Глава 3 (1/1)

Таканори изводил себя. Как бы он не пытался убедить себя в том, что ему наплевать, всё равно мыслями он возвращался к Койю и его инстаграму.У Таканори в голове не укладывалось, как можно так беззаботно вести себя и считать, что другие люди должны принимать его извращения. И он не мог сам себе объяснить, почему за это время не заблокировал чужой аккаунт. Наоборот, каждый вечер открывал его, смотрел фотографии и видео. Таканори до сих пор ощущал брезгливое отвращение, если видел Койю с тем европейцем, как они дурачились или целовались. Тем не менее, он продолжал смотреть.При этом он полностью игнорировал присутствие Койю, если сталкивался с ним. Он отказывался от кофе, не собираясь ничего брать от него, не отвечал на прямые вопросы и держался так, будто бы Койю был досадной помехой. Так он себя и убеждал, обещая, что как только пройдет показ, всё закончится, и он сможет навсегда забыть о появлении в его жизни этого человека.Таканори видел непонимание и обиду Койю на внезапную холодность, замечал, что тот пытается загладить вину, которой не мог понять, но Таканори продолжал делать вид, что его не существует. Лучше всё сразу расставить по своим местам. Подобное уже бывало и раньше, и после этого за глаза Таканори называли жестоким мудаком, который плюёт на других и использует их, а после выбрасывает и забывает. Он к таким слухам привык и считал, что его душевное равновесие важнее, чем забота об этих глупостях. Таканори отреагировал на чужую болтовню лишь однажды, когда в одном журнале вышла статья, обсасывающая тайну его личной жизни. Единственным достоверным фактом было то, что его никогда не видели с кем-то в неоднозначных ситуациях. А журналисты понаписали от себя различных предположений, среди которых было мнение, что он скрывает свою гомосексуальность. Для Таканори выход этой статьи закончился нервным срывом и новым курсом терапии. И в отместку он добился от журнала публичных извинений и моральной компенсации.Он надеялся, что слухи о той истории еще живы, и никто не рискнет вновь лезть к нему с чем-то подробным. ***К счастью, подготовка к показу отнимала всё свободное время, и Таканори засыпал абсолютно вымотанным. Он почти перестал просматривать инстаграм, но даже если видел то, что не вписывалось в его картину мира, никак не реагировал – от усталости эмоции затухли. К тому же он увеличил дозу таблеток, когда почувствовал нарастающее напряжение, от чего все реакции притупились.Он привык к тому, что его показы превращались в настоящее шоу и проходили идеально. А для этого нужно было всё контролировать самостоятельно. Помещение уже было подобрано и согласованы нюансы: Таканори договорился со службой кейтеринга, тщательно выбрав каждый пункт меню, составил список журналистов, для которых будет выделена аккредитация, списки вип-гостей и уладил прочие вопросы. К счастью, у него была Кирин, которая не жаловалась и всячески старалась облегчить его работу. Она договаривалась с клининговой службой, охраной и о возможности совмещения идей Таканори с пожарной безопасностью.Но больше всего времени уходило на работу по подготовке света и звука. И даже несмотря на то, что у Таканори были проверенные специалисты, с которыми он предпочитал работать, со звуковиком он провел три дня, слушая различные треки и собирая из них тот микс, который идеально подойдёт для показа и поможет создать цельный образ. Со светом было проще – Таканори просто зарисовал так, как видел, и указал для специалиста те софиты, которые на его взгляд будут нужны. Остальное решалось утром перед показом. Конечно, он мог подождать и вынести коллекцию на неделю моды, но в таком случае антураж зависел не от него, и не получилось бы создать нужный образ.