Глава 4 (1/1)

Таканори зря боялся. Целую неделю он провел дома, высыпался, проводил дополнительные сеансы у психоаналитика, чтобы стабилизировать своё состояние. И за это время нигде не просочилось ни единого намёка, что о его разговоре с Койю стало известно.Значит, Койю сохранил его тайну. Но почему? Понять его мотивацию, допустить даже мысль о том, что им двигало что-то хорошее, Таканори не мог. Он даже впервые решил обсудить с психоаналитиком не то, что волновало его из прошлого, а проблемы настоящего. Кажется, тот был рад такому раскладу, назвав это сдвигом с мёртвой точки. Но Таканори этого не понял. Каким образом то, что один ублюдок довёл его до срыва и заставил рассказать самую грязную тайну, может помочь ему справиться с прошлым? Впрочем, врач ещё говорил о том, что ему необходимо расслабиться и дать событиям идти своим путём, не зацикливаясь на случившемся.Так как Койю нигде не проболтался, Таканори решил прислушаться к этому совету. К тому же, все эти дни тот ничего не выкладывал в инстаграм, не мелькал постоянно на виду, так что Таканори почти смирился с его существованием. Когда через несколько дней у Койю появилось новое фото, Таканори открыл приложение с ненормальным предвкушением. И почти сразу застопорился. В посте было несколько фото – Койю выглядел на них по-домашнему простым. На первой фотографии у него на плечах сидела совсем мелкая девчушка, и они оба смеялись, на второй эта же самая девочка с какой-то женщиной, чем-то похожей на Койю, а на последней – они втроём с мороженым в руках. И подпись: ?Мои самые любимые леди?. У Таканори вмиг заледенели пальцы, и он не мог понять, почему его это зацепило. Не удержавшись, он залез в комментариях, где нашёл ответ от этой самой женщины, которая назвала Койю братом.Таканори испытал странную смесь облегчения и раздражения. Как этому говнюку не стыдно? Как он мог находиться рядом с нормальными людьми, касаться детей и так легко показывать родной сестре эту сторону своей жизни? Ненормальный и не имеющий понятия о морали урод. Тем не менее, Таканори рассматривал фотографии очень долго, думая о том, что такого счастья он в глазах Койю не видел. Даже во время показа, когда ему показалось, что Койю сияет. И Таканори стало интересно – какие ещё вещи могли заставить Койю так искренне и счастливо улыбаться? Обычно он был вежливым и милым, но яркие эмоции показывал редко. Даже в его закрытом профиле этого было недостаточно.Но была и другая проблема, связанная с Койю. После показа и выхода фотографий появилось множество восторженных отзывов от критиков, которые приняли новую модель также хорошо, как в своё время Такамасу. Таканори понимал, что при таком раскладе ему следовало предложить Койю быть амбассадором бренда наравне с Такамасой, но как он мог это сделать? После того, что он про Койю узнал. И особенно после того, что Койю был в курсе его тайны. Слишком много вопросов, которые только запутывали.Самым простым и очевидным было поговорить об этом с Такамасой и хотя бы узнать, как он отнесётся к тому, что перестанет быть единственным. Пусть даже общаться с ним Таканори не хотел. Слова Акиры про личную жизнь Такамасы неприятным осадком давили на сознание. Правда, он с удивлением отмечал, что это волновало его в разы меньше, чем то, что он знал про Койю.К тому же, после всего, что происходило, согласится ли он вообще? Таканори был уверен в том, что тот к нему даже близко не подойдёт. И сама мысль об этом помогла принять решение – он попытается сделать всё правильно, а остальное зависит не от него. Но первым делом он должен обсудить это с Такамасой.Таканори скинул Такамасе сообщение с просьбой заехать на следующий день. И получил ответ с такой скоростью, будто у Такамасы телефон постоянно в руках. Тот попросил о переносе встречи хотя бы на вечер или следующее утро, потому что будет очень занят. Этому можно было порадоваться – появлялся целый день, чтобы обдумать и сформулировать свои доводы.