Глава 5 (1/1)
В обед Уолтер был ещё сильнее раздражён из-за вынужденного бездействия и ограничений. Ел без возражений, но спросил, когда сможет встать. И ему не понравилось её решение продержать его тут ещё минимум неделю. Слово ?минимум? чересчур ясно давало понять, что Китти продержит его дольше, если потребуется. Она сказала, что через несколько дней он может попробовать выйти на крыльцо и подышать свежим воздухом; думала, что, вероятно, ему нужно просто покинуть комнату, но он хотел работать. Это Китти отвергла.Разумеется, она понимала его желание поскорее встать на ноги, чувствовать себя нужным и полезным, однако было очевидно, что сейчас Уолтера нельзя надолго оставлять одного. На днях Китти просматривала его заметки, пока делала уборку в кабинете (просто чтобы чем-нибудь заняться), и они дали повод предположить, что Уолтер намеренно заразил себя. Наблюдения относительно результатов были тщательно записаны его аккуратным – по крайней мере, пока болезнь не взяла своё – почерком. Человека, совершившего подобное, не стоит предоставлять самому себе.Получив отказ, Уолтер огрызнулся на неё и велел уйти, оставить его в покое, пока он ест. Поняв, что он недоволен даже больше обычного, она поначалу согласилась.- Я пришлю аму.- Только попробуй, и я её уволю.- Я всегда могу нанять её обратно, но если ты собрался её изводить, я останусь.И она читала свой журнал, не обращая внимания на Уолтера, пока тот сердито разделывался с невкусной едой. Затем, как всегда, унесла поднос, однако, вопреки обыкновению, вернулась с колодой карт. - Терпение, - поддразнила Китти, надеясь вытянуть Уолтера из мрачного настроения, - это просто игра, чтоб тебе сейчас скоротать время.Улыбка не коснулась его глаз, но Китти сие проигнорировала. В последнее время это вошло в привычку – игнорировать его недовольство, отсутствие счастья; во всяком случае, теперь у неё были благородные причины. Если она притворялась, что всё в порядке, и избегала ссор, он тоже не мог поссориться с ней.Они играли в молчании, строго по правилам, и Китти выиграла первую партию.- Введём какое-нибудь новое правило, дорогая?И вновь она пропустила мимо ушей насмешливость, с которой он произнёс это слово, превращающую выражение нежности в оружие. Он каждый раз едко напоминал, что Китти сознательно исключила его из списка тех, кому она дорога.- Конечно, дорогой, дай-ка подумать. – Её собственный тон был не менее насмешливым. Она избегала открытой ссоры, но если он настаивает на обмене шпильками и колет в неё виной, Китти может уколоть Уолтера тем, что считает его совершенно непривлекательным. – Проигравший партию должен будет рассказать победителю секрет. Победитель выбирает, о чём спрашивать. – Она улыбнулась своим воспоминаниям. – Это была любимая игра в гостях, когда я была девочкой.- Может, я больше не хочу знать про тебя никаких секретов.Снова укол. Китти притворилась, что не почувствовала его, хотя напоминание было болезненным.- Значит, мне лучше продолжать выигрывать.Она проиграла. И, покусывая губу, в самом ужасном, неловком молчании ждала, когда Уолтер задаст свой вопрос. Человек подобрее мог бы спросить что-то лёгкое: про любимый цвет, про любимую песню. Уолтер не был склонен к доброте в её адрес несколько месяцев.- Могла ли ты когда-нибудь полюбить меня?Он не мог задать вопроса, более жестокого для них обоих. И Уолтер уже знал ответ. Он потупил глаза, отвернулся, слова готовились сорваться с губ.- Прости. – Её голос дрогнул, подступающие слёзы сжимали горло. – Я давным-давно настроилась против тебя. Прости, Уолтер.- Да, что ж… - он поперхнулся, откашлялся и сжал губы, восстанавливая самоконтроль. Худые руки нервно сжали одеяло. – Не думаю, что хочу продолжать эту игру.Китти кивнула, собирая карты. В его словах был подтекст, другой смысл, но она не собиралась показывать, что понимает это, чтобы не беспокоить Уолтера лишний раз.- Возможно, завтра, - предложила она с бессмысленной, наигранной весёлостью.- Возможно, - устало согласился Уолтер, опускаясь на подушки. Они имел в виду: ?Нет?.