ГЛАВА 6, в которой Ник весьма упорен (1/1)

Почти две недели Кейв был занят — он репетировал со своей группой, писал новый материал (безжалостно уничтожая большую часть), потихоньку обустраивал свой быт, а вечерами подолгу разговаривал с Анитой, мысленно содрогаясь от неизбежной перспективы получения круглого счёта за телефонные переговоры. Однако он был слишком привязан к Аните и не мог изменить своей привычке. Конечно, было бы гораздо удобнее, если бы она приехала в Берлин, но Ник всячески пытался отговорить её, оттянуть этот неизбежный момент — он пока ещё не придумал, как сказать ей про Бликсу. О Баргельде Ник думал постоянно. К тому же, за эти две недели ему так и не удалось ни разу с ним встретиться, приходилось довольствоваться краткими упоминаниями от общих знакомых — Бликса жив и злобствует. Кейв уже полчаса гипнотизировал взглядом клетчатый тетрадный лист, переполненная пепельница пополнялась окурками. Последние строчки нового текста вызывали у него сомнение: ?Валяй, целуй меня до синяковПроткни меня своею ржавой саблейВаляй, целуй меня до синяковЦелуй до синяков и расстегни ширинку? [1] Не выглядит ли это слишком… по-гейски? Всё-таки Бликса на него как-то нехорошо влиял… Да и свежо было воспоминание, как Роланд улучил момент, когда никого поблизости не было и деланно скучающим тоном сообщил:— Говорят, ты на Бликсу запал.— Кто говорит? — встрепенулся Ник. Неужели спалился?! Но как?! Когда?!— Люди, — таинственно ответил Говард.— Так у меня… Я же… ведь с Анитой…— Вот и я думаю — гонят, — серьёзно кивнул друг и как будто успокоился. Наверное, подействовало упоминание мисс Лейн.И хоть речь в песне шла о девушке, Кейв никак не мог отделаться от мысли, что кто-нибудь обязательно углядит гомосексуальный подтекст.Стук в дверь, оглушительно громко прозвучавший в благостной вечерней тишине, когда большинство бюргеров ужинает за семейным столом, едва не стал причиной падения Ника со стула. Никто из его друзей не имел привычки колотить — колотиться — в двери так. Неужели Бликса?Путаясь в длинных ногах, Кейв поспешил в прихожую.Так и есть — на лестничной площадке ждал Баргельд. На этот раз чёрная рубашка была на нём застёгнута под горло, неизменные псевдокожаные штаны зашиты, а с сапог отваливались подсохшие комья грязи — похоже, после недавнего дождя Бликса собрал все лужи. На ещё больше заострившемся лице блуждала загадочная полуулыбка, и, похоже, в кои-то веки он был чист — зрачки не перекрывали радужки, оказавшиеся серо-голубыми. Подмышкой Бликса держал какой-то замызганный пакет, очень похожий на мусорный.Всё это Ник зафиксировал за какую-то секунду, распахивая дверь, поспешно отступая в сторону, и делая радушный и несколько театральный, как у уличного зазывалы, приглашающий жест свободной от придерживания двери рукой.Бликса вошёл с таким царственным видом, будто сделал великое одолжение.— Вот, — вместо приветствия он сунул Кейву пакет. — Это твои туфли. — А… с-спасибо, — глупо промямлил Ник. — Ты проходи.Бликса решил излишне не наглеть и разулся. Ник с удивлением обнаружил, что носков на нём нет. Длинные узкие ступни были по-прежнему забинтованы, но повязки не очень чистые — скорее всего, те же самые. — Ну как… э… Зажило всё?— Заживёт. Когда-нибудь, — как-то уж слишком небрежно.Бликса прошёл в гостиную и вальяжно устроился в кресле. Ник застыл перед ним, сжимая в руках свёрток, затем спохватился и выкинул его в прихожую. Баргельд наблюдал за его манипуляциями снисходительно, почти сочувственно.— М… Как ты? — Кейв оседлал стул и, склонив голову, выжидающе поглядел на гостя. Тот, надменно скривив губы, осматривал скромный интерьер съёмной квартиры. Палас какой-то серый, мебель дешёвая, ДСП-шная, обои ужасные… Бликсе тут же пришли на ум последние слова Уайльда [2]. Ничего от Ника в этой комнате не было. Месяц он тут живёт, но ни единого отпечатка его личности, ничего особенного. Безликая, мещанско-быдляцкая обстановка начала действовать Бликсе на нервы.