0011000100110000 (1/1)

Масами очнулся оттого, что горячая капля упала ему на лицо и стекла по щеке в уголок рта. Солёная.Акита открыл глаза. Мир двоился и плыл. Правый висок ныл от удара. Он лежал на полу, жестком и ледяном, не похожем на пол отеля, и кто-то пихал его, тормошил, видимо, в надежде реанимировать.Холод — это было первое чувство, а потом к нему добавилась влага. Акита помотал головой — в уши налилась вода, все звуки доносились как будто издали, приглушенно. Какой-то гул… Он с трудом приподнялся на локте. Перед глазами маячили контуры. Что-то белое…— Ты жив! Раздери тебя черти! Живой! — заорало большое пятно и заключило Масами в объятия. Тут Акита сильно пожалел, что вытряс из ушей воду — утробный рев Мидзутани никак нельзя было отнести к числу приятных звуков.— Как ты меня напугал! Ты чего вообще, ну! — друг по-медвежьи стискивал его, притянув к себе, гладил спину — ладонь путалась в мокрых волосах. — Масами!!!Сознание возвращалось не сразу. Только теперь он понял, что лежит на кухне их с Киёси квартиры. Пол был залит водой — слоем сантиметров в пятнадцать, и, судя по гудению труб в ванной — это не Киёси наплакал.— Я думал, ты умер! Прихожу взять лапши, а тут такое, и ты лежишь! Ты чего выдумал, блядский ты потрох? Не хочу тебя потерять… — бормотал обезумевший Мидзутани, и на радостях душил Акиту, так чудесно воскресшего.?Закрой краны, придурок?, — хотел ответить Масами, но вслух он произнес почему-то:— Я тебя тоже.По-правде, именно это ему и хотелось сказать. Он шепнул это — очень тихо, но Киёси услышал и обнял Масами еще крепче. Его сердце билось взволнованно быстро, а руки продолжали машинально скользить — по спине, по плечам, словно Акита в любой момент мог исчезнуть. И Масами подумал — как хорошо, что он дома. И рядом Киёси. И он не рок-звезда. И никогда ей не будет. Они просидели так с полминуты, не в силах расстаться, словно двое испуганных детей. Мидзутани то и дело начинал бормотать, ошалело и дико:— Ты живой… А то я подумал… не знаю, чего я подумал, — он шмыгнул носом. — Я ведь слышал как будто выстрел, звук хлопка, даже решил — вроде, стреляться-то нечем…— Закрой воду, ладно? — попросил Акита.— Воду? А, да, конечно… — Мидзутани осторожно опустил друга на пол и пошлепал в ванную.Только теперь Акита смог оглядеться спокойно. И вправду, это была их скромная кухня: ночь за окнами, подгоревшее молоко на плите и огромная — на всю квартиру — лужа, в которой его еще мутный немного взгляд с интересом отметил домашние тапочки, приплывшие из комнаты порножурналы и совок для мусора.Значит, всё оказалось сном, бредом? Его не сбивала машина, не поил текилой взбалмошный музыкант, а главное — он не сношал себя осьминожьими щупальцами?.. В этот момент Киёси перекрыл, наконец, краны, и в наступившей тишине раздался настойчивый звонок в дверь. Кажется, звонили уже давно — кто-то упорно и непрерывно вдавливал кнопку, и тонкая трель разносилась отчаянно.— Сейчас, сейчас, — глупо и радостно повторял Мидзутани, пробираясь в прихожую. Под ноги ему то и дело с писком кидались какие-то серые комки грязи, объедки и потерянные в прошлом году носки преграждали дорогу, но он шел, героично и неумолимо.Масами закрыл глаза. Он уже знал, кто это. И его прогноз оправдался.Стойко дошлепавший Киёси рывком раскрыл дверь и гаркнул:— Здрасьте! — в лицо паре соседей снизу. Те пришли попросить прощения за собаку и пожурить за потоп, и стояли теперь на пороге, омываемые по щиколотку резво хлынувшими волнами. На лице пожилой женщины было написано крайнее удивление, почти не совместимое с жизнью. Старик же явно не понял еще, что происходит, и, дружелюбно оскалившись, держал на вытянутых руках круглый пирожок в бумажной салфетке. Проплывавший мимо презерватив зацепился за его синеватую ногу — но не удержался и поплыл дальше. На лестнице гремел водопад.Масами подполз к дверям кухни и вывесился в проём.— Добрый вечер! — радостно произнес он. — А у нас тут ебаный ад!Пустая бутылка игриво толкнула его в бок и скрылась в коридоре. Соседи согласно кивнули.Потом наступило молчание. С тихим плеском из ванной выпрыгнул осьминог. Передвигаясь на четырех парах щупалец, как большая странная кошка, он сделал шаг влево, шаг вправо, повертелся, оглядываясь. Заметив Масами, осьминог салютовал ему одним из задних щупалец в странно знакомом жесте — и был таков.Соседка ойкнула, когда что-то маленькое и фиолетовое мазнуло ее по ногам и побежало дальше — вниз по лестнице в потоках воды, в сторону океана.?Надеюсь, ты сможешь спастись. Впрочем, ты — точно сможешь…?.— Это крыса, — попытался успокоить себя Мидзутани. — Это крыса, — повторил он уже вслух для всех, кто желал бы быть успокоенным. Но Акита знал, что это не крыса. А еще он знал, что никогда больше не будет есть осьминогов. Да и вообще, наверное, живых существ. Которые могут мыслить, биться за свою жизнь и салютовать на прощание тем, кого оставили в дураках.Впрочем, именно осьминогов он не стал бы есть еще по одной причине. Масами улыбнулся и покачал головой. Отель, Бликса, тентакли… Привидится же такое!Он привалился к стене и рассмеялся, не волнуясь о том, что подумают соседи и друг. А статью он перепишет. Впрочем, она все равно будет последней — с сегодняшнего же дня он уйдет из газеты. У них с Киёси есть теперь дела поважнее… В этот момент что-то острое кольнуло ладонь. Масами опустил взгляд. На полу, желтовато блестя, лежала костяная заколка для галстука в форме черепа.