Глава 7 (1/1)

Жаркое солнце жадно покусывало кожу, ноги уходили в песок почти по лодыжки. Он был белый и мягкий, точно кондитерская пудра для кренделей и пончиков. В песке попадались ракушки, ярко-розовые и бело-коричневые. На огромном, свободном небе не было ни облачка. Ветер приносил аромат цветущего миндаля, апельсинов и жженой карамели. Лазурное Адриатическое море лежало тихо, был штиль. Джейкоб стоял рядом, глядя вдаль на гоночную яхту, которая быстро пересекала залив. По его спине катились капли пота.Элис поправила завязку красивого купальника в чёрно-белую полоску с большими бусинами на бретелях. На Джейкобе были чёрные плавки, так что они гармонировали. - Так что, поплыли? - спросила она.- А? Да, конечно. Я просто отвлекся вон на тот кораблик. Давай спросим потом, катают ли они тут туристов.- Спросим непременно. Но вообще-то должны катать. Я бы не отказалась от плавания поглубже в море.- Зачем? Рыбу ловить? - Ну да, и там же её на яхте приготовить. И был бы ужин в открытом море.Разговаривая так, Элис и Джекоб оглянулись. Донна и Уолт отдыхали на шезлонгах под большим голубым зонтиком. Между ними на круглом столике стояли коктейли - желтовато-белая ?Пинья Колада? Донны и оранжевый ?Секс на пляже? Уолта. Когда он делал заказ, Донна хотела было его одёрнуть, ведь дети, их дети стояли рядом... но потом, реально взглянув на вещи (точнее, на Джейкоба и Элис, что улыбались спокойно и почти высокомерно), пожала плечами и отвернулась.Джейкоб вытянул руку, и Уолт махнул в ответ. Донна не помахала, потому что была занята толстым романом в бумажной обложке. Большая соломенная шляпа с голубой ленточкой, которую она накануне купила в одном из центральным магазинах, бросала на её лицо ячеистую тень. Джейкоб взял Элис за руку, и они вошли в море. После обжигающего солнечного света прикосновение шелковистой морской воды казалось чудом. Или оно было чудом - одним из повседневных чудес, которые едва ли можно оценить, если их не лишишься. Люди, которые мечтают о море, всегда живут далеко от побережий. А для жителей портов и приморских городов море - просто мебель. Когда вода дошла ей до ключиц, Элис оттолкнулась от дна, устланного таким же белым песком, что на берегу, и поплыла. Она медленно перебирала ногами и как бы раздвигала воду перед собой. Джейкоб плыл рядом с крайней важным видом, несколько противоречившим тому, что он греб по-собачьи. Наконец они остановились и перевернулись на спину. Берег был довольно далеко, но не так далеко, чтобы забеспокоиться. Элис почувствовала, как рука Джейкоба нашла её руку, и их пальцы переплелись. Над ними пролетело три чайки, которые издавали резкие, звучные крики. Они пролетели - и исчезли, осталось только прекрасное лазурное небо. Вскоре Джейкобу надоело просто держаться за руки. Он подтянул Элис к себе и жадно приник к её губам. Она обняла его за шею - и провалилась под воду, волны сомкнулись над её головой. - Чёрт!! - всхрапнула она, выныривая. - Очень неудобно целоваться в воде. - Да, жаль. А я-то уже размышлял над тем, как бы нам заняться тут сексом. Элис захохотала и плеснула ему в лицо водой. Джейкоб ответил тем же. Ещё несколько минут они брызгались, а потом поплыли к берегу.- Быстро вы управились на этот раз. - сказал Уолт, когда его сын и приемная дочь выбрались на берег и стали вытираться большими пушистыми полотенцами, принесенными из отеля. - Это был седьмой заплыв. Нам просто немного надоело. - сказал Джейкоб, вытирая спину Элис и накидывая полотенце ей на плечи. Она села на край лежака Донны и выжала волосы. Тонкая струйка морской воды впиталась в песок, и образовался бежевый комочек. Элис бездумно раздавила его босой пяткой. - Можете тоже пойти поплавать. - предложила она.Донна медленно покачала головой, светлые волосы рассыпались по её плечам. Это было странное зрелище. Элис привыкла видеть приемную мать с собранными волосами даже по ночам. - Нет, я больше не хочу. - сказала она, глядя куда-то в сторону. Стоило заметить, что Донна плавала всего два раза за четыре часа на пляже. - И вообще уже поздновато, почти семь часов. Скоро начнется ужин, а я после всех этих коктейлей ужасно есть хочу. Не пойти ли нам домой? - Пожалуй, в этом есть смысл. - кивнул Уолт. Он, хотя и нервный, был не из строптивых, но на море его охватила полная безмятежность. Он мог часами глядеть перед собой, и ни одной мысли не мелькало в его глазах. Он спокойно ел, спокойно пил и спал, не шевелясь. Он никогда не начинал разговора, а если начинал кто-то другой - заранее высказывал во всём согласие. И соглашался с удовольствием, с улыбкой, словно собеседник высказал некую в высшей степени достойную и умную мысль - даже если это было просто предложение пойти ужинать. Вообще он походил на человека, которого наконец-то оставила в покое некая хроническая боль. И теперь он лежит, наконец-то сумев расслабиться, и всем своим существом вслушивается в новообретенный покой.?Дела фирмы, Лэйси. - усмехнулся Джейкоб, когда Элис поделилась этими наблюдениями. - У него отпуск, больше не надо заниматься издательством - а оно ведь для папаши хуже горькой редьки. Вот он и рад до смерти, что можно хоть на три недели выбросить его из головы.? Семья собралась. Уолт и Джейкоб из плавок перелезли в трусы, шорты и футболки, а Донна и Элис прямо на купальники накинули пёстрые сарафаны. Едва затолкав в сумки набухшие пляжные полотенца, они поплелись наверх по высокой деревянной лестнице. Таких на протяжении пляжа было несколько. Элис первая добралась до верха. Там, держась за перила, она оглянулась и вздрогнула. Хотя они находились на Сицилии уже почти неделю, она так и не привыкла к ошеломляющей красоте вокруг. Всё походило на картинку из туристического проспекта - пляжи, цветущие деревья, рынки, где грудами громоздились фрукты и кафе с белыми железными столиками, где подавали кофе в турках и тонкие вафли с начинкой.