— Комфорт — это предательство [3], — вместо ответа.Ник развёл руками и страдальчески закатил глаза, как бы говоря: ?Мне тоже не нравится, а что поделать??— Цитата откуда-то?— Угум. Есть одна группа… перспективная. Из Канады. Ник недобро прищурился, будто почуял конкурентов. Ишь ты, ?перспективная?! Цитирует! — И что же, они тоже сюда приехали? — осторожно начал он.— Нет, — отрезал Бликса. У Ника сразу отлегло.Бликса молчал, Ник тоже. Ему было хорошо просто сидеть вот так, в одной комнате, и украдкой разглядывать гостя. Слова? Зачем они? Ещё успеется.— Ну и? — скучающим тоном осведомился Баргельд.— Что — ?ну и?? — насторожился Кейв.Бликса устало закатил глаза.— Ты думаешь, я не понимаю? Не вижу?Ник застыл перед ним, широко распахнув глаза, и вцепившись обеими руками в спинку стула так, что побелели костяшки.Бликса взглянул на него из-под полуопущенных ресниц, медленно облизал шершавые потрескавшиеся губы и раздвинул ноги — получилось это у него очень искусительно и порочно.Кровь застучала у Ника в висках.— Давай, накорми моё эго, — Бликса обольстительно приоткрыл рот и медленно скользнул ладонью в промежность, принявшись неторопливо расстёгивать ширинку.Ник задохнулся.Он вскочил, с грохотом отбросив стул, размашисто подошёл к креслу и, размахнувшись, отвесил Бликсе тяжёлую пощёчину. Внутри клокотала ярость.Да как он может?! Как смеет?! Вот так — запросто?! Как шлюха, блудница, потаскуха! Бликса медленно, с достоинством поднялся, зло прищурившись. Неожиданно было больно. И оскорбительно — Кейв ударил его раскрытой ладонью, как девку, не как равного по силе. Ишь, стоит, до желваков стиснув челюсти и раздувая ноздри, оскорблённая невинность. И взгляд страшный. Хуже, чем у разгневанного натурала. Ага, стал бы натурал полуголым виснуть на шесте, распевая про Ника-стриптизёра, или хранить в бумажнике фотку смазливого парня?.. Бликса не выдержал и усмехнулся.— Что, привык заполнять свою пустоту продолговатыми предметами? — ядовито прошипел Ник.Бликса смотрел на него прямо, не отводя взгляд. Левую щёку жгло и в ухе до сих пор звенело. Надо уходить, высоко подняв голову, как будто он морально поимел Кейва, только путь отрезан — сзади кресло, прямо перед ним сам Ник — никак не обойти. Не правильно всё как-то, не по сценарию. Ник нарушил естественный ход вещей — он единственный, кто отказался. Отказал. ?Все они — мы одинаковы. Всем нужно только одно? — неужели Бликса ошибся? Этот австралиец, что, правда хотел с ним подружиться? Как Эндрю там, или Франк — просто общаться, без всякой корысти? Ну-ну.Кейв, очевидно, расценил его молчание как согласие. Зло, горько, с плохо скрываемым отчаянием процедил сквозь зубы:— Понахватался на Цоо, — и покачал головой.Выражение ледяной отстранённости на лице Бликсы сменилось неподдельной заинтересованностью.— Про меня уже и такое говорят, или сам придумал?— Сам, — буркнул Ник. — Ну да, фантазия у тебя знатная, — усмехнулся Бликса, обошёл его кругом, по широкой дуге, и вышел из комнаты.Ник так и стоял, сжимая кулаки и глядя на пустое кресло со старомодной полосатой обивкой, пока не хлопнула входная дверь.Этот звук будто вывел его из оцепенения. Кейв повалился в кресло, вцепился себе в волосы и глухо завыл от ярости и отчаяния.Баргельд, вот же сука, блядь дешёвая! А он-то его любил, помочь хотел, спасти. Ага, спасёшь его, как же — от себя самого спастись невозможно. ?Накорми моё эго? — без толку, это же чёрная дыра! Ник поморщился — сравнение вышло каким-то двусмысленным. Не так мерзко было б, если бы Бликса был под чем-то, но зрачки его были предательски нормальными, он предлагал себя, будучи абсолютно вменяемым. В здравом уме и трезвой памяти, как говорится.