- XXв. АЦ: Сан-Диего, Тихуана (слэш, R) (1/1)

Конец 20-х годов XX века. Когда Лос-Анджелес в очередной раз позвал меня выпить с ним и просто развлечься, я согласился не раздумывая. Мы и раньше проводили вместе много времени, а уж после того, как по результатам войны середины прошлого века мы стали гражданами США?— и подавно. Связь с родиной хоть и не была закрыта полностью, но довольно сильно усложнилась из-за государственной границы, искусственно проведённой между мной и моим бывшим воспитанником. Мне было немного жаль оставлять парнишку в Мексике, ведь США явно были более экономически развитыми, способными подарить нам всем новую, лучшую жизнь. Мне уже тогда казалось это несправедливым, ведь Ла-Пас и её сын, Тихуана, ставший полноценным где-то лет тридцать назад, ничем не отличались от нас. Они были не только такими же олицетворениями, как те, что попали в США, но и даже калифорнийцами?— совсем как я, Франциско и Анхелио. Вот только им повезло меньше. Из-за этого наше общение, ранее бывшее вполне себе доверительным и дружеским, стало постепенно сходить на нет. Да что там! —?даже то, что Хуан наконец-то стал полноценным, я узнал от Лос-Анджелеса. Так вот почему он так часто пропадал у него в Мексике?— в этом был виноват не только сухой закон! Интересно, он решил поддержать паренька также, как я когда-то, или же нет? Судя по тому, какая информация доходила до меня от него и моих людей, это, хоть и со скрипом, но всё-таки соответствовало реальности?— Анхелио решил сделать из Тихуаны место, где можно будет расслабиться. Вскоре в городке недалеко от меня появились казино, киностудия, множество неплохих отелей, а ранее пустовавшие пляжи каждый сезон заполнялись народом. И вот однажды Анхелио предложил и мне съездить в Тихуану: отдохнуть, выпить и, может быть, перекинуться с ним в картишки. А ещё?— с подросшим Хуаном, который, как оказалось спустя несколько моих посещений, предоставлял Лос-Анджелесу и другие услуги. И, конечно, мог обслужить и меня тоже. Словом, его платные объятия и были тем, зачем и для чего так настойчиво приглашал меня в Мексику Анхелио. Сказать, что я охренел, узнав, что юный Хуан зарабатывает на жизнь подобным,?— не сказать ничего. Он же… Он же раньше был таким милым и правильным ребёнком,?— когда и где что-то пошло не так?! Но подсознательно я всё-таки понимал, и когда, и где?— и от этого мне становилось только хуже. Неужели наше прервавшееся общение так повлияло на мальчика? Неужели я был ему так важен? Впрочем, подобные мысли посетили меня позже, а тогда, после того, как я узнал правду, мою душу начало отравлять презрение. Разница между нами, калифорнийцами в США, и ними, калифорнийцами в Мексике, внезапно показалась мне слишком очевидной. И я, посмеявшись над самим собой, отогнал сентиментальность и в один из вечеров у Хуана уже был готов взять его, как-то и предлагал мне Лос-Анджелес. И алкоголь, затуманивший в тот вечер моё сознание, был призван помочь мне в этом. Если бы Ла-Пас знала, что я собирался сделать с её сыном, она бы никогда не доверила мне его прежде! Но теперь было уже поздно. Сам Хуан, похоже, тоже не особо был рад меня видеть, а тем более в таком качестве, и потому я по началу замечал его скрытую агрессию по отношению ко мне, а уже потом?— его тщетные старания стать для Анхелио хоть кем-то. Бедный малыш Хуан! Я-то знал, что у Лос-Анджелеса уже был Франциско, но расстраивать парня не собирался?— в конце концов, Тихуана был нужен нам весёлым, гостеприимным, податливым и на всё согласным. А остальное уже не имело никакого значения. И всё же, даже несмотря на всё то, что уже произошло, меня глодало множество сомнений. Что вообще случилось с Хуаном, что он вдруг так легко стал зарабатывать подобным образом? Конечно, я знал, что жизнь в Мексике бедна и убога, а, тем более, по тем временам. Отгремевшая не так давно долгая Гражданская война утопила страну в реках крови?