Пролог. (1/1)

Чейз никогда не мог понять, что не так с Хаусом.С того самого дня, когда отец увидел открытую на ноутбуке вкладку браузера с информацией о докторе Грегори Хаусе и решил ему позвонить, тем самым оказав большую услугу самому дьяволу.Впервые он увидел Хауса в холле больницы. Какая-то женщина с чересчур глубоким декольте кричала на него, грозясь папкой с бумагами, а тот, казалось, не обращает на нее никакого внимания. Высокий, с сединой в волосах — хотя, судя по информации в интернете, ему под сорок, и для седины вроде как рановато — и с тростью; он резким движением поворачивается к женщине, что-то говорит, выхватывает у нее из рук папку и демонстративно швыряет на стойку медсестры так, что бумаги разлетаются по всему полу, а пара листов даже останавливается у ботинок самого Чейза. Тогда он еще не знает, что спустя несколько лет будет вспоминать эти самые бумаги и отвратительно правдиво ассоциировать их с собой.Роб не глядя подбирает несчастные листы, слегка помятые и грязные, натягивает свою самую обаятельную, по-австралийски знойную улыбку и подходит к дежурной медсестре. Он спрашивает, где может найти доктора Хауса, хотя уже знает ответ, и протягивает ей бумаги. Та лишь кивает на закрывающиеся створки лифта, называет этаж и номер кабинета, а потом, сочувственно хлопнув по плечу, уходит к блюющему чем-то зеленым ребенку.Кричащая минуту назад женщина подходит к нему, громко цокая каблуками, и представляется главврачом. Доктор Лиза Кадди. Он представлял ее совсем по-другому: выше, не такую стройную и, наверное, не с истеричными нотками в голосе. Однако вот она, стоит сейчас перед ним, что-то говорит про его отца, а Чейз лишь улыбается в ответ и может думать только о цвете ее блузки, что так уныло оттеняет кофточку ребенка, все так же извергающего из недр желудка рвотные массы.Тогда он все еще не знает, что спустя несколько лет одежда блюющего ребенка будет первой ассоциацией с доктором Лизой Кадди.Его новый босс, пока они идут к лифтам, говорит о достоинствах работы учебной больницы Принстон-Плейнсборо, работах его отца — она вообще подозрительно много говорит о его отце — и желает удачи с доктором Хаусом, буквально выпихивая его на нужном этаже, перед этим всучив в руки многострадальную папку грязно-красного цвета.Стеклянная дверь кабинета призывно приоткрыта, но Роберт все равно тихонько стучит костяшками пальцев под наклеенными серебристыми буквами имени. Он старается держаться уверенно и серьезно, сообщает свое имя, цель визита и назначение папки у него в руках — все как по уставу. Хаус смотрит на него. Смотрит. И Чейз понимает, что Хаус всегда смотрит. Слегка прищуренные веки, потому что зрение уже ни к черту, узкий зрачок, потому что включена настольная лампа, несмотря на солнце за окном, и радужка, которая по цвету — утренний океан.В кабинете сидит еще один мужчина. Он смотрит на Чейза и по-доброму сочувственно улыбается, как родитель, который смотрит на пятилетнего ребенка, растянувшего до разрыва волокон резинку. В какой-то момент монолога в Чейза прилетает теннисный мячик, а Хаус выглядит раздраженным и заинтересованным одновременно. — Девочка, ты всегда так много болтаешь? Уверен, твоему рту можно найти более достойное занятие.Чейз ловит электрический разряд вдоль позвоночника и не замечает ни продолжения ?например, ты можешь рассказать мне о пациенте?, ни возмущенного взгляда второго мужчины, который после жмет ему руку и представляется: ?Доктор Джеймс Уилсон, заведующий отделением онкологии, пожалуйста, не обращай внимания на эти шутки?.Более достойное занятие?Он не понимает Хауса, но еще больше он не понимает себя.***— Вы доктор Хаус? — женщина, семьдесят один год, поступила в отделение диагностики с синими губами и онемением пальцев конечностей, при этом утверждает, что отлично себя чувствует.— Нет, доктор Хаус — это я, а эта сладкая попка, — Хаус шлепает Чейза по заднице медкартой пациентки, — доктор Чейз. Чего встал, анализ мочи сам себя не сделает. Бегом-бегом-бегом.Чейз с покрасневшими щеками под сочувствующими взглядами медсестер выходит из палаты с баночкой для анализов.***— Пересядь.— Что? Куда?— Ко мне на колени, дорогая.