Единственное, что он всегда делал сам и не доверял другим – выбор моделей для самого показа. В любой другой ситуации его бы это не напрягало, но теперь был Койю. И он всё ещё был милым, весёлым, добрым и геем. И последнее не могло занять в картине Таканори своего места и найти оправдание. После всего, что он пережил, Таканори не понимал, как можно наслаждаться жизнью с такими отклонениями. А Койю, судя по его инстаграму, именно наслаждался – он ходил в кино, бары, писал про какие-то игры и продолжал выставлять фото и видео того, как он развлекался. Это бесило, но и поделать с этим Таканори ничего не мог. И, наверно, он бы сильно удивился простому совету заблокировать его аккаунт. Зачем? Как тогда он будет узнавать, чем тот живёт, чтобы быть готовым ко всему?За неделю до показа он скинул Койю официальное письмо с просьбой встретиться с Каолу. Со светлыми волосами он слишком выделялся и нарушал концепцию. К тому же, они с Такамасой, как два главных лица этой коллекции, должны были выглядеть более гармонично. Ответ он получил от менеджера, который был поставлен в копию письма. И этому Таканори обрадовался больше всего за день. Общаться через кого-то, а не напрямую, было гораздо проще.Тем же вечером, пока пролистывал инстаграм, он получил в директ фото от Каолу. С тёмными волосами Койю выглядел младше, но даже по фото было заметно, что его что-то тревожит. Это видно по тому, как Койю поджимал губы, как хмурился. За последние несколько недель Таканори изучил весь тот эмоциональный спектр, на который тот был способен.***Для реализации своей идеи Таканори арендовал на неделю галерею ?Токио Опера Сити? и несколько раз ездил проверять, как продвигается работа. Установка подиума, задника с экраном и боковых ширм продвигалась полным ходом. Всё должно было притягивать внимание к происходящему на подиуме. И к назначенному дню большая часть работ была закончена, Таканори осталось только проверить настройки света и прогнать моделей по подиуму. И обязательно в той обуви, в которой они будут выходить после.Как Таканори и предполагал, для девушек это не было проблемой, а вот из всех парней-моделей с задачей справились только двое – Такамаса, который, казалось, мог выполнить любую поставленную задачу, и Койю. Таканори смотрел и невольно вспоминал видео с прайда, где Койю пританцовывал в корсете и обуви на высоком каблуке. От этого желудок подскочил к горлу, и Таканори с трудом сглотнул комок. Слюна стала очень вязкой, а на языке появилось ощущение горечи. Вот только этого ему не хватало. Стараясь отвлечься, он ушёл в гримерку, где провёл последний инструктаж для переодевальщиков. Одежда была отдельно развешена и подписана, на одной из стен закреплен мудборд с готовыми образами и порядком выхода на сцену. Что не могло не радовать, обошлось без происшествий и доехали все выбранные модели. Каолу со своей командой уже готовились приступить к работе.Таканори мог заняться собой, дав Кирин задание проследить за подготовкой до конца. Он ушёл в свою персональную комнату отдыха. Кирин позаботилась о том, чтобы у Таканори было все необходимое, а его одежда висела в чехлах. Он дал себе время насладиться тишиной и одиночеством. Ему пришлось сместить график и принять обычные таблетки утром, чтобы было проще вынести эту суету, но это было лишь начало. Он достал пузырёк и вытащил ещё одну таблетку, запихнул под язык и начал переодеваться. Костюм из плотного шёлка в бордово-синих тонах, раскрашенный под перья павлина, светлая рубашка и чёрные атласные перчатки. Таканори скинул сообщение Каолу, что готов, и пока тот шёл, выбрал украшения и надел браслеты и кольца поверх перчаток.Для Таканори это было показателем доверия – перед своим главным визажистом он немного расслаблялся и позволял касаться лица. Каолу умудрялся работать очень осторожно и деликатно, не доводя своими действиями до паники.– Думаю, мы управимся даже быстрее, чем рассчитывали, – Каолу зашёл с улыбкой, – мне кажется, это будет лучшее шоу из всех.– Спасибо. Остается надеяться, что так пойдёт и дальше. У вас всё в порядке?– Думаю, да. Такамаса, как и всегда, старается над созданием подходящей атмосферы. Единственное, Койю выглядит странно. Он и перед съёмками был таким же. Но он легко переключается на работу.– В смысле, странно? – Таканори нахмурился.