Подопечный. Прощание с Гестом (1/1)

Подопечный. Прощание с ГестомДверь подъезда отчаянно заскрежетала, когда Родис потянула за ручку. Разумеется, будучи фантомом, она могла бы проникнуть в дом, минуя двери и стены – но это привлекло бы внимание прохожих, а тратить ментальные силы, чтобы укрыть себя от посторонних взглядов, сейчас не хотелось.Лестница освещалась тусклой электрической лампой, которая мигала так, что не было никаких сомнений – она вот-вот готова перегореть. Возле узкого слухового окна стояла безвкусно одетая женщина в домашних туфлях, ещё далеко не старая, но на лице её читалась усталость, а кожа была до того загрубевшей и неухоженной, что становилось ясно – за собой она совершенно не следит.- Кольвар! – крикнула она резким простуженным голосом. – Сколько я могу орать? Опять тебя где-то носит, а о матери не думаешь совершенно! Вот нарвешься на бандитов – и поделом тебе! Разбойник ты и есть!Заметив Фай Родис, женщина тут же начала жаловаться:- Свалился этот лоботряс на мою голову, а мне теперь с ним нянчиться, пока усы не отрастит! Я ведь думала: рожу, получу пособие, потом, как придет мое время – уйду из жизни на алтаре, а мальчишка отправится в воспитательный дом, под опеку Совета Четырех! Так нет – пришли новые правители, Храмы Нежной Смерти закрыли, а в воспитательный дом при живой матери не принимают. Мне ведь в тот год как раз пора настала уходить, а меня в Храм не пускают! Пыталась сама – соседи не дали, из петли вытащили. И как я теперь с ребенком? Ведь не выбросишь же…На глазах у женщины выступили слезы, и Фай Родис снова подумала о том, как чудовищно глубоко укоренились в сознании многих здешних обитателей жуткие порядки, веками поддерживаемые властью. Сколько бывших кжи оказалось не готово к новой жизни, к той ответственности, которую накладывают на человека прожитые годы!Родис хотелось утешить эту женщину, прогнать из ее сознания мысли отчаяния, помочь найти общий язык с сыном – но как это сделать, если в ее собственной жизни материнства не было? Да, у нее оставалась дочь, но, как и все дети Земли, она росла под заботой специально обученных педагогов, и домом для нее была школа, а вовсе не жилище матери!- Сколько лет вашему мальчику? – неожиданно для себя самой спросила Родис. – Наверное, в тот год, когда на планете наступили перемены, ему должно было исполниться четыре… по летоисчислению Белых Звезд? Ведь большинство женщин-кжи рожали в двадцать один?- Верно, четыре ему и исполнилось, балбесу такому, - всхлипнула женщина. – А мне самой сейчас тридцать по счету Белых Звезд – до сих пор поверить не могу. Поймите, я хочу его любить, но не мое это дело – детей воспитывать. С малых лет знала, что не мое, а теперь не могу свыкнуться…- И у вас нет никакой родни? – продолжала мягко расспрашивать Родис. – И отца у мальчика не осталось?- Какой отец, - женщина горько усмехнулась. – Отцу его дела никакого до меня не было, у него каждую неделю новая девчонка была… А одна, я слыхала, так в мозги ему запала, что отказа не перенес – всадил длиннющую иглу сначала в нее, а потом в себя… Она-то, вроде, оклемалась, а он уже нет.Родис невольно вздрогнула, услышав такие слова. Эта женщина была когда-то возлюбленной Шотшека, ранившего Чеди, а мальчик, о котором идет речь – его сын! Видимо, правы были предки нынешних землян и тор-ми-осцев, когда говорили, что мир тесен.Сознание человека – пожалуй, самая хрупкая вещь, которая только может быть во Вселенной, и недопустимо вторгаться в него без крайней необходимости. Но если бездействие принесет вред, а действие – пользу, то землянин не только имеет право вмешаться, но и обязан это сделать.