Следующим вечером он увидел в инстаграме фотографии, на которых Такамаса неплохо проводил время с Койю в баре. И последний совсем не был против, что его обнимали, смеялся и пытался напоить Такамасу своим пивом, пока тот делал снимок.***– Така, ты хотел меня видеть? – как и всегда, Такамаса был полон энергии.– Да, проходи уже, – Таканори кивнул и свернул вкладку с почтой.– Надеюсь, я не сильно испортил планы? – Такамаса сел напротив и моментально собрался, переключившись на работу из образа вечного обольстителя. – Мне показалось, что дело срочное, но я правда не мог отменить. Я пообещал Каолу, что помогу.– А Каолу тут причём? – Таканори ляпнул, не подумав. У него поход в бар с Койю мало соотносился с чем-то, что может быть нужно визажисту.– Как причём? Ему необходимо было отснять новые образы для MAC, у него свои обязательства перед ними. Он попросил Койю побыть в кадре, а я помогал со светом и прочим, – Такамаса мечтательно прикрыл глаза: – Вышло круто.– Понятно, – Таканори сделал вид, что ему это совершенно не интересно. И он точно не мог обвинять Каолу в том, что тот работал с Койю, не предупредив его. – Кстати, я хотел поговорить с тобой как раз о нём.– О Каолу? А что такое?– Да нет же, о Койю, – Таканори тяжело вздохнул: – Как тебе с ним работается? Если объективно?– С этой стороны… – Такамаса откинулся на спинку кресла и задумчиво постучал пальцами по губам. – Я бы сказал, что с ним комфортно. Он не конфликтный, умудрился всех очаровать. Но я не могу быть объективным. Все же, Койю мой друг.– Хм… – Таканори снял очки и задумчиво покрутил их в руках: – То есть ты не будешь против, если я предложу ему работать наравне с тобой и также стать лицом бренда?– О-о-о, ты хочешь, чтобы он был амбассадором? Почему я должен быть против? – Такамаса улыбнулся.– Хорошо, я не мог не обсудить сначала с тобой. Ты же знаешь, – Таканори ощутил недовольство. Он надеялся, что Такамаса будет против, и это закроет неудобный вопрос сразу и навсегда. – Я ещё раз взвешу все ?за? и ?против? и тогда вынесу решение.Он почти сразу перевёл тему, лишь бы не возвращаться к вопросам, которые связаны с Койю. После ухода Такамасы он какое-то время ходил по кабинету, обдумывая, как лучше поступить, и всё же решил, что дела бренда важнее его личного отношения. Он попросил Кирин составить официальное предложение о долгосрочном сотрудничестве и отправить его Койю и менеджеру. После этого, решив, что максимум неудобных и неприятных лично для него вопросов закрыто, Таканори с чистой совестью уехал домой. А на следующее утро получил короткое письмо: ?Тебе не кажется, что это неразумно? Но если ты этого хочешь, я согласен?.Что подразумевал Койю под этим ?неразумно?, Таканори так и не понял. Неразумно предлагать работу тому, кто знает о тебе такое? Или же тому, к кому ты сам так относишься? И почему он тогда согласился? И какого чёрта с ним вообще всё настолько сложно? У Таканори начала болеть голова. Ни с одним другим человеком не возникало столько проблем, как с этим парнем. Как там Такамаса говорил – ?неконфликтный? и ?комфортный?? Ну-ну. На письмо Таканори не ответил, а необходимые для подписания документы отдал Кирин. Чем меньше будет личных контактов, тем проще.***Через неделю вышла та фотосессия, о которой говорил Такамаса. Таканори листал фотографии в официальном профиле у самого Койю, смотрел их у Каолу, и у него пересохло во рту.