Глава 6. Игра. (1/1)
POV НацуноКофе. Этот напиток всегда являлся для меня поводом лишний раз подумать о чем-то важном, или же просто поразмышлять сразу обо всем.В раннем детстве, когда мать варила его в турке, я тайком от нее неумело делал его и себе, за раз делая по две-три кружки. Крепкий кофе, без сахара и молока, дарил мне некую эйфорию, четкое самосознание и сосредоточенность, хотя чуть позже, лет этак через пять, дало о себе знать и здоровье – частые боли в сердце, постоянная усталость, учащенное сердцебиение. Однако я часто не обращал на это должного внимания, продолжая бороться со сном дозами кофеина.Но вот опять в руке пластиковый стакан с горячим кофе из ближайшего автомата. Слабый ветер сдувает струйки пара в сторону. Подняв взгляд к небу, наблюдаю за быстро плывущими облаками. Серая масса их давит сверху, заставляя чувствовать себя напряженным, будто в ожидании бури.Шаги. Мегуми, поправляя на ходу шарф, подходит ко мне с таким же кофе и присаживается рядом со мной на скамейку. На губах ее заиграла легкая улыбка, когда поворачиваюсь к ней. В ее глазахсияло темнеющее небо. Переплетаясь, два цвета, разных сами по себе, становились единым целым. Темно-фиолетовый, словно вечерний небосклон, туман клубился в зрачках. Мне отчего-то показалось, что на миг ее глаза стали отражением моих.Нервно поправив свитер и воротник осеннего пальто, Шимидзу делает глоток кофе, облегченно вздыхая.- Холодно? – ближе придвинувшись к ней, прислоняюсь плечом к плечу. Она смущено кивает, обхватывая стаканчик замерзшими пальцами.Протянув левую руку к лицу девушки, я кончиком пальца слегка надавливаю на щеку. Моргнув, девушка слегка удивленно одергивается, недоуменным взглядом смотря на меня. Я чуть улыбаюсь.- Если холодно, зачем надо было идти сюда? Могли бы и у меня дома остаться на ужин, как отец просил, - выдыхаю, вглядываясь в ее глаза. Они все такие же темные, вот уже как два дня. Но стоит ли волноваться?- Умм, - слегка мотает головой. – Я стесняюсь, особенно после того, как врезалась в твою спину при них, - смешок срывается с ее губ и она чуть сильнее краснеет. Подув на стаканчик, делает небольшой глоток.Порыв ветра несется прямо в глаза, отчего они начинают слезиться. Сощурив их, повторяю действие Мегуми. Кофе теплой волной вливается внутрь, а жар его исчезает где-то чуть ниже груди.
Где-то вдалеке слышатся гулкие раскаты грома. Кинув взгляд поверх крон деревьев, я замечаю расползающиеся рваные пятна накатывающей ночи.Вечерние сумерки еще искрятся насыщенно-синим цветом, но уже медленно отступают. На самом краю, где черная линия горизонта сливается с чернильными силуэтами далеких холмов, вспыхивают молнии. Одна, другая – среди облаков, очерчивая тучи, рисуя неясные полумесяцы.Перехватывает дыхание.Опустив взгляд чуть вниз, смотрю на постоянно меняющиеся ветви деревьев. Осень огненной сферой окружала нас. Желтые, оранжевые, красные и кроваво-бордовые листья медленно кружились в воздухе, падая на землю. Все это так похоже на огненный дождь.И вот второй месяц отношений, второй месяц осени. Шимидзу день за днем замыкается в себе все больше. Ее отчуждение ото всех в школе слишком явно. Шевеление под боком.- Скоро будет дождь, - тихо произносит Мегуми, приподняв голову. – Он уже идет к нам.Я чувствую вместе с ней эту тягучую напряженность, которая пронизывает воздух. Время не течет и не существует; мы смотрим на то, как тучи все больше и больше захватывают небосклон, приближаясь к нам и отнимая наши минуты. Все вокруг озаряется серебряным свечением.
На долю секунды всё вокруг превратилось в один сплошной белый фон, а затем мгновенно схлынуло в привычный хаотический набор красок. Капля за каплей, сдерживаемые слезы небес стали проливаться на землю. Каждая из них пролетала перед глазами, словно в замедленном действии, и я видел каждое отражение в ней. В выпуклом зеркале отражался целый мир.
