слышу, чувствую её вкус на языке. Голова кружится и я не знаю, чего хочу больше – оставаться в сознании или упасть в обморок.Мне очень тяжело сориентироваться во времени. С одной стороны, я вроде вот только что очнулся, а с другой – будто бы сижу здесь целую вечность. И какому из этих утверждений верить? Честно, понятия не имею.Знаю только, что это бездействие меня скоро с ума сведёт. Я больше всего на свете сейчас хочу, чтобы что-то произошло. Чтобы кто-то пришёл, что-то объяснил… Я не могу больше сидеть без движения, не могу терпеть эту вонь… Да я элементарно в туалет уже хочу, мать вашу! А я и так оказался в довольно унизительной ситуации, чтобы тут ещё и обоссаться. Ну что это за жизнь такая?Короче, решаю, что надо отвлечься. В таком положении выбор у меня, конечно, невелик. Могу занять себя разве что своими же мыслями.Начинаю вспоминать. Думаю о Химчане, о нашем знакомстве, о своих чувствах к нему. От этого внутри меня все начинает противно ныть и переворачиваться. Я ведь до сих пор не знаю, что с ним. Он жив? Он в безопасности? В стотысячный раз задаюсь вопросом, почему это должно было произойти именно с ним, именно с нами. И, конечно же, от этого только больше расстраиваюсь. Ну откуда мне знать ответ? Да пошло оно все…Прогоняю в голове весь этот театр абсурда с самого начала. С того самого момента, когда Чанни перестал звонить и отвечать на звонки. Когда он не пришёл не работу. Когда я обнаружил в его квартире преданного Чунхона, который рассказал мне, что мой Химчанни в тюрьме.

Потом мои мысли плавно перебросились на Дуджуна. Именно он раскопал тёмное прошлое бедного продавца из маленького магазинчика, именно он выяснил, кому и зачем понадобилось подставлять любовь всей моей жизни. И именно Дуджун предупреждал меня не лезть в это дело самому. А я вот…Таким нехитрым образом я вернулся к своему теперешнему состоянию. Ведь все просто и логично. Я дурак, за что сейчас и расплачиваюсь.Отвлекаться мне больше не на что. Можно, конечно, подумать о маме, о папе, но они почему-то в голову не лезут. Что уж там: умирать мне совсем не хочется, а мысли о самых родных и любимых вообще тоски нагоняют. Я-то в своей участи почти не сомневаюсь, так зачем мне ещё больше портить свои и без того паскудные… тут вот уже не знаю: минуты? часы? дни? Как представлю, что с ними будут, когда они узнают, что случилось с их нерадивым сынком…Как подумаю, что больше никогда с ними не увижусь…Стоп! Решил же не забивать эти голову! Честно… лучше бы я был никому не нужным сиротой. Чтобы обо мне потом никто не жалел, и чтобы я ни о ком сейчас не думал.Но нет же… В голову так и лезут, так и прут! То Химчан со своими хитрыми глазищами, то добрые родители, то раздолбаи-друзья… Потом пошли Джело и Дуджун – это уже лишнее! Я же знаю их всего ничего! Но когда я начал вспоминать хмурого Дэхёна – сменщика Химчана в магазине, - я понял, что это уже совсем не то. Короче, надо закругляться.Сижу. Терпеть это уже совсем невыносимо. Понимаю, что это, наверное, до ужаса глупо, но начинаю просить (кого-то там), чтобы произошло уже хоть что-нибудь. Сначала тихонько, про себя. Затем начинаю проговаривать слова все громче и четче, и в конце концов уже просто кричу во весь голос. Уже хоть убейте, но только хватит, хватит этой неизвестности! Хватит затёкших конечностей и разлагающихся трупов! За что они со мной так?Проходит ещё сколько-то там времени (да хрен его знает, сколько на самом деле, говорил же уже, что счет потерял). Я уже настолько отчаялся, что даже не сразу понимаю, что происходит.Дверь в помещение, в котором я заперт уже хрен_знает_сколько_тысячелетий, открывается, скрипя при этом слишком громко. На самом деле, все как-то слишком: слишком громко, слишком светло, слишком быстро.Я с трудом привыкаю к яркому свету, слабо мотаю головой, пытаясь сфокусировать взгляд. В лицо мне дует ветерок – несильный, неуверенный, но даже этого мне хватает, чтобы снова захотеть жить.Внутрь склада (это ведь склад?) шагает мужчина. Он брезгливо кривится, переступая через растопыренные конечности трупаков, прижимает к лицу платочек (видимо, пахнущий чем-то более приятным, чем гниющая мертвечинка). Подходит ко мне почти вплотную, опускается на одно колено. ?Будто руку и сердце предлагать собрался?. Мысль абсолютно неуместная, и я изо всех сил стараюсь не заржать.