Настолько провокационных и откровенных фотосессий он у Койю не видел. На нём была простая белая юката, надетая так, чтобы не было видно ничего лишнего. И поверх старательно – явно это заняло несколько часов – навязаны верёвки. Обычно шибари, как и любые другие виды ограничения подвижности, даже в мыслях вызывали у Таканори приступы паники. Но сейчас он не мог отвести взгляд. На фоне белой ткани и бледной кожи красный джут выглядел вызывающе. Веревка петлей обхватывала горло и уходила на спину к стянутым вместе рукам. Было видно насколько напряжены плечи, как выступают ключицы, и можно представить, как тяжело при сглатывании движется кадык. У Таканори и сам с трудом сглотнул, рассматривая фотографии. Ткань юкаты была безжалостно смята и прижата к коже – верёвки переплетались в узлы так плотно, что вообще непонятно, как в этом можно шевелиться. Фотографий во весь рост нет, но можно было представить, как веревка обхватывала бедра, связывая ноги по щиколотки, а если продеть её в двух местах, можно зафиксировать запястья рядом с ними, не давая подняться с колен.Койю не выглядел как кто-то, кому это доставляло дискомфорт. С влажными растрепанными волосами, мазками блеска на губах, темными тенями и ярко выделенными скулами, он соблазнял и манил. Почти на всех фотографиях глаза были полуприкрыты, а рот – приоткрыт, и это выглядело слишком неприличным, от чего Таканори бросило в жар. Всё тело запылало, и он не сразу понял, что с ним происходит, когда внизу живота начало непривычно тянуть, от чего мысли в голове путались. Таканори прикусил губу и заворожено проследил взглядом за каждым узлом верёвки от груди и выше, пока не залип на лицо Койю.Таканори не знал, куда себя деть от этого ощущения болезненного возбуждения. Его тело отвыкло от этого за то время, что он игнорировал свои потребности, воспринимая сексуальную сторону жизни как что-то грязное и омерзительное. А теперь он не мог удержаться, рассматривая фотографии того, кого сам называл отвратительным выродком и извращенцем.От осознания этого факта возбуждение накатило сильнее, и, беспомощно всхлипнув, Таканори сдался. Он расстегнул брюки и как в горячке запустил руку в трусы. Он торопливо двигал ладонью, вздрагивая и постанывая от каждого движения.Таканори бредил и сходил с ума. Иначе как объяснить, что он дрочил, не в состоянии отвести взгляда от Койю, фокусируя внимание то на губах, то на ключицах. Ему стало тяжело дышать и казалось, будто воздух вокруг загустел. Последней осознанной мыслью всплыл неожиданный вопрос. Какого это – почувствовать губы Койю на своем члене, ощутить, как он возьмёт в рот, и будет ли он при этом выглядеть настолько же чувственным и желающим большего?Таканори содрогнулся от накатившего оргазма, и у него потемнело в глазах от слишком ярких и сильных эмоций. И сразу пришло осознание, что он только что натворил, и вместе с тем – жгучий стыд и отвращение к себе. От резкого эмоционального выброса у Таканори закружилась голова. В следующий момент желудок подскочил к горлу, сдавливая дыхание. Таканори с трудом добежал до туалета и чуть не упал от спазма тошноты. Он упёрся рукой в стену, но когда понял, что ладонь перепачкана спермой, снова склонился над унитазом.Он чувствовал отупение и опустошение, когда как сомнамбула дошёл до ванной, залез под душ и, делая воду максимально горячей, долго оттирал руку и всего себя, словно это очистило бы его от ощущения собственной грязи и порочности. Чёртов Такашима. Как вообще можно быть… таким? Почему Таканори так на него реагировал? У него были коллекции, где вещи смотрелись на моделях более провокационно, и никто из них не вызывал таких желаний. И тут появился этот наглый мальчишка, который не стыдился своей ориентации, спокойно разгуливал чёрте в каком виде, участвовал в парадах, где его мог увидеть кто угодно, и позволял себе быть счастливым.Это настолько не вписывалось в картину мира, которая выстраивалась вокруг Таканори с самого детства, противоречило всему, что было принято в его семье, что никак не укладывалось в голове. Таканори было страшно и больно, что после всего испытанного им, такие эмоции вызвали фотографии. И это фотографии человека, которому он в лицо сказал, как презирает его и ненавидит. От этих мыслей хотелось выть в голос и больше никогда не выходить из дома. Таканори иррационально боялся, что теперь все поймут, чем он занимался, и будут осуждать его. Головная боль усилилась, когда в ней зазвучал голос отца, отчитывающий за то, что он опорочил семью.