Часть 4 (1/1)
?Obscur? горел. Пламя вырывалось из окон подвала и лизало стены длинными языками, оставляя на бетоне черные полосы копоти.Бликса смотрел на огонь покрасневшими, слезящимися глазами. И плакал он не только от едкого дыма.Когда парой часов раньше он спустился в подвал, в уши сразу же ударила волна лязга и грохота. ?Dig it! Dig it! Execute economic slave!? — надрывался в колонках Нивек Огр. Бликса покачал головой — вспомнил, как в прошлом… в каком-то из прошлых годов доверил этому парню поджечь на шоу в Ванкувере разлитый по сцене бензин. Брови потом отрастали три месяца. Кажется, именно после этого они стали такими кустистыми и начали выгибаться в обратную сторону… Но это всё было нормально, привычно — уютно и утешительно. По стенам подвала висели пожелтевшие плакаты с обтрепанными краями, а на стеллажах светлели торцы потертых конвертов с винилом, возвышались кассетные залежи и кое-где — даже бобины с пленкой. Бликса вздохнул с облегчением. Он почувствовал себя почти как дома. В этот момент песня Skinny Puppy закончилась, и над залом понеслись какие-то унылые завывания. Бликса собрал всю свою решимость в кулак и подошел к кассе.— Привет, — бросил он продавцу — худому белесому парнишке в джинсовой куртке.— Клёвый наряд, — восхищенно скользнул тот взглядом по ремням Бликсы.— Я не спрашивал твоего мнения, — ласково прошипел Баргельд. — Итак, привет.— Меня зовут Марк, — парадоксально продолжил знакомство юный позитивист.?Имя хорошее, а сам дебил?, — подумал Бликса, а вслух сказал:— Этого я тоже не спрашивал. У тебя есть что-нибудь из Neubauten?— Да, конечно, — обрадовался парень. — Недавно пришел заказ из Америки — кассетный бутлег с их перфоманса в пустыне Мохаве. Женщина, которая его продавала, утверждает, что микрофон был закреплен на каске Полайна — представляешь, какой это артефакт?..Бликса постарался движением мышц удержать глазные яблоки — чтобы совсем не закатились вглубь черепа, зрачками в сторону мозга. А хотелось.— Еще первопресс ?Рисунков О.Т.? — хотя это у тебя есть, наверное, — парень хихикнул как школьница. — И пиратское издание ?Получеловека? на рентгеновском снимке из советской Хорватии. Раритет! Его, в принципе, заказали, но что-то не телятся уже третий месяц, так что могу уступить…— Бля, заткнись, — простонал Бликса. — Так, сейчас ты просто сделаешь кое-что. Молча, ладно?— День плохой был? — скривился участливо парень. — Понимаю.— Мне нужны наш… их последние записи. Всё, что выпустили после восемьдесят пятого.— Зачем? — осторожно спросил Марк.— Хочу ознакомиться, — бросил Бликса как можно небрежней. В глазах паренька вспыхнуло недоверие, будто он распознал в Бликсе плохо замаскированного шпиона.— А ты… разве не слушал? Нет? Сказать по правде, с ?Richterskala? они опопсели. Ну, ты понимаешь, эта гамбургская постановка их довела. Никто не смог бы играть каждый день одни и те же песни на протяжении года…— Давай. Мне. Всё, — процедил Бликса. — Сейчас.Марк не верил своим ушам. Чтобы обладатель таких шикарных штанов хотел добровольно слушать поздних Neubauten?..— Это пять номерных альбомов, — медленно проговорил он. — Две компиляции, три радиопьесы, сборник ремиксов…— Неси из последнего, — тихо попросил Бликса. — Студийное что-нибудь.— ?Silence Is Sexy??— А я ебу? — горестно выдохнул Баргельд.Паренек покачал головой и полез куда-то под кассу. Бликса почувствовал укол совести — но тут же понял, что зря. — Знаешь, ты правда очень похож на того, настоящего Бликсу, — вдруг сказал продавец, протягивая Баргельду пачку CD. — Мой друг снимает сейчас арт-хаусный фильм… ну, как снимает — хочет начать этим летом. Там главный герой попадает в Берлин из провинции — бары, протесты, все эти дела, — и встречается с Бликсой. Мы нашли человека на его роль. Рост, лицо — всё подходит, плюс он будет всё время в очках… Но есть проблема, — парень вздохнул, собираясь с душевными силами. — У него широкая задница. Больше, чем у прототипа.— Шта? — подавился слюною Бликса.