Отверженные (1/1)

Широко раскрыв глаза, Фёдор увидел то, как Катерина в один момент провалилась вниз с обрыва. Внутри все просто перевернулось, когда кравчий в полной мере осознал, какая там была высота…Он искал княжну все утро, взял с собой очень много людей; даже Фабьен отправился на поиски Катерина. Опричники опрашивали людей, а те не смели соврать перед страхом государевых людей. Так и удалось выйти на след Серебряной. Фёдор, который умолял кого только можно, чтобы не было поздно, ощутил то, как его душа просто распалась на части. Он видел, как Александр резко кинулся в сторону, понимая, что попался в собственную ловушку, но кравчий даже не хотел бежать за этим безумцем. За ним кинулись другие опричники; все равно Самойлов никуда не сможет уйти. Фёдор видел, что тот был ранен. И хоть Басманов так и желал лично уничтожить этого человека, понимал, что состояние княжны для него в тысячу раз дороже.Кравчий резко бросился к Катерине. Несколько раз чуть не подскользнувшись и не упав, он так и смог добраться до конца обрыва. Опричник на мгновение остановился, с ужасом глядя на неподвижное девичье тело. Дыхание мужчина перехватило, и он упал на колени, переворачивая Катерину на спину. Девушка была вся в грязи, исцарапанная, в ссадинах… Казалось, что не было и участка кожи, который бы не пострадал после падения. Повезло лишь в том, кто Серебряная катилась вниз, а не просто падала. Иначе бы сейчас от неё бы не было живого места.—?Солнце моё. —?испуганно произнес Басманов. —?Господи…Он прижал ухо к её груди, с ужасом осознав, что не слышит стука сердца.—?Нет-нет-нет. —?он стремительно закачал головой. —?Так не должно быть!Кравчий не знал, что ему следовало делать в такой ситуации. Осознавать то, что Серебряная, возможно, была уже мертва, было просто невыносимо. К глазам накатывались слезы. Опричнику даже показалось, что сейчас дышал он не чаще самой Кати… Будто сам и вовсе был готов оставить свою жизнь.—?Ну же,?— умоляюще произнес он. —?Открой глаза.Но Серебряная продолжала лежать так же неподвижно, будто крепко-крепко спала, выпив какой-нибудь отвар.—?Не оставляй меня! —?он обхватил её голову, чуть приподнимая. —?Всё закончилось, понимаешь? Больше нет никакой опасности!Руки Ф?дора оказались в крови, когда он попытался стереть алую жидкость с ободранных плечей и шеи девушки. Голова просто шла кругом. Мужчину одолели чувства полной беспомощности, безысходности. Просто отвратительно осознавать то, что ты практически не в силах помощь любимому человеку, а он просто находится у тебя на руках, и, возможно, доживает свои последние минуты.Дрожащими руками вытащив из ножен кинжал, подарок Катерины, Басманов осторожно поднес его к губам девушки. Те несколько секунд, который ждал опричник, превратились в целую вечность. Фёдор не смотрел на то, что происходит наверху, не пытался узнать, поймали ли Александра, лишь сидел и молился о том, чтобы увидеть запотевшее лезвие. И в тот момент, когда кинжал, казалось бы, уже стоило убрать, кравчий продолжал держать его около девичьих губ, просто не решаясь увидеть результат. Он боялся. Возможно, впервые в жизни его одолело настолько сильное чувство страха, которое просто парализовало его конечности.На мгновение прикрыв глаза, он медленно притянул к себе кинжал, а затем заострил внимание на так мучившем его лезвии, никак не решаясь его перевернуть, чтобы удивить результат. В ушах звенело, слышалось собственное сердцебиение, а кончики пальцев предательски дрожали. Медленно перевернул оружие обратной стороной, опричник был уже сам готов упасть на землю, увидев заветные следы.—?Жива… —?прошептал Басманов. —?Господи…Путь и немного, но на душе стало легче. Пусть княжна и находиться без сознания, она не мертва. Кравчий даже представить не мог, чтобы с ним стало бы, если бы он не увидел эти следы на клинке, которые стали для него единственным лучиком надежды, что княжну удастся спасти… Об этом больше даже не хотелось думать.