Часть 7 (1/1)

Домой Артём вернулся ближе к обеду, попутно забрав маму с работы и еле вырвавшись из полуденных пробок Москвы. На заднем сиденье была пристёгнута коробка с тренажёром для Игоря, которого Артёму хотелось поскорее увидеть, обнять. Но быстрее по раздолбанным дворам спального района ехать было нельзя, себе же дороже.?— Сынок, а ты к Сан Санычу не собираешься в ближайшее время? —?спросила Светлана Александровна как бы невзначай, заинтересованно глядя в окошко.?— Нет вроде,?— улыбнулся Артём. —?А что? Опять пирожков ему напечёшь?Женщина смутилась. Артём уже давно начал замечать, что его мама с каким-то трепетом говорит о его детском тренере и часто упоминает его, с кем-то переписывается в телефоне и хихикает о чём-то с тётей Ириной, но не придавал особого значения. После того случая с Ириной Владимировной и доктором Кузнецовым Артём призадумался о том, что его матери тоже пошло на пользу познакомиться с кем-нибудь, но она слишком сильно скучала по отцу своего сына, Сергею. И Артём уж точно понимал, что эта женщина достойна куда лучшего человека рядом с собой, чем этого козла, фамилию которого они носили. А вот тренер Светлаков Александр Александрович был хорошим человеком. Он был вдовцом и не имел своих детей, но очень любил всех своих подопечных. Может, благодаря ему Артём веру в себя не потерял, и пусть он ушёл оттуда при первой возможности, он никогда не забывал Саныча и приходил всегда, когда была возможность. Возможно, парень видел этого достойного человека рядом со своей матерью, тем более, она была так смущена шуткой сына, а когда тот приносил очередной ?привет? со стадиона, светилась ярче кремлёвской ёлки.?— Мам, сходи к нему сама. Он будет очень рад видеть тебя. А лучше пригласим его на ужин.Артём говорил вполне серьёзно и был совсем не против, но Светлана недоверчиво посмотрела на сына, пытаясь понять, шутит ли он снова, и промолчала, крепко задумавшись.?— Кстати, сынок, я вот тебе книжку принесла,?— опомнилась женщина и начала рыться в сумочке среди бумаг и папок. —?Забыла совсем, второй день ношу. Только не знаю, нужна ли она теперь.Артём просил эту книгу, когда был в отчаянии. Игорь тогда и говорил с ним через силу, избегал зрительного контакта, а оно вон, как оказалось. Он и подумать не мог, что всего за несколько дней всё может так сильно измениться, но состоянием Игоря уж точно нельзя было пренебрегать, такими хрупкими и едва осязаемыми казались сейчас его радость и спокойствие. Ещё большее волнение селилось в груди Артёма в связи с почти недельной разлукой. Больше всего он боялся того, что они снова потеряют контакт и Игорь замкнётся. Книжку парень попросил положить на кровать, а сам пошёл к соседям.Коробка была нетяжелой и не очень большой, но почему-то очень неудобной, без каких-либо дырок для рук или нормальных ручек, постоянно скользила и грозилась упасть, но Артём мужественно без остановок донёс её до своего этажа.?— Сына, ты Олюшке скажи, чтоб домой шла, ей пора лекарства пить,?— попросила Светлана Александровна, когда они уже поднялись наверх.?— А что она у Акинфей-то делает??— Да они с Игорем то ли математику делают, то ли окружайку.Артём пожал плечами и лбом позвонил в звонок, потому что руки были катастрофически заняты и напряжены. За дверью послышался шорох, и он отошёл подальше, и как только дверь открылась, Артём увидел стоящего за порогом Игоря, который улыбался и облизывал губы. От удивления брови Дзюбы поползли вверх, но он не успел сгенерировать и половины фразы, как Акинфеев резко изменился в лице и колени его начали дрожать, а руки хвататься за косяки. Артём, не задумываясь, отпустил коробку с тренажёром, которая с ужасным грохотом тяжёлым грузом упала на пол, и успел поймать парня над самым полом. Но он тоже не удержался, споткнувшись об коробку, и они свалились друг на друга в прихожей.?