Где-то к середине ночи злость поутихла, и Ник прекратил громить мебель под аккомпанемент разнообразных стуков разгневанных соседей. Вроде бы, Айнхайт всё записывает — ему бы точно понравилось.Он обессилено опустился на ковёр среди обломков и обхватил голову руками — в конце концов, какое право он имел бить Бликсу, сам ведь не без греха. Ну, любил он девушек, любил — из-за чего некоторые узколобые ханжи называли его не иначе как кобелем. Так то девушек! Это естественно! И вообще, мужчины полигамны. Вот, даже Анита смирилась и не закатывала истерик из-за очередной приятной интрижки, усвоив, что он всё равно вернётся к ней. А у Бликсы полигамность какая-то… неправильная. Слишком уж всеобъемлющая. Угрызения совести и раскаяние разом навалились на Ника. Он посмотрел на свою правую ладонь, как будто не верил, что ударил ею Бликсу, и с размаху врезал себе. Кровь из носа украсила серый палас мрачными тёмными каплями. И зачем он про Цоо сказал? Вышло совсем уж низко. И это удивление на лице Бликсы… неподдельный интерес… Неужели он и правда всё это сам придумал, и не было никогда унизительных съёмов, километров немытых членов и стёртых коленей?Ник сумел заснуть только когда первые солнечные лучи начали нахально пробираться в спальню из-за задёрнутых плотных штор. Кейв накрыл голову подушкой и провалился в тревожный сон, с робкой надеждой — пусть всё окажется выдумкой, игрой его воображения.Проснулся Ник ещё более подавленным, чем ложился. За ночь его дурацкая, ненужная любовь к Бликсе никуда не делась. И, судя по всему, никуда не денется, даже если Баргельд начнёт целенаправленно над нею глумиться и топтать грязными сапогами. Ох, как верно говорилось в четвёртом псалме Давида в пятой строке: ?Гневаясь, не согрешайте: размыслите в сердцах ваших на ложах ваших, и утишитесь?. Теперь уж поздно. Ник не мог не утишиться, не утешиться. В ванной он долго и с презрением смотрел на своё отражение в забрызганном зубной пастой зеркале — угрюмо насупленный тип с глубоко посаженными глазами и тёмными кругами под ними явно заслуживал эпитета ?дегенеративный?. Вот что он наделал, тупой мудак?Только через пару дней Ник решил пойти в ?Risiko? и попросить у Бликсы прощения. Может быть, заодно и объясниться — хуже уже не будет. Пусть покормит своё вечно голодное эго. Надев первые попавшиеся джинсы и футболку, даже не причесавшись — Ник был не в том состоянии, чтобы потакать затаённому нарциссизму, — он поплёлся в бар. В голове было пусто, на душе тягостно. Ну вот предстанет он, полный смирения и раскаяния перед Бликсой, а дальше что? Позволит метать в себя тяжёлые стаканы? Подставит щёку по принципу талиона? [4] Бликса злопамятный, это точно, он не преминет отомстить, унизить — ну и вот как с ним помириться? Возможно ли это вообще? А вдруг этот постыдный эпизод вообще ничего для него не значил? Может, он и думать об этом забыл… Угу, получил по морде – всего-то…С замирающим сердцем Ник толкнул тяжёлую дверь и вошёл в зал. Конечно же в баре было пусто. Белобрысый парень, чуть старше Ника, готовился к вечеру, загружая в холодильник закуски, сверяясь со списком.— Эй, у нас закрыто! — проворчал он, когда Ник подошёл к стойке.Ник его не понял, да это было и не важно. Не пиво он пришёл сюда пить, ох не пиво. — А где Бликса? Он сегодня работает?Белобрысый удивлённо заморгал светлыми глазами, потом медленно, не слишком уверенно произнёс:— Я не говорить на английский.Ник страдальчески закатил глаза. Кажется, тут он ничего не добьётся. Парень сделал жест, мол, ?ща всё будет? и быстро юркнул в подсобку. В душе Ника загорелась надежда. Так же быстро сменщик вернулся на место, а за ним вышел Вольфганг — с недовольной физиономией и пустой рамкой подмышкой.Ник приуныл.