Глава 1 - Приговор "Омега" (1/1)

Война – самое ужасное, что может произойти в жизни любого человека. Она забирает всё самое дорогое, не оставляя после себя ничего, кроме братских могил и разрушенных до основания городов. Мне “повезло” – какие-то добрые люди из моего родного городахоронили каждого погибшего по отдельности, поэтомуотыскать моих сестёр и родителей мне было гораздо проще, чем найти и похоронить своих фронтовых друзей... Моя страна и её немногочисленные союзники выиграли в этой войне, понеся колоссальные потери, но скорбели по погибшим недолго – те, кто, в общем-то, и не воевал(чиновники, правительство, богачи) перестали уже через пол года считать обычных горожан-победителей, прошедших всю войну от начала и до самого конца, за людей. Наука пришла в совершенный упадок, а все её достижения были признаны “ошибкой времени и места” из-за чего самое последнее “чудо” науки – искусственное, человекоподобное тело с программой вместо головного мозга, созданное для заботы о маленьких детях – стало использоваться как развратная игрушка богачей и извращенцев.Оставшихся в живых людей разделили на группы со своими именами: ”Альфа”, ”Бета” и так далее. Я же попал в самую последнюю группу – “Омега”. Всё из-за того, что на войне я работал полевым доктором и не получил серьёзных ранений или травм. “Те, кто пережили войну без серьёзных ранений, могут и сами о себе позаботиться, так что помощь в ?выживании? вам не требуется.Вы и сами в состоянии справиться со своими проблемами...” – вот что мы получили после 5 лет тяжёлой войны... Если солдаты ещё могли найти себе работу – стать охранниками или телохранителями, то армейскому доктору вроде меня невозможно было и подумать о работе – человеческая жизнь в этом мире больше не ценится... Единственное, что оставило мне пронёсшееся по миру кровавое чудовище – четыре могилы, десяток обгоревших фотографий и еле стоящий дом на окраине города... Каждый день я выхожу на пустые и грязные улицы в надежде встретить хоть кого-то знакомого, но пока не один мой “выход” не увенчался успехом... В этих краях редко встретишь что-то чистое или красивое и поэтому самое “прекрасное”, что я смог найти – старое мамино зеркало, висящее в моей прихожей. Какого разного меня видело это зеркало. Иногда я долго стою перед ним, всматриваясь куда-то в его глубину, и передо мной появляются нечёткие изображения – иногда это крошечный ребёнок, которого отец и мать попеременно держат на руках, целуют, обнимают...Иногда это весёлый, кареглазый мальчишка лет 10, только что подравшийся со своей старшей сестрой, с синяком под глазом и вечно растрёпанными каштановыми волосами...Иногда это задумчивый ученик старших классов, держащий на руках совсем маленькую девочку, плачущий от счастья и ещё не подозревающий о том, что через несколько дней начнётся война... Теперь я вижу только 23-ёх летнего грустного парня, потерявшего всех дорогих ему людей, с высветленными кончиками волос – во время войны это было знаком доктора... Как же иногда хочется разбить это зеркало, всё забыть и больше никогда не вспоминать, но ,зная себя, могу сказать – я этого никогда не сделаю... Вот и сейчас я не вижу ничего нового, а хотелось бы... В серую комнату еле пробился тусклый лучик солнца, осветив собой небольшую полку с фотографиями и небольшим игрушечным котом – игрушкой, которую я сшил для своей новорождённой сестрёнки. Она очень любила этого котика... Хорошая погода – редкость в наших краях, поэтому стоит хоть немного прогуляться. Через несколько минут я уже шёл по слабо освещённой осенней улице. Где-то совсем недалеко играла приятная музыка. Но завывающий ветер тут же унёс эти приятные звуки кудa-то очень далеко, оставив после себя лишь шорохи, усиливавшиеся около каждой подворотни и закоулка...