***На следующий день Таканори так и не смог заставить себя выйти из дома. Он много рисовал, лишь бы не думать о том, что совершил. В одной из вкладок браузера висел недописанный отчёт за день для психоаналитика – Таканори не мог набраться моральных сил, чтобы завершить его. Он и без того заврался, не рассказывая о своих переживаниях, связанных с Койю, которые казались ему детским бредом. А воспоминания о прошлом вечере вызывали желание снова оказаться у унитаза. Таканори ненавидел себя за слабость, за то, что так повёл себя, и ему было неожиданно стыдно перед самим Койю. Как он теперь будет смотреть ему в глаза? И в большей степени его отвращала мысль, что он дрочил на фотографии парня. Таканори убеждал себя, что это усталость, что на этих снимках Койю можно спутать с женщиной, но снова открыть их и посмотреть не решался, понимая, что это лишь отговорки.Приехав в офис со всеми наработками, чтобы обсудить с Кирин, как идут продажи, и какие ткани нужно будет подбирать для новых коллекций, Таканори боялся чужих взглядов. Ему казалось, что все поняли и будут смотреть с осуждением или насмехаться. И тем удивительнее для него было полное отсутствие необычных реакций. В первый раз пройдя до своего кабинета, он чувствовал себя так, будто пробежал несколько километров – сердце бешено стучало в ушах, а дыхание было неровным и поверхностным. Потребовалось несколько дней, чтобы Таканори расслабился и понял, что всё в порядке.С этими проблемами он напрочь забил на всех вокруг, игнорируя сообщения Акиры о том, в порядке ли он и есть ли у него время, чтобы пообедать. Наконец он мог спокойно позвать друга в свой любимый ресторанчик, чтобы показать – он живой и ничем не отличается от самого себя перед показом.И, разумеется, день для этого был выбран неудачно. В рамках контракта амбассадоры должны были появляться на нескольких публичных мероприятиях в одежде бренда, светясь перед прессой. А это означало, что у него всегда был шанс нарваться на Койю в здании, принадлежащем NIL.Голоса Таканори услышал ещё до того, как завернул за угол.– Я чувствую такое воодушевление, что мы проведем этот вечер вместе, – Такамаса говорил громко, и с теми интонациями, от которых млели все, включая Кирин.– Ты так говоришь, будто до этого мы никуда не выбирались вместе, – Таканори легко мог представить, как Койю насмешливо улыбался в этот момент.– Не лишай меня этого особенного чувства, ведь мы теперь вместе даже на работе, – Такамаса засмеялся, а потом понизил голос: – Ко, может быть не только будем отрываться вместе? В том смысле, ты знаешь меня давно, и, мне кажется, мы могли бы перевести нашу дружбу в другую плоскость.– Ты думаешь, это разумно? – голос у Койю стал таким серьёзным, что Таканори, который замер на месте, боясь даже дышать, почувствовал, как внутри что-то неприятно потянуло. Нужно было просто уйти и не подслушивать чужие разговоры, но Таканори не мог заставить себя сдвинуться с места.– Такамаса, ты же знаешь... – Койю продолжил после небольшой паузы: – Мне не подходит такой способ развлекаться. К тому же, кажется, я влюбляюсь.– О... О! И ты молчал? Счастливчик в курсе?– Нет, – у Койю голос моментально изменился и звучал подавленно, – и я не думаю, что будет правильно, если он узнает.– Ты уверен? С каких пор ты такой робкий?!– Уверен. И уверен, что не хочу это обсуждать. Правда, Такамаса, прости, но я не готов.Его амбассадоры ушли дальше по коридору, а Таканори остался на месте, придавленный чужими откровениями и стыдом за то, что он подслушивал. И он точно не хотел копаться в причинах того, почему его грела мысль, что Койю не мог быть с тем, в кого влюбился.К назначенному времени Таканори опоздал. И он выглядел настолько погруженным в свои мысли, что Акира не сразу решился привлечь его внимание. Наконец после того, как Таканори проигнорировал, что официант подошёл к нему второй раз, чтобы взять заказ, Акира махнул рукой перед глазами друга.