- 1870г. Пятигорск, Сочи (намёки на слэш) (1/1)

Начало лета 1870 года. Узкая тропинка то и дело петляла между камней, убегая куда-то вдаль и ввысь. Это было похоже на игру: она то пряталась за скалами, то открывала взору луга-склоны, покрытые россыпью ярко-красных цветов, словно маня двоих путников взобраться все выше и выше. — Ты все же решил вернуться во флот?.. — Пятигорск впервые за подъем нарушил молчание, но все также смотрел под ноги. Он не одобрял решение друга, но тот был непреклонен. — Ты же понимаешь, я не могу отступить. — Новороссийск улыбнулся. — Не то что бы у меня не было выбора, просто любая альтернатива для меня выглядит хуже… Да и потом, на меня надеется Севастополь, я не могу предать его… Я не могу предать то, что он сделал для меня, понимаешь? — Я не думаю, что он хотел бы снова подвергать тебя опасности… Мало было Крымской войны? Ты же еле поправился, я так волновался… А если еще война, что тогда? А если ты погибнешь?! Ведь было уже, ведь почти с того света вытащили[1]… Неужели забыл?! — Остановившись, Пятигорск с волнением смотрел на друга. — Да, он бы не хотел. Но хочу я… Понимаешь, — Новороссийск тоже остановился, — я не могу бросить море. Это то, где я впервые почувствовал себя нужным. Это то, через что я был воспитан. Я очень благодарен Севастополю за то, что взял меня юнгой, что заменил мне отца… — Он на секунду замолчал. — А еще это то, что показало Екатеринодару мою самостоятельность. Показало, что я могу что-то и сам, что я чего-то стою, что у меня есть собственное мнение, что я хочу быть моряком, а не казаком. Ты ведь понимаешь, о чем я, правда? Пятигорск вздохнул. Да, у него была похожая ситуация в семье: отец-казак, заставляющий идти по своим стопам, и сам он, увлекшийся курортным делом и не видящий себя более нигде. Вечные споры в семье, скандалы, не знающая какую сторону поддержать мать… — Но… Почему именно флот? — Мысль, пришедшая в голову Пятигорска, одновременно удивила и обрадовала его. — Почему бы не использовать море иначе, менее опасно? — Как? — Тоже курорты? Ну, а что? Море у тебя теплое, природа вокруг красивая, солнца много… Думаю, людям понравится. Да и… Мы будем больше понимать друг друга. А то что сейчас: ты на море, я в горах… Даже обидно как-то. — М-м-м… — Новороссийск ответил не сразу, оценивая предложение. — Хорошая идея, я подумаю. Кстати, чего это мы стоим? Кто мне хотел маки показать, а? Где они там у тебя, далеко еще? Догоняй! — С этими словами он сорвался с места и побежал вперед. — Постой, заблудишься! — Пятигорск, чертыхнувшись про себя, кинулся следом. — Обещай мне. Они лежали на одном из пологих склонов горы Бештау[2] среди пряно пахнущих красных цветов и наслаждались природой, присутствием друг друга и тем прекрасным видом, что открывался отсюда, с высоты более тысячи метров, внизу. Там, в курортной долине, кипела жизнь, шумели города: пусть небольшие, провинциальные, но все же тронутые людской суетой и изменившие до неузнаваемости эту местность. — Что? — Новороссийск перевернулся на бок и уставился на друга с удивлением. — Если ты все же останешься во флоте, обещай мне не погибнуть. Никогда. — Пятигорск придвинулся к другу и, сорвав растущий рядом мак, протянул его другу. — Ведь ты для меня как он: цветок и наркотик, и если что-то с тобой случится, я никогда не прощу себе потерю. Новороссийск осторожно взял мак из рук друга и, улыбнувшись, лег на спину. Он не знал, что ответить, и, как бы ему ни хотелось это сделать, он удерживал себя от лишних слов, ураганом проносящихся в его мыслях. Но главное слово все же нужно было сказать. — Обещаю.Сноски: [1] — В годы Крымской войны Новороссийск был разрушен англичанами и французами, однако так и не был взят. После этого город был даже упразднен на 13 лет. [2] — Бештау — гора у Пятигорска, от которой и пошло его название. С горы открывается вид сразу на несколько городов-курортов, а на ее склоне растут особые бештаугорские маки, запрещенные, правда, к распространению в России по понятным причинам.