2 часть. Я пойду. (1/1)

По приезду к Линчу домой, Джон обнаружил всё тоже самое, что и в прошлый раз. В доме словно никто и не жил. Писатель из интереса осмотрел все комнаты и единственное, что изменилось, это одежда Егора. Она вразброс лежала на кровати, а шкаф напротив был открыт и, видимо, обыскан. Как Джон понял, это результат того, как журналист искал чёрные вещи. После писатель вернулся в гостиную. Линч сидел на диване, явно из последних сил борясь с усталостью, а напротив него, на столе, стояла кружка с чаем. Количество жидкости в ней так и не уменьшилось, да и за два дня она заплесневела и стала скорее ядом, нежели чаем с мятой. Джон, увидев всё это, тут же схватился за кружку и пошёл на кухню выливать её содержимое в раковину. Он приготовил новый чай, всё также с мятой. Сейчас писателю нужно было, чтобы Егор хотяб немного поспал и поел. И он прекрасно понимал, что без посторонней помощи журналист так и продолжит саморазрушаться, пока его кто-нибудь не уложит спать, не накормит и не успокоит. Джон вновь поставил кружку напротив друга, но на этот раз по-доброму старого сказал: ?Пей всё!? и сел рядом. Линч послушно потянулся к кружке, сделал глоток, а потом поставил и забыл, как и в прошлый раз. Писатель, пусть и не часто, но всё же проводил время с Егором так, ещё до произошедшего. Журналист всегда держит в руках кружку чая или постоянно ставит на стол, но через секунду тянется обратно, чтобы отпить. А сейчас он, словно, вовсе забыл про чай, облокотился на спинку дивана и, бездушно смотря в потолок, продолжал бороться с сонливостью. Джон недовольно прокашлялся в кулак и довольно грозно, громко, но слышалось, что с заботой, сказал: ?Пей!?. Линча словно из транса вывело. Он слегка дёрнулся, посмотрел на друга, после чего потянулся за кружкой и сделал, на этот раз, несколько глотков, отпив пол кружки. Через минут 5 успокаивающее действие чая проявило себя. Егору всё сложнее становилось бороться с усталостью и, в конце концов, он завалился на бок и уснул. Писатель встал с дивана, положил ноги журналиста на своё место, чтобы тому было удобней, и пошёл на кухню. Джон заглянул в холодильник, проанализировал всё находящееся в нём, после чего решил приготовить омлет. Пока он возился с этим делом, из гостиной доносились кряхтения, шёпот, бурчание, вскрики и скрип дивана. Линч ворочался, ему снились кошмары. Писатель понял это по одним только звукам, которые слушал и на которых концентрировался больше, чем на своём омлете. В какой-то момент звуки прекратились и дом заполнило шипение и бульканье готовящегося омлета, которые уже некому будет перебивать. Видимо, Егор проснулся. Джон быстро закончил с омлетом, положил его на тарелку, взял вилку и пошёл со всем этим в гостиную. Журналист лежал на диване согнув одну ногу, другую вытянув, правую руку положив себе на живот, а левой закрывая глаза. Нет, он не плакал. Уже нечем было. Он просто погрузился в свои мысли, не желая вспоминать о реальности. Но, к его несчастью, вывел его из этого состояния звук тарелки, аккуратно поставленной на стол. Линч убрал руку от глаз и посмотрел на источник звука, после чего показно хмыкнул и отвернулся. Писатель тяжело и протяжно вздохнул, сложил руки на груди и сказал: — Тебе нужно поесть, давай! Осиль хотя бы одну ложку, ладно? — он взял стул, стоящий неподалёку, притянул к себе и сел на него. Егор за его действиями внимательно наблюдал, словно видит что-то необычное, диковинное. Джон увидел в этом взгляде какое-то желание, некую недосказанность. Журналист хотел что-то сказать, а может даже о чём-то попросить, но почему-то не решался. Он сел напротив тарелки и стал пристально смотреть на омлет, а через минуту этих бессмысленных гляделок поднял глаза на друга и, как-то нерешительно, сказал: — Я хочу найти убийцу. — Этим занимается полиция. Ни к чему отнимать у них работу. — отшутился писатель, видимо не понимая всей серьёзности друга. — Они просто найдут наиболее подходящего типа и дело будет закрыто, а настоящий убийца так и останется на воле. Типичная полиция... А я хочу во всём разобраться! Найти виновного и сделать так, чтобы он получил заслуженное! — возразил Линч. Джон не нашёл чего ответить. В глазах напротив он видел уверенность, ярость, ненависть, решимость и жажду мести. Писатель сглотнул появившийся в горле ком, опустил взгляд и стал обдумывать услышанное. Безусловно, он не хотел, чтобы Егор лез в это дело, но ещё больше он не хотел отпускать его одного. Джон понимал, что остановить друга не выйдет, ведь тот уже настроен и готов отвоёвывать своё решение, поэтому решил просто помочь. Он поднял взгляд и сказал: — Раз так, то сначала поешь. Обессиленным ты ничего не сможешь сделать. И да, одного я тебя не отпущу. Я пойду с тобой. — после этих слов писатель улыбнулся уголками рта, что предало журналисту ещё больше уверенности. Он схватился за вилку, отломил кусочек омлета, наколол его на столовый прибор и поднёс ко рту. Несколько секунд Линч просто сидел с вилкой у рта, но в конце концов съел этот злосчастный кусочек. Из-за довольно длительного голода Егор, так сказать, вошёл во вкус и стал уплетать омлет за две щеки.