— Что за хрень, Игорёк??— Мы хотели сделать тебе сюрприз.Из-за угла выпрыгнула смеющаяся Оля и залезла на них, как на кучу подушек, и щебетала что-то про то, что она, наконец, запомнила, где право, а где лево. Артём, конечно, был рад, но прямо сейчас под ним лежал самый очаровательный парень в мире и смотрел своими тёмными глазами на него, тяжело дышал и хихикал.?— Не сильно ударился? —?спросил Артём, убирая прилипшие влажные прядки со лба Игоря.Акинфеев смущённо улыбнулся и привстал на локтях, чтобы вылезти из-под соседа, но Артём, засмотревшись на бледное с румяными пятнами лицо Игоря, даже не соизволил приподняться. Оля маленькими ручками сзади схватила брата за уши и подёргала, передразнивая.?— Сю-сю-сю, любовь моя, ты не ударилась?Артём возмутился и сию же секунду встал на ноги, перехватывая сестру.?— Ты это, не чеши чего попало,?— пригрозил он, грозно глядя на кривляющуюся мелочь. —?Тебя мама домой звала горькие лекарства пить, вот и иди.Оля спрыгнула из рук брата, показала язык и убежала, еле перепрыгнув через коробку на пороге. Артём обернулся на лежащего на полу Игоря, который всё ещё улыбался, а потом затащил тренажёр в квартиру и закрыл дверь.?— Как тебе удалось научить её отличать лево и право? —?спросил Артём, разуваясь.—?Просто привязал ей две ниточки на руки,?— хмыкнул Игорь. —?Жёлтая типа лимон, её на левую руку, а красная типа перец, на правую руку.?— Ты гений педагогики, Игорёк. А ты чего лежишь, не встаёшь??— Я устал, отдыхаю.Артём покачал головой и улыбнулся. Плечи и предплечья казались каменными от долгой статической работы, но он присел и подхватил Игоря на руки, чтобы потом сесть на диван в зале и усадить его к себе на колени. Ладони Акинфеева тут же оказались на его шее, а губы?— на его губах. Артёму казалось, что он проснулся утром только ради этого поцелуя, весь его день голову занимали мысли об этом долгожданном моменте, об этих мягких губах, запахе мяты, тепле тела. Игорь целовал глубоко и с оттяжкой, так, что Артём практически не дышал всё это время, полностью поддавшись давлению со стороны партнёра, и очнулся лишь тогда, когда тёплые шершавые ладони Акинфеева оказались под его футболкой. Артём отстранился и посмотрел в лицо Игоря. Он всё ещё был нездорово бледен, с тёмными кругами под глазами, но кончики ушей его алели. Взгляд был совершенно другим, блестящим, будто глянцевым, но живым. В свете солнца они казались не то карими, не то золотистыми с зелёным?— Артём не понимал точно, но эти глаза определённо были его любимыми.?— Слушай, так мы теперь это… Встречаемся типа? —?спросил Артём и почему-то ему стало так неловко за этот вопрос, что захотелось отменить последнее действие, но, кажется, было уже поздно.?— Наверное, да,?— задумчиво ответил Игорь, облизывая блестящие губы, но потом одёрнул себя и очень серьёзно добавил, глядя Артёму прямо в глаза:?— точнее, нет, абсолютно точно встречаемся. Если ты не против, конечно.?Ещё бы я, блять, против был?,?— подумал Дзюба, но предпочёл обозначить своё согласие очередным поцелуем.Тренажёр собрали и опробовали довольно быстро, ничего особенно сложного там не было, разве что заниматься на нём было не так-то просто. Для Артёма сейчас это казалось какой-то пластиковой игрушкой, симулятором реальных нагрузок, но вот Игорь такой физической подготовкой похвастаться уже не мог, поэтому сейчас лежал головой на предплечьях и тяжело дышал. Он нажал всего несколько раз ногами на педали, и то Артём дважды помог ему продавить до конца, но и это сейчас казалось практически титаническим трудом. Ещё вчера утром он ходить не мог, а тут педали крутить.?