— народ, недовольный диктатурой Мехико, силой заставил того образумиться. Докатилась она и до самых дальних уголков Мексики, и Хуан с мамой, не желая мириться с таким безответственным центром, даже думали о создании собственной республики… но отделиться так и не решились. А зря. Могла ли война стать причиной перемен в когда-то милом и добром Тихуане? Или же это желание жить хоть немного богаче подтолкнуло его к этой скользкой дорожке? Я искал ответ в собственных мыслях, но не находил его, и оттого возможность прямого и честного разговора по душам становилась для меня всё яснее. Это произошло в первый же раз, когда мы с Хуаном остались наедине. Хоть я и бывал в Тихуане уже много раз, все мои предыдущие поездки в этот город заканчивались только жестоким похмельем, но теперь, с подачи Анхелио, наши с Хуаном отношения должны были существенно измениться. В тот летний вечер, когда я оставил уже далеко не трезвого Анхелио в гостиной зоне номера отеля и шагнул в смежную с ней спальню, всё, кроме сидевшего на двухместной кровати паренька показалось мне таким далёким, ненужным и неважным, что я непроизвольно вздохнул. А скрипнувшая и закрывшаяся за мной дверь только усилила это ощущение. Я посмотрел на Тихуану и понял, что даже сам не знал, что же чувствовал к нему в тот день. Моя решимость поговорить, казалось бы, только-только окрепла, но, когда я сел рядом с парнем, его красота и обаяние всё-таки поймали меня в свой капкан. Это и стало моим самым главным испытанием. —?Ты та-ак изменился, Диего,?— прошептал Хуан, сидя у меня на коленях и плотно обнимая меня ногами за пояс,?— стал таким сильным. Я слышал, во флот пошёл? —?Да,?— буркнул я, не желая портить столь прекрасный момент,?— брат настоял, чтобы я занялся делом, вот и… Я сильнее обнял его за пояс, стараясь показать то, что он может мне доверять, но Хуан только продолжал играть тот образ, которому его научил Анхелио. —?А я вот тоже теперь другой. —?Тихуана усмехнулся, и я услышал в его голосе горечь. —?Хотя, ты же уже это знаешь. Как я тебе теперь, нравлюсь? Я нахмурился. Зачем он меня провоцировал? Чтобы узнать моё истинное отношение? Думал, что я чего-то не знаю, но не понимал, как рассказать мне это ?что-то?? Оценивал, стоило ли вообще рассказывать?.. —?Диего?.. —?Видимо я остановился, и недовольный этим Хуан нетерпеливо заёрзал у меня на коленях. Боже, какой же он стал… Какая фигура, манера и тембр голоса, движения… Как же мне хотелось его, но… Но во всей этой ситуации что-то явно было не так, и слепо отдаваться греху всё же не стоило. —?Видимо, пора… —?На одном дыхании выдохнул я и мягко отстранил прижимавшегося ко мне Хуана. А затем, глядя на его ничего не понимавшую мордашку, понял, что отступать уже поздно. —?Нам нужно поговорить. —?И следом же выдал самое главное. —?О том, почему ты согласился делать это за деньги. Я ведь знал тебя раньше, ты не пошёл бы на это… —?Диего, давай не будем об этом… —?Кажется, ему стало неуютно. А взгляд его и вовсе стал каким-то забитым и жертвенным, и, когда я прочитал в нём стыд, Хуан опустил глаза на мою грудь. —?Нет, расскажи мне всё. Прошу тебя. Пожалуйста. Было ясно видно, что внутри Тихуаны происходила борьба, и я не понимал такой реакции. Неужели ему не нравилось так зарабатывать? Тогда, зачем же… —?Я… —?Его голос стал тише и неувереннее, каждое слово давалось ему с трудом. Повинуясь внезапному желанию поддержать его, я залез руками под его уже давно расстёгнутую рубашку и нежно провёл ладонями по его позвоночнику. Он шумно выдохнул, а на его груди качнулся и выглянул из-за ткани крестик, который когда-то давно я сам повесил ему на шею. —?Ну… ну ладно… Я терпеливо ждал, давая ему несколько минут для того, чтобы собраться с мыслями. Я старался выглядеть как можно спокойнее, чтобы придать ему уверенности, однако моё тело всё-таки выдавало моё возбуждение, и в тот момент это было для меня сродни проклятию. Но Хуан не обращал на это внимания. Ну, или просто делал вид. Он ведь знал, чем должна была закончиться наша встреча, и то, что происходило сейчас, было для него настолько необычным, что он не знал, как реагировать и, казалось, совсем растерялся. —?