– Ну, он волнуется. И мне показалось, что он чем-то расстроен, но его даже Такамаса не смог разговорить. Он только отмахивается и уверяет, что это не скажется на работе.– Посмотрим, – Таканори поморщился – не хватало ещё, чтобы из-за Койю что-то пошло не так.– Вообще, мне нравится с ним работать. Хороший и лёгкий в общении парень. – Я ещё не решил, будем ли мы продолжать работать, – настроение начало стремительно портиться. И он не мог обвинить в этом Каолу – тот не виноват в его личном восприятии. Как и Акира, видимо, он был более лоялен к чужим извращениям. А о том, что Каолу в курсе, он не сомневался – Таканори видел и его среди подписчиков этого чёртово закрытого аккаунта.– Хм… Понятно. Но я буду надеяться.Таканори терпеливо ждал, пока Каолу сделает ему прическу и нанесёт необходимый минимум косметики, чтобы в свете софитов и на камере выглядеть нормально. После он снова остался один, собираясь с мыслями.Значит, Койю чем-то расстроен? Может, он так манипулирует другими? Таканори не удивился бы: не бывает так, чтобы какие-то отклонения не давали других негативных качеств на личность. Но тогда оставался вопрос – чего таким образом пытался добиться Койю? От этих мыслей начала болеть голова, и Таканори надеялся, что ему не придется решать эти вопросы во время показа.Он вернулся в общее помещение к тому моменту, когда стали собираться гости и пресса. К счастью, Акира приехал одним из первых. Подобные мероприятия вынуждали его отказываться от обычного стиля в пользу классики, но в тёмно-сером костюме со светлой рубашкой и галстуком в тон он выглядел не менее стильно, да и держался свободно. Это всегда удивляло Таканори, с учётом, что его друг привык к джинсам, кожанкам и грубым ботинкам, а не классическим туфлям.Акира был определенным залогом, что всё пройдет хорошо – Таканори всегда старался держаться ближе к нему и неосознанно использовал друга как барьер для прессы. Но сейчас можно было расслабиться и просто пообщаться. Самое сложное начнется после показа – общение со слишком назойливыми журналистами, интервью и необходимость хотя бы пару часов присутствовать на афтепати.Сколько бы Таканори не переживал, показ прошёл как нужно. Сначала была его повседневная коллекция, которую он до этого представлял на фото и с поставкой которой можно будет договориться большинству магазинов. И после небольшого перерыва в зале потухли почти все лампы, остались несколько цветных светильников вдоль стен и по краю подиума, делая его похожим на декорации фантастического фильма. Открывал эту коллекцию Такамаса. Как только он появился на подиуме, вспыхнули софиты, направленные на него. Сочетание ярких тканей-хамелеонов, серебра и металла с традиционными мотивами, покроями и рукавами, как у кимоно, создавали свой невероятный и космический образ.Таканори был доволен и, когда под самый конец вышел на подиум принимать поздравления, окруженный моделями, даже искренне улыбался. Рядом с ним были Такамаса и Койю. И последний выглядел до невозможного счастливым, чем притягивал к себе взгляды. И это почему-то раздражало.Таканори спешно отвёл взгляд, чтобы не смотреть на того, кто последние пару месяцев являлся его головной болью. К тому же, он столько трудился ради этого дня, что считал себя вправе получать удовольствие, не отвлекаясь на проблемы.***Вопросы журналистов не заканчивались, и Таканори начал нервничать. У него прошёл выброс адреналина, даривший воодушевление, и теперь он ощутил усталость и накатывающую волнами тошноту. Кирин постоянно находилась рядом и пыталась помогать, но этого было мало, чтобы успокоиться. Таканори не выдержал напряжения и, извинившись, постарался незаметно улизнуть из помещения. У него сдавило грудь и не хватало воздуха, и хотелось перестать видеть людей вокруг. Пока что он был в состоянии контролировать себя и своё тело, и Таканори надеялся избежать более тяжёлых последствий.– Простите, господин Матсумото? Можно вас отвлечь? – какой-то журналист догнал его и, чтобы привлечь внимание, достаточно грубо попытался развернуть к себе за плечо.