Когда родители Элис были живы, таких поездок у них не случалось. Правда, Нэрн немало ездили по стране, и Элис повидала жаркий Техас, одержимую кино Калифорнию, Юту - логовище мормонов, а так же сельские Айову, Кливленд, Монтану и тот самый Канзас. Конечно, была та поездка в Альпы, но она длилась всего пять дней и представляла собой короткий пробег по достопримечательностям. Тогда Элис понравилось, но лучшее - враг хорошего. Теперь она могла сказать, что хороши были в той поездке лишь живые родители.Вскоре её нагнали Донна, Уолт и Джейкоб, и они направились к своему отелю. Тот был всего в десяти метрах от лестницы. Он стоял над морем, словно замок, и действительно напоминал замок. Апартаменты у них тоже были почти королевские. Им принадлежало две большие комнаты с широким балконом. На полу лежали ковры, под которыми были гладко обструганные белые доски. Картины украшали эстампы в резных рамках. В каждой комнате стояли вазы, в которые горничные каждые три дня меняли цветы. На балконе стоял столик и два плетеных кресла, в которых лежали вышитые подушечки. Балкон выходил на море. Ванная комната была отделана изящной декоративной плиткой. Помимо душевой кабинки, там стояло джакузи. В этот номер, если у постояльцев не было желания спускаться в кафетерий и пользоваться роскошным шведским столом, можно было заказать еду в любое время суток. Меню - большая брошюра в красной обложке - лежало на кровати по их прибытии. Всё же на этот раз семья предпочла спуститься на ужин вниз. В кафетерии уже собрались люди, но было не очень людно. Голодные Элис, Джейкоб и Донна набрали всего и побольше. Уолт же взял только один биток и немножко риса. В общем, при его ?отпуском? modus operandi этого следовало ожидать. Его лицо во время обеда оставалось задумчивым. Он не вставлял никаких реплик, пока его жена, а так же сын и приемная дочь обсуждали завтрашнюю поездку - они собирались в Палермо, которе было в часе езды от их туристического поселка. - Ты устала? - спросил Джейкоб Элис, когда они выходили из кафетерия.- Нет, не очень. - улыбнулась Элис. От морской воды её тело наполнилось небольшой истомой, но она мало имела отношения к усталости.- Тогда, может, пойдём в сад?- О да, конечно! - Только сбрызнитесь от комаров. - спешно добавила Донна. - Я ночью проснулась от того, что слышала, как вы оба чесались! А я, на минуточку, в другой комнате сплю.Уолт снова ничего не сказал. На его лица царила блуждающая улыбка. Наспех обрызгав друг-другу руки, ноги и шеи, Элис с Джейкобом отправились наружу. У неё была электронная книга, а у него, разумеется, мобильник.Отель окружал гигантский сад, где каштаны, акации, агавы и сливовые деревья перемежались с цветочными клумбами. На них густо росли фиалки, резеда, маргаритки, туберозы и гортензии, похожие на купальные шапочки. Незнающий человек, глядя на это великолепие, мог бы подумать, что попал в ботанический сад или, по крайней мере, питомник. Рядами росли розовые кусты, пышные цветы на которых переливались красками от жемчужного до палевого и багрово-красного. То тут, то там стояли скамьи, на которые можно было присесть и насладиться окружающей красотой. А в самых укромных уголках стояли беседки, поэтически оплетенные хмелем и вьюнком, чьи крошечные бледно-пурпурные чашечки источали едва заметный лёгкий аромат. Беседок было несколько, но Элис и Джейкобу прежде всего полюбилась та, возле которой снопами росли белые лилии. Среди лилий цвели маки и амариллисы, и их густой алый оттенок идеально согласовывался с нежной белизной лилии. В ту беседку они и пошли после ужина. К счастью, там было свободно, и все три желтые лампочки светили из-под остроконечной крыши.Элис в тот момент читала последний труд Стивена Кинга ?11/22/63?. Она успела прочесть всего триста страниц из тысячи сорока, что были в её электронном издании, но она уже ощущала, какой это силы и глубины литература. Читать книгу было нелегко, напряжение буквально перехватывало ей горло - но и оторваться тоже было невозможно. Она с острым вниманием следила за похождениями Джейка Эппинга, а когда чувствовала, что ей нужно сделать передышку - она поднимала глаза от своего ?киндла? в кожаном футляре (это был подарок; где-то в середине марта Донна вспомнила, что они так и не отпраздновали День рожденья Элис, и спросили, что она хочет в подарок. В итоге её приемные родители подарили ей читалку с электронными чернилами, а Джейкоб присовокупил кожаный футляр) и оглядывалась. Небо приняло карамельно-зеленоватый оттенок, и на нем едва-едва виднелись пылинки звезд - а у самого конька крыши отеля светился молодой месяц, тонкий, как волос, и бледный, как призрак. Краски цветов в полутьме притухли, но зато ещё сильнее стал их запах. Особенно сильным был запах дурмана. Казалось, если наклониться к одному из его белых раструбов, то его благоухание может застлать весь мир. Слышалось, как поскрипывает белый песок дорожек под далекими шагами других постояльцев.- Как хорошо пахнет дурман. - сказала вслух Элис. Джейкоб из-за своего мобильника усмехнулся.- А ты знаешь, что это сильный наркотик? - Ты просто кладезь полезных знаний. - Точно, принцесса. Ты такая хорошенькая в этом белом платье.Элис поправила складки белого сарафана с тонким кожаным ремешком, улыбнулась и вернулась к книге.Больше ничего за весь вечер сказано не было. В десять вечера они вернулись в свой номер, снова приняли душ и легли спать. Разумеется, вместе. Кушетка оставалась пустой.Завтраки в отеле отличались итальянской роскошью - как-никак, это главная трапеза дня - но никто не смог почти ничего в себя впихнуть. Всем четырём хотелось как можно скорее повесить себе на бок сумки, влезть в удобную обувь и отправиться исследовать Палермо. Донна хотела увидеть капеллу Палатина. Уолт мечтал о ресторане ?Беллецца?, лучшем на Сицилии, где у них уже был забронирован столик. А Элис гадала, сумеет ли она высмотреть на улице хоть одного мафиози. Они рисовались ей в брюках на подтяжках, белых рубашках и шляпах-федорах, словно на картинках в интернет-инструкциях ?