Глава 21 (1/2)
Александр Владимирович стал классным руководителем 9 «б»! – эта новость разлетелась по школе, словно бомба. На уроках одноклассники бурно делились впечатлениями и мыслями по этому поводу. Казалось, что это известие не оставило равнодушным никого.В основном радовалась этому женская половина, да и несколько немногочисленных хорошистов нашего класса. Более сообразительные прогульщики и тунеядцы, наоборот, впали в траур, ведь пришел конец их беззаботной жизни. Александр Владимирович очень строго относился к дисциплине, поэтому здесь уже не смотаешься со скучных уроков.В смешанных чувствах приняла эту новость и Маша.- Нет, конечно, здорово, что он стал нашим руководителем и все такое, но блин, он же еще строже двух Марь Алексеевн вместе взятых! – обеспокоенно поделилась своими мыслями подруга на перемене после третьего урока. – Представь этот ужас: никаких пропусков, опозданий и не сделанной домашней работы!Я уныло подперла рукой голову и не знала, что сказать, сидевший рядом со мной Федя (который не понятно, как, но очень органично вписался в наш «дуэт») тут же встрял, явно убежденный в своих словах:
- По-моему, не так уж и плохо. Да и учитель он, говорят, очень талантливый.- Неплохо для вас, ботаников! – фыркнула Сивцева, перекладывая ногу на ногу. – А для нормальных людей спокойная жизнь закончилась.«Спокойная жизнь закончилась» - черт, как верно!
Сама я приняла эту новость в еще большем смятении, чем Маша, не зная, радоваться этому или наоборот, начать печалиться. Все настолько запуталось и перепуталось, что оставалось только плыть по течению, которое ведет неизвестно куда. А не знать хотя бы приблизительное свое будущее для меня было крайне неприятно, совсем как вслепую идти по оборванному мосту над пропастью: никогда не знаешь, какая ступенька под тобой обломится.Опять создавалось впечатление, что над моей головой начали собираться тучи и совсем скоро они прольются градом.666Расписание у нашего класса было составлено крайне некорректно и менялось почти каждый месяц, естественно, лучше от этого оно не становилось. Создавалось впечатление, что человек, который его составляет, совсем не понимает, что делает.
Вот, например, сегодня у нас было шесть уроков, и все разные, ни одного спаренного.Самым последним уроком у нас стояла алгебра. Впрочем, она всегда стоит последней по понедельникам, когда мозг особенно не варит после длинного дня и хочет отдыхать.Этого урока я боялась, как никогда. И мне опять нестерпимо хотелось сбежать. Это ведь так легко - просто убежать от всех своих проблем, зарыться в темный угол и не выходить оттуда до тех пор, пока все не устаканится.Почему-то на других уроках нашего класса, Александр Владимирович нас не навещал (как это настырно делала Марья Алексеевна), поэтому эта наша встреча была первой за эту долгую неделю…Как сейчас себя с ним вести? Притвориться, что ничего не было? Но это бред, я знаю, что это было, и уже никто и никогда не сможет удалить из моего сознания эту информацию! Так ужасно осознавать, что все может обернуться и так, что он попросит сделать вид, что ничего не было. Быть так близко к своей мечте, вкусить ее, позволить хоть на миг увериться в том, что мое желание действительно осуществимо и что сказка вот-вот сбудется, чтобы в решающий миг все разлетелось вдребезги!