Уже через пару минут перед журналистом стояла пустая тарелка, испачканная, разве что, жиром и парой-тройкой маленьких крошек. Всё-таки голод - страшная штука. Линч протянул посуду Джону, который уже стоял напротив с вытянутой рукой, немо говоря: ?Я помою?. Егор, отдав тарелку, встал с дивана и оповестил писателя о том, что пойдёт переоденется, а также, что попробует ещё немного поспать. Джон ответил на это каким-то странным, но однозначно согласным мычанием. Послышался скрип закрывающейся двери, а после негромкий хлопок. Дверь в спальную закрылась, Егор пошёл переодеваться. В доме повисла тишина, которую писатель тут же прервал звуком текущей из крана воды и её хлюпаньем от воздействия с посудой. Джон решил, после того, как помоет посуду, что тоже переоденется. Перед похоронами он, сам не зная зачем, положил в машину свою одежду. Может дело в том, что он терпеть не может костюмы и хотел сразу переодеться, но из-за происходящего совсем про это забыл? Может, но сейчас это не так важно.Через пару минут писатель уже стоял напротив своей машины, вспоминая, куда именно он положил одежду. Оказалось, что на заднее сидение. Решив не мотаться от машины к дому сотню раз, он, сев в салон, там и переоделся. После этого Джон вернулся в дом. Он начал прислушиваться ко всем звукам. Тишина. А потом, буквально на секунду, послышался вскрик знакомого голоса. Писатель быстрым шагом направился к спальне, прислонился к двери и стал вслушиваться в звуки из комнаты. Бормотания, кряхтения, скрипы, всё как пару минут назад. Журналист уснул. Ему вновь снятся кошмары. Джон медленно отстранился от двери, борясь с желанием войти в комнату. Писатель сам не знал зачем, но почему-то хотел увидеть друга, убедиться, что всё в порядке. Он никак не мог унять это волнение. Кажется, за Линча Джон переживал в разы больше, чем за всё происходящее. Писатель устало вздохнул и пошёл в гостиную, там он устроился на диване и стал ждать, когда Егор проснётся.Прошло довольно много времени. На улице уже была ночь. Джон не заметил, как задремал, но понял это, когда почувствовал тёплое, аккуратное прикосновение к своему плечу. Он открыл глаза и увидел перед собой журналиста. Тот, видимо, тоже недавно проснулся, ибо вид у него был сонный. Он, заметив, что глаза писателя открыты, отстранился и тихо, слегка хриплым голосом сказал: — Заводи машину. Поедем к дому Лили. — в ответ Джон лишь молча встал и побрёл к выходу из дома, а потом и к своей машине. Линч следовал за ним, всё время пялясь себе под ноги. Сейчас у него уж точно не было настроения рассматривать ночное звёздное небо, плавно двигающиеся от ветра травинки и листики, светлячков кружащих в своём танце, вслушиваться в ночной скрежет сверчков. Егор просто сел в машину и стал думать о том, что он сделает, когда приедет к дому погибшей сестры. Через пару часов парни уже подъезжали к злосчастному зданию. Остановившись в нескольких метрах от парковки и по возможности близко к лесу припарковав машину, писатель заглушил её. Подъезжать слишком близко будет опасно, ведь ещё не известно, есть ли возле дома патрульный или нет. Парни синхронно вышли из машины и стали медленно приближаться к дому. Полицейской машины нигде не виднелось, звуков никаких слышно не было. Видимо, никого нет. Парни выпрямились и пошли к дому уже обычной, даже чуть спешной походкой. Вдруг, ноги журналиста подкосились и он начал падать. Джон успел подбежать к другу и поймать его за локоть. Он схватился второй рукой за талию Линча и, удерживая его от падения, взволнованно заглянул в зелёные глаза, задавая краткий вопрос: — Эй, ты как? — Порядок, сейчас... Сейчас соберусь... — явно лживо ответил Егор. Его всего трясло, в глазах поблёскивали печальные воспоминания. Было заметно, что он часто сглатывая, пытаясь остановить рвотные позывы. Писатель упорно смотрел в глаза журналиста, стараясь отвлечь его от пессимистичных мыслей. Он взволнованно подмял губы, после чего кратко выдохнул и сказал: — Слушай, давай ты осмотришь свою и машину Лили, а я дом, ладно? — в ответ нервный кивок. Линч чуть оттолкнулся от друга, показывая, что уже может стоять на своих двоих. Он вытер холодный пот со лба и направился к машинам, смирно стоящим на парковке. Джон как-то обеспокоено посмотрел Егору вслед и пошёл в дом.Через час писатель вышел из дома. Тел там, как ни странно, не было, зато остались следы побоев. Их Джон и исследовал всё это время. На некоторых вещах и мебели он обнаружил царапины. Видимо, убийца был с ножом или другим острым предметом. Только тогда было не понятно, почему этот ублюдок убил Лили и Лукаса жидким азотом. Писатель воспроизвёл в памяти картинку того случая и сконцентрировался на тех ожогах. Он вспомнил, что где-то читал об ожогах, в том числе и об ожогах от жидкого азота. Выглядят они именно так, как и было у погибших. Также он осмотрел пятна крови, оставшиеся от трупов. Там он заметил одну маленькую, но очень важную деталь - следы. Убийца, вероятно, наступал на кровь и от неё остались следы. На траве, когда этот ублюдок вышел из дома, кровь быстро стёрлась, но трава остались примятой, что Джон и решил использовать как зацепку. Он подошёл к журналисту, сидящему в машине Лили и рассматривающему какую-то фотографию, окликнул его и, указав в сторону леса, сказал: — Я, кажется, знаю, куда направился убийца.