— Тяжело очень,?— кряхтел Игорь, смещая педаль на добрые полтора миллиметра.?— Это пока тяжело, надо перебороть это, а потом пойдёт, как по маслу,?— поучительно вещал Дзюба, придирчиво глядя на выдохшегося парня. —?Бог никогда бы не послал тебе того, чего бы ты был не в силах вынести.?— А ты давно падре заделался, дорогой? Это ты очень кстати, теперь у тебя даже свой маленький мальчик есть, с которым ты целуешься, всё в лучших традициях.Артём отвернулся от него к окну. Игорь хотел было извиниться, что перегнул палку. И извиниться разве что перед ним, ни перед кем больше. Он вообще особо набожным никогда не был и ходил в церковь лишь по просьбе матери, а посещать такие места или просить что-то свыше считал какой-то особенной степенью лицемерия. Не соблюдать посты, не носить с собой иконок и не праздновать красные дни в православном календарике?— это одно, но если после такого в сложной ситуации обращаться к Богу… Но однажды Игорь сломался, и не только духовно, это было лишь последствием. Он попросил мужа сестры свозить его в церковь после Рождества, и долго-долго сидел посреди храма. Люди проходили мимо него и оглядывались, наверняка думая о том, какой же он бедняга. Они ставили по свечке перед разными иконами?— чтоб сын перестал гонять по вене, чтоб муж не пил, чтоб дочка родила здорового малыша. Игорь сидел и не думал ни о чём. Единственный вопрос, который крутился в голове бесконечно, по кругу и до тошноты от ряби: ?За что??. За то, что он не верил? За то, что влюбился в мужчину? За то, что мастурбировал на фотокарточки и при этом шептал имя Господня? Игорь и сам не понимал, для чего он тут. Он сидел очень долго, а когда вернулся домой, то почувствовал себя ещё более паршиво, чем до этого. И не встал он ни через день после этого, ни через месяц. Веры, наверное, не хватило. Кажется, это время повлияло на Артёма совсем иначе.Дзюба, к слову, высказывания про священников проигнорировал, но задумался о чём-то крепко, и глядел куда-то сквозь стекло, кусая свой большой палец.?— С ума сойти, у меня есть парень,?— тихо сказал Артём, больше озвучивая мысль для себя. —?Поверить не могу.?— Не очень по-христиански, да? —?с ненатуральной улыбкой спросил Игорь, крутя в руках артёмов крестик, который теперь носил сам и снимать не собирался никогда.?— Да уж,?— согласился он. —?Скажи, Игорёк, а как давно ты… Ну, влюблён в меня. Если так можно сказать.Игорь непроизвольно поморщился. Не сказать, что это были самые лучшие годы в его жизни. Но и не корил он себя за это почти никогда. Всё пришло к нему само собой, Акинфеев почти не задумывался о том, что влюблён в парня, такого же, как он сам. Он просто был подростком и был влюблён так сильно, что ничего вокруг не замечал, но это воздушное состояние не осталось с Игорем надолго. Вскоре он осознал всю печаль своей влюблённости, ведь он не мог не то, что сойтись со своим возлюбленным, для него недоступны были даже нормальные ухаживания. Цветы, конфеты? Да для Артёма скорее газировка с сухофруктами, и то он бы не принял это за ухаживания. Окончательно Игорь разочаровался в своей влюблённости к концу года, и тогда он поднялся на следующую ступень. Почти полгода его мотало по собственному сознанию, он топил воск себе на запястья и щиколотки, потому что там больнее. Пытался убедить себя, что нет, он не любит того, кто в жизни на него не посмотрит. Что он ?нормальный? и его привлекают только девушки. Но стоило Игорю снова открыть входную дверь, за которой уже трезвонил Артём?— все убеждения, накрученные самим собой, летели к чёртовой матери.