Нельзя было сказать, что девушка именно стояла на ногах. Крепкая рука опричника уверенно обхватила её талию, чтобы Катерина смогла более или менее расслабиться. Наступать на правую ступню было действительно очень неприятно, но княжна находила в себе силы, чтобы не начать хромать. Ей и так здорово досталось после падения. Признаться, Серебряная толком не знала, сколько времени прошло. Кравчий сообщил ей, что она не приходила в себя несколько дней, а затем просто провела всю следующую неделю в постели (что девица уже помнила). Но время шло настолько медленно и мучительно, что порой казалось, что прошел и не один месяц.—?Тебе бы лежать сейчас… —?произнес Басманов, наклонившись к её уху. —?Уверена, что хочешь этого? Я могу увести тебя, пока ещё не поздно.—?Я не собираюсь смотреть…на всё. —?Катерина подняла на него глаза. —?Лишь только убедиться, что всё действительно закончилось.Как бы не хотел Фёдор сейчас отвезти княжну обратно в её покои, понимал, что настаивать совершенно бесполезно. Хоть он и осознавал, что Серебряная пробудет здесь не долго, так как несмотря на свою накипевшую в связи с последними событиями злость, она не настолько жестока, желание вернуть Серебряную в покои усиливалось с каждой минутой. Не любит Катерина глядеть на столь безжалостные, но весьма заслуженные вещи. А вот Басманов бы хотел остаться, да стоять и наблюдать за тем, что Самойлов будет медленно, но верно умирать.Кравчий помнил, как в тот злополучный день паника настолько взяла верх, что он даже не хотел догонять Александра, боясь отходить от княжны и на шаг. А когда убедился в том, что жизни Кати ничего не угрожает, собрался с мыслями да уже и собирался собственноручно лишить этого безумца жизни, то не смог это сделать из-за встрявшего в ситуацию Фабьена. Хоть Моро ненавидел Самойлова не меньше, считал, что собственной расправой ничего не добиться; негодяя желали видеть царь и герцог, поэтому не стоило навлекать на себя гнев. Но Басманов знал, что государь бы оправдал его, не стал бы ругать, если кравчий сам лишил Самойлова жизни. И Фёдор в тот момент настолько разозлился, что чуть не набросился на Фабьена, но был вовремя остановлен прочими опричниками. А сейчас Басманов понимал, что иностранец был прав. Пусть кравчий не смог отомстить лично, он бы всё равно не смог получить той доли удовлетворения, которую внутренне ощущал сейчас. Чтобы Фёдор бы ни сделал, это бы не смогло сравниться с тем, что в конечном итоге ждало Александра.Царь возненавидел этого опричника так, что тот стал для него одним из первых врагов. Нет, дело было далеко не в ситуации с княжной. Иван осознавал, что из-за этого безумца совраны его переговоры, совраны важные стратегические решения, которых Грозный пытался добиться долгие годы. Переводчика жестоко зарезали, помощника герцога пытались отравить… Да после всего этого королева Елизавета вообще могла бы объявить войну, не потерпев подобное отношение к своему посольству. Иван Васильевич желал разорвать Самойлова собственными руками, мучить, пока не надоест, стремясь хоть немного успокоить свою ярость. Поэтому и смерть для безумца была выбрана соответствующая. Признаться, кравчий даже не знал, дали ли Саше перед смертью помолиться.Серебряная впилась ногтями в кафтан Басманова чуть крепче, когда Александра вывели на площадь. Было видно, что последние дни он явно провел не в полном спокойствии. Кажется, Малюта явно смог вдоволь потешиться: опричник был ведь избитый, с глубокими, но весьма короткими порезали на лице и руках, один глаз его и вовсе опух, а спина была странно сгорблена то ли из-за того, что мужчину долго били по позвоночнику, то ли из-за того, что так он пытался унять свою боль. Катерина думала, что он не заметит её, ведь стояли они в Фёдором глубоко в толпе, однако девушка ощутила цепкий взгляд в свою сторону практически сразу. Сердце бешено заколотилось, хоть княжна и понимала, что сейчас находится в полной безопасности. Этот человек больше ничем ей не угрожает, он повержен, но всё-таки некая доля страха оставалась, затаившись где-то в закромах девичьего рассудка, чтобы образ опричника оставался подольше в памяти.