— О, какие люди, — устало протянул Мюллер.— А что ты тут делаешь? Закрыто ж ещё, — недружелюбно осведомился Ник, скрещивая руки на груди, как вышибала.— А я тут, в отличие от некоторых, по делу, — Вольфганг погладил острый уголок рамки. — Выставку оформляю.— Мм, — Ник скептически вздёрнул бровь, но не стал развивать тему и переключился на насущное: — Где Бликса?Вольфганг беззаботно пожал плечами и одарил Ника неожиданно тяжёлым взглядом льдистых голубых глаз:— Не знаю. Он уже два дня не появлялся. Но это бывает, — милостиво добавил он, видимо, заметив, как побледнел Ник.Бликса не приходил на работу с того самого вечера… Кейв нечеловеческим усилием воли подавил в себе желание вцепиться Вольфгангу в щёгольскую коралловую рубашку и вытрясти из него адрес Баргельда — он не хотел, чтобы о них пошли сплетни, очередные домыслы, а этот тип был явно из тех, кто любят приукрашать серенькую обыденность яркими красками вымысла.Вольфганг скосил взгляд на сменщика — тот снова занялся продуктами и не обращал на них внимания. Мюллер вздохнул, как бы дивясь своему великодушию и подошёл к Нику ближе.— Послушай, — голос его прозвучал действительно устало, — Бликса никого не любит, кроме себя. Да и это иногда не взаимно.Не дожидаясь реакции остолбеневшего Кейва, он развернулся и ушёл в подсобку, громко хлопнув дверью.Ник вышел из ?Risiko?, и долго стоял на крыльце, хватая ртом воздух, как будто тонул. Ну конечно Вольфганг всё понял, наверное, ещё на той вечеринке — он хоть и кривляется, но не дурак. Шутам положено быть мудрыми. Что он там сказал: Бликса никого не любит? Ну и пусть. Ник взаимности не требовал — лишь бы тот живой был.Кейв решился и целеустремлённо зашагал по направлению к окраине Кройцберга — где-то там студия ?Новостроек? (дорогу он, как назло, не запомнил). Он прочешет хоть весь район, но найдёт её. Однако ему повезло всего через пару кварталов.Со стороны строящегося магазина вывернули вернувшийся из Гамбурга ФМ и Унру. Франк тащил на спине лист шифера, а Эндрю, насвистывая, нёс подмышкой какую-то блестящую трубу. При этом выглядели они так деловито и невинно, что их можно было запросто принять за рабочих — наверное, мало кто из прохожих заподозрил бы их в наглом хищении стройматериалов средь бела дня, пока настоящие рабочие отвлеклись на обед. Ник прибавил шаг, нагнал их и пошёл рядом, понимая, что останавливать их посреди улицы с добычей не слишком умно.Парни жизнерадостно с ним поздоровались (Ник даже ощутил укол зависти — у них-то всё хорошо), и Кейв спросил про Бликсу.— Мы его дня два или три не видели, — покачал головой Эндрю.— Небось, опять идеи сверхценные записывает, — добродушно фыркнул Айнхайт. — На него иногда находит.?Видел я, как на него нашло?, — мрачно подумал Ник, и в порыве отчаянной смелости попросил адрес.Парни даже не поинтересовались, зачем он ему. Наперебой они начали объяснять Кейву как пройти и предупредили, чтоб не сердился на Бликсу, если тот не в духе (?А он наверняка не в духе, — предостерёг Унру. — Недавно облава была, многих барыг позакрывали, так что, скорее всего, Бликса без колёс остался на некоторое время, — Эндрю поднялся на цыпочки и прошептал: — А ещё у него кто-то все заначки, того, спиздил, так что он нынче совсем злой, должно быть?). Ник сердечно поблагодарил их и поспешил в указанном направлении.Здравый смысл менторским тоном подсказывал: ?Не разжигай углей грешника, чтобы не сгореть от пламени огня его? [5], но Ник послал его нахуй и прибавил скорости.Изрядно запыхавшись и чувствуя, как гудят усталые ноги, Ник поднялся на нужный этаж и отдышался. Тонкая деревянная дверь, отделяющая его от Бликсы, была изрядно исцарапана, будто об неё точил когти медведь — неужели кто-то в таком же отчаянии и душевном смятении пытался… доскрестись до Баргельда?