– Така, ты в порядке?– А? Что? Да, все отлично, – Таканори вздрогнул и попытался взять себя в руки.– Думаю, я просто устал.– Я тебе уже давно говорил, что после показа тебе стоит сваливать на какой-нибудь курорт, где ты сможешь отдохнуть и не думать ни о чём. Знаешь, смена обстановки помогает даже больше, чем сам отдых.– Солнце, море и пляж, типа этого? – Таканори выдавил улыбку, потому что у него снова перехватило дыхание. Он вспомнил инстаграм Койю, пляжи Калифорнии, где тот валялся в тени в одних плавках. – Я не уверен, что сейчас это пойдёт мне на пользу.– Ты даже не пробовал, упрямый ты осёл, – Акира хмыкнул, – выберись хотя бы куда-нибудь за пределы города. Глядишь, поможет. На прошлых выходных Койю вытащил меня к родному дому, и этого оказалось достаточно.– Ты с Койю ездил домой? – Таканори надеялся, что в голосе прозвучало удивление, а не живой интерес.– Да. Он рассказал, что ты предложил ему контракт и… Честно говоря, я удивлён. После того разговора... Но в то же время рад. Он переживал, что, вернувшись домой, ничего не найдёт.– Переживал? Из-за чего? Он же такой… Общительный. Находит со всеми общий язык. Да и портфолио у него хорошее, – Таканори надеялся, что они не будут снова касаться скользких вопросов.– Койю общительный? – Акира засмеялся в голос, чем привлек внимание немногочисленных посетителей и удостоился осуждающего взгляда официантки. – Прости, я не могу привыкнуть, что он стал получше во всех этих штуках. В школе он комплексовал из-за всего на свете и боялся лишний раз рот открыть.– Ты шутишь, да? – Таканори подумал, что они говорят о разных людях. Койю же спокойный и уверенный в себе и своей правоте.– Почему шучу? Я же говорил, что он сильно изменился после школы. Переезд определенно пошел ему на пользу.– Кхм… Понятно, – Таканори не хотел продолжать этот разговор, иначе они снова придут к недопониманию. Он уже принял, что Акира не считал это чем-то предосудительным и неправильным. Он перевёл тему – лучше обсуждать что угодно, только не в очередной раз касаться Койю. И он не мог даже самому себе объяснить, почему всё сводится к нему.***Вечером в сети появились фотографии с вечеринки, куда ходили его амбассадоры, и Таканори заставил себя сначала разобрать все письма на почте, а уже потом смотреть. Оба выглядели безупречно, но взгляд Таканори был прикован только к Койю. Он не мог понять, что не так и почему именно этот человек на него действует одуряюще. А потом в голове всплыли слова Койю: ?Я хотя бы не боюсь признаваться себе в своих желаниях?. Что он имел в виду?У него в голове сложился собственный паззл, и Таканори был уверен, что ответ кроется в этом. Койю явно надумал себе чего-то и навесил на него ярлыки. По-хорошему, следовало бы пообщаться с Койю и спросить у него напрямую. Но чтобы пойти на этот шаг, необходимо было переступить через себя и пойти на контакт. Таканори не представлял, как ему это сделать, когда он в глаза Койю смотреть не мог, не вспоминая о своих действиях. Даже просто думая об этом Таканори ощущал на кончике языка горечь, и его сразу начинало мутить. Не придумав ничего умнее, он попросил психоаналитика пообщаться с ним раньше назначенного времени.Разговор с врачом почти помог, но, прежде чем написать сообщение, Таканори принял дополнительную дозу лекарства. И когда в голове появилась приятная и лёгкая пустота, а тело стало немного ватным, он наконец написал Койю: ?Привет. Я хотел с тобой поговорить. Ты не будешь против??. У него повысился пульс и пересохло во рту, когда пришёл ответ: ?Я сегодня весь день свободен? – и следом адрес. Таканори даже под таким количеством таблеток ощутил глухое раздражение. И как это понимать? Это согласие, или он пытался сказать, что хочет отдохнуть и никого не видеть? Но зачем тогда адрес? И почему нельзя быть нормальным человеком и просто ответить ?да? или ?нет??