Игорь желал быть пойманным. Делал намёки, касался, шутил. Это было что-то вроде ежедневного вызова самому себе: ?насколько же быстро его нервы сдадут??, ибо вызов ?насколько быстро Артём поймёт и начистит ему морду? был с треском провален?— Артём был настолько твердолоб и непробиваем намёками, что пришлось отступиться от этой идеи. Остальные несколько лет Игорь продолжал изводить самого себя тогда, когда этого совершенно случайно не делал Дзюба своими очередными отношениями или арендой по полгода.Игорю казалось, что эта долгая разлука с промежутками нисколько не делает его сильнее, а наоборот?— он с каждым днём превращается в ещё большую размазню. Он старался сублимировать все эти внутренние терзания и направить в правильное русло, развиваться как игрок. Его пригласили в сборную, где Игорь сумел показать неплохой результат, он познакомился с множеством людей, с футболистами, арбитрами, девушками, журналистами, но все эти люди даже на процент не могли компенсировать боль от разлуки с Артёмом Дзюбой. Игорь думал о том, что совсем помешался и пора бы проверить голову, ведь нельзя возводить человека в абсолют до такой степени, что каждую чёртову ночь сны о нём не оставляют ни на минуту. Он пытался просто жить с этой любовью, принимать её как часть себя, но как же сложно было держать себя в руках. Хоть и вёл он себя всегда и везде адекватно и по большей части привык, но ком в горле не прекращал горчить каждый раз, когда он видел Дзюбу с девушками. В голову Игоря всё чаще закрадывались мысли о признании. И нет, ему уже не было страшно потерять друга, он просто больше физически не мог выносить того, что разрывает ему грудную клетку. Да пусть этот Артём катится на все четыре стороны, только бы Игоря, наконец, отпустило.И только когда Артём уехал в Испанию, Игорь окончательно понял, что пора прекращать этот балаган. Если раньше была хотя бы возможность видеться, то сейчас это было практически нереально, разве что сезон за сборную отыграть, но процент того, что их вызовут одновременно в ближайшее время, был крайне мал. После дебюта Игоря за молодёжную сборную уже ходили слухи о том, что им интересуются в Европе, но толком он ничего не захотел выяснять?— покидать ЦСКА он точно не собирался. Не для того он столько времени пахал, чтоб попасть туда, чтобы теперь куда-то уйти. Для Игоря это был особенный клуб. Но Дзюба относился к этому куда проще, он легко уходил в аренду в кризисные для него времена, менял клубы, лиги, он так же легко принял крайнее предложение и уехал в Европу.Три месяца назад Игорь принял самое важное для себя решение, хоть и не первое подобное, о том, что постарается забыть это чувство, закопать поглубже в себя и жить спокойно, но, кажется, всё не так уж и просто. Он каждый день морально насиловал себя, пытался успокоиться и забыть. Ему каждый день снились невероятно реалистичные сны, где он стоит перед Артёмом, а потом целует его. Каждый день тупая боль от того, что по утрам он не мог встать из постели и избавиться от призрачного ощущения самых желанных губ на своих губах, убивала его изнутри. Но почему-то каждый раз, когда Артём вновь звонил по видеосвязи, Игорь прощал ему всё это и с улыбкой спрашивал, как тому спалось сегодня ночью. Потому что ему самому спалось просто ужасно. А потом авария. Теперь у него не было ни Артёма, ни футбола, в котором он находил выход своей внутренней буре. И самый большой страх Игоря сейчас?— что он вот-вот проснётся, один посреди ванной комнаты, упавший с коляски, и с кислым вкусом рвоты на губах.И не думал Игорь, что сейчас готов доверить всё это дерьмо Артёму.?— Давно, Тём,?— ответил он. —?С восьмого класса.