Глава 5: Мыс Светлячков (1/1)

Если найдёте ошибки, пожалуйста, укажите их в ПБ:)За месяц своего пребывания в старшей школе Эвонли Энн довольно часто сталкивалась с Джонатаном Филлипсом. Их последняя встреча в кабинете была неприятным воспоминанием, которое при возникновении в голове заставляло тебя сморщиться, а сам мужчина не вызывал ни у кого никакой симпатии (кроме второй сестры Билли, пожалуй). Учителем он был не важным, предъявляя ученикам то, чего они не делали, задавал неимоверное количество домашнего задания и вёл себя отвратно. В народе его называли ?Северусом Снейпом? (и мистеров Шевелюрой, конечно) с поправочкой на то, что он не был на стороне Дамблдора, и был открытым пожирателем смерти.Мистер Филлипс вёл у них алгебру и геометрию, а также факультатив тригонометрию, на который мог прийти любой желающий, поэтому кабинет, в котором проводился этот урок, практически всегда был пустым. Однажды Коул даже думал прийти на него, но после пары комментариев от тех, кто уже там был, отказался от этой идеи. Джонатана Филлипса не любил никто, его уроки тоже, но он всё равно почему-то продолжал преподавать хоть это, несомненно, не приносило ему никакого счастья. Казалось, что мужчина делает это специально — остаётся на нелюбимой работе, чтобы доставать своим существованием учеников.Кабинет его совсем не изменился, разве что некоторые бумаги поменяли своё расположение, да стул был отодвинут от стола. Мистер Филлипс сел на своё кресло и тут же подъехал поближе, взглядом приказал ребятам сесть на два серых кресла, Энн тоже их помнила, а затем уставился своими карими и немного выпуклыми глазами на них. Так они и сидели в тишине, в которой слышно было только тиканье часов да разговоры учеников в соседних кабинетах, пока, наконец, Мистер Филлипс не заговорил. Голос его был мрачен, и он еле сдерживал злость. Девушке казалось, что в его глазах впридачу можно было увидеть предвкушение. Гилберт виновато поднял голову, наконец переставая смотреть в ноги, Энн теребила в руках края блузки.— Ну так, я всё ещё жду от вас объяснения, молодые люди, — медленно и строго, растягивая слова, сказал мужчина. Его лицо стремительно краснело, но все предпочитали этого не замечать.— Это моя вина, сэр, — ежесекундно отозвался парень, и Ширли-Катберт заметила, как сжались его руки в кулаках. Ей захотелось возразить, в конце концов, это она ударила подносом по его лицу.— Я задирал её, а Энн просто немного бурно среагировала. Всё хорошо, правда!— Это уже мне решать, мистер Блайт. Что вы скажите, мисс Ширли-Катберт?— Я не хотела бить Гилберта по лицу подносом, сэр, не наказывайте его, он ничего такого не сделал, — протараторила девушка, заливаясь краской. Стыд ситуации достиг своего апогея, и она уже прикидывала через какое количество времени мистер Филлипс взорвется.— Нет, сэр, это не правда, не наказывайте её, пожалуйста— Эта правда, сэр, я полностью беру всю вину на себя, Гилберт ни в чем не виноват.— Ещё как виноват, не слушайте её, я готов понести наказание.— О каком наказание ты говоришь? Меня должны наказать, а не тебя, так будет честно, я тебя ударила.— А я тебя спровоцировал, так что наоборот будет честно, если я понесу наказания!— Так, оба, замолчали, — чуть ли не взревел мужчина, лицо которого можно было сравнить с помидором.— Мисс Ширли-Катберт, вы ударили человека и какой бы ни была причина, вы наказаны.Гилберт тут же хотел возразить, но заместитель так на него посмотрел, что Энн бы не удивилась, если бы парень тут же превратился в кучку пепла. Мистер Филлипс продолжил:— А вы мистер Блайт не имеет права оскорблять учеников и за провокацию вы тоже наказаны. Завтра после уроков вы двое будете помогать мисс Лаванде в библиотеке, но не только завтра, а все следующие две недели. Вы меня поняли?— Да, сэр, — одновременно сказали подростки. Мужчина устало выдохнул и потёр руками переносицу, а затем вновь поднял взгляд и вопросительно выгнул брови.— Вы ещё здесь? — спросил он, откидываясь на спинку стула и складывая руки на груди. Ребята тут же подскочили со своих мест и пулей вылетели из кабинета.Перемена уже закончилась, поэтому коридоры пустовали и только звуки голосов доносились из классов, мимо которых они проходили. Энн и Гилберт шли молча, даже не смотря по сторонам, а тем более друг на друга. Лицо девушки всё ещё было залито краской, почти сливавшейся с цветом её волос, поэтому она подняла кисти и тыльной стороной попыталась охладить щёки. Блайт засунул руки в карманы кофты и смотрел то себе под ноги, то на стены коридора, которые как будто казались ему очень интересными. Энн достала из кармана телефон и, посмотрев на время, а затем на своё местоположение поняла, что тут их с Гилбертом пути расходятся, до завтра, конечно же.