Боюсь, что не смогу этого вынести. Боюсь его реакции. Боюсь быть не понятой. Боюсь его насмешки. Как же я боюсь!Волнение комом встало в горле, и, как всегда случается, от нервов меня начало подташнивать.Вообще, сильно обеспокоенной выглядела не я одна. Весь мой класс в полном составе был как в воду опущен, казалось, в воздухе витал ток, так все были напряжены.В кабинет математики я вошла с низко опущенной головой и быстро, стараясь ни на кого не смотреть, прошла к своей парте. Маша тихо приземлилась рядом, все одноклассники казались притихшими, когда рассаживались по местам. Не было ни переговоров, ни шуток, ни смеха… А еще весь класс был в полном составе.- Ого, ты смотри, наш класс весь! – поделилась со мной Маша, почему-то говоря это шепотом.- Ммм…Я знала, что он сидит сейчас за преподавательским столом, чувствовала на себе его взгляд, но упрямо не отнимала глаз от парты. Сердце начало биться гораздо чаще, его взгляд давил на меня.Маша наклонилась ко мне:- Мне одной страшно?- Ммм… - опять промычала я, все крепче стискивая в руке карандаш.Еще пару секунд я слушала ее невротические вздохи, после чего она вдруг обеспокоенно заголосила, по-прежнему шепотом:
- Даш, с тобой все хорошо? У тебя руки трясутся…Карандаш выпал из моих ослабших пальцев и со стуком упал на деревянную столешницу, получилось излишне громко для притихшей аудитории. На меня обернулось полкласса, как если бы я уронила стул или сшибла парту.Сжавшись еще сильнее под взглядами, я коротко прошептала мертвенно бледными губами:- Все отлично.- Да? – Маша казалась сильно удивленной. – Ну ладно…В тягостной тишине прошли долгие минуты до звонка. За все это время я лишь однажды решилась бросить на него быстрый взгляд: он не выглядел ни напряженным, ни взволнованным, а наоборот излишне уверенным в себе и каким-то пугающе властным, над его головой будто витала аура хозяина своего положения. Все в нем выдавало уверенность в себе: начиная с расслабленной позы, расправленных плеч, и заканчивая глазами, лениво скользящими по классному журналу.
Мое сердце болезненно сжалось в груди: он не казался больше тем самым Александром Владимировичем, который целовал меня неделю назад. Он действительно выглядел внушительно. Сейчас я его боялась, совсем как ребенок панически боится очень строгого взрослого, который может жестоко наказать за малейшую провинность. Похоже, этот страх разделял весь класс, так как никто за всю перемену так и не обменялся ни единой репликой, лишь бросали настороженные взгляды на преподавательский стол.
Будто почувствовав на себе мой взгляд, он поднял на меня глаза и, кажется, успел заметить мой взгляд, прежде чем я вновь низко опустила голову.Прозвенел звонок.Все поднялись на ноги, как-то пугающе синхронно.- Садитесь, - лаконично бросил математик, эффектно захлопнув журнал.Во рту образовалась ужасная сухость. От переживаний я практически не чувствовала своих рук.Александр Владимирович медленно поднялся на ноги, отодвинув стул и окидывая весь класс и каждого в частности тяжелым взглядом. Выглядело это и правда внушительно.
- Ну, здравствуйте, 9 «б», - не сказать, чтобы он произнес это слишком грозно или громко, скорее даже несколько ласково, но все как один либо испуганно вздрогнули, либо сжали плечи. Никогда прежде он не казался таким пугающим, даже когда публично раздраженно выговаривал кого-то за провинность. – Как приятно видеть вас в полном составе, судя по журналу, это явление редкое, рад, что это не затронуло по крайней мере мой предмет. Столько пропусков я не наблюдал еще ни у одного класса, как вы вообще до девятого класса с такой посещаемостью-то докатились? Очень странно, что еще никого из вас не выгнали взашей из школы. Впрочем, - как-то особенно ласково улыбнулся мужчина, - это дело поправимое.Маша как-то странно дернулась на стуле. Тема пропусков была для нее весьма болезненной.- Как вы уже знаете, с сегодняшнего дня я ваш классный руководитель. Радоваться этому или любить меня я никого не заставляю, но уважать меня вам придется, как и следовать моим правилам. «Правилам?» - меня пробрала малоприятная дрожь, и, к слову сказать, не меня одну.