Артём обернулся и покачал головой, будто не веря. Он смотрел в глаза Игоря меньше минуты, пытаясь увидеть в них смешинки и признать шутку, но Акинфеев был весьма серьёзен, и улыбался только уголками губ, а в уголках глаз так печально собрались морщинки. В горле Артёма образовался комок. Он подошёл и Игорю и сел рядом с ним, на диван, взял его ладони в свои.?— Почему ты не сказал мне раньше?Артёму так хотелось поймать взгляд Игоря, но тот отводил его как-то неуверенно, не желая показывать ту боль, что сейчас с новой силой терзала его. Дзюба наверняка даже не представлял, сколько раз он пытался сделать это. Но так и не смог.?— А ты подумай. Ты бы не понял этого.Артём задумался. Он был в десятом классе, когда Игорь был в восьмом. У него были девчонки, тусовки, тогда он начал чаще зависать с парнями старше него или сверстниками. Ему было шестнадцать, и Игорь, который младше него почти на три года, казался совсем мелким, а с этой его застенчивостью и… новыми обстоятельствами, он не хотел обсуждать с Артёмом девушек, как и раньше, в принципе, но в шестнадцать ему действительно было это необходимо. И тогда он даже подумать не мог, даже на долю секунды предположить, что младший друг влюблён в него, и… Ну, конечно же, он не понял бы.?— Знаешь, я до сих пор не верю, что мы вместе,?— признался Игорь тихим хрипящим голосом. —?После стольких лет. Прости меня, Тём.Он был абсолютно спокоен, но по белым щекам потекли тонкие непрерывные ручейки. Артёму было так больно видеть его слёзы, это было невыносимо. В его собственном носу защипало, горечь во рту стала ощутимее.?— За что, Игорёк? За что ты извиняешься? Ты же ничего плохого не сделал.Игорь не впадал в истерику, его голос почти не дрожал, лицо казалось печально-каменным, он не кусал губы, как Артём, не стискивал его пальцы, как Артём, но слёзы не прекращали закатываться под воротник. Почему-то Акинфеев чувствовал обиду, но обижаться-то не на кого. Никто не был виноват. Ни Игорь, который так по-глупому влюбился в друга, ни Артём, который не разглядел это в нём. Не на кого обижаться.?— Ты же меня другом считал всё это время. Я правда не мог тебе ничего сказать, прости, Тём. Мне так жаль. И с Маринкой вы из-за меня расстались. Прости. Прости.И Игорь тихо заплакал. Артём, у которого глаза уже были воспалены, сморгнул влагу и, подхватив парнишку на руки, пересадил с тренажёра на диван рядом с собой, а потом снова взял его холодные влажные ладони в свои.?— Послушай, Игорь. Я не знаю, как так это всё вышло, что я чувствую к тебе это,?— он заплетался в словах, но не поправлялся и продолжал говорить. —?Мне кажется, я всегда это чувствовал, только понял лишь сейчас. Я даже объяснить это не могу, ведь… ведь мне всегда девчонки нравились. А тут ты. Ты же парень. Я просто, когда тебя увидел всего такого подавленного, грустного, у меня чуть сердце на кусочки не разорвалось.Игорю так не понравилось то, что он услышал, что он выдернул свои ладони из хвата Артёма, а потом посмотрел злым затравленным взглядом.?— То есть это ты из жалости?.. —?всё, что он смог выговорить.?— Нет-нет-нет,?— затараторил Артём и попытался снова схватить запястья Игоря, но тот не дался. —?Я просто… Я так хотел тебя защитить, я не знаю, что на меня тогда нашло, и…?— Не надо меня защищать! —?вскрикнул Игорь и глаза его из печальных обратились в злые, он с силой пихнул Дзюбу в плечо, когда он вновь попытался приблизиться. —?Меня, блять, никто не обижает!Игорь продолжал кричать и пихаться, но Артём быстро повалил его назад и зафиксировал руки над головой. Акинфеев смотрел совершенно диким взглядом и дышал тяжело и часто, между белых губ натягивалась ниточка вязкой слюны, шея была мокрая и раздражённая от соли.?