— Ну, что же, мне надо идти в другую сторону, — тихо говорит она с надеждой на то, что ответа не последует, но парень видимо сегодня решает удивлять её— Энн, прости ещё раз, что так получилось, — он вновь грустно улыбается, пиная носками ботинок несуществующие камешки.— Ты не виноват, — отвечает девушка, начиная шагать спиной в сторону кабинетов, затем добродушно пожимает плечами и, поворачиваясь, направляется вглубь коридора.Гилберт смотрит ей вслед пару секунд, затем кивает себе под ноги и берет направление в сторону своего кабинета. Их шаги глухими шлепками разносятся по коридору, а затем и вовсе исчезают, когда они оба заворачивают за углы. Как в типичных романах никто не оборачивается, чтобы посмотреть друг другу вслед и Энн, если быть честными, находит это совсем не романтичным. Она думает, что ей определенно надо было извиниться в ответ.***Их первое совместное времяпрепровождение в библиотеке можно было спокойно назвать неловким, с долей сарказма и дружелюбием. Гилберт, как Энн поняла, отчего-то был из тех парней, которые из-за одной оплошности считают себя виноватыми на всю оставшуюся жизнь и пытаются хоть каким-то способ искупить свою вину. Проблема была в том, что девушка его совершенно не винила, более того при первой же встречи произнесла огромную тираду на тему того, что ей очень жаль, что так получилось. Ширли-Катберт ещё казалось, что следующие полчаса Гилберт так и проходил в шоковом состоянии, помогая ей и делая всяческую слишком-сложную (по его мнению) работу. А когда Энн топнула ногой и сказала, что может сделать всё сама, он лишь поднял руки вверх и удалился в другую часть библиотеке.От былой некой неприязни не осталось и следа. Они все ещё сидели вместе на химии, Гилберт всё ещё шипел на неё, когда она слишком много говорила, но в целом был дружелюбен и добр. Ширли-Катберт, кстати, была полностью уверена, что всё обычно совсем не так и после таких вот ситуаций, люди усиленно избегают друг друга. Между ними же было чуть-чуть неловкости, которую спокойно можно было объяснить их приятельством, а не дружбой. Они с Гилбертом не становились друзьями, просто начинали относиться друг к другу лучше. Библиотека этому очень помогала, да и чего скрывать, сам Блайт ей, пожалуй, очень даже нравился. Не внешностью, ею и так уже успела заинтересоваться половина школы, а скорее характером и качествами.Гилберт был холоден, саркастичен и какой-то степени одинок. На такой образ очень часто велись девчонки, и Энн даже думала, что парень — это отличный пример трудного подростка. Такой вот себе милый и нежный хулиган, как однажды спели The Smith. Вот только Блайт не вписывался в это понятие, потому что он действительно был холоден, саркастичен и в какой-то степени одинок, и не нужно было быть гением, чтобы заметить это, главное нужно было хоть немного узнать его. Помимо этих трёх качеств, Гилберт очень не любил допускать ошибки, любил извиняться и винить себя. Гилберт любил делать домашние задание, был умным и начитанным. Гилберт не был агрессивным, он, как и все нормальные люди раздражался, иногда грустил и улыбался.Однажды Энн даже подумала, что им хватило двух недель, чтобы сдружиться. Однажды Энн даже подумала, что Гилберт вполне может присоединиться к ним за столиком. Однажды Энн даже предложила ему это сделать.На дворе была середина октября и сегодня был последний день их наказания. Они тихо смеялись над какой-то парочкой, старательно съедавшей в углу библиотеки губы друг друга, Диана сидела за столиком с громадным талмудом и делал вид, что ей всё равно на всех, Коул со скукой прогуливался мимо книжных рядов, Джерри расставлял справочники, а Фред рядом с ним рубился в какие-то видеоигры (но об этом позже). Гилберт взял половину стопки, девушка схватила вторую и путь их лежал к стеллажам рядом с окном. Когда учебники были поставлены на стол рядом, парень начала расставлять их по местам сверху, а девушка снизу. Идея пришла совершенно неожиданно и взорвала что-то в голове Энн, потому что она никогда раньше не думала о том, что могла бы пригласить Гилберта к ним за стол. Да, она естественно думала так про Диану (их безуспешные попытки продолжались, но само нахождение Барри в этом помещении говорило о многом), она думала так про Джерри и его рыжего друга Фреда, она даже думала так про Руби! Но про Гилберта — никогда. Это казалось чем-то очень безумным, как картошка фри с мороженым, но в конце концов могло закончиться хорошо, ведь картошка фри с мороженым была чертовски вкусной. Ширли-Катберт напрягала голову, пытаясь понять, что же ей дальше делать — приглашать или нет? И наконец решилась.