Перед величайшей мясорубкой (1/1)
В то время, как Вяземский с Горчаковым прощались с Митенькой, за Вяземским собрался весь его полк. Они все сняли свои металлические шлемы и грустно, как бы поддерживая командира, опустили головы. Надо сказать, что несмотря на свою молодость и характер, Вяземского в полку любили и уважали. Авторитет его был непоколебим. Вяземский, сначала удивившись тому, что его люди сочувствуют ему, встал и тихо сказал: —?Стойте здесь. Лопухин, за мной. Лопухин?— это его адъютант. Вяземский утёр слёзы, собрался с мыслями, восстановил офицерскую выправку; ему нужно было узнать, где будет дислоцироваться его полк. Найдя Дуку и выяснив всё, что ему было нужно, он вернулся к полку и повёл их по приказу на Семёновские флеши. Что творилось у него в голове? Коллапс. Его беспечная жизнь дала сбой. Если раньше он не задумывался о смерти, докладывая о потерях в полку, думал, что она где-то там, далеко, то сейчас он понял, что она вот тут, совсем близко. И тут он решил обратить внимание на боль в левом плече. Оказалось, что пуля его таки достала и слегка затронула верхнюю часть руки. Когда полк расположился возле флешей, Вяземский, после долгих уговоров адъютанта, решил-таки сходить к лекарю. Тот, обсмотрев его, сделал вывод, что рана лёгкая и бояться нечего. —?Кость не задета, пуля прошла мимо, поцарапала просто. Так что Вам повезло. Вяземский на самом деле побаивался врачей полевых госпиталей, про них он говорил подчинённым: —?Их хлебом не корми, водкой не пои, дай и у без того бедного солдата руку или ногу отрезать. Садисты из ада какие-то. Поэтому он очень обрадовался, когда врач сказал, что ампутации не будет. —?Ну хоть ногу не отрезали, и на том спасибо,?— сказал он, выходя. Он вернулся в полк и начал готовить его к сражению. Его жизнь была не сказать, чтобы весёлая и не скучная. Родившись последним ребёнком в семье известных на весь Петербург князей, его окутали лаской и заботой не только родители и различные воспитатели, но и приезжие гости из всяких других знатных семей, в том числе приезжала и семья Бергов. Даниэль и Ники много играли вместе в детстве, пока их родители не разругались. Ники холили и лелеяли, не загружали учёбой, а он рос озорником и шалунишкой. Он часто играл с крепостными детьми и набирался у них всяких разных штучек, словечек. Отец, который в детстве был таким же, его не ругал и вообще окружал только лаской и заботой. Не сказать, что это был хороший отец. Он проигрывал деньги в азартных играх и в общем-то был обычным офицером. Вяземский бы вырос вторым Воронцовым, если бы не его матушка. Вот, кто действительно занимался его воспитанием. Ники считал и сейчас считает её святой. Она была до нельзя доброй и учила этой доброте и состраданию своих детей. Несмотря на ссору отца Берга и отца Вяземского, Вольфганг Берг помог Вяземскому в 14 лет попасть в армию и сражаться при Шёнграбене и Аустерлице. Дальше продвинуться по службе помог Барклай-де-Толли, старый знакомый отца Вяземского (но князь не просил его, Барклай сам изъявил желание). И вот он уже полковник и шеф Екатеринославского кирасирского полка. Если что-то говорить о личной жизни Вяземского, то серьёзных отношений у него не было и в помине. Были лишь мимолётные связи. Когда его спрашивали: ?Ники, когда свадьба??, он неизменно отвечал: ?Во-первых, зачем Вам эта конфиденциальная информация? Во-вторых, свадьба будет, когда рак на горе свистнет?. Он не мог найти ту самую. Во всех его представлениях, его будущая жена была копией мамы, но таких девушек, как его мама в природе не существует. По крайней мере, он таковой не знает. Подготовка к великому сражению, что ждало армии впереди, проходила очень активно. Солдаты отказывались от положенной им водки, надевали чистые рубахи, натирали дочиста сапоги. Важность грядущего сражения понимали все, начиная рядовым и заканчивая генерал-фельдмаршалом Кутузовым. Расстановку сил определили заранее. Армия Барклая-де-Толли была на правом фланге, её позиции были защищены рекой Колочь. Она была довольно широкая, пройти её довольно сложно. Армия Багратиона же на ходилась на левом фланге и была практически ничем не защищена. У старой Смоленской дороги находились корпус генерала Тучкова и ополченцы. Свой командный пункт Кутузов расположил в деревне Горки. На территории расположения армии Багратиона находились такие знаковые объекты как Багратионовы или Семёновские флеши и батарея Раевского. Но Наполеон всё равно отчётливо понимал, что позиции Багратиона всё равно слабее, чем у Барклая-де-Толли. Поэтому основной удар он решил нанести именно туда и отвлечь русских захватом деревни Бородино. У Кутузова же не было замысла что-либо захватывать, его главная задача?