Как устроить вечеринку в гангстерском стиле?. Пока они ехали (Джейкоб сидел рядом с ней и указательным пальцем поглаживал ей запястье), Элис размышляла о том, каким образом дела и обычаи мафии стали достоянием поп-культуры и как к этому относятся настоящие члены преступных семей. Как-то раз, кажется, в штате Миннесота, она видела даже пиццерию под названием ?Мафия?. Она всё думала, что бы сказал об этом какой-нибудь из крёстных отцов... или донов, если правильно.А потом они прибыли в Палермо. Таксист высадил их на переулке. Элис неловко выбралась наружу, вытирая потный лоб (кондиционер в такси работал в полную силу, но даже он не справлялся с наполнявшим салом жаром. Не помогало делу и то, что такси было чёрное) и потеряла дар речи. Да что там! даже неизменный образ Джейкоба на минуту-другую исчез из её ума. Её окружала настоящая Италия.Солнце на безоблачном небе палило в полную силу. Было шумно, как в США бывает только во время демонстрации. На тесной дороге обгоняли друг-друга маленькие ?фольксвагены? и ?зеппы?, а между ними сновали мотоциклы. Мотоциклисты и водители с упоением вопили друг на друга, мало обращая внимание на дорогу. На одной из улиц перекрестка виднелся маленький рынок, который переливался всеми оттенками оранжевого - он был буквально заставлен ящиками свежайших блестящих апельсинов с мягкой, легко отходящей кожурой. Другая улица, мощеная и очень-очень узкая, уходила вдаль. Между домами над ней были протянуты бельевые веревки, и почти на каждом балконе стояло по человеку. Маленькая девочка причесывала куклу. Мужчина сидел на плетеном кресле и курил длинную сигару. Две товарки в пёстрых платьях, забыв о шитье в своих руках, оживленно переговаривались. Ещё на одном балконе девушка нарезала яблоки и бросала половинки в эмалевый тазик. ?Черт, мне уже здесь нравится? - подумала Элис.И да, этот день стал одним из самых счастливых в её жизни. Они сфотографировались на фоне оперного театра Массимо, своим цветом напоминавшим песочную статую. Элис прижалась щекой к одной из великолепных колонн и ощутила, какая она горячая. Солнце в этот день сумело накалить даже камни. Некоторое время они посидели на пьяцце Преттория, которую со всех сторон обступали другие здания. Донна сочла её тесной, а Элис и Джейкоб - уютной. Они бегали вокруг железного ограждения и ужасно жалели, что нельзя взойти по гладким ступеням вверх на площадку и рассмотреть статуи поближе. Им там действительно очень понравилось, и они провести там не меньше часа, но потом Донна утащила их оттуда - ей очень хотелось скорее попасть в капеллу Палатина.Снаружи капелла не представляла собой ничего особенного, по мнению Элис, но едва они вошли - она поняла, отчего её приемная мать так волновалась. Капелла была золотой. Чудесные пёстрые мозаики, покрывавшие стены, потолок и столбы, имели фон великолепного матово-золотого оттенка. Это ярко контрастировало с полом белого мрамора с серыми прожилками. Всюду, как в саду у их отеля, стояли цветы. - Вот это да! Неудивительно, что вам так хотелось сюда попасть. - сказала Элис Донне, когда её отпустил первый острый восторг. Мать семейства что-то неразборчиво пробормотала, не отрывая глаз от алтаря с витой решеткой, но сжала девочке руку. Вскоре Джейкоб, заскучавший без Элис, увел её от матери, и они стали рассматривать мозаики. У обоих были в школах уроки религиоведенья, но узнать они смогли немного - лишь Авраама и Исаака, а ещё Иакова и ангела. А Уолт быстро сел на скамейку и глубоко задышал. Ему нравился запах ладана.Ушли они нескоро. И потом сами не вспомнили, как добрались до ?Паручче?.Над обедом думали долго и серьёзно, тем более что официант в черном форменном фартуке их не торопил - просто стоял рядом, спокойно, как столб, и так же спокойно улыбался. Всем своим видом он показывал, что готов стоять там хоть до вечера, пока гости изучают по меню сицилийскую кухню. В итоге они заказали неаполитанскую пиццу (на всех, с дополнительной порцией ветчины), рагу капоната (для Уолта), тунца (для Донны) и две порции паста алла норма (для Джейкоба и Элис), а на дессерт - сочный фруктовый торт буччеллато. Элис всегда ела вкусно и сытно, но в этот день, после необыкновенно долгой прогулки и массы впечатлений, еда показалась ей просто божественной. Впечатление, произведенное мозаикой, было так сильно, что решено было оставить визит в кафедральный собор до другого дня. В конце-концов, перед ними лежало ещё добрых две недели отпуска. Такая бездна времени вполне позволяла расслабиться, никуда не торопиться. И потому, уйдя из ресторана, все четверо просто побрели вперед по улице, не зная, куда направляются. Просто гуляли. Тут проявила себя ещё одна особенность Палермо. Если об экспрессивности и откровенности итальянцев ходят легенды, то здесь они обретали плоть и кровь. Почти каждый встречный мужчина считал своим долгом свистнуть вслед Элис или что-то крикнуть. При этом они словно не замечали, что она держала Джейкоба за руку. Вскоре это начало раздражать Элис. А Джейкоб и вовсе был близок к бешенству, его начало передергивать. А когда очередной итальянец, оторвавшись от содержательной беседы с приятелями, свистнул вслед Элис и крикнул: ?Bella mia! Come stai?!*?, Джейкоб обхватил её за талию и рявкнул:- Заткнись!Улыбка мужчины мигом потухла, и он снова закричал - но уже не комплименты и приглашение познакомиться, а нечто очень похожее на ругательство. Дело могло бы обернуться не лучшим образом, но тут они свернули за угол. - Джейкоб, какого черта ты нарываешься? - зашипела Донна.- Я нарываюсь?! А какого дьявола они домогаются до Элис?! Она идет бок о бок со мной, никого не трогает, а они свистят ей, как базарной девке!- Надо игнорировать их, и тогда они отстанут! - Мы их весь день игнорируем, а им хоть бы хны! - Ой, смотрите! А что это за наклейка? - намного громче, чем следовало, сказала Элис, указывая на дверь крошечной пирожковой, настоящего закутка. Ей не впервой было улаживать такие миниатюрные конфликты между Донной и Джейкобом. У матери с Джейкобом отношения были куда прохладнее, чем следовало ожидать. Если она что-нибудь спрашивала у него, Джейкоб отвечал так коротко, как только мог. Если она делала ему замечание - как теперь - он отвечал намного холоднее и злее, чем следовало, вот как теперь. Элис, которая всегда очень дружила со своей матерью, это огорчало. И потому она раз за разом прекращала их ссоры, просто перебивая их обоих. Этого было достаточно - в конце-концов, и их ссоры не были настоящими ссорами, а просто небольшими разногласиями, выдававшими отчуждение. Но как давно оно образовалось и почему, Элис так выяснить и не удалось.