Она повернулась на пятках в сторону Блайта, который уже заканчивал расставлять свои книги, и как это у неё очень хорошо получалось, выпалила:— Гилберт, не хочешь завтра сесть к нам за столик за обедом?И ничего не произошло. Вселенная не остановилась и тихий шепот в библиотеке не прекратился, но лицо парня в тот момент было довольно смешным. Сначала все началось с недоумения, продолжилось им же, и закончилось тоже им. Блайт, казалось, не осознала всю важность этого вопроса, поэтому и не понимал, почему на него смотрят с таким напором. В любом случае ему оставалось лишь промямлить что-то вроде: ?Да, почему бы и нет?, — и вновь повернуться к стеллажу. Ширли-Катберт осветилась улыбкой и снова увлеклась книгами.Что-то в тот момент изменилось. Они оба этого не заметили, вновь скрывшись за страницами больших словарей и широких полок. Гилберт почувствовал тепло внутри — ему показалось, что это его первый настоящий друг. Энн почувствовала радость — у неё друзья начали появляться.***Мыс Светлячков, как бы долго Энн не пыталась придумать ему другое название, всегда был мысом Светлячков. Посмотри на него вечером или ночью, или в принципе в любое время, когда солнце ещё не встало, увидишь там сотню маленьких жёлто-зелёных сверкающих звёздочек, носящихся по всей округе до самого леса — дальше не идут. Ширли-Катберт так раз и нашла его вечером, совсем недавно, когда захотела побыть одна и побрела в лес Одиноких Мечтателей, как всегда немного заплутала и вышла сюда. Прямо на закате солнца, когда лучи отражались золотистым и розовым в воде и освещали всю округу. Через пару минут появились они — яркие, как будто насыщенные жизнью и очаровательные. Естественно девушка полюбила это место сразу.Ещё одной его особенностью являлось то, что это было только её место и о нем, насколько Энн было известно, больше никто не знал. Даже Коул, с которым она обычно делилась всем, не имел понятия, куда подруга вечно девалась. Причиной такой скрытности являлось то, что есть некоторые место, которые должны быть одинокими для одного, в которых можно полюбоваться закатом, подумать или помечтать. Для Энн таким местом был мыс Светлячков. И пускай лес Одиноких Мечтателей или поляна Счастливых Клеверов тоже были для неё очень важны, там всегда было чувство, что ты не один и это, несомненно было прекрасно, просто не так, как тут. Среди высокой травы, колосьев и редких цветов.Обычно Ширли-Катберт брала с собой покрывало, ложилась на него и смотрела в небо на звезды, или и вовсе закрывала в глаза. Так было лучше сосредоточиться. Чаще всего в её голове возводились миры, появлялись персонажи и случались истории. Иногда там происходила обдумка задач по алгебре или физике, а сегодня Энн думала о ребятах и об их с Коулом столике. Именно сейчас она размышляла о Диане, которая как будто пыталась быть ближе, но в то же время и нет. Да, после того случая в столовой, когда девушка ударила Блайта, Диана стала появляться в библиотеке именно в те моменты, когда они там все были: Энн, Гилберт, Джерри и Коул с Фредом за компанию. Иногда к ним присоединилась Руби, но это было реже. В любом случае, Барри доставала какие-то книжки с полок и читала их все то время, что они проводили со стеллажами.Будь кто-нибудь из ребят внимательнее, они бы заметили, что Диана на самом деле почти не читает. Только смотрит на их, если её так можно было назвать, компанию и медленно переворачивает страницы. На самом деле не сказать, чтобы девушка была похожа на сталкера, она была похожа на человека, который хочет дружбы и друзей, но не имеет ни того, не другого. Диана была одинокой, но не такой, как Гилберт. Это было какое-то другое одиночество. Как будто Барри сама создавала его, а общество поддерживало. У Энн были предположения, что в этом виноваты её родители, что в некоторой степени было очевидно, хоть и не совсем. Диана была из тех людей, у которых практически нельзя отличить собственное желание, от чьего-то другого. Но так или иначе Ширли-Катберт, как Коул утверждал, продолжала понижать его репутацию и каждый день подходила к столику Барри и приглашала сесть к ним или подсесть к ней, и каждый день получал отказ. На уроках истории девушка предпочитала Диану не трогать — себе дороже.С Коулом же все было как по накатанной и ничего особо не менялось. Они проводили очень много времени вместе, делали уроки и делились фантазиями. Маккензи рисовал её, а Энн делал тысячи милых фотографий и втайне писала свой маленький рассказ. В их отношениях была идиллия, и Ширли-Катберт с уверенностью заявляла, что парень её платонический соулмейт. Коул смеялся, но соглашался, и они продолжали заниматься тем, что делали пару секунд назад. Они были действительно лучшими друзьями на свете, но и тут была одна большая проблема, которая только маячила на горизонте, но уже была велика.