Не так далеко от княжны и опричника стоял Виктор, на глазах которого блестели слезы. Он внимательно смотрел на своего брата, с ужасом понимая, что тот всё равно продолжает глядеть именно на княжну. Мужчина до последнего не мог поверить в то, что его младший брат, человек, который всю жизнь рос на его глазах, оказался самым настоящим беспощадным зверем. Саша пытался убить его… Хотел отравить, желая заполучить его возлюбленную, но тем самым убил саму Злату. И так Самойлов остался совершенно один. Не было больше ни брата, ни любимой девушки. В один момент захотелось просто вырвать собственное сердце, чтобы перестать чувствовать эту гнетущую боль.Высокий бородатый мужчина зачитывал приговор, но голос его Катерина практически не слышала. Точнее даже не пыталась услышать, так как всё внимание её было устремлено в другое место. На Малюте были надеты длинные кожаные перчатки, чтобы тот не испачкал руки. Катерина не знала, какие чувства испытывала, когда глядела на высокий толстый смазанный маслом кол. Толпа гудела, некоторые сами выглядели в точности безумцами, выражая огромную радость, что для столь жестокого человека состоится не менее страшная казнь. А Серебряная уже просто не могла пошевелиться: эмоции её просто смешались в одну кучу, не выражая чего-то определенного. Она была уверена в том, что этот человек ей ненавистен, что она только и желает того, чтобы он просто ушел из жизни. Но тем не менее Катерина внутренне не могла до конца осознать то, что сейчас состоится настолько ужасающее зрелище. И как бы она не презирала Самойлова, все равно не находила в себе силы признаться в том, что пожелала бы кому-то столь жестокой смерти. И дело было далеко не в жалости. Серебряная просто хотела, чтобы всё как можно быстрее закончилось, а этот ужас будет, возможно, длиться и ни один день, что заставляло рыжеволосую содрогнуться.В один момент внимание девушки уже не было сконцентрировано ни на чем. Она уже даже не знала, куда посмотреть, чтобы не почувствовать внутреннего ужаса. Катерина лишь могла осмелиться поднять глаза на Федора, так как он её успокаивал, однако гам толпы все равно он не давал Кати и шанса успокоиться. Княжна даже не поняла, когда мужчина дочитал приговор. Несколько людей взяли Александра подмышки и вывели его на небольшое возвышение, где и находилась его будущая погибель. Девушка чувствовала, что кравчий действительно хотел увести её и, признаться, она уже сама этого хотела, но все равно попыталась продолжить стоять. И в один момент всё стало происходить слишком быстро. Малюта схватил Александра за левую ногу, когда другие опричники держали того за другую. Они подняли его над землёй, и в этот момент Катерина поняла, что смотреть дальше просто не в силах. Резко отвернувшись, она уткнулась носом Басманову в грудь, стремясь спрятать лицо за его кафтаном. Фёдор прижал девушку к себе ещё крепче, сжав руку на её затылке, будто таким образом пытался помочь ей скрыться.Раздался громкий ужасающий страшный крик, который врезался в уши. Дыхание девушки перехватило, руки и подбородок предательски задрожали, кажется, даже слишком сильно для обычного волнения. Это был самый настоящий ужас, который распространился по каждой клеточке тела, будто являлся опасным ядом. Катя не могла да и не хотела повернуться, она не знала, смотрит ли на всё Басманов, наблюдает ли за происходящим толпа, лишь слышала просто отвратительный вопль, который буквально отпечатался в воздухе. На мгновение девушка даже подумала о том, что Александр уже сорвал горло, так как кричать настолько громко казалось просто невозможно.