У Таканори подогнулись ноги и потемнело в глазах. Помещение сжалось до размеров его самого и этого журналиста, мысли спутались. Он не мог заставить себя обернуться и словно через толщу воды слышал попытки журналиста докричаться до него. Неожиданно ощущение чужого прикосновения исчезло, а прямо у него над ухом послышася крайне вежливый и доброжелательный голос.– Простите, господин Матсумото спешит. Если у вас остались вопросы, вы всегда можете адресовать их его ассистентке, – Койю излучал любезность, но при этом не дал журналисту возможности что-то сказать. Он приобнял Таканори за плечи, от чего у него вздох застрял в горле и навалилась тяжесть, и повёл его сквозь толпу. Таканори толком не соображал, едва в состоянии переставлять ноги, а в голове билась паническая мысль – только не снова, оглушая его и не давая открыть рта. Все неожиданно закончилось, и в руках оказалась бутылка с водой.– Давай, пей, – Койю отошёл и с задумчивым видом осмотрелся по сторонам. После показа он успел переодеться и стянуть волосы в хвост. В самых простых поношенных джинсах и однотонной серой футболке, но с не смытой косметикой он выглядел немного потусторонне. Тёмно-бордовые цвета на веках, ярко выделенные скулы и следы от наспех стёртой помады добавляли в полутьме жуткое в его облик. И у Таканори окончательно сдали нервы. Он понял, что они оказались в его личной комнате отдыха. И что эта комната отдалена от зала и остальных людей длинными коридорами, и если здесь ему не слышно музыки и голосов из зала, то и его никто не услышит.– Ты что задумал? – Таканори попятился, пока не прижался спиной к двери, у него ломался и дрожал голос.– То, за что можно было бы сказать ?спасибо?. Мне показалось, что тебе нехорошо и хочется побыть одному, – Койю нахмурился, и на его лице снова появилось это странное выражение. Он обиженно поджал губы и собирался сказать что-то ещё, но Таканори не дал ему это сделать, и его понесло.– Какого хера ты меня преследуешь? Вечно рядом крутишься… Думаешь, я не знаю, что в голове у таких как ты? Я тебя ни о чём не просил! Убирайся немедленно, ублюдок! – он начал задыхаться и медленно сполз по двери на пол.– Что?.. – у Койю такой вид, будто его огрели чем-то тяжёлым, а обида стала более заметной, искажая черты лица.– Что слышал! Не прикидывайся, я о тебе всё знаю! Да если бы я с самого начала был в курсе, что ты один из этих… Думаешь, ты бы работал на меня? Чертов пидорас, ещё и делаешь вид, будто всё нормально! Я… – Таканори не мог справиться с истерикой. Его сознание дорисовало происходящее само, и он ждал, что Койю подойдёт и поведёт себя так же, как и Сора в прошлом. И ему плевать, что он уже давно не тот самодовольный и наивный пацан, каким был в двадцать, и что перед ним стоит парень, который ненамного старше его самого в те годы. – Я… Ох, блять… – Койю кинулся к вещам Таканори, нагло копаясь в его сумке, пока не достал пузырёк с таблетками. Он медленно, как к дикому животному, загнанному в угол и оттого более опасному, подошёл к Таканори.– Не приближайся!– Тише… Пожалуйста, успокойся. Я только хочу помочь! – у Койю в голосе отчаяние. Он протянул таблетки, но рука так и повисла в воздухе. Таканори полностью погрузился в себя, игнорируя происходящее вокруг, его дыхание стало более поверхностным и прерывистым. – Таканори? – Койю осторожно придвинулся ближе. – Я не желаю тебе ничего плохого. Просто… Возьми.Койю мягко коснулся его коленки, и от этого Таканори вздрогнул. Его словно пронзило электричеством, и он ошалело посмотрел на Койю.– Как ты узнал? – у него во взгляде была такая смесь ярости, ненависти и страха, что Койю неуверенно отступил на шаг.– Мне показалось, что это логично. У тебя паническая атака. Таканори, прошу, выпей таблетку, а потом что угодно ещё.Таканори нахмурился, но все же открыл пузырек и достал сразу две таблетки, стараясь разжевать и проглотить их.– Не приближайся ко мне.– Но… Что я сделал, что ты так ко мне относишься? – услышав, что у его собеседника никакой уверенности в голосе, Таканори ощутил себя чуть сильнее. И у него слишком нестабильная психика, чтобы реагировать адекватно.