Я очень беден. —?Наконец-то заговорил он. —?Когда вас всех забрали в США, я был ещё очень юным, и за мной присматривала мама. Я хотел работать, а было негде. Моя земля?— та ещё дыра, уж прости за, кхм, некоторый каламбур. —?Его мысли слегка путались, и потому он скакал с темы на тему. —?Я не хотел досаждать маме, вися на её шее. Так прошло много однообразных лет, пока не приехал Эндж… то есть, Анхелио… От его упоминания Тихуана на пару мгновений весь сжался. —?Сначала мы только пили… А потом… —?Он всхлипнул, не в силах сдерживать эмоции. —?Диего, пожалуйста, отпусти меня… Но я лишь только крепче обнял расклеившегося паренька, словно ограждая от всего мира своими объятиями. Помедлив, Хуан продолжил рассказ: —?А потом он учил меня петь, танцевать, говорил со мной на английском… —?Послышался новый всхлип, и я, не в силах сдерживаться, прижал паренька к себе. А он, уткнувшись в мою шею, всё продолжал: —?Выглядело так, будто он делал для меня всё, но на самом деле это было не так… Точнее, не совсем так… —?А что насчёт меня? —?Не желая больше копаться в том, что Хуан рассказывать совсем не желал, я спросил то, что давно хотел. —?Я, наверное, разрушил весь свой образ из твоего детства, да? —?С тобой другое. Я теперь понимаю, что для Анхелио я только игрушка, и он хотел играть со мной не один. —?Хуан выдержал секундную паузу. —?Мне вроде бы отчасти и неприятно быть с тобой, но, когда ты рядом, мне становится так странно тепло и… и странно вообще… и я не знаю, как это объяснить! Он замолчал, не зная, что ещё сказать, а вот я крепко задумался. То, что Тихуана попал в умелую западню, приготовленную Лос-Анджелесом, было ясно. И то, зачем в его плане я?— тоже. Но я уже не хотел быть его пешкой. Да, он всегда был мне лучшим другом, мы безгранично доверяли друг другу, советовались, делились самым сокровенным, но здесь, именно здесь, в отношении Хуана, мне впервые расхотелось быть сообщником Анхелио. Более того, я понял, что хочу пойти ему наперекор и, как защищал Хуана когда-то давно, мне захотелось это снова?— любой ценой. А ещё вернуть ему веру в жизнь, людей и олицетворений. —?Знаешь, Хуан… —?Задумчиво протянул я, не вполне понимая, что я говорю и зачем. —?Меня к тебе тоже тянет… И, пока ещё не случилось непоправимого, мы можем попробовать всё исправить. Хуан поднял на меня заинтересованный взгляд, и в его слегка намокших от слёз глазах я прочёл искреннее удивление, сквозь которое с трудом, но всё-таки пробивался огонёк надежды. —?Кажется, я знаю, что тебе нужно… —?Наплевав на множество наших сомнений, произнёс я. —?На следующих выходных, в пятницу утром, приходи к границе, я буду ждать тебя там. Ты ведь хотел бы сам побывать у меня в гостях?.. —?Ну, скорее да… —?Не совсем понимая, к чему я веду, ответил Хуан. —?Только, когда увидишь мой мир, постарайся побороть обиду, хорошо? В конце концов, я хотел бы просто сходить с тобой в парк или в ресторан… И… Что там ещё делают на свиданиях? Я попытался улыбнуться, но движение губ вышло нервным и неестественным. —?Чё? —?Мой несостоявшийся партнёр, кажется, только теперь всё осознал. —?На свиданиях? Диего, ты чё, совсем? Я же… Кто я… А кто ты… —?А нет? В моём мире, нормальном, да и по моим убеждениям,?— моим, а не вот этому всему на фоне алкоголя,?— раз уж мы зашли так далеко, то мы могли бы попробовать встречаться. С этими словами я легонько коснулся подушечкой пальца кончика его носа. —?Тем более, что ты мне вполне себе нравишься. А затем провёл ею по его губам. —?Ну как? —?Не знаю, но, может, узнаю в следующие выходные?.. Я почти физически ощущал, насколько же Тихуане было тяжело согласиться даже на это безобидное предложение. И я, чувствуя то, как он нервничал, всё ещё сидя у меня на коленях, именно тогда и дал себе обещание сделать наше первое свидание поистине незабываемым для нас обоих. В том, что я приложу для этого все свои силы, я уже не сомневался.