4. (1/1)
И в закате Луны под ветром растворятся белые кости... Дилан Томас- Они вместе готовят, у них есть сад, в котором они выращивают мандарины, представляешь? Эти неожиданные нормальность и красота поражают, - ДжунКи умиротворенно улыбается, смотрит на сонного ДонВона. Бинты белыми змеями расползаются по темно-синему ковру, тонут в тоске карих глаз ДонВона и искристой улыбке ДжунКи. Еще чуть-чуть и будет взрыв.- Ты о ком? - спрашивает Кан, садясь на кровати. ДжунКи болтает с тех пор, как часы показали 4:03 утра. Вот он вроде бы жизнерадостный Ли ДжунКи, даже кажется, что гитарный чехол снова маячит за спиной. Только вот ДжунКи больше не играет, он даже не пишет больше, только читает. Вот он вроде бы, как и прежде, не думает о том, что будет завтра, не думает, что завтра вообще существует.- Наш барабанщик... бывший, - у них в группе этих "бывших" столько, что не хватит никаких нервов считать. ДжунКи теперь тоже в ранге "бывшего", поэтому и ударился в воспоминания. ДонВону снова не ясно, сколько Ли лет, не ясно, когда он соберется взрослеть; в голове лишь одна мысль: "Джун виртуозно подводит глаза". ДжунКи смотрит своими искристыми, как и улыбка, глазами, тонкая линия - по верхнему веку, у самых ресниц. У ДжунКи, наконец, перестали трястись руки, сейчас он красив до безумия, сейчас он сводит ДонВона с ума. Ли сидит почти вплотную и никуда не исчезает, ДонВон впервые в жизни без головной боли, но с мыслью: "Лучше бы исчез".- Я сто лет не был на крыше.- Мандарины, говоришь, у них растут? Я бы выращивал апельсины, если бы у меня вдобавок к тебе был бы еще и сад.ДонВон не замечает, как они выходят на улицу, не замечает редких прохожих, выплывающих из тумана и тут же тонущих в противной мороси. Он видит лишь листья под ногами. Гниющие и уродливые - по серому асфальту. Он видит перед собой спину ДжунКи и свежие глубокие царапины от ногтей на его шее, которую не скрывает ворот куртки. Будь, что будет. Крыша так крыша.Ветер треплет волосы ДжунКи, ДонВон, как и прежде, хочет коснуться их, чтобы проверить насколько они мягкие. ДжунКи смело расхаживает по крыше, периодически останавливаясь, чтобы проверить движется ли солнце хоть немного вверх или стоит на одном месте по колено в морской тоске, не желая расставаться с шумом моря. Ключи тихо звенят, вставленные в замочную скважину хлипкой двери, ведущей на крышу.- Я всегда хотел сыграть в одну игру, - Ли ежится от внезапного порыва ветра; приятная прозрачная синь окутывает Пусан, ожидающий рассвета, но солнце, уставшее, абсолютно выдохшееся, все ещё под водой. Оно уже давно растеряло всю свою красоту, легкость и гордость.- Что за игра? - удел ДонВона сегодня задавать вопросы и молится, чтобы на них были хоть какие-то ответы. - В этой игре обязательно участвуем мы двое, - ДжунКи резким движением руки поправляет челку, ДонВон снова видит искристые, накрашенные глаза, а потом подходит чуть ближе. - Задание одно на двоих. Каждый должен сделать то, что он сейчас хочет больше всего на свете. - Тогда начинай, - пожимает плечами ДонВон. Кан не настроен играть, не настроен делать то, что может испортить все в миг, но противостоять этому желанию очень трудно.- Нет-нет, - качает головой ДжунКи. - Старший должен начинать. Таковы правила.- Ладно, - выдыхает ДонВон, с секунду смотрит на Ли, безмятежного и спокойного. Вот уж кто точно никогда не растеряет всю свою красоту, легкость и гордость. - Что если это все испортит?- Ты что собрался плюнуть в кого-то с крыши? Или еще хуже? - смеётся ДжунКи. - В любом случае, поверь, что бы это ни было, ничего не изменится.ДонВон делает шаг навстречу ДжунКи, тот не отступает. Ему некуда, за его спиной - пропасть; ДонВон заметил это только сейчас. Откуда-то появляется нездоровое желание толкнуть ДжунКи, но вместо этого он: "Прости", - прижимается своими губами к губам ДжунКи. Ли не отвечает, стоит, замерев, а ДонВона душит тоска. Поцелуй такой пустой и обреченный, такой бесполезный для ДжунКи и такой спасительный для ДонВона.Где-то солнце выбирается из воды, мокрое и холодное, отчего-то совершенно чёрное. ДонВон отстраняется, в глазах вопрос, но ДжунКи отрицательно качает головой: "Это ничего не меняет". - Твой черед, - ворчит ДонВон, поднимая ворот своего пальто.ДжунКи усмехается: "Я сначала хотел писать, но решил, что если начну, то передумаю. Я взвесил все за и против снова, обычно против было больше, но на бумаге всегда так, сейчас перевешивает за, понимаешь?".- Стыдно признаться, но я тебя никогда не понимал, - ДонВон устало трет переносицу, ему кажется, что чёртов ветер вот-вот сдует проклятое чёрное солнце с серости неба нового дня. Сердце ДжунКи заходится в бешеном ритме предвкушения: "У меня сил и терпения не хватит, чтобы объяснить тебе все это. На самом деле, ты понимаешь. Ты - единственный, кто понимал меня всегда. Я просто хочу спокойно жить, я просто хочу смотреть на себя в зеркало и не мечтать содрать с себя кожу из-за того, что я кажусь себе грязным".- Раз так, то вперед. Просто делай, раз ни сил, ни терпения, - немного резко отзывается ДонВон, он все еще обижен из-за поцелуя; приходится отвернуться от ветра, чтобы закурить. Приходится отвернуться от ДжунКи, чтобы не видеть то, что он делает.- Хорошо, - когда ДонВон оборачивается, это "хорошо" все ещё звенит в воздухе голосом ДжунКи; когда ДонВон оборачивается, его зажигалка выпадает из рук вместе с сигаретой; когда ДонВон оборачивается, у ДжунКи уже нет сил, чтобы жить.Только ветер треплет каштановые волосы ДонВона, а солнце, чёрное и уродливое, так и висит в небе.***И безвластна смерть остается... Дилан ТомасКогда на улице ветер, кажется, что по дому кто-то ходит.- Я не знаю, как описать это чувство, правда, - ДонВон сидит на полу в своей спальне, прямо в углу, смотрит в темноту, именно туда, откуда доносятся шаги. - Мне хочется... Хочется содрать с себя кожу, знаешь?