Глава II (1/1)
Прошла утомительная неделя. Магда жила в постоянном страхе, что кто-то раскроет её тайну. Она старалась изо всех сил спрятать надпись на запястье: носила вещи только с длинным рукавом, в школе прилежно училась — лишь бы не наказали, не бегала по улице — вдруг манжет расстегнётся?.. Отец сказал: — Берегись и скрывай. Что бы оно ни значило, не поймут. Он и сам не понимал, хоть и был врачом. Это Магда узнала ночью, сидя на кровати и прижавшись ухом к холодной стене. Отец о чём-то разговаривал с матерью, спокойно и уверенно. Мать плакала, шумно всхлипывая. Магда тоже, но тихо и молча. Слёзы стекали по лицу и капали с подбородка на домашнее платье. Она честно пыталась свыкнуться с тем, что ей досталась неправильная роль. Не получалось.
— А если и вправду такое призвание, Вальтер? — прошептала сквозь плач мать, и Магда услышала, как заскрипели половицы. Отец расхаживал по комнате. — Я никогда не слыхал о таких, а мы работаем над серьёзным исследованием феномена таланта, — отвечал он. — У нас большая картотека. Такого точно не было. Может быть, ошибка. Скорее всего, так дело и обстоит. Магда добрая ласковая девочка, ей совсем не подходит… — А вдруг подойдёт в будущем? Я тоже не любила шить, пока не повзрослела, — мать всхлипнула. — О Вальтер, как же так! — Не шуми, — голос отца стал стальным. — Не шуми. Разберёмся. Надо исследовать… — Я не дам мою девочку на опыты! — тут же слёзы ушли из материнского голоса. — Да будь она самой Сатаной. Не дам. Ничего мне не говори! Магда шмыгнула носом и легла. Вторую ночь отец пытался убедить мать, что надо разбираться командой специалистов. Мать противилась и не разрешала, клялась, что, если он попробует силой увезти дочь на обследование, она разведётся с ним и предаст огласке всю историю. Магда не знала, что хуже. Она боялась, что кто-то узнает её призвание, боялась оказаться на месте подопытной, но точно так же она боялась, что это не её роль и случилась ошибка. Подойти к отцу и матери поговорить она тоже не могла: видела, как они смущаются и как будто бы отторгают её, говорят дежурными фразами. Было обидно. Отец в первую очередь думал о работе, мать — о семейной репутации. Оставалось страдать молча. В школе, когда вдруг вспомнили про день рождения, наврала, что будет машинисткой-стенографисткой. Давно пора уснуть. Утром важная работа по французскому языку, а она ничего не повторяла, только плакала вечерами тихо в своей комнате и старалась не попадаться никому из домашних. Наверное, завалит и наделает кучу ошибок, потому что даже по-немецки ей думать тяжело. Как хорошо было бы вообще без глупых предназначений!.. Магду разрывало на части от безысходности. Всё казалось теперь лишённым смысла, безжизненным, унылым. Прежняя жизнь рушилась и уступала место новой, по предназначению? Она не хотела так думать и, все-таки, думала. Магда перевернулась на другой бок и уставилась покрасневшими глазами на часы. Полтретьего ночи. Хотелось снова заплакать, но все слёзы были выплаканы. Она лежала и представляла, как рассыпается на мелкие-мелкие песчинки. Отец сказал утром: ?Не распускайся, всё образуется?. А ей так хотелось именно распуститься, как распускают неудавшийся шарф или свитер — по петельке снять каждую минуту до своего дня рождения и прожить все снова. Может, осечка не случится во второй раз. Так Магда пролежала до самого утра, устремив стеклянный взгляд то на часы, то на окно. Дом напротив начал медленно розоветь, и этот цвет был таким радостным, замечательно-пленительным… Магда моргнула и села на кровати. Разве может быть радостно на улице, когда кому-то плохо?.. Да, решительно, она — большая ошибка природы. Медленно расчёсывая волосы и механически собирая их в пучок, Магда разглядывала своё отражение. Убийца. Вот эта девочка в зеркале — убийца. Она горько усмехнулась. Замечательно. Надев поверх серого платья кофту с длинным рукавом, Магда тихо и незаметно отправилась на учёбу. Мысль, что она может встретиться с кем-то или сесть со всеми за стол завтракать претила. С дня рождения кусок в горло не лез. Она пила чай с сахаром и воду, иногда жевала хлеб. Слава богу, в школе одна лишь Эдварда замечала, что с ней что-то не так. — Магда, ты в порядке? — уже в который раз тревожно спросила она. — Ты сама не своя. — Ничего, — Магда улыбнулась через силу. — Устала. Эдварда не поверила, но расспросить не успела. В класс вошла фрау Аннегрет, девочки разом замолкли. Прозвучало такое привычное: ?Bonjour, Mesdames! Asseyez-vous? (1), и урок начался. Фрау Аннегрет медленно и педантично рассказывала, как пройдёт проверка знаний. Каждая должна будет встать у доски и перевести пару предложений, проспрягать глаголы, объяснить правила… Магда слушала, слушала и вдруг осознала, что совершенно не понимает, о чём говорят вокруг неё. Она даже не сразу вышла, когда дошла очередь отвечать.