Ник постучал. Тишина. Постучал ещё раз. У него не было никакой уверенности в том, что Бликса дома, но он попросту не знал, где тот ещё может быть. Не на Цоо же он пошёл из вредности, в самом деле. Ник порядком отбил руку и обе ноги, но за дверью было тихо — никакого шевеления. Кейв представил абсолютно пустую квартиру, по которой гуляет сквозняк, и вздохнул — придётся ждать. Он взгромоздился на обшарпанный подоконник и уставился на дверь. А что, если случилось… страшное? Бликса… он же… странный. Вдруг он оскорбился, и… Ник зажмурился и помотал головой — додумывать было страшно. ?Спокойно. Спокойно. Он просто где-то тусит. Нагуляется и придёт. Пусть ночью, пусть под утро — я дождусь. Да?.Соседи приходили и уходили. Где-то хлопали двери. Люди спускались и поднимались по лестнице, иногда неодобрительно косясь на хмурого Ника. Бликсы не было.Ожидание вымотало его до предела. Когда на улице стемнело, Кейву показалось, что у него вот-вот начнётся истерика. Надо было что-то делать, а не бездействовать. Взломать эту хлипкую фанерку. Может быть, Бликсе в самом деле требуется помощь, а он тут теряет время? Ну а если его и правда нет дома? Да, идиотско получится, но Ник хотя бы будет знать, да и не станет же Бликса писать на него заявление.Ник вышел на улицу — окно в квартире Баргельда не светилось. И всё-таки, ему показалось, что он видел что-то, чёрное на чёрном, какое-то движение. Кейв быстро поднялся обратно на этаж и снова принялся колотить в дверь. — Ну же, открой, я знаю, что ты дома!Тишина.Ник был упорен. Отбитые кулаки уже порядком болели, но он лишь стискивал зубы — ничего, поделом — будет в следующий раз думать, прежде чем руки распускать. Тонкая исцарапанная панель прогибалась под его ударами, но стоически держалась.Лязгнула соседская дверь. — А ну, пошёл отсюда, наркоман ёбаный! — рявкнул мужик в полосатом халате, телосложением очень смахивающий на мясника. — Ща полицию вызову!Как и всегда Ник догадался о смысле сказанного по интонации. Он грозно рыкнул, развернулся и метнулся к мужику. Габаритный сосед, видимо, не ожидал, что долговязый нарушитель спокойствия окажется таким дерзким и не убоится его массивности и налитых кровью бычьих глаз. Увидав перекошенное злостью и отчаянием лицо Ника, он коротко пискнул и захлопнул за собой массивную стальную дверь, ограждая своё логово от враждебного мира. Кейв вернулся к двери Бликсы и снова поскрёбся. Надо было уходить, иначе ночь (и, возможно, не одну) придётся коротать в участке, но упорство (пополам с упрямством) не пускало.Он не знал, что всё это время Бликса сидел, забившись в угол единственной комнатушки, и кусал пальцы до крови, сдерживая истерический хохот.Бликса и помыслить не мог, что его очередной экзистенциальный коллапс, паническая атака приведёт к таким… непредвиденным последствиям. Глупо всё вышло. Он не мог вспомнить, как добрался до Ника, о чём бредил, но зато хорошо помнил, как ему стало легче в присутствии Кейва. Страх не отступил, нет, просто он чувствовал, что Ник искренне хочет ему помочь. Вот идиот-то. Бликса тихо заскулил.Ну зачем он сюда приехал? Глупый такой, наивный. Тупит смешно. Слишком положи-и-ительный. И взгляд этот его щенячий…Кровь вперемешку со слюной стекала по подбородку. Левый нижний резец опасно шатался, но Бликсе было плевать. Ох, Ник, и откуда ты такой взялся? Сидел бы в своей Австралии… Второй раз ведь он специально к нему пришёл. Чтоб покончить с этим восторженным взглядом — больно от него становилось, неуютно. Поиметь его морально. А Ник… взял и нарушил правила игры. Бликса коснулся мокрой, искусанной ладонью щеки — ведь ударил он его не потому, что оскорбился. Если б так, всё было проще и легче. Но нет, этот придурок врезал ему не поэтому. Бликса вроде как ему в душу плюнул, светлые чувства растоптал. Баргельд зажал себе рот обеими руками и хрипло, горестно рассмеялся. Светлые чувства… да они нормально-то пообщались пару-тройку раз, откуда им взяться? Стук действует на нервы. Упорный какой, а… Может, и правда впустить?