Часть 5 (1/1)

Мята нехотя позволяет поворачивать свою голову как вздумается. В две пары рук девушки собирают вместо растрёпанного хвоста слишком легко путающихся волос, нечто более подходящее случаю. Что именно служанки творят не столь важно, на самом деле любая причёска подойдёт ибо ни один из возможных вариантов не будет нравится ?невесте?.Мята уже давно успел смириться, что красивые праздничные причёски никогда не бывают удобными и неизменно вызывают лишь раздражение вместе с желанием распутать всё к чертям. В бронзовом зеркале отображается, что-то, но мимолётный расфокусированный взгляд выделяет лишь цветовые пятна и тонкие девичьи руки с костяным гребнем.На удивление ничего не колыхается, угрожая развалиться, при неосторожном повороте головы. Ладно, возможно ему сегодня повезёт и ?нечто подходящее случаю? продержится до возвращения куда-либо, где можно будет выкинуть все заколки из медно-янтарного кошмара.—?Больше ничего не нужно, спасибо,?— с ощутимым давлением в голоса, отстраняет от себя протянутую кисточку с косметикой.Щебет слуг Мяту не интересует. Сидеть пол часа и ждать, пока эти закончат красить его красит, ради нескольких минут, необходимых на три поклона и полторы церемонии?— бред! Не хватало ещё эту пакость смывать после. Тем более, что красные одежды и алый с золотом макияж предназначается для настоящих невест. Не для этого случая.* * *Даже будучи маленькой девочкой в обычном мире, у Мяты никогда не возникало желания однажды оказаться невестой в белоснежном платье, с цветами в сложной причёске. Возможно, тогда она была слишком маленькой и её больше заботили удивительные волшебные приключения героинь, чем свадьба с принцем в рамках классического долго и счастливо.?Кому вообще нужны эти проблемные принцы и целые королевства тяжким бременем на совести???— цинично усмехалась Мята в раннем подростковом возрасте. Смелости и юношеского бесстрашия не хватало добавить: ?Мне вообще не нужен весь этот фарс со свадьбой. Без мужа обойдусь!?В современном мире действительно можно было сколько угодно играть в сильную и независимую женщину. Если бы у девочки-подростка было время вырасти в том мире, то такой день никогда бы не настал?Никакого белого платья. Никаких друзей, которых как не было так и нет. Никакой лишней суеты. Ни одного родного человека вокруг. Не будет ничего особенного, и не должно быть.В конце тропинки из хрустящего снега возвышается зал памяти. Фактически храм-усыпальница для праха лордов и старейшин Цинцзин. Не самое радостное место для церемонии, но в древнекитайских свадебных обрядах Мята понимала ещё меньше, чем в воспитании детей, а из него вышел отвратительный учитель, как показывает практика.Страшное сомнение разламывает тонкий морозный панцирь мнимого спокойствия. Омегу аж передёргивает от пробежавшего по нервам импульса. Мята не самый сообразительный человек, особенно, когда от волнения подгибаются колени. И у него нет ни малейшего понятия поймёт ли он, что нужно в свадебных обрядах делать или нет.—?Вот же идиотка, успокойся уже! —?негромко шипит омега на липкое беспокойство, замерев в одном шаге от дверей зала памяти.-- Всё равно поздновато отступать…С едва слышным шорохом тяжёлые двери открываются и Мята переступает на удивление высокий порог, едва не споткнувшись об него. Угрожающе звякают цепочки на заколках, позорного падения на пол не происходит. Бежать точно поздно.* * *Суд проходил в спокойном, размеренном темпе. Невнятной вереницей протянулись опросы свидетелей, нагоняя откровенную скуку и почти сонное оцепенение на высокое собрание секты.Бессмертные заклинатели, один другого старше за десятилетия под небесами становились свидетелями куда более страшных событий, чтобы само по себе событие не вызывала острой реакции.Возмутителен случай был лишь тем, что ученики были весьма высокого положения в секте и никак нельзя было спустить всё на тормозах. В больших заклинательских школах всегда хватает поводов для разногласий, а посему разброд и шатания жестоко подавляются.