Что касается наклейки, на которую указала Элис - это был оранжевый крестик в оранжевом кружке, ничего особенного. Это мог быть призыв к своевременной уплате налогов, реклама газовых труб, или уведомление, что предприятие охраняется. Она не ожидала ответа. Элис думала, что приемная мать сделает паузу, мельком взглянет на наклейку, пожмет плечами - и этого ей хватит, чтобы отвлечься и успокоиться. Однако Донна сделала шаг к двери, наклонилась и внимательно сощурилась. - Ага... это правда!Элис опешила:- Что - правда? - ?Аддио пиццо?. - прочла Донна надпись на наклейке. - Я в прошлом году читала публикацию о том, что честные бизнесмены Палермо, которые не хотят платить деньги мафии, создали сообщество ?Прощай пиццо?. Пиццо - это как раз те деньги, что требуют рэкетиры-мафиози. И если они все-таки появятся, люди собираются вместе и дают им отпор.Элис покачнулась. Она вот-вот собиралась вслух заявить, как было бы интересно увидеть настоящего гангстера. Даже зная, что это преступники, которые прежде всего торгуют наркотиками, она всё равно представляла мафиози прежде всего в качестве благородных разбойников, которые защищают местное население от произвола власти. И тут ей поддакивало кино, видеоигры и сам роман Марио Пьюзо... и вдруг перед ней возникло очень простое - и от того ещё более сокрушительное - доказательство вреда от организованной преступности. ?А как могло быть иначе? Ведь это же преступность! Название говорит само за себя.? - думала Элис. Ей было очень стыдно. Приуныв, она оглянулась вокруг - и остановилась- Донна! Уолт! Джейкоб! Поглядите-ка! - воскликнула она.Они стояли перед обыкновенным четырехэтажным зданием из белого камня. Второй, третий и четвертый этаж были явно жилые - в раскрытых окнах колебались занавески, в подвесных подставках цвели фиалки и герань, а на одном из балконов висели чистые простыни и роскошная красная комбинация с черными кружевами. Весь первый же этаж был застеклен, и было видно, что у панорамных окон стоят диванчики. А на тонких стенах, что рядами стояли в помещении, словно шкафы, висели картины. Рука Элис сама показала на вход, над которым было написано: ?Картинная галерея?.- О, пошли туда, туда! - Дорогая моя девочка, смилуйся! - застонала Донна. - Я и так не чувствую ног.- А я всё-таки думаю, что стоит пойти. - сказал Джейкоб.Он уже хорошо успел узнать Элис, и теперь услышал в её голосе нечто особенное. Уолт, как обычно, согласился. Голоса составили три против одного, и Донна сдалась. Стойку регистрации представляла школьная парта, за которой женщина средних лет что-то вязала. Она обратила мало внимания на четырех посетителей, помимо которых в галерее не было ни души. Однако едва они купили четыре билета (каждый - по три евро), буквально из ниоткуда взялась коротко остриженная девушка в черной юбке и черном жилете с двумя кармашками. Казалось, она была всего на два-три года старше Элис. На дешевом бейджике значилось: ?Кристина?. - Buon giorno. - весело сказала она.- Здравствуйте. - отозвалась Элис на английском. Она ожидала смущения, смешанного с разочарованием, но Кристина улыбнулась ещё шире.- А, английский! - вполне внятно выговорила она. - Желаете, чтобы я показала вам картины?- Вам удобно...?- О, коне-ечно! Прошу вас. - сказала Кристина и повела их за собой. - У нас хорошая коллекция! Коллекция Джузеппе Мастрояни. Он был третий сын в богатой семье, которая содержала плантации редких сортов винограда и винодельню. Но Джузеппе любил не вино, а любил искусство. У него было много денег, и он дружил с художниками. Он хотел их поддержать и покупал у них их картины. Он вел строгий учет в его тетрадях. Эта картина была первой в его коллекции.Сказав это, Кристина указала на картину, висевшую на стене с краю.Она была сравнительно небольшой, с газетный разворот, и изображала густые свежие заросли продолговатых зеленых листьев... а среди этих листьев, подобно экзотическим цветам, сидели пёстрые попугаи. Было трудно сказать, были это попугаи жако или ара, но они переливались всеми цветами радуги. Элис казалось, что они вот-вот запоют. - Это картина ?Попугаи?, её написал Альберте Мауро, близкий друг Джузеппе Бернарду. Он поехал в Австралию и там смотрел птиц, животных, растения. Другие его картины в частных коллекциях. Следующая картина называлась ?Пруд? и была почти зловещей. На маленькой лужайке посреди очень густого леса - ветви деревьев смыкались над землей, и царил странный желтоватый полумрак, того же цвета, как бывает небо перед бурей - было крошечное круглое озеро с тёмной водой. Элис подумала, что не стала бы бросать туда даже камешек. А если бы она туда упала, то уже никогда бы не выплыла.- А это, - сказала Кристина, демонстрируя поясной портрет женщины в синем платье, - портрет Констанцы Бланко, жены художника Бернулли. Он называл её своей музой. И действительно, женщина на картине была одновременно воздушной и весомой. Она могла внушить прекрасную мечту, и при этом дать силы к этой мечте идти. Щёки у неё были румяные, на спину спадали густые чёрные локоны. Синеву платья оттеняла белоснежная брошь из больших жемчужин. Может, Джузеппе Мастрояни и не мог встать среди великих меценатов - Кристина показала им портрет худого, явно неловкого человека в растянутом жилете, который сидел на простом жёстком стуле и оторопело глядел в камеру - но ему невозможно было отказать в хорошем вкусе. Среди коллекции почти не было известных имен (в данном смысле гордость галереи составляли две маленькие картинки Нормана Рокуэлла и ещё две оригинальные иллюстрации Джозефа Лейденекера) но исключительно все работы были хороши. На подписях картин были имена практически со всего света, начиная от русских и венгерских и заканчивая японскими. Одну из фамилий Элис разобрать так и не смогла, и пришлось просить Кристину. Та прочла её вслух - ?