– Как у тебя язык поворачивается спрашивать? – Таканори заговорил тихо, но голос у него дрожал от злости и отвращения. – Ты… чёртов мудак. Как ты смеешь? Думаешь, что здесь то же самое, что в этих твоих Штатах? Думаешь, что всем хочется, чтобы ебучие пидорасы совали свои извращения им под нос? Думаешь, что ты нашёл бы себе какую-то работу, если бы я знал сразу, что ты ублюдок, который в свободное время в жопу ебётся? Мне даже смотреть на тебя не хочется. А ты таскаешься за мной, думаешь, что я потеряю бдительность и ты сможешь воспользоваться ситуацией и трах…Таканори не договорил – у него зазвенело в ушах от пощечины, и он шокировано посмотрел на Койю. Тот кусал губы и явно едва держал себя в руках.– Я хотя бы не боюсь признаваться себе в своих желаниях и честен перед собой, – он сказал с такой твёрдостью и горячностью, что Таканори не рискнул его перебивать. – Я не представляю… Что у тебя в голове, откуда вся эта чушь… Но я никогда, ни единого раза в своей жизни… Не представляю себе даже ситуации, в которой я бы мог поступить так! То, что ты говоришь – отвратительно и мерзко!Таканори нервно засмеялся, но у него на глаза навернулись слезы, и взгляд был злой-злой.– О-о-о, а я знаю такие ситуации. Даже слишком хорошо знаю, – у него пересохло в горле, и он закашлялся, но на попытку Койю приблизиться и помочь, жестом показал ему не шевелиться. – Хочешь сказать, что ты не знаешь, о чём я? Да ты просто пиздишь, говнюк. И не пытайся запутать мне мысли. Я видел больше чем ты и знаю, о чём говорю. Уверен, что в твоём радужном мире всё прекрасно и чудесно? Представь себе, не у всех. Или вы так милы только друг с другом? Я отказал одному парню с ним встречаться, и за это меня изнасиловал один из ваших уёбков. Что ты на это скажешь? Что это невозможно?Таканори замолчал, у него бешено стучало сердце, но начали действовать таблетки, и яркие эмоции постепенно затухали. Зато появилось осознание, что он впервые в жизни кому-то рассказал о случившемся. И вместе с тем, у него внутри сжималось от боли, и он не мог контролировать слёзы. Он не видел, что Койю рядом выглядел не намного лучше.– Таканори…– Что, Таканори? Я, блять, уже тридцать лет Таканори и знаю, как меня зовут. Что ты доебался? – у него в голове каша, но злости в голосе уже не было, только отчаяние и усталость. Наверняка теперь все узнают о его проблеме и будут это обсасывать. – Мне… жаль, что с тобой это произошло, – Койю говорил совсем тихо. – Это не зависит от того, какой ориентации был тот мудак, который на тебя напал. Это… преступление. Он ведь получил по заслугам?– Ты издеваешься? Чтобы все вокруг узнали о том позоре, который я пережил? Да пошёл ты. У тебя вообще нет понятия стыда и чести!– Но это было преступление! Ты поэтому… Так ведёшь себя и так реагируешь на меня?Таканори ничего не ответил, он сидел и смотрел прямо перед собой, пытаясь понять, что ему теперь делать. И то, что Койю рядом что-то говорил, воспринималось как назойливый шум. Он поморщился, медленно поднялся на ноги и прошёл мимо Койю к своим вещам, достал бутылку газировки, а потом обернулся.– Какого хера ты еще здесь? Пошёл ко всем чертям, Такашима.Койю явно хотел сказать что-то ещё, и у Таканори снова не выдержали нервы. Он швырнул бутылку в сторону Койю, и та разлетелась осколками и брызгами, ударившись о стену позади него.– Пошёл вон!Только оставшись в одиночестве, Таканори без сил упал на диван и закрыл лицо руками. Он не хотел думать о последствиях, не хотел анализировать произошедшее после показа. И он видеть больше не хотел ни Койю, ни кого-либо ещё. Определенно, сейчас ему не помешало бы несколько выходных, чтобы собрать остатки своей гордости и сил и встретить проблемы с высоко поднятой головой.Он скинул Кирин сообщение, что она остается за главную, а ему нужно свалить по делам. Акире он написал более мягкую версию, что у него разболелась голова и он сбежал раньше. Всё остальное можно разгрести потом.