— Хаус, да в чем дело? — спрашивает Чейз, вставая со стула и уходя от тычков тростью. Хаус закидывает ноги на его стул и утыкается в результаты анализов, игнорируя стоящего рядом и ничего не понимающего парня.***Когда к ним присоединяются Форман и Кэмерон, все становится еще хуже.— Тебе что, так нравится лизать ему зад? — они только что закончили совещание, и Чейз принес Хаусу его чипсы из кабинета, за что получил уже привычное ?хороший мальчик?, а потом — брошенную в лоб чипсину. Разумеется, Форман не мог не проехаться по этому. — О чем ты?— Сам знаешь.Чейз игнорирует приподнятую бровь Формана и идет готовить пациента к биопсии.***— Эй, Чейз, — девушка окликает его, уже одетая в повседневную одежду, — не хочешь выпить сегодня?— Нет, Кэмерон, он не будет с тобой пить. Проваливай. А ты — за мной. — Хаус, злой и взбешенный после встречи с Кадди, проходит мимо них в кабинет и захлопывает дверь. Эллисон торопится убраться из клиники поскорее. — Почему я не буду пить? — Чейз проходит вслед за Хаусом в кабинет и швыряет папку с результатами анализов тому на стол.— Потому что у тебя сегодня ночное дежурство.— Сегодня очередь Формана. Я дежурю завтра. — Значит подежуришь и сегодня, и завтра. Кыш.Чейз засыпает под утро на диване в палате пациента.***Он говорит с Уилсоном о предстоящей операции по удалению опухоли, потому что доктор Ким позволила ему ассистировать, и это вау, ведь она ненавидит посторонних в операционной.— Эй, щеночек! — Хаус кричит из другого конца коридора и все — медсестры, больные, родственники больных, другие врачи — оборачиваются.— Кажется, это тебя, — Уилсон извиняюще поджимает губы, — поговорим перед операцией. — Хаус, вам обязательно каждый раз ставить меня в неловкое положение перед всем персоналом? — Чейз все же подходит к начальнику и принимает из его рук бумаги.— То есть, будь мы наедине, проблемы бы не было? — он останавливается посреди коридора и собирается сделать очередную привлекающую внимание глупость.Чейз ускоряет шаг и сворачивает к лифтам, не видя торжествующей улыбки Хауса.— Ты перебарщиваешь. — Уилсон оправляет халат и с видом совести смотрит на друга.— Не лезь не в свое дело, Джимми.***Половина третьего ночи. Кэмерон в палате больной девочки. Они с Форманом разбираются с анализами, и тому, конечно же, нужно почесать языками.— Как думаешь, ей действительно нравится Хаус?— Нет, Форман, я так не думаю.— Тогда что? Просто хочет узнать его? — Форман отстраняется от микроскопа и трет глаза. — Могла бы тогда просто с тобой поговорить.— При чем тут я?— Ну... Ты дольше его знаешь, — он садится на стул и опирается локтями на стол, глядя на Чейза, — и мне даже иногда кажется, что все вот эти его шуточки неспроста.— Хаус — жестокая и эгоистичная скотина, которая других в лучшем случае за дерьмо держит.— И тебе это нравится, Чейз, признайся.— Заканчивай с анализами, Форман, хватит трепаться.***Но чертов Форман был прав.Чейзу нравилось спорить, нравилось отстаивать свои теории на диф диагнозе, даже если в конечном итоге они были неверны, нравилось, когда Хаус осаживал нравственные речи Кэмерон или так изящно, в своей манере, хамил пациентам и их родственникам, нравилось, что он требовал от своей команды с каждым разом все больше и больше, нравилось то, что он делал их лучше, закалял, как огонь закаляет металл. Ему это действительно нравилось.Но настоящий кайф он ловил от властности Хауса в мелочах, лишь изредка относящихся к работе.Хаус пихает ему в руки пустую кружку, и Чейз покорно идет ее мыть и делать новый кофе — черный, без молока, два сахара — услужливо тут подсказывает мозг.Хаус тростью спихивает его справочник со стола прямо на пол просто потому, что хочет.Хаус снимает и разбрасывает уже ненужные после выписки пациента рентген-снимки, потому что знает, что команда будет ползать по всему кабинету и собирать их — это же материал для научных работ.Хаус хлопает дверью прям под носом Кадди, потому что той снова что-то не нравится. Хаус во второй, а потом и в третий, раз отправляет Формана обыскивать квартиру пациента, потому что тот облажался с анализами.Хаус, Хаус, Хаус...Иногда Чейзу кажется, что он свихнулся на Хаусе. Тронулся умом. Поехал кукухой. Сошел с ума. Потому что каждый раз после такого ?приступа сволочизма? превращаться в послушную собачку и даже не замечать этого — не нормально.