Чюрлёнис? - и сказала, что она литовская. А ещё все картины действительно походили на картины, а не на пятна краски, которую выплеснули на холст и дали стечь. Даже если не все были реалистическими - картина литовца Чюрлениса, маленький пастельный этюд в лазурно-голубом, зеленом и розовом, была далека от реализма - но во всех виднелась душа и мысль. И уж конечно там не было бананов, приклеенных липкой лентой. Каждое новое полотно было маленькой замкнутой вселенной, порожденной действительно благонамеренным инстинктом - творческим, а не инстинктом власти, как возможно, вселенная. Ведь картина, хоть и послушная художнику, не может его почитать. А значит, о власти речи не идет. Речь идет лишь о восприятии внимательным умом сущности мира, в результате которого рождается чудо. Элис окунулась в незнакомое доселе блаженство. Это было глубокое всепоглощающее удовольствие, несколько даже напоминающее оргазм - только интеллектуальный. ?Да почему же я об этом раньше не подумала? - билась в её голове мысль. - Где была моя голова??Действительно, до того с искусством она почти не сталкивалась. Иногда она смотрела документальные фильмы про великих художников вроде Рафаэля или Леонардо да Винчи, но они сливались с другими документалками о великих инженерных сооружениях, ископаемых каменного века и холодной войне. Ещё она когда-то любила игру про девочку, которая отправилась в картинную галерею - ?Иб?. Элис вспомнила, как она, двенадцатилетняя, сидела за отцовским компьютером и взглядывалась в окошко игры, которое не желало разворачиваться на весь экран. Тем не менее сама она не смогла пройти ни одной головоломки, приходилось руководствоваться летсплеями. Зато она внимательно рассмотрела пиксельные миниатюры картин Гуэртены. Ей очень нравились многие названия - ?Мистическая ночь?, ?Горький фрукт?, ?Испивая ночь?, ?Бездна глубины?, ?Дух змеи?. Но почему-то она не спроецировала этот интерес в реальный мир, где было намного больше картин, и они не были нарисованы пикселями. И в своей библиотеке она почему-то не видела стеллажа с надписью ?Искусство?, хотя там лежали толстые альбомы с репродукциями. Как было бы хорошо сесть там, где-нибудь в уголке, раскрыть такой альбом и сосредоточиться!... Но Элис подумала об этом только теперь. Очень скоро они дошли до конца маленькой экспозиции. Элис потребовала какую-нибудь сувенирную продукцию - ей рисовались открытки, календари и магниты с репродукциями. Однако там были лишь магниты, и те - лишь с изображением вывески картинной галереи. Элис купила два. Один она хотела повесить дома, в квартире Донны и Уолта. Второй она приберегла для своего родного дома, для Нэрн-хауса. Она понятия не имела, когда туда вернется, и вернется ли вообще, но она его не забывала.Уходя из галереи, Элис чувствовала, что уходит из дома. Ей не хотелось больше расставаться с искусством. Ей хотелось связать с ним жизнь. Однако ей лучше других было известно, что никаких способностей к рисованию у неё нет - иначе они уже давным-давно бы проявились. Началось бы с каракулей в детском альбоме, потом любимым школьным предметом у неё стало бы рисование. Потом, попав на ютуб, она бы живо нашла кучу этих роскошных каналов, где художники крупным планом показывают, как рисуют, тестируют акварель, гуашь, сепию и гелевые ручки, и устраивают ревизию своим кисточкам и палитрам. Она бы простаивала сто лет возле стеллажей со скетбуками в книжных магазинах. Наконец, рисование было бы среди её хобби, как чтение, танцы и сериалы! Но ничего подобного. Даже засыпая, она сроду не воображала, что бы рисовала, если бы могла. Однако существовал и другой путь - изучать искусство. Узнать о нем всё, суметь отличать треченто от квадрочето, и уж по крайней мере знать, что Микеланджело и Донателло - это не ниндзя-черепашки. По крайней мере, не только. - Джейкоб, - сказала она вслух.- Да? - он тревожно посмотрел на Элис. Уже больше получаса она молчала, и это почти обеспокоило Джейкоба.- Искусствоведенье - это же тоже специальность?- Конечно. А почему ты спрашиваешь?- Я буду бухгалтером.Всю весну Элис маялась. Она знала, что грядут последние два класса старшей школы, и надо было выбрать, от каких предметов отказаться навсегда, а на каких сосредоточиться. Потом поменять решение было бы уже невозможно... а между тем Элис понятия не имела, чего хотела. Она вновь и вновь просматривала список предметов и начинала плакать. Будучи трудолюбивой, она довольно хорошо успевала, но при этом восемьдесят процентов предметов ей давались трудно, а оставшиеся двадцать - то есть история и физкультура - вели в идеологический тупик. И всё чаще, когда Элис начинала думать, чем же она будет заниматься, перед её глазами возникала фантасмагория: она на площади наглядно показывает, как проходили тренировки по дискоболу, при этом одета она в тогу... а под тогой ничегошеньки нет. - Разумеется, ты не будешь. - спокойно сказал Джейкоб. - Я отлично знал, что ты сказала это просто так.- Не так чтобы просто... я скорее боялась.В ту ночь они с Джейкобом немного выпили, а спиртное обостряло чувства Элис - в том числе и тревогу, что она испытывала. И она, рыдая, сообщила Джейкобу, что для неё нет иного пути, кроме как стать бухгалтером.- А кем же ты будешь?- Искусствоведом. - Поздравляю. - промолвил Джейкоб, беря Элис под руку. - Отличный выбор.Донна покосилась на приемную дочь, но ничего не сказала. А Уолт, похоже, вообще ничего не слышал.Домой семья вернулась к ужину. Элис ожидала, что будет падать от усталости - но ничего подобного! Более того, она даже не могла усидеть на месте! Она то и дело вскакивала и начинала ходить взад-вперед по комнате. Перед ней разворачивались такие перспективы, что было жутко. От этого возбуждения у неё пропал аппетит, и она смогла проглотить только кусок запеканки и яблоко. А в окно смотрел сияющий вечер! Небо снова приняло сицилийски-сизый оттенок и с одного края поддернулось персиковым, розовым и золотистым. Однако увидеть настоящее буйство заката было невозможно - он скрывался за кущей деревьев и углом гостиницы. - Джейкоб, - не выдержала Элис, - пошли-ка погуляем!