Таканори закатил глаза и решил воспринимать этот ответ так, как удобно ему. Правда, прежде чем направиться к Койю, он заехал домой и переоделся, чтобы ощущать себя увереннее. Единственное, что удивило – почему Койю поселился именно в Уэно. У него должно было хватать средств на что-то более презентабельное и комфортное.Он неосознанно морщился, пока проезжал мимо рядов ничем не примечательных многоэтажек. Подобное место не вязалось с тем, каким Койю ему представлялся. У самого Таканори квартира находилась в Харадзюку, недалеко от того здания, которое занимал NIL.Поднимаясь по лестнице к квартире, Таканори думал, что этот дом похож на тот, где он жил с родителями. И от этого по спине пробежал холодок и стало не по себе. Таканори ускорил шаг и через пару минут, немного запыхавшись, позвонил в дверь.– Привет, – Койю выглядел так, будто бы только с кровати поднялся, даже несмотря на то, что уже был вечер.– Ты не возражаешь, если я зайду? – Таканори занервничал. Он готов благодарить всех богов за то, что сейчас Койю не выглядел так провокационно. Но Таканори всё равно засматривался на движение кадыка, когда Койю говорил, и на то, как красиво выделялись ключицы в вырезе майки.– Да, заходи, – Койю сделал шаг в сторону и дождался, пока Таканори разуется, после чего ушёл в комнату. В простой свободной майке, домашних спортивных штанах, со стянутыми волосами и в очках он выглядел безобидно. Для Таканори это слишком – ему начало казаться, что тщательно выбранный костюм сейчас выглядел чуть ли не вульгарно.– Эм… Почему ты выбрал именно этот район? – он не знал, как начать разговор, а этот вопрос крутится на языке. Только Таканори не ожидал в ответ такую реакцию. Койю чуть ли не упал на диван, засмеявшись и склоняясь к коленям.– Серьёзно? Ты приехал ко мне, чтобы узнать, почему я тут живу? Таканори, ты меня… удивляешь, – Койю улыбнулся и качнул головой: – Здесь очень красивый парк. А я бегаю по утрам. Решил, что так удобней.– Угу… Понятно, – Таканори поджал губы и оглянулся по сторонам. Единственное место, куда ещё можно сесть – бинбэг, но Таканори неуютно от мысли, что придётся в нём утопать. К счастью, Койю словно понял его колебания и поднялся, чтобы устроиться на мягком мешке и освободить место на диване.– А чем тебе парк в Харадзюку не угодил? – Таканори спросил до того, как сообразил, что это не его дело. И его не должно касаться, что Койю жил не где-то поблизости от него. Наоборот, он радоваться должен.– Здесь спокойнее, – Койю пожал плечами, а потом внимательно посмотрел: – Это точно то, о чём ты хотел поговорить?– Вообще, нет… Но… это… неприлично так торопить!– Извини, – Койю попытался скрыть улыбку, что только сильнее раздражало и мешало собраться с мыслями.– Что ты имел в виду?– Когда?– Когда сказал, что ты хотя бы не боишься признаваться в своих желаниях? – Таканори снова начал злиться, и это бесило его самого ещё больше. Он должен спокойно и трезво рассуждать, а не бросаться в крайности. Но оказалось, сделать это гораздо сложнее, чем представлять.– Честно говоря… Не знаю, – Койю просто пожал плечами и стал каким-то задумчивым.– В каком смысле ?не знаю?? Ты просто ляпнул то, что в голову пришло? Тебе не кажется, что это тупо?– Мне кажется, что гораздо более тупо не пытаться понять других и ограничивать себя, – а вот теперь, кажется, Койю тоже начал злиться. Во всяком случае, взгляд у него изменился, и Таканори стало не по себе от этого. – Как минимум, твои суждения обо мне звучали достаточно поверхностно.– Я уже упоминал, с чем это связано. С чего мне иметь другое мнение?– У каждого есть свой опыт. Но это не дает право судить людей, – Койю потёр пальцами переносицу. – Серьёзно, ты усложняешь.– Усложняю? Тебя послушать, так вообще в жизни всё просто! Если ты привык, что у тебя складывается легко, то не пытайся судить других хотя бы!