Фай Родис обняла женщину, прижала ее голову к своей груди, провела ладонью по волосам, нащупывая испускаемые сознанием импульсы…- Доверьтесь мне и спите, - заговорила она. – Когда вы проснетесь, мысли о смерти оставят вас навсегда. Любить вашего ребенка вам сейчас мешает страх перед ответственностью и порожденное им чувство вины – я вижу это в вашем разуме. Вы боитесь быть матерью, потому что не знаете, что это такое. Вы одиноки, и вам некому рассказать о своих страхах и сомнениях – поэтому вы даете выход негативным эмоциям, повышая голос на сына. Но вспомните о том, что благодаря вам ваш мальчик сыт, одет и обут, у него есть дом, в котором можно переночевать, не боясь дождя и холода… И ведь наверняка он посещает школу, чтобы получить образование?- Школы везде переполнены, - проговорила женщина, не открывая глаз. – И учителей на всех не хватает. Кольвар проходит обучение в Окне Жизни, перед большим экраном, там детям показывают лекции в записи… Он умный мальчик, у него хорошие оценки… Возможно, в прежние времена его даже причислили бы к джи… Во всяком случае, мне так хочется в это верить… А красавчик такой – весь в отца! И наш сосед сверху с него глаз не сводит, иногда так смотрит, будто мечтает, чтобы это был его ребенок! Его-то детей, наверное, нет уже на свете, он ведь старый, явно из джи, а если дети оказались кжи, то их и не пощадили, ясное дело…- А как зовут вашего соседа сверху? – спросила Родис, чтобы проверить свою догадку.- Он одиночкой живет, ни с кем толком не водится, - отвечала спящая. – То ли Кестом кличут, то ли Гестом – не помню толком. Так-то я весь подъезд по именам знаю, но его-то даже в разговор не втянешь, а зачем имя помнить, если человек тебе почти чужой? Джи он и есть джи…Сомнений не оставалось. Во всем доме обитал только один человек, которого даже с натяжкой можно было бы назвать старым – остальные квартиры заселяли бывшие кжи.Разумеется, бывший правитель Ян-Ях, в прошлом известный народу как Чойо Чагас, а теперь называющий себя Гестом, вовсе не был стариком. Сама Родис, по земным понятиям достигшая настоящей зрелости шесть лет назад, была старше его на месяц – а ведь здешним жителям она казалась воплощением красоты и молодости!Когда-то на этой планете существовало понятие ?Дети Четырех? - так называли малышей, чьи родители в двадцать пять земных лет умирали в храме. Дети попадали в воспитательные дома, и официально их опекунами считались члены Совета Четырех. Что же, похоже, пришло время слову обернуться делом.Родис вывела женщину из транса, и та проводила ее улыбкой. Настроение у нее явно улучшилось, но вот надолго ли? Если не принять мер, ее снова сломит усталость и тяжесть ответственности, которой Родис, будучи уроженкой Земли, даже не могла себе представить.В ту ночь, когда их сознания соединились, Родис узнала, что у Чагаса была тайная мечта – иметь сына. Не об одной только политике он думал, когда просил ее принять его любовь и подарить ему наследника. Законная супруга правителя вполне могла родить ребенка – но этот ребенок мог оказаться кжи, и тогда, в соответствии с нерушимыми порядками планеты Ян-Ях, ему предстояло умереть в расцвете юности! Даже если бы Чагас подделал результаты тестирования, объявив, что его сын – джи, обман мог раскрыться. Ведь самого Чагаса в любой момент могли убить его заместители, желая занять его место – а они не пощадили бы сына прежнего владыки.Жизнь во имя власти, лишенная радости… Зачем Чагас выбрал такое? Неужели так сильна была боль от пережитых когда-то унижений, что нечем было ее приглушить, кроме сознания, что от тебя зависит жизнь и смерть любого человека на планете? Ведь и это толком не приносило облегчения, лишь давало возможность забыться, как наркотические цветы в садах Цоам.В дворцовых покоях Чагас приоткрыл завесу над своим прошлым, но лишь самый ее край. В старой квартире на окраине города, когда их сознания слились воедино, Родис увидела всё. Скитания мальчишки Геста, не сумевшего смириться с жестокостью воспитателей, уличную банду, ставшую для него спасением от голода и одиночества. Безысходность и отчаяние, что охватило мальчишку, когда тот понял, что сбежав от одних мучителей, он попал в лапы других. Ухмылку на лице предводителя банды, когда с фальшивой лаской он обнимал Геста за плечи, уводя на чердак заброшенного дома, и тогда… Нет, нет, страшно даже вспоминать такое!