- XVIIв. Сургут, Салехард (намёки на слэш) (1/1)

Начало XVII века. В первый раз он увидел ханта в русской одежде около десяти лет назад. Тот, как обычно, приезжал в его столицу, Пулин-авут-вош[1], проведать дела, и теперь собирался возвращаться к себе на юг, в сравнительно недавно основанный русскими же Сургут. Его земля, хоть и принадлежала по праву ненцам, управлялась соседним с ним народом, более сильным и многочисленным. Их олицетворением, а равно и главным среди них, был Сертуш?— ещё весьма юный хант, неожиданно даже для своего окружения имевший очень длинные волосы, строгие черты лица и почему-то весьма тяжёлый взгляд. Но это?— внешне. А внутри всё было куда интереснее: характер у юноши был резким, но сдержанным и даже вполне разумным и соответствующим ситуации. Сертуш, казалось, знал если не всё, то очень много: он буквально видел происходившее насквозь, умел вовремя сделать из него необходимые выводы и воплотить в жизнь единственно верное решение. А ещё он был властным. И это проявлялось во всём: будто незримая сила в его присутствии подавляла всех остальных вокруг, не давая им противостоять ему, его знаниям, желаниям и поступкам. Вот и в тот раз, когда хант снова заявился на его земли, ненец только фыркнул, тщетно пытаясь отвести взгляд от захватчика. Воспользовавшись уходом самоедов[2] вслед за оленями на север, этот остяк[3] со своими людьми занял его исконные земли. Так ладно бы ещё просто подчинил их себе, но и взялся коренным образом менять некоторые очень и очень важные для ненца вещи! Например, религию. Нет, сначала всё шло очень даже хорошо. Имея почти одинаковый взгляд на мир, хант и ненец неплохо ладили и даже, казалось, прониклись друг к другу некоторой симпатией. Но потом пришли они. Откуда-то с запада появилась сила, совладать с которой не смог даже сибирский царь, живший южнее. А ведь его земля, как бы ни было тяжело признавать это прежде, была более развита и сильна, чем их собственная, почти полностью покрытая тайгой и тундрой. Тогда-то всё и началось. Вместе с собой эта сила принесла не только воинов, не без труда, но, всё же, разбивавших местных князей один за другим, но и гораздо большую беду. Это было новое верование. Нет, даже не так: их система, соединившаяся в один длинный и, наверняка мудрый, но никому в этих местах ненужный рассказ-поучение. Вместо того, чтобы обожествлять природу, давшую всему сущему жизнь и поддерживавшую её, они поклонялись какому-то странному человеку или, может быть, олицетворению, убитому на кресте много-много лет назад. Впрочем, ненцу не было важно, кем он там был. Куда больше его волновало то, что эта новая религия и забрала у него Сертуша?— того, с кем он сам уже сдружился довольно близко. А следом за этим в его груди появилось какое-то странное чувство. Оно сожгло его душу так, как сжигает нетронутую ранее парму пламя, неосторожно вызванное человеком и так и необузданное им… —?Что это у тебя? —?Ненец кивнул в сторону шеи Сертуша, и хант сразу понял вопрос старого знакомого. —?Это тот символ, который носят высокие пришельцы с запада? То, что самоед заметил довольно небольшой и почти всегда скрытый под одеждой небольшой предмет, нисколько не удивило остяка?— жизнь в суровых условиях закалила каждого из них, сделав отличными охотниками с острым зрением. —?Неужели эти псы обратили и тебя тоже?! —?Заводился на ровном месте ненец, снова и снова не желая верить в очевидное. —?Тебя заставили? Я слышал, что… —?Я сам крестился. Искер[4] давно уже предлагал мне это, а я всё откладывал. Сказал, как отрезал. Это прозвучало настолько коротко и сухо, что самоед, вдруг осознав всё, отшатнулся. —?Как ты… Как ты мог?! Перейти в другую веру?— это всё равно, что убить себя! А как же связь с предками, с богами?! —?Так было нужно. —?Хмыкнул в ответ Сертуш. —?Хотя, скорее, так будет правильнее. Потому что, как бы мы ни хотели, мы не сможем противостоять русским. —?Неправда! С тобой мы бы смогли! Вдвоём мы бы справились! Но теперь, теперь точно ничего не получится! Самоед был взбешён. Он совершенно не понимал, почему хант, будучи знатоком и хранителем множества древних ритуалов и обрядов, помнящий наизусть каждое движение каждого жертвоприношения, каждый шаманский напев, столько времени чтивший традиции своего народа, вдруг принял такое недопустимое и даже опасное для него самого решение. Да если бы только для него! Олицетворения почти всех окрестных народов регулярно обращались к остяку за помощью, и даже сам Искер признавал влияние ханта на всём пространстве редевших к северу лесов и болот, простиравшихся далеко за горизонт вплоть до самой большой воды! В глазах ненца его старого друга отныне ждала только одна участь… Потому что он сам на месте Сертуша никогда, никогда не осмелился бы предавать то, с чем родился! И, словно повинуясь этим мыслям, самоед резким движением выхватил откуда-то из-за пазухи свой короткий, но вполне смертоносный костяной нож. —?В таком случае… —?Ткнув его острым концом в руку в районе большого пальца, он вдруг быстро полоснул им по коже. В этот же момент на снег под его ногами потекла тонкая тёмно-бордовая струйка. А уже через секунду эта же рука, очертив в воздухе дугу, коснулась так предательски видневшегося из-под одежды креста на шее Сертуша. И, прежде чем хант успел перехватить руку ненца и отвести её от себя, тот, глядя на остяка глазами, полными ненависти, произнёс: —?Надейся на свои обряды. Не важно, чьи: наших ли старых богов, или свои, новые. Моли, чтобы они помогли тебе. Потому что в следующий раз при нашей встрече я сделаю всё, чтобы на нём осталась уже твоя кровь. Странная улыбка мелькнула на мгновение на лице ненца, а затем он продолжил: —?И не только. Мне кажется, части твоего тела смотрелись бы лучше в отдельности друг от друга. Да и собакам сожрать их,?— слабая улыбка переросла в безумный оскал,?— так будет гораздо проще! Бросив напоследок ещё один колкий и уже замутнённый жаждой мести взгляд на всё также невозмутимое лицо Сертуша, самоед развернулся и направился к своему оленю. Он дал клятву, и теперь он точно убьёт ханта, если встретит его ещё раз. И откуда-то сзади, уже совсем издалека, до него всё-таки долетел тихий, но почему-то слишком уверенный голос остяка: ?Это мы ещё посмотрим.?Сноски: [1]?— Пулин-авут-вош (Пулноват-вош)?— первая столица хантыйского Обдорского княжества, расположенного на ненецких землях. В 1595 году русские на её месте основали новую, Обдорск, однако сам ненец на момент событий драббла не только не привык называть свой главный город новым именем, но и отказывается делать это вообще. [2]?— Старое русское название ненцев. [3]?— Старое русское название хантов. [4]?— Одно из названий Кашлыка, столицы Сибирского ханства. Так как город находился недалеко от Тобольска, в Гардарике он и был сибирским ханом.