Она ожидала удивления, а может быть, и отвращения - ведь сама мысль о прогулке после целого дня на ногах, а потом сытного ужина из шницеля и воздушного картофельного пюре, и должна быть отвратительна. Однако Джейкоб вновь показал Элис, что он необычный юноша. Он сунул айфон в карман дорогих джинсов и сказал:- Давай. Он сообщили родителям (Донна, что буквально распласталась на кровати, испустила громкий долгий стон - видно, у неё-то мысль отвращение вызвала) и отправились наружу.- Далеко не уходить! - крикнул им вслед Уолт, который вдруг вышел из своей маленькой нирваны. Джейкоб и Элис рассмеялись в ответ и спустились в сад.Их снова окружил запах цветов. Густой, богатый аромат роз, который она раньше знала лишь по деревянным флакончикам розового масла, веяние резеды и левкоя, и чуть заметно - мягкий запах петуний. Крепко держась за горячую руку Джейкоба, Элис жадно втягивала носом воздух. Ароматы были так сильны, что почти возбуждали. Элис вдруг вспомнила стон Донны. Разумеется, он не был стоном возбуждения, и даже стоном удовольствия вообще (ведь можно стонать от восторга, от радости, от удивления), но почему-то он теперь не выходил из головы Элис. Более того, вдруг пришли такие мысли, которые она бы назвала по меньшей мере непочтительными - особенно если речь идет о родителях. Но они не уходили, и Элис решилась заговорить. Она твёрдо знала, что Джейкоб её не осудит.- Джейк...- Что, принцесса? - Как ты думаешь... у Донны и Уолта ещё бывает секс?После короткой паузы Джейкоб рассмеялся.- Да, бывает. Они же женаты, как-никак, и оба ещё молоды. Но, всё у них это нечасто, эдак раз в неделю или около того. У отца либидо не из бурных, а мама, кажется, вообще может быть асексуальна- А как ты всё это узнал? Под дверью стоял? - Элис коротко хохотнула. - И такое случалось. - невозмутимо отозвался Джейкоб. - Правда, с тех пор, как ты приехала, уже не стою. Но не думаю, что у них многое изменилось. Они - люди привычек. За этим содержательным разговором они прошли весь сад и оказались у калитки. Им была видна улица, сложенная из песчанника, машины у обочин и невысокие дома. Небо быстро меркло. Джейкоб улыбнулся Элис и потянул дверцу на себя. Элис казалось, что на самом деле очень глупо уходить от посыпанных белым приморским песком дорожек и цветочных снопов на пыльную улицу, и она уже собиралась сказать об этом - но внезапно раздумала. Оказалось, что всё несколько иначе. Они словно вышли из зала дискотеки, где пол содрогается от громкой музыки, вой, шум, толчея, а лучи цветомузыки то и дело попадают прямо в глаза - в коридор или любое другое тёмное, тихое место. Элис ощущала облегчение. И Джейкоб, судя по смягчившемуся взгляду, тоже. Она покрепче уцепилась за его локоть. Было очень приятно держаться вместе. Через две-три улицы они очутились на каких-то задворках. То тут, то там стояли машины. У многих закрытых дверей возвышались кучи ящиков из-под апельсинов и целые столбы из эмалированных тазиков. У одной из дверей стояла новенькая розовая коляска. Раз им пришлось огибать сушилку, полную белья. От него исходил резкий запах чистящего средства.- Мы с тобой сталкеры. - прошептал Джейкоб на ухо Элис. Элис рассмеялась, но тихо - все дома были не выше двух этажей, и во всех были открыты окна. До них доносились разговоры и смех, песни и возгласы, где-то плакал ребенок. Может быть, это был тот самый ребенок, которому принадлежала коляска. А из одного окна доносилась музыка...Элис машинально остановилась. Это был вальс. Какой - она не смогла сказать. Мелодия плыла волнами по воздуху. Джейкоб остановился подле неё. Когда один вальс закончился, начался другой. Видно, кто-то включил подборку вроде ?1 час вальсов? на ютубе, и при этом позабыл о наушниках. - Ты знаешь, какой это вальс? - сказала Элис.Джейкоб покачал головой.- Это ?На голубом Дунае? Штрауса. Очень знаменитый. - Дунай... - повторил Джейкоб. - Длинее него только русская Волга. Дунай протекает через весь Евросоюз. А исток в Шварцвальде. - Ученый-кипяченый. - нежно прошептала Элис.Тут вальс Штрауса завершился мощным аккордом, и за ним послышался лёгкий наигрыш испанского ?Сына луны?. Тут Элис не выдержала.Она вывела Джейкоба немного вперед, на местечко, где не было машин, и оставался квадрат голого асфальта размером с комнату, и сделала книксен. На ней был пёстрый сарафан с легким кружевом подолом, и она подобающим образом приподняла юбку. Мигом поняв её, Джейкоб вздернул подбородок, поклонился и обнял её за талию. Она крепко взялась за его плечо. Сперва они вальсировали медленно, а потом, поняв, что всё помнят, ускорились. По сути, они даже ничего не вспоминали. Их ноги действовали сами по себе, как в езде на велосипеде, переступали уверенно и ритмично. А им оставалось лишь наслаждаться танцем, музыкой и единением, которого иначе можно было достигнуть лишь в сексе. Разумеется, миссис Уир была очень недовольна ими обоими. Джейкоб сделал перерыв больше месяца и потерял всё, что выучил (не так уж и много, надо сказать) Но что скажешь против воспаления легких? Пришлось смириться. Да и Элис вела себя не лучшим образом, хоть и продолжала появляться на занятиях. Когда надо было танцевать не с Джейкобом - а ей очевидно приходилось танцевать с другими во время его болезни - она возмущалась, нервничала, раздражалась и начинала откровенно филонить. В итоге она сбавила тоже. Но Элис не нервничала. На танцы она всегда смотрела, как на забаву. Сбавила? Ничего, ещё нагонит. Главное, чтобы с Джейкобом. И во многом такой подход принес плоды. Спокойствие и мирный настрой, что передался и Джейкобу, делал тело и ум податливыми и восприимчивыми. Так что к летнему перерыву, что начался в июне, они научились вальсировать. Точнее, Джейкоб научился, а Элис вспомнила, как это делается. И вот музыка затихла. Строго следуя правилам, Джейкоб вновь поклонился, а Элис сделала книксен. Оба переводили дыхание.