Бликса зажмурился и отчаянно замотал головой. Нет, нечего об этом и думать даже! Но… с Ником ведь спокойно. Хоть немного. Он о нём позаботится — потому что хочет заботиться. Возможно, ему даже удастся сдерживать Пустоту, не позволять ей, жадной, подбираться слишком близко… Нет. Бликса снова в отчаянии мотнул головой. Нельзя. Не надо — он утянет Ника за собой. А может… может, Ник сильнее, чем кажется? Может, он способен дать хоть немного облегчения?Бликса стукнул затылком об стену с ободранными, исписанными обоями — ещё, и ещё раз. Почему он вообще решил, что Ник ему чем-то поможет? Только потому, что он не пытался его клеить и дал по морде, когда представилась реальная возможность оказаться в одной койке? Грязные бинты на ступнях как наглядное доказательство. Бликса снова тихо взвыл. Хотелось орать от досады и злости на себя в голос, рвать связки, докричаться до крови, выхаркать свои лёгкие. И сердце в придачу — пусть забирает, раз уж такой упорный. Может сразу жрать, тут же…Вдруг стук прекратился. И послышался приглушённый голос:— Я принял решение. Пересёк черту… Рубикон грёбанный, — нервный смешок, — и я так просто не отступлюсь. Слышишь?Бликса вздохнул. Медленно поднял и пошёл отпирать. Уже когда он открыл замок, его скрутил мучительный приступ тошноты — таблы из единственной уцелевшей заначки оказались безбожно просрочены. Он упал на четвереньки, выблёвывая на затоптанный пол кровь, проглоченную и скопившуюся в желудке. Она рикошетила от драного линолеума весёлыми яркими брызгами — в свете из дверного проёма хорошо было видно, как она переливается. Как-то очень по-панковски вышло. Или по-сартровски.А Ник опустился рядом на колени, не думая о том, что извозится, зачем-то гладил Бликсу по вздрагивающим от спазма плечам и что-то приговаривал — успокоительное и наверняка глупое.— Господи! Помоги мне выжить среди этой смертной любви [6], — пафосно провозгласил Бликса и тихо, нервно засмеялся, обессилено уткнувшись Нику в плечо, пачкая его футболку тянущимися нитями розовой слюны и желчи.— Пойдём, пойдём отсюда, — приговаривал Кейв, аккуратно поднимая Бликсу на ноги, и чувствуя, как счастье искрится на кончиках пальцев, когда он касается Бликсы — всё-таки он ему открыл, доверился.Примечания:[1] Анахронизм: второй и последний альбом The Birthday Party ?Junkyard?, с которого песня ?Kiss me black? (перевод Ильи Кормильцева позаимствован из первого тома сборника кейвовских стихов и пьес ?Король Чернило?, 1988 г.), вышел 10 мая 1982, а действие происходит в июле.[2] По свидетельствам последними словами Оскара Уайльда, умиравшего в гостиничном номере с безвкусными обоями, были: ?Убийственная расцветка! Одному из нас придётся отсюда уйти?.[3] Ещё один анахронизм: Бликса цитирует ?Addiction? Skinny Puppy, трек с альбома ?Mind: The Perpetual Intercourse? 1986 года. ?Щенки? же выпустили на кассете первое демо ?Back & Forth? в 1983-м.[4] Талион — принцип назначения наказания за преступление, в рамках которого мера наказания должна воспроизводить вред, причинённый преступлением (?око за око, зуб за зуб?), активно применялся в первобытнообщинном строе, своде законов Хаммурапи, еврейском праве, в римских законах двенадцати таблиц, средневековых германских законах, в русском праве (даже в эпоху Петра I).[5] Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова 8:13[6] Очередной намеренный анахронизм: Бликса цитирует текст знаменитого граффити Дмитрия Врубеля ?Братский поцелуй?, изображающего тот самый поцелуй Брежнева и Хонеккера. Нанесено на Берлинскую стену в 1990-м году.