Даже и не думая уходить, я закрываю глаза и поднимаю голову вверх. Дождевые капли падают на лицо быстро, отчего кожа реагирует на них подергиванием мышц. Я слышу, как рядом тяжело вздыхает Шимидзу, следом всхлипывая. Я знаю, она плачет. Снова. Как и тогда, когда заснула в автобусе у меня на плече (и да, теперь я знаю, что она разговаривает во сне). И, что удивительно, во сне несла такое, чему даже я, с весьма развитой фантазией, позавидовал бы – то голоса ей мерещились, то кровь, то войны с катастрофами. Хорошо еще, что не кричала это, а тихо, едва слышно произносила. Но тело ее так и дрожало тогда, отчего хотелось просто прижать к себе и успокоить, лишь бы больше слезы не катились по щекам. Что я и сделал, преодолевая беснующийся голос разума в голове.Я раскрываю глаза и склоняю голову влево, смотря на девушку. Дрожащей рукой закрывая лицо, она давится слезами, отчего плечи вздрагивают. А этот жалкий стаканчик, сжатый ее замершими пальцами, ходит ходуном, и напиток проливается на землю. Поставив свой кофе на скамейку, и не обращая внимания на то, как капли небесной воды то и дело попадают в него, я аккуратно обнимаю Мегуми, прижимая поближе к себе. Касаясь губами уже намокших ее волос, чувствую легкое тепло ее ладони, опустившейся на мою. Опершись подбородком о ее макушку, снова закрываю глаза. Я отчетливо слышу каждый всплеск воды, когда дождевая капля падает в мелкую лужицу, каждый шорох отяжелевших листьев под напором ветра. И ощущаю, как где-то там высоко, среди туч, очередная молния взрывается снопом электрических искр.
- Я снова чувствую тот же страх… Юки-кун, тебе не кажется, что небо проклинает кого-то? Будто оно разозлилось не на шутку, – почти успокоившись, с придыханием произносит Шимидзу.- Даже и не задумывался об этом, - хмыкаю, слегка сжимая девичье плечо. – Может, пойдем уже? Дождь усиливается, наверное, будет буря.- Еще немного, пару минут. Я только… - внезапно замолкает, поднимая голову к небу. Я же обращаю взгляд к ней, в непонимании наблюдая. Она смотрит безразлично в небеса. Вот капля дождя упала прямо на радужку, отчего я вздрагиваю, в отличие от нее.Внезапно она раскрывает глаза шире, будто видит что-то страшное. Я замираю, не зная, что делать – прямо в моих руках, на нее снова находит то состояние, когда она…
- Приближается полночь, и занавесПоднимается в толщу небес.И актеры тенями-титанамиВоспевают театр чудес, - срываются строки с ее побледневших губ. Ее взгляд по-прежнему устремлен в неведомую пустоту,а голос становится чужим, странно-детским.
- И слова их – воспоминания,И слова их, коснувшись тебя,Превратятся в напоминаниеО том, что ты навсегда… - медленно-медленно она поворачивает голову ко мне. Абсолютно черные глаза, глаза бездны смотрят на меня отсутствующим взглядом. Я вижу отражение своего искаженного в непонимании лица в этих омутах. И этот голос, читающий стихи, которые вклиниваются, врезаются в голову и распространяют боль по всему телу, раздается так близко и одновременно так далеко. Там, позади Шимидзу, деревья стоят плотно друг к другу, отчего тьма может спокойно поглотить их. И на их фоне ее волосы слишком резко выделялись своим кислотным цветом. Губы, дрогнув, стали растягиваться в улыбке.- Навсегда потерян во времени,Предан смертью, светом и тьмой,Что и дни твои стали серыми.Ты зависим этой игрой, - легким движением подтолкнув стаканчик с кофе вперед, девушка протягивает руку ко мне и касается холодными пальцами моего лица. Напиток стремительно разливается по опавшей влажной листве, образуя буро-коричневую лужицу у нас под ногами. Улыбка розоволосой становится еще больше, превращаясь в оскал. И кожа белеет в вечерних сумерках, словно бумага.- М-мегуми, что с тобой? – выдыхаю я, чувствуя легкую дрожь по телу. Взгляд ее затягивает, будто гипнотизирует. В темноте зрачки отливают алым, отчего кажется, будто здесь не она, а кто-то другой.- Что со мной? – наигранно-удивленное выражение лица, внезапно сменяющееся потерянным. – Ты совсем ничего не помнишь?Непонимающе мотаю головой. Гневно сходящиеся брови на переносице. Страшно смотреть в ее глаза – глаза хищника, светящиеся агрессией и… голодом.Она резко хватает меня за руки и приставляет их к своему горлу, с силой сдавливая мои пальцы своими.- Я заставлю тебя вспомнить, - фосфорическим светом выделяется радужка. – Сыграем в игру, мой милый Нацуно, - и ее голос срывается на истерический хохот.