— Да что с тобой происходит, твою мать?!Артём был в шоке от того, как быстро поменялось настроение Игоря. Он ведь совсем не это имеет в виду, он даже не думал о том, что поцеловал его тогда из жалости. Просто всё так неожиданно изменилось, Игорь стал совсем другим, а Артём просто не мог начать чувствовать то, что чувствует, просто из сожаления, и уж точно поэтому не мог поцеловать своего, блять, друга детства.?— Послушай меня, придурок, я ничего такого не хотел сказать. Я имел в виду, что я понял, что ты мне небезразличен в тот момент, когда увидел тебя… такого. Я же не мог с нихуя взять и влюбиться в момент, а потом засосать тебя в сугробе. Значит, я уже давно был… влюблён, получается.Игорь замолчал, когда Дзюба, нависая над ним, то кричал на него, то мялся. На секунду его глаза загорелись, но, не успев распалиться в полную силу, вновь потухли.?— Так не бывает,?— сказал он, хлюпая носом. —?Ты не мог не заметить того, что влюблён. Так не бывает.Ноздри Артёма начали раздуваться так часто и так яростно, его начало потряхивать. Он непроизвольно сильнее надавил свободной рукой на плечо Игоря, тот зашипел.?— Ну, значит, я раньше любил тебя, сука! А сейчас влюбился. Наоборот, понял?!Артём наклонился и поцеловал парня. Игорь ответил незамедлительно, так пылко и неистово, но поцелуй Артёма был совсем другим. Через поцелуй ему так хотелось передать все те чувства, что он не мог выразить словами, всю ту нежность, от которой в груди его самого ломило, всё непонимание и отчаяние. Он был растерян. Он никогда в жизни не влюблялся в парней, в мужчин, ещё никогда влюблённость не вызывала столько эмоций одновременно. Артём уже мало чего понимал. Это всё свалилось на него как снег на голову. И он уже сам не знал, почему тогда поцеловал Игоря. Просто это показалось правильным. К месту. Как кусочек пазла ко всей этой ситуации, поцелуй туда подходил идеально. Может, Артём бы сейчас и не сидел тут, если бы тогда просто успокоил парня и увёз домой.Игорь разорвал поцелуй и отвернулся, облизывая губы.?— Ты не понимаешь, что ты несёшь. Мы не будем встречаться, Артём. Ты совсем не понимаешь, что ты несёшь.Истерический смех распирал Артёма изнутри. Он отпустил Игоря и сел рядом, положил ладони в лицо и смеялся. Акинфеев смотрел на него косо, не понимая, почему это так развеселило его.?— Как же ты заебал нести хуйню, Акинфеев! —?громко сказал Дзюба, почти прокричал, и перестал смеяться. —?Я тебя вообще не узнаю. Ты раньше был такой забористый, боевая блоха! А сейчас что? Во что ты превратился? В размазню, которая курит травку и жалеет себя? Встать и пойти?— не хочу, не могу, травма, ой-ой-ой! Влюбился он, посмотрите на него! Все влюбляются, Игорь, но никто не страдает так, никто. Ну не дал чувак, так ты нахуй его шли, либо постарайся добиться. А ты тупо зассал, предпочёл это в одиночку переваривать. А сейчас, когда я сам к тебе пришёл, ты отталкиваешь меня. А потом что будет? Опять пойдёшь к себе в уголок и заплачешь, как маленькая сучка, что какой-то хрен с горы типа тебя не любит?Игорь слушал и молчал, практически не дышал. Его глаза высохли и горели от сухости, его мозг просто-напросто отказывался воспринимать слова, которые произносил Артём. Нет, ему не было обидно, он ощущал какую-то пустоту под рёбрами, будто то, что когда-то было и билось, вынули.?— Я люблю тебя, Игорь,?— произнёс Артём, на миг прервав молчание, и снова умолк.На улице поднялся ветер, где-то вдалеке послышалась протяжная сирена машины скорой помощи, из коридора слышалась музыка. Всё получилось так по-дурацки, Артём и сам толком не мог вникнуть в свои ощущения, а уж Игорю объяснить было вдвойне труднее. Дзюбе казалось, что он только что пробежал марш-бросок, настолько выдохшимся он себя чувствовал.?