Часть 1 (1/1)

Порошок был хороший.Бликса знал это наверняка. Дилер проверенный, пакетик — целый: целлофановый, тонкий, дети в таких бисер хранят. Даже полный чем надо — никакого песка, контактных линз или дохлых насекомых внутри. Но всё равно, что-то было не так. Требовалась проверка.— Энди, хочешь?— Что? — Унру радостно поднял мордочку, всю в пятнах машинного масла.— Ничто, — фыркнул Бликса. — Почему ты как… Господи, иди ты сюда!Эндрю нещадно тупил — враг, варвар! Ну словно нарочно! И вообще, всё было неправильно — ремни жали, сапоги натирали, душа горела и мир рушился. Бликса страдальчески поджал губы. Паранойя настигла его как всегда неожиданно. В студии они были вдвоем — Унру в тот день рано встал, а Бликса еще не ложился. Остальные обещали явиться ближе к вечеру. Пока же Эндрю чинил свои инструменты, а Бликса бегал по комнате и страдал, иногда присаживаясь перевести дух — сердце уже было ни к черту.— Так ну? — повторил Баргельд, и сделал важное уточнение: — Бесплатно.Эндрю послушно вылез из-под обломков ударной установки, кое-как отряхнулся и встал на почтительном расстоянии. Казалось, он чуть стеснялся своего заляпанного комбинезона и грязных рук.— Угощайся, — Бликса закончил крошить комковатую пыль и подвинул ударнику его испорченный загранпаспорт.Глаза Унру блеснули — вокалист нечасто делился. Приступы щедрости случались у него как-то непредсказуемо и на фоне общей прижимистости выглядели фантастично. Надо было ловить момент. Зачем-то размяв шею и похрустев суставами пальцев, Эндрю склонился над столиком.— Ну как, как? — Бликса в волнении подпрыгивал на месте. Ему не терпелось догнаться — всё-таки, он уже восемь часов ничего не принимал.— Ща, — Унру стряхнул с гитлеровских усов порошок. — Ох-х… В смысле ?как??Бликса не отвечал. Несколько секунд он смотрел на ударника, проверяя — вроде, не посинел и не упал замертво? Но Унру не синел и не падал. Кажется, всё обошлось.— Чистый такой, — светски заметил Эндрю, пока Бликса делал себе две дорожки. — Хотя… — Унру задумчиво пожевал губами, — вкус от него, знаешь, странный…— А что это вы тут, а?.. — возник в дверях Алекс Хаке. Он тоже решил придти сегодня пораньше, и стоял теперь, сунув руки в карманы своей старой косухи. Куртка явно была двухметровому гитаристу мала, но он носил ее из странной сентиментальности. А может, из жадности.— Иди сюда, — сипло выдавил Бликса и закашлялся — он успел уже порядком вдохнуть, когда услышал замечание Унру про вкус. Тот и вправду был неприятный, с кислинкой. Галлюцинации? Или лимонная кислота?..— Ах, Бликса, но ведь это наркотики! — в притворном ужасе вскричал Хаке, прижимая руки к груди. — Нет, Бликса, мы не должны!— Живо дунул, — приказал Баргельд. Ловким пинком он привел Алекса в рабочую позу — лицом в стол, и сунул под нос свернутую купюру.— Ну, коли ты так настаиваешь… — протянул Хаке. Очередной поджопник убедил его в серьезности вокалиста. Для эксперимента всегда нужна выборка. Если с обоими ничего не случится, рассудил Бликса, тогда порошок точно хороший. Эндрю всё-таки привычный, а Хаке моложе, нежнее, так сказать. Ему же только что исполнилось восемнадцать. Пять лет назад…— Как самочувствие? — с хищной улыбкой обернулся Бликса в сторону Унру.— Отлично! — Эндрю оголтело наматывал медную проволоку на катушку. — Вообще заебись!— У тебя? — Бликса тронул Алекса за плечо. — Эй! Хаке!— Мне нужна скорая, — томным голосом проговорил Алекс. — О, зачем я лишь согласился… — он закатил глаза и пустил слюну, ловко попав в раскрытый пакетик.Значит, всё хорошо, понял Бликса. Можно употреблять.