Благородные заклинатели из принципа не собирались опускать количество ударов ниже сотни на всех участников инцидента. И опрос свидетелей, вместе с доказательствами, и был той самой возможностью снизить количество ударов для наиболее пострадавших из виновных.Виноваты были все пятеро, но вот определить степень вины, подтверждая средние двадцать ударов дисциплинарного кнута, им и предстояло. Как бы ни бушевал Лю Цингэ до дня суда, сейчас лорд Байчжань совершенно не собирался участвовать в торге за адептов своего пика.Адепты Байчжань без раздумий напали в пятером, совершенно не стесняясь случайно задеть девушку, сопровождающую Бохэ. Обнажили своё оружие против членов своей же секты и имели наглость проиграть омеге. Бесчестные слабаки ?Богу войны? на его пике не нужны.—?Бессмертные владыки, этот недостойный ученик, просит о милости! —?сгибаясь в нижайшем поклоне, звонко произнёс юноша в белой повязке, полностью скрывающей его увечные глаза.Лорд Лю изгнал со своего пика слепого недостойного адепта и последним шансом для этого юноши остаться частью секты Цанцюн это умолять о милости лордов других пиков. Если хоть кто-то захочет забрать отвергнутого адепта в качестве слуги на свой пик.Искупив службой на самой грубой работе свой проступок, просто так ни один лорд своего адепта не изгонит, отвергнутый может присоединиться к более чистым слугам или попытать удачу в одной из младших сект региона, неофициальных филиалах Цанцюн.Никому не нужен слепой слуга. Никто из владык не подал голос, молча отклоняя просьбу. Этот адепт покинет орден. Семнадцать ударов и изгнание?— вот кара за его проступок. Слепец опустил голову, понимая, свою участь.Первый обнаживший клинок адепт, ничего не сказал. Слишком болезненно для этого невероятного гордеца было стоять здесь и видеть, что никто не станет за него заступаться. Лю Цингэ неофициально отрёкся от всех адептов, отметившихся в инциденте.—?Как начавшему нападение на адепта Цинцзин и использование запрещённой к применению вне сражений с демоническими существами техники. Адепт переходит на пост Цанцюн в пограничных землях с Царством демонов, пожизненно. Двадцать ударов. —?бесстрастно зачитал судья второй приговор.Последний из выживших адептов Байчжаня аналогично первому получил семнадцать ударов, за участие и подобно второму бессрочную службу в Пограничных землях. По давнему соглашению все крупные кланы и великие секты отправляли к месту слияния царства людей с царством демонов десяток адептов раз в семь лет, охранять обычных людей от демонического разбоя и монстров.Обычно отправляли провинившихся, редко кто хотел лезть в пустынные, бедные земли добровольно. Молодые заклинатели мечтают о славе на всю Поднебесную, а на границе героем баллад не станешь, скорее посмешищем в тех же песнях.Шэнь Цинцю незаметно подобрался, окидывая оценивающим взглядом собравшихся лордов и старейшин. Унылое оцепенение уступало место хищному любопытству. Учеников хозяина Цинцзин оставили под самый конец, на сладкое.Мята поднимает мутные глаза на судью, зачитывающего его приговор. Цинцю не замечает опасного сейчас желания ученика спорить, убийство двоих адептов и ослепление третьего, считает грубым проступком.Смягчающие факторы вроде превосходящего числа нападающих, и то, что Мята именно защищался, оставляют в наказание ученику двадцать один удар дисциплинарного кнута и запрет посещать другие пики, кроме Цаньцао в течении трёх лет, начиная с этого дня.—?Этот Шэнь забирает наказание своего супруга на себя,?— чётко произносит альфа, без малейшего сожаления.Удивление заклинателей, которые привыкли считать владыку второго пика эгоистичным, почти комично. Скептический взгляд Лю Цингэ, Шэнь игнорирует. По лицу главы школы Юэ скользит тень, но это совершенно не важно.Не важно всё, пока его омега смотрит на него с таким искренним удивлением, смешанным с недоверчивым, осторожным чувством, которое назвать не получается. Нечто внутри довольно отмечает, подсознательно считывая неназываемые эмоции и Цинцю понимает?— он не будет сожалеть об этом решении. Никогда.