Таканори постепенно закипал. Они снова вернулись к тому, с чего начинали. Складывалось ощущение, будто бы Койю решил жить в каком-то своем выдуманном идеальном мире. А ведь всё не так просто. Видимо, в Штатах действительно ни о чём не задумываются, а он забыл, как живут нормальные люди.– Я не привык, что всё складывается легко, – у Койю взгляд стал отрешённым, – окей, ты рассказал о себе. Хочешь узнать моё прошлое?– Предположим.– Единственное, с чем мне повезло – семья. Но я сам понял это далеко не сразу, долго скрывался и боялся, что обо мне будут думать. Первый, к кому я прибежал жаловаться на жизнь, был Акира. Он знал обо мне всё... Сразу после окончания старшей школы мы ездили классом в океанариум в Токио. Я не придумал ничего умнее, чем признаться там в чувствах тому, кто мне нравился. А через пару дней после этого я столкнулся с ним и компанией ребят, – Койю говорил тихо и спокойно, словно это происходило не с ним. – Мы подрались. Разумеется, против толпы я мало что мог. Я позвонил Акире и плакал в трубку, чтобы он меня забрал. И ужасно боялся, что родители узнают.Койю замолк и посмотрел на свои руки, словно обдумывая, что говорить дальше. А у Таканори неприятно сдавило в груди.– А потом?– А потом я узнал о том, какой я идиот. Акира сразу же позвонил моим родителям и повёз меня в больницу. Я тогда кричал на него, обвинял чёрте в чём… У меня было сломано два ребра и рука – из-за этого я пропустил вступительные экзамены. Я много говорил с родителями обо мне, о сложившейся ситуации, и мы договорились, что я попробую подать документы куда-то ещё. Так я и переехал. Все эти годы учил язык, ходил к психоаналитику. И, собственно, для того, чтобы справиться с комплексами, он предложил мне походить на кастинги. Вот и закрутилось.– Что это за врач такой был? И он говорил, что это нормально? – Таканори не мог справиться с брезгливостью на лице, когда говорил об этом. И при этом ему действительно было интересно и хотелось узнать больше. Ведь… Он и сам не понимал, почему это казалось важным.– Нормальный врач, – у Койю ирония в голосе, – во всяком случае, мне действительно помогло. И это очень здорово – не чувствовать себя изгоем в обществе. Честно говоря, я и здесь редко встречаю непонимание.– Понятно, – Таканори нахмурился. Он получил ответы, но при этом не хотел уходить. Словно было что-то ещё, чего он никак не мог понять.– Послушай… То, что я тогда видел на показе... Мне кажется, это не слишком нормально. Ты же не просто так сидишь на таблетках?– Нет, у меня есть врач. А что? Он мне помогает. Но некоторые советы не работают.– Например?– Проводить больше времени с кем-то, чтобы меня не так сильно напрягало чужое присутствие и контакты, – Таканори недовольно поджал губы и нервно оправил перчатки. – К чему ты спрашиваешь?– Почему ты считаешь это невозможным? – Койю удивленно вскинул брови и подался немного ближе.– Потому что я не собираюсь всем подряд рассказывать о своих проблемах и просить их посидеть рядом пару месяцев. Это же очевидно.– Раз уж я в курсе, я мог бы помочь.– Ты издеваешься?– Это из-за того, что я гей?– В первую очередь из-за этого. Как ты себе это представляешь?– Считай, у тебя будет шанс узнать, что люди разные, и что сексуальные предпочтения никак не влияют на то, плохой человек или хороший. Так что, заключим пари?– Пари?– Если тебе не поможет, я больше не буду мельтешить в твоей жизни. И ты не узнаешь ничего, что может тебя… расстроить.– А тебе какой толк от этого? Я тебя не понимаю.– Считай, что это спортивный интерес.– Ты совсем тронулся? Вообще-то это моя жизнь, а тебе ?спортивный интерес??! – у Таканори поднялась волна возмущения и злости. Койю похоже понял, что его ответы злят, поэтому миролюбиво поднял руки и улыбнулся.– Я не совсем так выразился. Я бы хотел помочь тебе. И если у меня получится, я буду рад, вот и всё, – он отвёл взгляд и прикусил губу. Глядя на это, Таканори понял, что проиграл в споре с самим собой. Он тяжело сглотнул и колебался ещё несколько секунд, прежде чем тихо вздохнул.– Допустим, я согласен.