— Именно люблю. Мы же столько лет с тобой знакомы, я много чего о тебе знаю, как и ты обо мне. Мы столько раз спали в одной постели, делили еду и одно место в автобусе, труселя одни носили. Я просто только сейчас понял, что люблю тебя совсем не по-дружески, да даже не по-братски, а по-другому. Я хочу быть с тобой, Игорёк. И я знаю, что ты тоже хочешь. Тогда в чём, блять, проблема?Он говорил это совершенно честно, сам при этом открывая для себя новые моменты. Дружеская любовь переросла в недружескую. Наверное, для Дзюбы это было чем-то запретным, неправильным, это же порицается страной и обществом, Библией, в конце концов. Впервые Артём задумался об этом, когда узнал, что один его новый сокомандник гей. А когда Дзюба ненавязчиво поинтересовался, как можно ходить по воскресеньям в церковь и при этом любить мужчину, он ответил что-то про то, что любовь роднит нас с Богом, ведь Бог любит нас. Артём тогда сделал умное лицо, будто понял, потому что это казалось какой-то мешаниной из слов диос и амор. Но наверняка это была какая-то глубокая умная фраза, поэтому он просто сделал вывод: так?— можно.Артём попытался взять парня за руку, и тот мягко вытащил свою ладонь, но не вырвал. Его взгляд казался пустым, вся влага на коже окончательно высохла, Игорь жевал губы и о чём-то думал.?— Прости меня, я не должен был говорить всё это. Может… давай попробуем всё сначала?За стеной послышался какой-то стук, но никто не обратил внимания. Артёму так хотелось получить от Игоря хоть какую-то каплю понимания и сострадания, он ведь тоже совсем запутался. Он взял на себя ответственность за Акинфеева, хотя сам не в состоянии был разобраться с собственными чувствами, но в то же время понимал?— Игорю его поддержка сейчас нужна больше. Артём вновь потянулся за поцелуем и остановился буквально в нескольких миллиметрах от лица Игоря, чтобы ощутить ровное дыхание.?— Говорят, самые крепкие пары получаются из лучших друзей,?— улыбнулся Дзюба и получил в ответ слабую, но искреннюю улыбку, а потом поцеловал.Целовался Игорь всегда очень взволнованно и эмоционально, будто в последний раз, будто пытался ухватиться, но Артём постарался сохранить спокойствие и делать это нежно и выдержанно, придерживая за подбородок.?— Мне просто так сложно разобраться в себе,?— сказал Артём, оторвавшись от Игоря. Акинфеев погладил его по лицу, запустил руку в короткие волосы на затылке, провёл кончиками пальцев по линии подбородка. Как же долго он мечтал об этом, сколько ночей он провёл, создавая иллюзии в голове, как часто украдкой он касался Артёма. Игорь подумал о том, что если сейчас вдруг всё-таки проснётся, то тут же выпрыгнет из окна вниз. Это казалось слишком реальным и нереальным одновременно. Вот он, Артём Дзюба, друг детства и первая и единственная серьёзная любовь, сидит и говорит, что любит. Утром бы Игорь точно посмеялся над скудностью своей фантазии. Но пока он не проснулся, стоит взять всё, что можно.?— Я постараюсь помочь тебе,?— шепнул он и потянулся к опухшим от укусов-поцелуев губам.В коридоре послышался хлопок входной двери, какая-то возня, а потом топот маленьких ног по полу. Парни отскочили друг от друга довольно вовремя, потому что в следующий момент в комнату забежала Оля и позвала их по просьбе Светланы Александровны пообедать. Артём сказал, что они скоро придут, а потом хотел перенести Игоря в коляску, но тот решительно отказался от помощи и сам ловко перепрыгнул в кресло.?— Тём, сегодня мама в ночь, останешься у меня? —?предложил Акинфеев, пытаясь побороть выступающий порог.Конечно, Артём останется.