Александр Владимирович, наблюдая всеобщее испуганное смятение, усмехнулся с видом заядлого садиста, казалось, он наслаждался этим страхом.- Не нужно так волноваться, дорогие мои. Правил будет всего лишь три, и все они простые. Правда, за нарушение любого из них вы сразу вылетите из этой школы, обещаю. Закрывать глаза на ваши выкрутасы больше никто не будет.Сразу стало как-то непривычно тихо, если до этого некоторые ученики еще безмолвно перебрасывались храбрящимися взглядами, до последнего надеясь, что дело кончится, как всегда, устными наставлениями, то сейчас все внимание класса было приковано к преподавателю. Хоть за мной и не было замечено пренебрежения к учебе, я тоже не на шутку испугалась.- Во-первых, больше никаких пропусков. Вообще никаких. День ли вы прогуляли, урок ли пропустили, меня не волнует. Будут пропуски - не будет вас. За этим я буду следить особенно тщательно.Бледная, как моль, Ерохина подняла руку.Мужчина равнодушно мазнул по ней глазами:- Да, тебе что-то непонятно?Если бы он спросил таким тоном меня, я бы упала в обморок от инфаркта. Катька же храбрилась, правда, заикалась она как-то ненормально, когда спросила:- М… да, я хотела спросить. А как… ну что, если ты… болеешь?- А тебе никто не говорил, что нужно вставать, когда тебя спрашивает учитель? Встань.Тон его был ледяной, на этот раз без привычного намека на лукавство, наверное, поэтому подействовал еще вначале урока на всех, как ушат холодной воды на голову.О, это было уже слишком! Мне даже стало жаль резко посиневшую Ерохину: ну что она такого спросила, чтобы так ее гонять?
Когда Катя поднялась на дрожащие ноги, Александр Владимирович еще раз окинул недовольным взглядом класс:- Вас что, вообще не учили банальным соблюдениям школьного этикета? Сколько вам лет? Всегда выводило это в вашем классе, сколько бы раз ни говорил, как о стенку горох! Бедная Марья Алексеевна, не пойму, как она вообще вас дотянула до девятого класса. Неужели придется вас учить элементарным вещам: вставать, когда тебя спрашивает учитель, говорить, только когда тебя спросили, а не верещать с места… И не качаться на стульях, Николаев!Влад, тут же резко поставил стул на все четыре ножки, сильно испуганный личностным замечанием.- По всей видимости, придется, ибо теперь за вас отвечать мне. И я не хочу, чтобы ваше ужасное поведение, посещаемость и успеваемость кинули тень и на меня. Что-то не нравится - я никого не держу, идите к директору и забирайте документы. А теперь… - мужчина повернулся к застывшей Кате. – Катерина, вы не наболелись в прошлой четверти или что? Какое, однако, хрупкое здоровье у всего класса, неделями болеть ОРВИ. Если у вас такие большие проблемы со здоровьем, ничего не поделаешь, переходите на домашнее обучение. Это касается всех.Господи, кто этот человек?! Я смотрела и не узнавала его. Откуда столько язвительности и высокомерия… или это и раньше в нем было?- Села, - сухо бросил он девушке, которая почти упала на стул.
По подрагивающим плечам Ерохиной стало понятно, что она пытается сдержать слезы. Вряд ли еще кто-нибудь теперь из женской половины класса был рад новому классному руководителю.Александр Владимирович взял со стола наш журнал и опять раскрыл, спиной прислоняясь к преподавательскому столу.
Выглядел он при этом, конечно, круто, но ведь не он ли только что, что-то насчет школьного этикета говорил…- Перейдем ко второму правилу, - он поднял голову от журнала. – Подняли руки все те, кто получил двойки за четверть по какому-либо предмету.Одноклассники явно замялись, никто не решался первым поднять руку, казалось, будто они собираются сознаваться в страшном преступлении, а не в плохой успеваемости.- Давайте-давайте, не стесняемся.Почти половина класса робко подняли руки, тревожно оглядываясь друг на друга – «поднял ли руку еще кто».- Одиннадцать человек! – язвительно протянул математик, кидая журнал на стол. Сидящие за первыми партами ученики вздрогнули от неожиданности.