Глава 4 (1/1)

Её дни стали однообразными и скучными. Большую часть времени за Уолтером ухаживала ама, Китти из-за жары чувствовала себя не очень хорошо, но обязательно присутствовала во время приёма пищи. Уолтер мог хмуриться и дуться сколько угодно, но Китти была его женой, а не прислугой, потому не боялась увольнения и могла, не церемонясь, заставлять его есть.- Ты кошмарно выглядишь, - сказала она однажды утром, поставив поднос на колени мужа и усевшись в кресло со старым журналом.- Почти-смерть никого не красит.Она сузила глаза.- Я имела в виду усы. – И впрямь. Последний раз он брился ещё до болезни, и ?новоиспеченная? борода плохо смотрелась на его измождённом лице. – Я так понимаю, нашей аме пришлось забрать твою бритву.Она впервые призналась, что знает о том, что случилось в его первое утро дома, и он выглядел достаточно ошеломлённым её осведомлённостью.- Я же заставил её поклясться молчать.- У меня есть глаза, - Китти указала на его перевязанное запястье. – И мозг, хоть ты можешь не верить в это.Он пожал плечами, игнорируя шпильку.- Глаза ты могла бы и закрыть.- Что за чепуха.- Я видел, как ты смотрела на меня. – Он говорил устало, а не обвинительно. – Я был жив, а ты выглядела так, словно наступил конец света.Китти поглядела на него поверх журнала, на её лице читались вина и извинение. В этот раз она не стала возмущаться или обижаться на него. Она должна была чувствовать себя ужасно из-за своих ужасных мыслей.- Уолтер… - Но она не знала подходящих слов. Какие слова могут правильно донести до твоего мужа сожаление насчёт того, что ты когда-то желала ему смерти? Особенно, если и так уже полно других причин извиняться. И Китти отчаянно пожелала, чтобы сейчас она могла исправить то, что теперь ясно видела, то, что так глупо проморгала несколько дней назад, то, что разъедало Уолтера изнутри. Но ведь она продемонстрировала сожаление по поводу его несостоявшейся кончины, когда он лежал на смертном одре, и испортила всё, будучи не в состоянии контролировать свои отвратительные мысли. Вряд ли он сейчас примет её извинения, какими бы они ни были. – Хочешь побриться после завтрака? Уголок его рта скривился в улыбке, которая была почти игривой, но в самом мрачном смысле слова.- Понимаю. Ты предпочитаешь сделать всё сама. Очень хорошо.Она не стала протестовать и оправдываться, он бы только высмеял её за это. Китти собиралась лишь вернуть ему бритву и контролировать процесс, однако слова мужа заставили её выпрямить спину. Уолтер практически подначил перерезать ему горло, дразня её – знающую, что Уолтеру будет всё равно, если она впрямь это сделает. Так что Китти смирилась с его неправильным толкованием её слов и после того, как он поел, унесла поднос, а вернулась, держа в руках бритвенные принадлежности мужа, полотенце и миску с горячей водой. Он беспокойно заёрзал, сообразив, что Китти действительно собирается побрить его.Китти осознала свою ошибку слишком поздно – уже смочив полотенце и обернув им нижнюю часть шеи Уолтера. Он расслабился от тепла и на мгновение прикрыл глаза. Он выглядел так же мирно, как в те ночи, когда Китти просыпалась от жары и выскальзывала из кольца его объятий. Когда Китти снова взяла бритву, её руки дрожали, и Уолтер, заметив это, смотрел на них с удивлением.- Осторожнее, милая. – Хотя слова были достаточно ласковыми, сам тон сочился болезненным весельем. – Не хочу, чтоб ты ненароком поранилась. Она решительно сжала челюсти. Взбивание пены в небольшой миске дало несколько драгоценных секунд, чтобы прийти в себя. Усилия оказались бессмысленными, когда пришло время наносить пену на лицо Уолтера. Он сделал героическое усилие, чтобы смотреть ей в глаза, чтобы смутить её прямотой своего взгляда, но после первого же прикосновения бритвы его собственные нервы не выдержали, и он сомкнул веки.Контролировать дрожь было легче, не глядя на мужа по-настоящему. Когда она осторожно водила лезвием, челюсти Уолтера, переставшие быть напряжёнными, дали понять, что он расслабился, и хотя ей приходилось сосредотачиваться на своей задаче, Китти невольно заметила промелькнувший признак неожиданного удовольствия; Уолтер слегка приоткрыл губы. Ощущение вины опять накатило на Китти, она ведь знала, что желания Уолтера оставались не удовлетворёнными куда чаще, чем её собственные, и что она никогда не делала для него ничего интимнее того, что делала сейчас. Он ласкал её, а она терпела - обязывал долг жены, - не отвечая на эти ласки.Когда его кожа снова была гладкой, Китти стало немного легче, спокойнее. Она даже затянула процесс, повторно смочив полотенце и вытерев остатки пены для бритья. Проигнорировала тихий вздох Уолтера - вздох, в котором на сей раз не было ни усталости, ни насмешки.Когда её муж стал выглядеть более похожим на человека, Китти схватила поднос и ретировалась.