- Так хорошо танцевать с тобой, Элис. Спасибо, что привела меня в танцевальный класс. - Танец - это жизнь. - прошептала она. - А?- Это из Стивена Кинга. Они вернулись в номер через двадцать минут, несколько удивленные тем, что Донна и Уолт им ни разу не позвонили. Хотя всё мигом прояснилось. Перед ними предстала плотно закрытая дверь, за которой слышалась возня, вздохи, редкие поцелуи и мягкое поскрипывание пружин матраса. Элис и Джейкоб переглянулись, отчасти смущенно, отчасти весело.- Да мы с тобой провидцы. - прошептал Джейкоб, уводя свою девушку в номер. Приняв душ, они улеглись спать. Элис собиралась было прочесть ещё страничек десять (она полагала, что у неё хватит на это сил - учитывая, что она после целого дня в Палермо с легкостью смогла прогуляться по улицам возле отеля и станцевать самый восхитительный вальс в своей жизни), но внезапно в глазах у неё потемнело, и она едва успела отложить электронную книжку на тумбочку. Словно вся усталось разом нагнала её и обрушилась, словно волна. Рука Элис опала, и она мгновенно заснула. Джейкоб же вообще не стал себя испытывать, а сразу после мытья лёг спать. Он тоже заснул сразу. Первое, что увидела Элис, открыв глаза - светящийся зеленым циферблат будильника. Он показывал ровно пять часов утра. За окном разгорался пастельный июльский рассвет. Первые птахи, ночевавшие в саду, уже пробовали свои голоса. Джейкоб спал, приткнувшись к ней. В комнате было тепло, но он крепко завернулся в тонкий плед с бахромой. Во сне он почти совсем сполз с подушки.Почти девять часов мёртвого сна, во время которого она даже не повернулась на другой бок - она лежала в той же позе, в которой смогла запихнуть читалку на тумбочку - полностью восстановили силы Элис. Ей хотелось заснуть снова, но она не смогла даже глаза закрыть. А включить лампу и снова последовать за Джорджем Амберсоном было невозможно, не то бы она разбудила Джейкоба. С пять минут она лежала, рассматривала своего парня и думала, что бы ей сделать. Но потом к ней пришла идея. Она тихонько встала, тихонько надела вчерашний пестрый сарафан с кружевцом по подолу и вытащила из шкафа кофточку, которую до того не надевала - ведь было очень, очень тепло. Кофточка была из тонкой голубой ткани, с завязками вместо пуговиц и вышивкой на одном из карманчиков, очень миленькая. Элис купила её с Донной на одной из мартовских распродаж. Набросив кофту на себя, Элис ещё раз взглянула на Джейкоба и вышла. В прихожей было темно. Дверь в комнату Донны и Уолта всё ещё была плотно закрыта, но на этот раз за ней царила полная тишина. Немудрено! они устали, бедняжки. Подавив смешок, Элис запихнула в карманчик платья свой мобильник, надела серебристые туфли-балетки и вышла. Тишина в отеле была глубокой, как в закрытом гардеробе. Не гудели лампы, не работали кондиционеры. Тишину не нарушали даже шаги Элис - их скрадывала ковровая дорожка. Так, не услышав ни звука и не издав ни звука, она спустилась к ресепшену. За стойкой никого не было, но дверь была распахнута. Её придерживал тяжёлый горшок с миниатюрной пальмой. Когда Элис вышла, она на мгновение затаила дыхание. В нереальном жемчужно-белом свете солнца, которое ещё даже не вышло из-за горизонта, но уже начинает светить, всё казалось иным. Воздух был напоен запахом росы, медленно раскрывающихся цветов и далекого моря. Веяло холодком, который слегка куснул её голые колени. Переступив с ноги на ногу, Элис всё-таки сошла с крыльца, открыла калитку и направилась на пляж. (Авт.: знаю, что так писать не очень-то солидно, но советую послушать трек Vangelis - La mer recommencée. Он вдохновил меня на эту сцену)Вокруг никого не было. Дома и машины стояли тихие, спящие. В тот утренний час могло показаться, что они и не созданы для жизни и движения, что единственная их задача - стоять, подставляясь сквознякам и излучая покой. Даже красный пожарный гидрант на краю улицы обрел странную торжественность. От асфальта исходила прохлада, которая впиталась в него за ночь. Элис стащила одну туфлю, а затем другую - такими же медленными и колдовскими жестами, как в фильме ?Пикник у Висячей скалы?. Но если трёх австралийских школьниц взяла в плен стихия хаоса, стихия камня, то Элис поработила стихия раннего утра. Она взглянула на свои босые ноги. Они изрядно загорели, ногти на ногах были покрашены прозрачным лаком. Мелкие камешки мягко покалывали ей пятки. Взяв туфли в руки, Элис спустилась по деревянной лестнице на пляж. Лестница ни разу не скрипнула. Элис собиралась спустившись, подойти к воде, но так и не смогла. Зрелище утренней улицы, которое полминуты назад казалось ей столь сказочным, померкло. Небо, море, песок! Море, песок, небо! Песок, небо, море! Она не знала, куда прежде ей посмотреть.Белоснежный песок, обволакивающий её босые ступни, светился в исчезающем утреннем сумраке. Ночь оставила после себя миниатюрные дюны и обнажила ракушки, засыпанные днем. Прямо возле левой ноги Элис лежало две маленькие розовые раковинки. Она наклонилась зачерпнула горсть шелковистого песка, и разжала пальцы. Ветерок с моря легко подхватил их, и на долю секунды в воздухе застыло нечто вроде блестящего полупрозрачного зигзага. Адриатическое море, тёмно-синее, лежало тихо-тихо, и только у самой линии берега, чуть плескало. Элис знала выражение ?полный штиль?, но поняла, что оно значит, только сейчас. Вода не рябила, не волновалась, и можно было увидеть, как уходит вглубь дно их того же белого песка, что на берегу. Казалось, там скрывался источник всего покоя на земле.Но главное происходило на небе. Жемчужно-сероватый цвет медленно обретал голубизну, которая, в свою очередь, у горизонта начинала отливать персиковым и розоватым. Вскоре розовый обрел силу, погасил немногочисленные штрихи персикового и застлал весь горизонт. Небосклон стал похож на титанический кристалл розового кварца. И тут взошло солнце. Над горизонтом показался один только краешек, но яркие оранжевые лучи уже протянулись через всё небо и залили берег. Элис протянула вперед ладони и ощутила на них, как уже горячо светит солнце... несмотря на то, что всего 5:15 утра.