Вглядываюсь в него. Почти уверен, что уже где-то видел это лицо, но хрен его знает. Не могу вспомнить.- Бан Ёнгук, - звучит, как ругательство. Но голос тоже кажется знакомым. И всё же, мало ли… - Знал бы ты, как ты меня заебал… день, когда ты сдохнешь, станет самым счастливым. Понимаешь, к чему я клоню? Я уже заказал на сегодня торт и фейерверки.- Да ладно! – горло болит, я хочу пить, но все равно стараюсь прозвучать не жалко, а недоверчиво, даже презрительно. У меня же получается, да?- Что, хочешь попытаться съязвить? Ну давай, даю тебе такой шанс. Ну как, последнее желание и все такое… я сегодня добрый.- Да пошёл ты.- Ща пойду, дай ещё минутку. Я просто хочу тут кое-что рассказать. Понимаешь, ведь тебя можно было бы грохнуть сразу же. Ну, не оставлять мариноваться вот с этим добром. Но как я хотел тебя помучить! Все карты мне смешал, сучонок. Знаешь, какой шухер поднялся в полиции, когда ты туда заявился? Эти мелкие дряни не на шутку перепугались. Ты что! Они реально думали, что ты все раскроешь. Ну, отдать должное твоему адвокату. Он ведь нарыл все, что надо, да? Уроды! Вот чего тебе дома не сиделось? Теперь мне самому надо сматывать удочки и мотать отсюда. Избавиться от товара! – он моментально меняется в лице и наотмашь бьёт меня по щеке. Получается не очень сильно, больше обидно. Наклоняется ещё ближе и орет, брызжа слюной, - Да ты в жизни столько бабла не видел, сколько сегодня сгорит в этом чёртовом порту! Сука!!! Ты должен выстрадать каждую крупинку порошка, который сегодня тут на воздух взлетит! Ты понимаешь, что вообще из-за тебя произошло, мразь?..- Пора!Голос раздается от двери. Там топчется какой-то мужик, нервно оглядываясь.- Уже?Опять! Ему снова хватило меньше секунды, чтобы кардинально измениться. Куда делась истеричка, которая только что поливала меня своими слюнями? Фу, до чего же противно! Хоть бы руки развязал, чтоб я вытереться мог. Да что ж такое?- В общем, вот такие вот пироги, - он поднимается и снова зарывается носом в платочек, - Сейчас этот всё взорвётся, – вздыхает как-то грустно, - Жаль, там столько всего… Ладно, жди, а мы поехали.Разворачивается и выходит. Нет, вы представляете? Просто уходит!- Эй! Эй, ты! Так теперь на тебя ещё и убийство повесят, хорь ты недоделанный! Ты хоть знаешь, кто мои родители? Понимаешь, что они так просто это не оставят? Вернись! Совсем головой поехал, что ли!?Но кто бы меня слушал! Дверь закрывается, и я снова погружаюсь в темноту, тишину и эту вонь.Я прекрасно понимаю, что сейчас разревусь. Я не знаю, чего хочу. Просто не хочу больше сидеть здесь. Мне плохо. Мне больно и жарко. Меня тошнит. Я абсолютно не хочу умирать, но и продолжать это у меня нет ни малейшего желания. Пытаюсь расслабиться. Закрываю глаза, а потом не выдерживаю и начинаю дергаться во все стороны. Чего я добиваюсь? Разорвать верёвки или хотя бы ослабить их? Или ещё раз, окончательно убедиться, что всё это бесполезно?Больше ничего не хочу. Только бы это побыстрее закончилось. Замираю.И пусть с Химчаном все будет хорошо, ладно? Пусть он будет в безопасности.Усмехаюсь. И всё-таки люблю. Мне бы сейчас о спасении своей души подумать, а я сижу и молюсь, чтобы у него всё было хорошо.Но Господи, как же я хочу сейчас к нему! Хочу обнять, хочу прижать к себе, хочу пообещать, что всё наладится.Где он?Всё. Ни о чем не хочу думать, ничего не хочу знать. Чёрт, да у меня же истерика! Хотя ладно, мне можно. Перед смертью же можно все. Но это же так неправильно. Запретите мне все, я просто не хочу умирать!Ну ничего, вы еще будете гореть в аду, сволочи.И тут я слышу первый взрыв. Ещё далеко, ещё довольно тихо. Земля не содрогается, апокалипсиса не происходит.

Но, черт побери, это же взрыв! Это началось! И значит, жить мне теперь на самом деле осталось всего ничего.Взрывается во второй раз. Я жмурюсь и уже не стесняюсь плакать. А кого мне, простите, стесняться?Третий. Этот уже заметно сильнее, и на меня с потолка сыпется штукатурка. Это все тот гад, это все он. Специально устроил все так, чтобы я сидел, слушал и ждал. Чтобы успел вдоволь надуматься о том, что со мной произойдёт. Мразь!Четвёртый. Да вы издеваетесь? Пожалуйста, давайте быстрее. Я не хочу ждать, мне уже даже не страшно, мне просто плевать. Только пожалуйста, скорее!Пятый. На этот раз уже совсем близко. Грохот почти оглушает. Стены склада дрожат и я невольно жмурюсь. Штукатурка сыпется уже не мелкой мукой. На мою голову падают довольно большие и тяжёлые куски. ?Хоть бы сейчас отвалился кусок побольше и пришиб меня на месте!?. Мне снова невыносимо страшно. Чёрт!Шестой. Бьёт по ушам, я кожей чувствую жар. Слышу страшный треск и поднимаю голову. Только и успеваю заметить, как огромная плита отрывается от потолка.