— Ну, знаешь, такая огромная задница офисного работника, мягкая как диван. Мы гоняем его по стадиону, но пока что не помогает…— Это порно? — обреченно спросил Бликса.— Почему? Нет, там будет любовная линия, но…— Так при чем здесь тогда его задница? — взорвался Баргельд. Он хотел узнать наконец, во что превратилась его группа, а его заставляют обсуждать какие-то чужие жопы!— Ты не понял… Мы не можем снимать только верхнюю его половину! — в отчаянии воскликнул парень. — А ты… ты идеально подходишь! Фигура, пластика… Ты точно смог бы сыграть Бликсу!?Не пялься на мою жопу!? — хотел возмутиться Баргельд, но слова застыли на языке. По правде, он почувствовал что-то почти вроде гордости.— Так ты хочешь? Придешь на пробы? Только надо доработать костюм… Он не совсем так одевался, я изучал фото…— Где это можно послушать? — Бликса вертел в руках запакованный диск, чувствуя, что с каждой секундой теряет ориентацию в гротескной реальности.— А. Сейчас дам пробник, — парень засуетился, снова стал шарить под кассой.— И поставь его мне, пожалуйста, — попросил Бликса. — Я… не очень со всей этой техникой.***Следующие два часа он провел в черном кожаном кресле, в огромных наушниках и в состоянии смертного ужаса. Бликса начал осваивать дискографию с конца, поэтому не сразу получил представление о масштабах своей катастрофы. Сначала было так плохо, что ни с чем несравнимо. Только стакан чистого виски, принесенный хозяином, спас его от впадения в кататонию.Бликса пытался вслушиваться в текст, разбирать умные мысли — но вскоре оставил затею. Жестом попросив Марка, чтобы подал трофейную книгу — снимать наушники, тянуться куда-то самому было лень, — Бликса приступил к чтению. Но больше смотрел картинки. Каким он был тощим в восемьдесят первом! А прическа ФМ и вправду напоминала ковер…Таким образом, аудиально он двигался от конца к началу, а визуально — от начала к концу. Что-то подсказывало, томило надеждой, что когда времена встретятся в районе восемьдесят седьмого, случится чудо — легкий хлопок, удар в грудь, и он снова лежит на полу в студии. Но чуда не происходило.Мелодия — вертлявая, скользкая, переходила из альбома в альбом, прихрамывая как инвалид. Вечно одна и та же, она преследовала Бликсу еще с юных лет, и часто он в ночи просыпался весь в холодном поту, зажевав наполовину подушку, и хватался за Гудрун, Франка, Ника, плюшевого медведя — только бы убедиться, что он реален, а эта мелодия — нет. К две тысячи первому она заполнила собой всё, монотонная как гул стиральной машины, и не было никого, кто нарушил бы ее самодовольное однообразие — Франк эвакуировался еще с ?Ende Neu?. Как выяснилось, она выбралась-таки из черепных лабиринтов на ?Tabula Rasa? и маскировалась до времени то под перезвон чуть фальшивящих колоколов, то под вокализ самого Бликсы. Еще на ?Haus der Luege? появлялись ее отголоски, проскальзывали в наставительно-пасторской интонации — протестантская риторика вроде как даже требовала этого пафоса...Бликса переключил проигрыватель на последний, самый ранний альбом — вот уж не знал, что остановятся на таком странном названии. Почему ?Шкала Рихтера?? Хотели ведь ?Горящие чебуреки?… Вдруг он почувствовал какое-то движение в районе ступней.Бликса опустил книгу — он читал как раз про премьеру фильма ?Dandy? — и увидел, что Марк сидит, скорчившись у его кресла, и протирает бархатной тряпочкой носки баргельдовых сапог.— Что ты творишь? — спросил Бликса. Ради такого случая он даже снял наушники. Не получив ответа, он отчеркнул ногтем на странице абзац — что-то про гамбургский театр, — и повторил:— Ну и что же ты делаешь?— Бликса… ведь ты настоящий… — повторял бедный юноша, стирая тряпкой набегавшие слезы.— Есть такое, — признался Баргельд.— Ты будешь играть в нашем фильме? — с надеждой поднял глаза продавец.— Ну конечно, — Бликса кивнул. — Обязательно буду.— А когда мы начнем? — всхлипнул Марк. — Скоро?— Прямо сейчас, — сказал Бликса, выливая виски на старый ковер.Марк сам протянул ему зажигалку.