Элис медленно опустилась на песок, подтянула к себе упавшие туфли.?Славно утром на берегу.? - подумала она. Теперь, когда буйство рассвета миновало, она могла снова думать.Например, о Джейкобе. Вчерашний вечер казался ей сном. Как они танцевали! Может, на смотре их бы не выделили, но она никогда ещё - никогда! - не ощущала такого наслаждения своим мастерством и своим партнером. И Джейкобу тоже нравится с ней танцевать. И тут - как всегда, неожиданно - откуда-то пришли тёмные, мрачные, неприятные мысли.?Да, так и есть - ему нравится с тобой танцевать, - говорил холодный голосок, раздававшийся где-то в области затылка, - но это лишь потому, что он не знает ничего лучшего! Если бы он проделал хоть один тур вальса с Эшли Коул, или с Джейн Макферсон, или хоть с Патси - он бы уже никогда тебя не похвалил. То, что ему нравится с тобой танцевать, не доказывает, что ты хоть в малейшей степени достойна такого парня. Нет уж, милочка, будь любезна ещё постараться. Можно подумать, будто ты уже старалась хоть в малейшей степени!?Ужаснувшись, Элис постаралась подумать о чем-нибудь ещё. Её мысли вернулись к картинной галерее. Вспоминая полотна, собранные Джузеппе Мастрояни, она мало-помалу успокоилась. Потом она подумала об галереях в США, и на ум ей снова и снова приходил тот злополучный банан. ?Вот бы в Чикаго тоже была такая хорошая галерея, с настоящими, хорошими картинами! - мечтала Элис. - С серьёзной комиссией и стандартами, а не только ?я так вижу!? Я такой ещё ни одной не видела. Чтобы там выставлялись работы современных художников, но их работы не были бы современным искусством в худшем смысле этого слова!? И тут Элис осенило. ?Да я сама такую создам! Правильно, это, вообще-то, единственный логичный ход. Я же не хочу преподавать или что-то в этом роде... значит, надо работать в галерее. А я создам галерею специально для себя. Галерею современного реалистического искусства! А Джейкоб мне поможет."Тем временем рассвет окончательно погас, и наступил день. Было почти шесть часов утра. До завтрака оставалось два часа, но в животе у Элис уже заурчало. Думая, что же ей сделать, она прошла до конца коридора, завернула за угол и оказалась на открытой площадке. Она тоже выходила на море. Там стояло несколько стеклянных столиков и плетеные стулья. По углам в тяжёлых фаянсовых горшках росли карликовые пальмы, вроде тех, что удерживала дверь внизу. Вдруг на ум Элис пришла идея. Чтобы узнать, можно ли воплотить её в жизни, ей надо было позвонить на кухню, а из номера она сделать это ещё не могла. Спасало то, что в коридорах на высоких тонконогих консолях тоже стояли телефоны. С одного такого она и сделала звонок. Оказалось, что идею воплотить можно - ?конечно, можно!? Улыбаясь, Элис продолжила разговор. Потом она встала у лифта и принялась ждать. Её ум вдруг обратился к той горничной, что скоро появится. Не сдёрнули ли её с кровати в этот ранний час? Не клянет ли она противных богатеев, которые ради своих убогих прихотей мучают людей, поваров и горничных? Элис вдруг испугалась, что увидит на лице горничной классовую ненависть.Однако ничего подобного не случилось. Лифт тихо звякнул, из него показалась серебряная позванивающая тележка, а за ней - девушка в белом фартуке. Едва увидев Элис, она приветливо кивнула ей.- Доброе утро, мисс Элис! - поздоровалась горничная. - Какой столик вы желаете накрыть?Элис показала на средний, возле которого уже стояло два плетеных кресла, и девушка принялась бодро накрывать на стол. - Пожалуйста. - выпрямляясь, сказала горничная. - Как тут хорошо - холодок, море! Звоните, если пожелаете что-нибудь ещё.- Конечно. - сказала Элис, запуская руку в карман и протягивая горничной пять евро. Хотя девушка не походила на человека, которого сдернули с кровати и насильно заставили везти наверх полную тележку, Элис ещё не совсем освободилась от этих мыслей. К большому её удовольствию, горничная не стала отказываться от чаевых. Она просто поблагодарила, спрятала банкноту в карман и удалилась. А Элис пошла будить Джейкоба. Она потихоньку открыла дверь... и вздрогнула, увидев, что он сидит на кровати и озирается. - Лэйси! - выдохнул он. - Ты где была? - На пляже. Я очень рано проснулась и пошла пройтись. Ой, Джейкоб, что я видела! А вообще-то у меня для тебя сюрприз.- Да? Какой?- Одевайся скорее, я тебе покажу... ты не хочешь больше спать?Джейкоб улыбнулся, покачал головой, и принялся одеваться. Когда он натянул на себя трусы, джинсы и рубашку-поло - вроде той, которой носил Уолт - Элис приказала ему закрыть глаза и привела его к той самой площадке.- Лэйси? - пробормотал Джейкоб, вскидывая голову, точно слепой. - Пахнет кофе...- Можешь смотреть! - захихикала Элис, стискивая ему руку.Джейкоб открыл глаза и увидел накрытый белой скатертью стол, на котором стояли два прибора с салфетками, стопка тонких блинчиков на фарфоровом блюде, земляничный джем, ваза с нарезанными фруктами и ягодами, йогурт, комплект крошечных пирожных на один укус, сливки, сахарница и серебряный кофейник, источавший запах настоящего зернового кофе.- Ух ты... - сказал он, наконец. - Черт подери, просто супер!- Нравится?- Восторг! Я знаешь, отчего вообще-то проснулся? Живот у меня подвело от голода. - Так садись и кушай, Джейк.Он не заставил себя долго упрашивать. Одарив Элис благодарным поцелуем, он сел и запихал в рот кусочек персика:- Только ты могла такое придумать, моя Лэйси.?Делов-то, завтрак заказать! - немедленно возразил голос из затылка. - Можно подумать, ты его готовила! Что, милочка, уже возгордилась собой? А ты ему не пара, не пара...?Усилием воли Элис заткнула этот голос, села за стол и принялась завтракать. Первый глоток кофе походил на благословение. Море сверкало в лучах утреннего солнца. Йогурт не отдавал кислятиной, а джем явно был сделан из настоящей земляники.?Вот это роскошь.? - подумала Элис, отправляя в рот крошечное пирожное и запивая его кофе.А больше роскоши не было.