— устоять перед ударами противника, отразить его атаки и не уступать своих позиций. Но это была официальная версия его целей в этом сражении. На самом же деле он не хотел этого сражения изначально, но из-за давления генералитета ему пришлось согласиться. Рано утром, Кутузов и Беннигсен ещё раз объехали части. Кутузов передвигался на дрожках, и туда, куда было не проехать, Кутузов не попал. А Беннигсен на коне объехал все части. Когда Кутузов и Беннигсен доехали до расположения полка Вяземского, тот морально готовился к сражению. Снова вести свои войска на смерть… У Кутузова и Беннигсена никаких замечаний к полку не было, они всего лишь высказали надежду, что полк в бою не подведёт Россию. Вяземский их заверил в том, что кирасиры будут стоять насмерть, и те поехали дальше. Днём, дабы воодушевить и укрепить дух армии, по русскому лагерю носили образ Смоленской Божьей Матери. Солдаты, занятые строительством укреплений, увидав это шествие, снимали кивера и молча смотрели на образ, думая о грядущей мясорубке. С чего русские решили, что образ может кого-то вдохновить, французы не понимали. Наполеон же не приказывал носить портрет папы Римского, он приказал поставить возле его палатки потрет сына, который ему недавно прислали из Парижа. Кто воодушевился больше, можно рассуждать долго и много. Берг как-то даже не задумывался обо всём происходящем, работы было по горло. Он и Арто перепахали копытами позиции русских с севера на юг. Багратион, всегда отличавшийся лихорадочной деятельностью, отдавал приказы направо и налево. ?Лучше бы был адъютантом у Барклая-де-Толли??— думал Берг, конечно, в шутку. За всё это время он уже привык и привязался к этому грузину. Особенно об этой привязанности думаешь перед такими событиями. Берг одевался скромно, в отличие от любившего всякие разные расфуфыренные наряды Мюрата. Он также готовился к сражению сам и готовил свою смертоносную кавалерию. Расфуфыренный петух на собраниях французского командования и доблестный рыцарь на поле боя?— вот, кто такой Мюрат. Сам Наполеон подшучивал иногда над своим маршалом за такую привычку. Как приедет на какое-нибудь очередное собрание по погоне за русскими в собольей шапке, в глазетовых панталонах, так император и заливался со смеху и заявлял всем, что это шут сюда явился. Не простил бы император эту причуду кому-нибудь другому (Мюрат порой выглядел богаче, чем сам Наполеон), но без Мюрата не видать бы было ему престола. И ко всем прочим заслугам Мюрата, Мюрат был зятем корсиканцу, т.е. мужем сестры Наполеона. Я уже упоминала о планах французов, Наполеон планировал разбить армию Багратиона, через её тылы выйти на армию Барклая-де-Толли и уничтожить их обоих. Всё просто. Это ему предстояло ещё раз объяснить и разъяснить своим маршалам. Совет этот происходил в палатке, перед маршалами и императором стоял стол с картой. —?Вы,?— указывал он на Богарне,?— захватите деревню Бородино, для отвлечения русских, за тем пойдёте на штурм батареи Раевского на курганной высоте. Свободны. Богарне откозырял и вышел из палатки. —?Ней, Даву и почти вся конница Мюрата атакуете армию Багратиона, то есть левый фланг русских войск. Остальная часть конницы Мюрата отправится на помощь Богарне. У меня всё. ?Всё предельно сухо и ясно?,?— подумал Ней. А Наполеон снова в тихушку посмеялся над нарядом Мюрата. —?Мюрат, если Вы наденете завтра нечто такое же, то Вы можете ослепить русских. Ней, Даву, сам Мюрат и все находившиеся в палатке и слышавшие шутку, демонстративно засмеялись. И вот. Обе стороны были готовы к величайшей резне. Каждый думал про себя, что не отступит с того места, где сейчас находится. Русским вообще терять нечего?— до Москвы всего 124 километра. Хоть и Москва не была сейчас столицей, но все помнили её как объединительницу земель русских. Именно с Москвы началось восстановление Руси после нашествия Батыя. И вот, совсем скоро стемнело, и солдаты легли спать.