Часть 1 (1/1)

- Нет наемного убийцы опаснее и безжалостнее, чем Дориан Грей. - И он так неуязвим, как Вы говорите?! - Даже если Бог и все его ангелы снизойдут на Землю, чтобы сотворить Апокалипсис, это исчадие Ада будет на шаг впереди. - И какое отношение имеем мы к его преступлениям? Этим должна заниматься полиция. - Он пересекает границу по три-четыре раза в неделю. Его заказы настолько обширны, что его смело можно причислять к организованной преступной группировке, занимающейся убийствами всех самых видных политических лидеров. - И все это один человек?! - Клянусь, это не человек. (разговор в штабе британской разведки МИ-6)Маленький частный самолет, искусно лавируя между хребтами и облаками, приближался к Тибетскому нагорью. Изнурительный полет, длящийся уже несколько часов, вымотал и экипаж, и самого хозяина самолета. Рассвело, быть может, около часа или двух назад, не более того. Самолет, порхая в вышине и попадая то в области тьмы, то света, смазывал ощущения всех, кто находился внутри него.В салоне, обитом кожей цвета слоновой кости, спал молодой человек. Чья-то сердобольная рука накрыла его пледом из шотландки, который ярким и пошлым пятном выделялся на фоне пастельного великолепия. Из-под пледа выбивался лишь локон белокурых волос и рука, застывшая в каком-то немом жесте. Эта рука своей белизной и изяществом могла бы сравниться, разве что, с руками статуй работы великого Микеланджело Буонаротти.Когда далеко внизу, между зеленью и дымчатыми-красными пиками гор, показалась заброшенная деревня с огромным храмом-пагодой, пилот запрограммировал самолет на автоматическую посадку и вышел в салон, чтобы разбудить своего пассажира. Молодой человек с опаской коснулся края клетчатого пледа, проводя по нему кончиками пальцев и не решаясь вымолвить и слова.Каждый раз, когда он смотрел на своего хозяина, его охватывал трепет. Он уже давно и, увы, безответно был влюблен. Он был влюблен в эти белокурые локоны, в эти алые губы, словно скрывающие в своем контуре всю чувственность мира. Эта розово-белая красота юности не была искусственной, нет! Она была живой, естественной и... Неповторимой... Спящий юноша походил на ангела, изваянного каким-то талантливым скульптором, сумевшим продать душу Дьяволу и оживить свое творение. - Мистер Грей, проснитесь! Мы уже подлетаем к деревне!Глаза спящего человека тут же открылись, словно он и не спал вовсе, а лишь на пару минут прикрыл глаза, чтобы освежить в памяти какие-то воспоминания. Пилот едва не задохнулся от наплыва чувств, поймав на себе взгляд небесно-голубых глаз, чистых и прозрачных, словно вода горного ручья. Эти глаза могли изменять свой цвет по мановению чувств своего хозяина. В минуты гнева эти глаза становятся темно-синими, почти черными, словно бушующее северное море. В минуты расслабления же эти глаза бывают именно такими, кристально чистыми, прозрачными и бездонными. Но... Есть и более странное выражение, которое Джеймс, а именно так и зовут пилота, изредка замечал в глазах своего хозяина. В такие моменты в его душе тут же оживали все самые грязные слухи, которые ходили о его хозяине, мистере Дориане Грее. Глаза Дориана порой становились мутными и дымчатыми, словно топаз. В такие моменты он словно терялся в глубине своего сознания, среди воспоминаний и ощущений. Наркотический дурман застилал его взор серовато-молочной пеленой, заставляя забыть обо всем, что удерживало его на грани пропасти уже долгие годы. Он становился мрачным, неразговорчивым и странным. В такие дни от него старались держаться подальше и слуги, и знакомые, и враги.- О, Джеймс! Ты дал мне поспать! Какая прелесть...Дориан откинул в сторону плед и резво вскочил из кресла. Юноша владел своим телом превосходно и переход его от полной расслабленности к кипучей деятельности занял лишь сотые доли секунд. Дориан потянулся к сервированному столику и налил себе в стакан газированной минеральной воды. - Долго ли я спал? - О, нет, сэр! Всего лишь больше получаса. Вы так метались и стонали во сне, что я прикрыл Вас пледом. Тогда Вы успокоились и заснули.Грей жадно выпил стакан прохладной минеральной воды, ощущая на языке ее странную горьковатость и пузырьки. Он потянулся грациозно, словно большая, дикая кошка, удовлетворенно слыша хруст своих костей и ощущая жизнь каждым сантиметром своего великолепного тела.Дориан чувствовал, что каждый его нерв и клеточка работают, подчиненные работе слаженного механизма. Этот механизм работал уже долгие годы без осечек и выходных. Дориан не ощущал того, что стареет и изнашивается. Это было его вечным карт-бланшем и вечным проклятием.- Мы уже почти сели, мистер Грей! Думаю, нам пора собираться, - молодой пилот выглянул в салон из своей кабины. - Хорошо, я понял, Джеймс.Дориан Грей вынул свой саквояж из багажного отделения самолета и снова уселся в кресло. Он был готов встретить свою судьбу во всеоружии. В сущности, что могло ему понадобиться для этой встречи? Все, что вмещал его саквояж из мягкой кожи - карманное зеркало в серебряной оправе, украшенной резьбой из слоновой кости; портативный кальян с массой курительных смесей, зашнурованных в расшитые шелком кожаные мешки; бумажник из крокодиловой кожи с массой пластиковых карточек и банкнот; плоская деревянная коробка со стеклянными флаконами, наполненными самыми смертоносными ядами, которые мог выдумать человек.Саквояж Дориана был средоточием всего его мира. Весь мир его был сосредоточен в трех простых словах - красота, наслаждение, власть, смерть.