--“Катись от сюда! Уже столько лет от тебя никакого толку! Чего ради тебя здесь держать – только жрёшь за чужой счёт и рыдаешь! Крысам от тебя будет куда больше пользы! Хозяин и не заметит ничего...” – раздался грубый голос из соседней подворотни, затем там громко хлопнула дверь и что-то тяжело упало. Ничего необычного – такое часто случается, если человек не платит за жильё или питание, когда снимает комнату в чужом доме. Но, проходя мимо той подворотни, я краем глаза заметил, как кто-то или что-то неподвижно лежит на земле и не подаёт признаков жизни. --“С вами всё в порядке? Вы живы?” – я не решался подойти, но ответа не было и я, почему-то, забеспокоился и решился подойти ближе. В переулке было темно и пришлось идти на ощупь, пока я обо что-то не споткнулся. Присев на корточки я достал из кармана небольшой фонарик и посветил на землю. Я очень сильно удивился – передо мной лежал невысокий человек, с головы до ног замотанный в грязные бинты и какие-то тряпки. Его голова была туго обмотана серыми бинтами и чёрным кожаным ремнём, закрывавшими ему глаза, уши и рот.--“Кто же тебя так?.. Пульс слишком слабый... Не оставлять же тебя тут... Так и умереть недолго” – я взял этого человека на руки – он оказался совсем лёгкий – что-то больно впилось в мои руки, но придётся терпеть, если я и правда хочу его спасти. На улицах уже никого не было, и я был уверен, что меня не примут за вора. Через несколько минут мы были уже у меня дома. Я положил чуть живого человека на стол в кухне и, взяв ножницы, начал освобождать беднягу. “Хоть бы это была девушка!..” – пронеслось у меня в голове, хотя... Главное спасти, а дальше видно будет!.. Так, сначала голова... С огромным трудом мне удалось освободить голову и шею – под бинтами и ремнём была туго намотана колючая проволока! Что же это был за садист?.. --“Потерпи немного... Сейчас я их...” – ножницам почти конец... Ещё бы – перерезать ими столько железок! Ещё пара надрезов и сердце моего подопечного забилось быстрее... Сняв бинты и прочую арматуру с головы, плеч и груди, я понял, что спасённый мной – парнишка лет18-19 с необычными нежно-фиолетовыми волосами, светлой кожей, приятными чертами лица. Он был жив – вздрагивал от каждого моего прикосновения, немного дрожал, но его лицо не было искажено болью. В тот момент я понял “ХОЧУ его спасти! Я обязательно это сделаю!”... С чего это я?.. --“Не бойся... Дальше будет проще, я надеюсь...” – взяв фонарик, я раскрыл его глаз, -- “На свет зрачки реагируют, значит точно жив... Красивые глазки, зачем было их так прятать?..” –я взглянул на ?небольшую? кучку того, чтоснял с его головы. А глаза и, правда, были необычно красивые: янтарно-медовые стёмно-коричневым вертикальным зрачком.Через час или полтора я полностью размотал парнишку – под внешними слоями тряпок и бинтов были намотаны ремни и колючая проволока (именно она впилась мне в руки, когда я поднял парнишку с земли). Всего я насчитал 7 метров проволоки. Вся эта “красота” больно впивалась в его кожу и оставила после себя глубокие гноящиеся раны на всём его теле, а одна из них, самая длинная и глубокая – от левой стороны шеи и до копчика – была просто ужасна, и мне пришлось её зашивать. Остальные раны я обработал перекисью и аккуратно замотал его в свежие бинты. Пошарив в шкафу, я нашёл ему рубашку – она и мне-то была велика. А на нём смотрелась как спальный мешок с пуговицами. За всё это время я не слышал от него ни одного звука, но теперь он тихонечко сопел и я стал беспокоиться за него чуть меньше... --“Вот раны заживут, я тебя ещё и хорошенько отмою!.. А пока спи...” – я взял его на руки и отнёс в соседнюю комнату, где положил на диван и накрыл тёплым одеялом... Он тихо сопел... Я погладил его по голове, а сам пошёл мыться – вся моя одежда и исколотые проволокой руки были в его крови и ужасно болели, но я почему-то был счастлив...