Дальше смотреть не хочу. Мои молитвы услышаны? Похуй. Втягиваю голову в плечи. Пытаюсь не видеть и не слышать. Но… это всего несколько мгновений, я уверен. Но что ж они тянуться так долго? Хватит с меня.Вокруг все тарахтит, гремит и кружится. Огонь обжигает буквально со всех сторон. Меня кидает куда-то, сильно вжимает в стену, вырывает весь воздух из лёгких. В одну секунду становится так больно, как не было никогда раньше. Рефлекторно вдыхаю и тут же жалею. Горло, лёгкие – всё разрывается, пылает, горит. Откашляться получается не сразу. Выплевываю какую-то пыль, золу, что-то липкое и вязкое.Замираю, задерживаю дыхание. Совершенно не понимаю, что сейчас произошло. Глаза закрыты, боюсь их открывать. Жарко, больно… но спокойно.Все закончилось?

Проходит бесконечная пара минут, и я осознаю, что лежу на боку, поджав ноги к животу, а спиной вжимаясь в бетонную стену.

Наконец, решаюсь посмотреть. Открывать глаза почему-то больно, но я терплю. Не сразу получается сообразить, где я вообще нахожусь. С трудом осматриваюсь, и тут понимаю, что верёвок, связывающих мои руки, больше нет. Затёкшее, избитое тело болит, не хочет подчиняться, но я пересиливаюсь себя и всё же подношу левую руку к глазам.Выглядит она отвратительно. Она обожжена, на запястье – кровь, а ладонь вообще превратилась в сплошное месиво. Пересчитываю пальцы. Вроде пять, а остальное поправимо.Даю себе ещё немного времени и пытаюсь сесть. Опираться на левую руку практически невозможно, а правая вообще не слушается, только адски болит. Но даже когда я кое-как усаживаюсь, решаю на неё смотреть. Хватит с меня на сегодня этого хардкора. Рука на месте, я её чувствую. Что ещё для полного счастья надо?У меня все-таки получается сориентироваться в пространстве. Все тот же родной склад, просто меня отбросило на пару метров в сторону. Плита, которая, по логике, должна была меня расплющить, каким-то, только ей известным образом, зацепилась за стену. Наверное, только благодаря ей я сейчас жив: такой вот импровизированный щит получился.

Но радоваться слишком глупо и рано. Я прекрасно понимаю, что долго эта хлипкая конструкция не выдержит. Я слышу, как трещит стена позади меня. Сколько ей понадобится времени, чтобы рухнуть? И вот тогда-то плита и завершит начатое, и прихлопнет меня, словно мелкую, ничего не значащую мошку.

Больно. Теперь именно это ощущение занимает все мои мысли. Переключиться на что-либо другое просто нет сил. Я слышу слабые доводы разума, что мне надо шевелиться, надо бежать, идти, ползти отсюда – это же мой шанс остаться в живых!

Я это понимаю, но мне все равно. Больно настолько, что…Я даже не успеваю додумать эту фразу.- Ёнгук! – этот голос… такой родной. Отчётливо слышу в нем истерику, отчаянье. Очень хочу отозваться, сказать, что я тут.- Ёнгук!Ничего не выходит. Хриплю, кашляю. Тяжёлые шаги, шорох. И вот я вижу его. Химчан. Напуганный, заплаканный, все лицо в каких-то царапинах, руки грязные…Подлетает ко мне, сжимает в объятиях. Я даже не могу обнять в ответ – мне больно.Отчётливо слышу треск прямо над нами. Пытаюсь оттолкнуть Чанни.

- Иди, иди… - шепчу сбивчиво, неразборчиво, хрипло.

Он только сильнее цепляется за меня.- Ты сам идти сможешь?Мотаю головой. Трещит все громче. Поднимаю голову и вижу балку, которая держится на соплях, по-другому не скажешь.

- Уходи, быстрее!- Вставай!Тянет меня наверх. Хватает за правую руку. Кричу. Он испуганно морщится, но через мгновение на его лице снова решимость.- Давай же, поднимайся!Обхватывает меня за талию, я практически повис на нем. Пытаюсь оттолкнуть, спасти – ничего не выходит. Жмётся ко мне, что-то быстро говорит.Падаю.Он снова нагибается ко мне. Снова поднимает, пытается перехватить поудобнее. Ничем не могу помочь, только мешаю. Почти теряю сознание, и в последний момент понимаю, что балка уже оторвалась и летит прямо на нас.