— Mademoiselle Fiedler, — фрау Аннегрет сложила руки за спину, — veuillez traduire ce texte (2): ?Какая ненастная погода! В такой дождь лучше сидеть дома…?. Магда медленно выводила слова и чувствовала, как пальцы леденеют и перестают слушаться. Буквы становились всё кривее и кривее, она чувствовала кожей, что фрау Аннегрет сверлит её сердитым взором… А потом вдруг класс окутала серая дымка, ноги подогнулись, и она упала, проскрипев мелом по доске до самой стены. Ещё балансируя на грани, Магда чувствовала, что её хлопают по щекам, несут на улицу, слышала чей-то испуганный возглас… Но не понимала, что происходит. В ушах звенело, словно в голову вставили тысячу колокольчиков. — Что с ней такое, герр Майер? — донеслось, как сквозь толщу воды. — Ничего страшного, — ответил мужской голос. — Вон какая худая. Голодный обморок, несомненно. Девочки гонятся за талией. Нашатырь быстро вернет нашу беглянку из бессознательного в сознательное. В нос ударил едкий запах. Магда сморщилась, но глаза не открыла. Её тошнило, голова кружилась. Ватку с нашатырём настойчиво пихали чуть ли не в рот. Магда попыталась отвернуться и застонала тихо и жалобно. — Всё, всё, герр Майер, не трогайте, пожалуйста! — по возгласу она узнала Эдварду. — Ей плохо, видите?.. — Вижу, и нашатырь поможет. Но ватку он, всё-таки, убрал. Магда замерла, прислушиваясь. Тишина. Какая-то слишком зловещая. Она с трудом разлепила веки. Вокруг стояли Эдварда, герр Майер и фрау Аннегрет, в чьих болотистых глазах читался страх. Герр Майер нарочито спокойно сунул склянку в свой карман, словно пытался делать вид, что все в порядке. Эдварда глядела в пол.
Магда судорожно обхватила плечи и поняла: кофты нет. Видимо, сняли, когда она упала в обморок. Конечно, тут же заметили её руку! Как глупо она раскрыла секрет, так тщательно скрываемый ото всех!.. Всего неделя прошла…
— Фидлер, кто вы? — поинтересовалась почти шепотом фрау Аннегрет.
Магда шумно сглотнула и промолчала. — Фрау Аннегрет, Магда, — герр Майер поманил их рукой. — Эдварда, ждите здесь и не смейте уходить и говорить с кем-либо. В кабинете герр Майер подробно расспрашивал: как она получила такое предназначения, как давно скрывает, что чувствует, знают ли родители, известно ли кому-то в школе. Магда отвечала на до боли одинаковые вопросы, уцепившись взглядом за фигурку собачки на столе. Да, родители знают. Неделю как прячется. Никто в школе не в курсе, по крайней мере, до сегодняшнего дня. Да, она понятия не имеет, почему… Больше всего на свете хотелось снова упасть в обморок и не очнуться.
— Герр Майер, ведь это опасно, — фрау Аннегрет смотрела на свою ученицу чуть ли не с отвращением. — Надо немедленно сообщить в полицию.
— Никому ни слова, — герр Майер покачал головой. — Будет большой скандал, школу могут закрыть. Ни учителям, ни директору, ни ученицам не говорить. Мы будем наблюдать сами. — Что же делать с Эдвардой? — фрау Аннегрет зябко повела плечами.
— Она не скажет, Эдварда — девочка умная, я с ней поговорю, — герр Майер взглянул на Магду, сидящую истуканом перед ним. — И Магда умная. Тоже не скажет. Ничего не произошло. Фидлер, я освобожу вас от занятий сегодня. Идите домой, — а затем, понизив голос, добавил: — И постарайтесь больше не делать глупостей, которые могут вас раскрыть. А еще помните: за вами отныне наблюдают. Ваша кофта. Наденьте. Магда кивнула. Хотелось скорее выбежать из кабинета, но она чинно вышла, не забыв попрощаться. Так же чинно прошествовала по коридорам под любопытными взглядами девочек и вышла на улицу. У дверей школы ждала Эдварда. — Вот, твои книжки, — она подняла с пола неровную стопку. — Я все же ослушалась и сбегала за ними в класс. Сложила, как могла. Ты бы забыла их. Магда посмотрела ей в глаза и вдруг разрыдалась, хотя еще утром казалось, что уже всё выплакано. — Ты чего? — испугалась Эдварда, схватив её за руки. — Не реви! Опять хлопнешься без чувств! Магда не могла ответить. Её мелко трясло от рвущихся наружу чувств.
— Ну, прекрати, прекрати, — Эдварда встряхнула подругу как следует. — Заболеешь ещё. Где твоё пальто? Ты пришла без него? Как ты так?
Какое грубоватое, почти мужское утешение… Впрочем, чего ждать от Эдварды, у которой три младших брата и два старших? — Я так скрывала, правда, — Магда уронила голову на грудь. — Я очень скрывала! Чтобы никто не знал. А теперь все знают. Наверное, и ты отвернешься от меня. — Магда, ты глупая, — Эдварда расцеловала её во влажные щеки и прижала к себе. — Мы с тобой лучшие подруги. Я не верю и не хочу верить, что ты плохая. Никому не скажу, никто не узнает. Посмотрим еще, что выпадет мне на следующий год. Ну, обними же меня, пока не пришел герр Майер и не потащил твою покорную слугу на воспитательную беседу, как будто я маленькая и ничего не понимаю!
Магда положила голову ей на плечо и затихла. Ох уж эта Эдварда, которая во всем хочет видеть только хорошее! Она-то не под наблюдением и ей-то не возвращаться домой с новостью, что тайна уже не тайна.