—?Пойдем,?— сухо произнес Басманов, наклонившись к девичьему уху.Княжна не нашла в себе сил ответить, но и противиться не стала, когда Фёдор начал свободной рукой расталкивать толпу, чтобы они смогли пройти. Кажется, Басманов сказал Катерине что-то ещё, однако за этим шумом просто нельзя было различить его голос. Серебряная лишь просто прикрыла глаза, желая как можно скорее оказаться в любом другом месте. Больше ей ничего не угрожало.***Оперевшись о перила, Серебряная с любопытством смотрела на слуг, которые переносили громоздкие сундуки. Казалось, что вещи были просто бесконечны, ведь даже после того, как один из людей, казалось бы, перенёс целую груду ларцов, появлялся и следующий, кто делал совершенно то же самое. Девушка уже даже начинала задумываться о том, сколько герцогу понадобится карет, чтобы всё это увести.—?Мне кажется или, когда вы приезжали, вещей было меньше??— спросила княжна, покосившись на герцога.Джозеф лишь усмехнулся:—?Ваш царь задобрить меня решил.?— пояснил он. —?И королеву, чтобы не гневалась.Пусть герцог и пробыл в слободе недолго, Катерина привыкла к его присутствию. Можно даже сказать, что он стал для девушки другом, родным человеком, с которым можно было поговорить в любую минуты. Это был один из немногих людей, которые уважали чужое мнение, считались с ним. Имея в руках огромную власть, Морвили мог позволить себе совершенно всё: любые вещи, ценности, даже женщин. Однако он никогда не позволял себе ничего лишнего. Он не упускал то, что ему принадлежало, и не стремился забрать чужое нечестным способом. Это Серебряная в нем особенно уважала.—?Мне будет очень не хватать вас, миледи.?— произнес он. —?Не часто мне удавалось встречать столь сильных девушек. Пережить то, что пережили вы…мне даже вообразить трудно. Катерина лишь кивнула. Она помнила, как часто Джозеф приходил навещать её после ситуаций и с Вилфом, и с Александром. Герцог не винил её ни в чем, говорил лишь теплые слова поддержки, пытался утешить, хоть и чувствовал, что Басманову не особо нравятся его визиты. И хоть последнее время Фёдор относился к англичанину куда более тепло, раньше этого нельзя было заметить в его поведении.—?Главное, что всё позади.?— произнесла княжна. —?Это меня утешает. —?Надеюсь, что мне больше не удастся повидаться со столь низкими людьми, которые пытались покуситься на девичью честь.?—?Джозеф сжал губы в тонкую полоску. —?Увы, некоторые мужчины не в состоянии понять то, что женщину нужно добиваться, но не ломать её волю.Катерина внимательно взглянула на иностранца, чувствуя неожиданное разгоревшееся в душе тепло. Пусть и сейчас разговор состоял не о самых приятных вещах, Серебряная всё равно была крайне рада тому, насколько всё же Морвили являлся честным человеком. Казалось, что до завершения образа ему не хватает лишь сияющих доспехов, ведь и выглядел, и рассуждал мужчина, как рыцарь из девичьих романах, образ которого остается в головах многих красавиц, как идеал.Боковым зверем княжна увидела направляющуюся в их сторону Анну. Герцог, тоже заметивший девушку, казалось, в один момент будто побледнел. Тяжело вздохнув, мужчина завел руки за спину и постарался улыбнуться, чему Катя была крайне удивлена. Обычно счастье так и стремилось отобразиться на его лице при виде Сабуровой, а сейчас явно сделал над собой немалое усилие, чтобы хотя бы изобразить эту эмоцию.—?Останься,?— сходу произнесла боярышня, обращаясь к Катерине. Анна боялась, что Серебряная просто уйдет, а переводчик сейчас был ей нужен. Тем более звать кого-то постороннего для этого разговора Анна совершенно не хотела. Пусть она и не считала Катерину своим близким человеком, хотя бы не стыдилась при ней говорить.