Сколько несчастий нужно, чтобы сломить подростка, которому не на кого опереться? Что должно произойти, чтобы улыбка на его лице на долгие годы сменилась оскалом? И что было бы с ней самой, доведись ей в юности пережить такое? Сохранилось ли бы в ней что-нибудь от прежней Фай Родис?- Белые Звезды, что с вами? – Гест, распахнув дверь, чуть ли не на руках занес ее в квартиру. – Неужели с кем-то из ваших друзей беда?Она поняла, что плачет – а ведь у фантомов нет слезных желез, их глаза не нуждаются в смазке.- Нет, нет, простите, что напугала вас, - она совершенно по-человечески смахнула слезы рукой. – Я лишь вспоминала ваше прошлое… то, что увидела в вашем сознании…- Тихо, тихо, родная, - он нежно погладил ее по голове. – Прошлое осталось позади, оно уже никогда не вернется. Не надо так расстраиваться из-за того, что со мной было в прошлом и чего уже нет. Я ведь живу в настоящем, а твои друзья мне еще и будущее подарили. Не надо плакать, милая, ведь прошлое ушло, а мы с тобой остались…Никогда он раньше не обращался к ней на ты, во всяком случае, наяву.- Какой ты хороший друг, Гест, - улыбнулась она. – Каким ты можешь быть замечательным человеком!- Должен же я отплатить тебе за то, что ты сделала для меня, - он мягко пожал ей руку.- Гест, я ведь шла к тебе, чтобы поговорить о мальчике Кольваре, что живет со своей матерью этажом ниже, - сказала она, придя в себя и сумев наконец улыбнуться.- Знаю Кольвара, - подтвердил Гест. – На меня чем-то похож в детстве. Но я надеюсь, что его жизнь сложится счастливее, чем моя. Очаровательный мальчишка, вот только Сунга, так зовут его мать, этого не понимает. Для нее мальчик – одна обуза.- Сунга в этом не виновата, - пояснила Родис. – Она никогда не готовилась к роли матери, потому что впереди у нее была одна только смерть. А перемены оказались для нее слишком внезапны, чтобы она могла перестроить свой разум. Мне кажется, Сунга до сих пор жила как во сне, только по необходимости заставляя себя двигаться, говорить, дышать… Я вошла в ее сознание и постаралась ей помочь – и теперь у нее появилось желание жить. Но ей очень трудно воспитывать ребенка одной, а по вашим прежним законам ты должен был стать его опекуном как председатель Совета Четырех. Нет, я не прошу, чтобы ты заменил Кольвару отца – просто поддержи их с Сунгой, чтобы она чувствовала, что рядом с ней есть человек, который ей поможет.- А что об этом думает Сунга? Она согласна?- Мне кажется, сейчас она будет рада любой помощи, - сказала Родис. – Однако я отвлеклась и забыла, зачем сюда пришла. Меня какое-то время не будет на планете, Гест. На Земле у меня осталась дочь, и я должна ее навестить.В комнате стемнело – на этой планете день всегда очень быстро переходил в ночь. Через открытое окно долетали голоса ночных гуляк. По лестнице затопали быстрые шаги – Кольвар возвращался домой.Родис обнимала Геста, словно брата или возлюбленного, и на мгновение ей стало тревожно: как он будет жить без той, что одна способна без слов понять его душу? Но Гест, хотя и провел десятки лет в душных лабиринтах своего сознания, был взрослым человеком, а не ребенком, которому необходимо постоянно быть рядом со своим наставником. Он сумел вырваться из замкнутого круга предопределенности, заплатив за это собственным лицом. Семена разумного, что с рождения хранились в его душе и были разбужены земной женщиной, не только уцелели в молотилке здешней жизни, но и дали плоды. Фай Родис доверяла Чойо Гесту Чагасу, как доверяла бы земному мужчине.Гест не стал спрашивать, увидит ли ее вновь. Она пришла к нему по собственной воле, оставалась по собственному желанию, и только она сама может решать, покинуть ли его на время или навсегда. Он же не пытался больше удержать при себе то, к чему привязывался – потому что не боялся. Только старинное пожелание удачи сорвалось с его губ, когда его руки, миг назад обнимавшие Фай Родис, ощутили пустоту.