Отогнав Алекса, Баргельд сделал себе две больших аккуратных дорожки — настоящее произведение искусства. Они напоминали афинские Пропилеи, аллею сфинксов в Луксоре и ватиканские лоджии одновременно. Бликса выдохнул, приставил к носу купюру и закрыл глаза.Когда он открыл их снова, что-то в комнате изменилось. Всё так же лизались на диване Алекс и Эндрю, причем последний умудрялся наматывать проволоку на транзистор и не сбавлять скорости. Тикали часы, урчало в животе Бликсы от голода, но было чувство угрозы — и это чувство не подвело.— Бликса, — в голосе ФМ звучало искреннее огорчение.Франк стоял, опершись о косяк, и мрачно смотрел на своего друга. В последние полгода, после рождения дочки, Айнхайт стал совсем скучным. Он больше не участвовал в оргиях с группиз, почти не пил, а недавно почему-то отказался вырезать на щеке логотип ?Новостроек?, на все уверения Бликсы хмыкнув только, что ?она не поймет?. Бликса возненавидел таинственную ?её? — какую-то из — сразу же и бесповоротно.— Здравствуй! — хотел было сказать Баргельд, но в замороженном горле что-то щелкнуло, будто льдинка сломалась, и получилось тоненькое сипение.— Вечер добрый, — пробурчал Франк, отлепившись от косяка. Во всем облике ударника проглядывало осуждение — даже кудрявая челка будто бы говорила: ?Мой хозяин не наркоман. А ты наркоман! Ууу, наркот ты несчастный!?. И вообще, Франк был какой-то уставший, замотавшийся. Не похоже, чтобы он собирался играть всю ночь. Бликса хотел съязвить, мол, как насчет присоединиться? Но ФМ злобно глянул на него исподлобья, и начал прибираться в студии — смахивать с пульта обрывки папиросной бумаги, клочки целлофана, потом собрал со стола пустые банки от колы, вытряхнул пепельницу…Бликса следил за его полезным трудом из-под полуопущенных век. Приход был удивительно мягким. Ему даже пока не хотелось бежать. Чувство правильности всего наполнило душу, и слюнявое хлюпанье Хаке, которого от спидов всегда тянуло на половые восторги, почти не бесило.ФМ, между тем, трудился вовсю — будто упоротая домохозяйка. Сублимировал. Бликса представил, как Франк бы смотрелся в передничке с кружевами вместо своего камуфляжа, с пушистой метелкой из радужных перьев и в мини-юбке… как эти педики из клипа Queen…— Дай, уберу, — буркнул Айнхайт, выкатывая ногой из-под стула Баргельда пустые бутылки.Бликса поднял лицо и ощерился так мило, как только мог. Кажется, вышло очаровательно. Он на это надеялся.— Фра-анк, может, всё-таки присоединишься?..— Нет уж, спасибо, — ФМ нервно мотнул головой.— А жаль, — Бликса вздохнул. — Я специально оставил тебе.— Нет, спасибо! — с нажимом повторил Франк. Он обошел стол и сметал в пригоршню клочки черновиков, стараясь не смотреть на последнюю порцию порошка.Бликса вздохнул. Он знал, что ФМ хочет, но отчаянно борется сам с собой. А в такой борьбе никогда точно не скажешь, кто выиграл.— Франк, — хрипло позвал Бликса. Тот поднял глаза. Взгляды друзей встретились. И вдруг, после секундного колебания Айнхайт ухмыльнулся — как в прежние годы, широко, по-разбойничьи лихо. Бликса взглядом спросил его: хочешь? Франк кивнул. Конечно же, он хотел. Он уже отвернулся, чтобы выкинуть сор и бумажки, когда Бликса склонился над столом и ловко, в одну затяжку, вдохнул все остатки порошка.Хаке испуганно ойкнул и даже прекратил ритмично мять задницу Унру. Эндрю ойкнул тоже, за компанию.Бликса откинулся на спинку стула. Он предвкушал недоумение ФМ, может быть, даже ярость — как вдруг что-то ударило в грудь и в голову, одновременно и мягко. Воздух застыл в горле — будто тронуло холодом обожженные бронхи, перед глазами стало темно, и он отключился.