—?Прошло много времени. —?продолжила Сабурова, посмотрев на мужчину. —?Но ты так и не приш?л ко мне.Герцог выдержал секундную паузу, подбирая верные слова, так как на душе его бушевал целый океан чувств:—?Как и вы. —?сказал Морвили.Пусть ещё недавно Джозеф говорил о том, что женщину необходимо добиваться, Серебряная понимала, что именно сейчас он имел в виду. Анна ни то что не подавала герцогу особых знаков внимания, так даже и не шла ему навстречу, будто лишь только наслаждалась тем, что добилась интереса такого мужчины.—?Я… —?она покачала головой и с неким сомнением взглянула на Катерину, словно не решалась продолжить говорить дальше. —?Я готова стать вашей супругой. Я хочу уехать с вами. Вы ведь уже приняли православие?Джозеф внимательно смотрел девушке в глаза. На его лице не было ни доли темных эмоций. И пусть княжна ощущала, что Морвили сейчас тяжело, держался мужчина совершенно спокойно.Осторожно взяв Анну за руку, он кончиком пальцев погладил её ладонь; девушка вздрогнула.—?Может, вы и готовы отправиться со мной в Англию, но вы совершенно не испытываете ко мне никаких чувств.Боярышня уж было готова возразить, но мужчина продолжил:—?Прошу, не обманываете себя.?—?произнес он. —?Я был бы счастлив, если бы ваши желания были искренни. Но заставлять вас страдать, смотреть на меня, как на нелюбимого человека, я не в праве. Я не хочу этого. Я уже был женат на женщине, с которой у нас не было любви: ни к чему хорошему это не привело. Вам нужен не я, а хорошая жизнь, леди. Простите, если обидел вас. Но так будет лучше, поверьте. Аня не могла вымолвить и слова. Девица лишь удивленно раскрыла глаза, не веря собственным ушам. Она просто не могла поверить в то, что Джозеф её отверг. Сабурова ведь знала, что небезразлична ему.?Но заставлять вас страдать, смотреть на меня, как на нелюбимого человека, я не в праве. Я не хочу этого.?Эта фраза звоном врезалась в уши, заставляя боярышню просто оцепенеть. Наверное, это был первый мужчина, который абсолютно уважал её чувства. Он ведь мог просто согласиться на её предложение, сделать своей… Но нет. И это вызвало у боярышни настолько странные чувства, что в один момент ей просто захотелось броситься Джозефу на шею, попросить прощения за все свои поступки, холодные слова. Но герцог уже ушел, не проронив больше ни слова.Ему было не менее тяжело принимать это решение, однако Морили знал, что так будет правильно. Он прекрасно знал, чем может закончиться вся эта история в противном случае, и допускать ничего подобного просто не хотел. И, наверное, осмысление этого пришло к нему в тот момент, когда он осознал, что просто не способен зайти в чужую церковь, чтобы сменить веру. Джозеф в один момент понял, что это действие просто не будет иметь никакого смысла. Если Анна его не любит, должен ли он так рисковать своей жизнью, зная, какие тяжелые распри постоянно велись в Европе относительно религии? Герцог был бы готов бороться, но стоили ли бы его усилия того, если Сабурова не делает ни шага в его сторону? И дальше бы вряд ли что-то поменялось.Катерина, которая переводила каждое слово англичанина, лишь сжала губы в тонкую полоску, одарив боярышню сочувствующим взглядом. Анна продолжала стоять на месте, на мгновение прикрыла глаза, чувствуя, что к ним уже накатываются слезы, как вдруг ощутила, как Серебряная осторожно обняла её за плечи. И если раньше боярышня даже подумать не могла, что будет так просто стоять рядом с Катериной, то сейчас эти объятия стали для неё чем-то очень нужным и светлым. Обняв княжну в ответ, Аня прижала щеку к её виску, чувствуя, что уже просто не в силах сдерживать себя. Девушка, которую Сабурова изначально совершенно невзлюбила, сейчас стала единственной её опорой.