Билли ЭндрюсИх проект шел своим ходом и у них с Руби уже было достаточно графиков, план и некоторые сделанные его пункты. Их тема была интересной и в принципе им нравилась. Энн не стремилась называть Гиллис подругой — она была до жути милой, и умной, и работу они делили пополам, но что-то было в Руби отталкивающее, что-то ненастоящие и очень слащавое. Как будто девушка была куклой, которую заставляли улыбаться и танцевать под глупую песенку, а она и танцевала. Поэтому насчёт Гиллис Ширли-Катберт много не думала — не настолько они были близки, да и не очень-то хотелось.А вот у Коула с Билли проблемы, кажется, возникали на каждой стадии производства. Они долго не могли составить план, потому что меняли пункты местами, и даже сами пункты меняли, затем пытались распределить обязанности и в итоге уже месяц Маккензи кривил лицом каждый раз, когда вынужденный партнёр решил назначать встречу. Энн не имела ни малейшего понятия, чем они там занимаются, но Коул после этих встреч всегда приходил взбешённый и очень-очень злой. И успокаиваться ему не помогало ничто — ни просмотр фильмов, ни музыка, ни прогулки и даже ни рисование. После таких встреч, он обычно сидел на поляне до посинения и что-то долго рисовал, переворачивая страницу за страницей, и девушка даже думала, что там изображены какие-нибудь очень кровожадные сцены убийства Билли. Ширли-Катберт не очень понимала способен ли Коул на такое, но никто не мог отрицать такой возможности.Иногда Энн казалось, что с другом в присутствии Эндрюса происходило что-то очень странное и запутанное. Билли не кидал на Коула взгляды полные злости, не багровел и не пытался наброситься на него. Наоборот, Билли полностью игнорировал своего напарника, не пытался спровоцироть или сделать что-нибудь провокационное. Но было страннее то, что Коул вел себя точно также, ведь если со встреч он приходил взбешённый, то в школе обменивался холодным взглядом и проходил мимо. Ширли-Катберт спрашивала. После каждой такой стычки она поворачивалась к другу всем корпусом и смотрели теми самыми глазами, в которых огоньки плясали, и Маккензи должен был знать, что после ничего хорошего не последует, но парень молчал. И у неё не было больше выбора, кроме как смириться. Захочет — расскажет, не захочет, ну что же тут поделать.В библиотеку после уроков Коул тоже приходил, чаще всего он садился за домашние задание и делал почти половину до того, как они шли домой. Энн всегда удивлялась его усидчивости и возможности спокойно что-то писать, пока другие могу развлекаться. Это была личная суперспособность парня, которой он продолжал овладевать и, кажется, уже вполне мог зваться сенсеем. Ширли-Катберт до такого звания было далеко, она скорее была мастером в том, чтобы резко вскакивать с земли и придумать какой-нибудь очередную невообразимую идею. Да уж, в этом она была действительно лучшей.Иногда Энн думала о Джерри и Фреде. Этих двоих можно было назвать уже незаменимой частью их ?группы?, пускай они оба и были на год старше, учась в двенадцатом классе. Вообще на отработку назначили Джерри, в основном за множественные прогулы, в меньшей степени за то, что он нахамил учителю, когда пытался пробраться в кабинет мистера Шевелюры и сказать что-то о том, что девушка не виновата. Когда Ширли-Катберт спросила зачем он это сделал, Фред ответил за Байнарда, что Джерри просто идиот. В общем Энн уже в тот момент поняла, что эти двое самые лучшие друзья на свете (но не лучше их с Коулом естественно). Хотя иногда девушка удивлялась, почему эти двое всё-таки сдружились.Про них с Маккензи говорить было нечего — они были странными отщепенцами и нашли друг друга (Ширли-Катберт думала, что это звучит очень романтично). У Джерри и Фреда же казалось не было даже общих интересов помимо некоторых видеоигр, а единственным их местом встречи по всем законам должна была быть школа, в которой нынешние друзья сталкивались бы раз в день и всё. Джерри был высоким, худым шатеном, с карими глазами, немного смуглой кожей. У Фреда же был низкий рост (он был чуть выше Энн, но ниже Коула и Гилберта, и уж точно Байнарда), полноватые тело, его светло-рыжие волосы блестели на солнце, а голубые глаза добродушно смотрели на мир. Джерри интересовался спортом и экономикой немного, Фред любил видеоигры и обожал физику. Они были чертовски разные, но, по собственным словам, дружили с начала средней школы, и, если бы Энн однажды сказали бы, что они могут спокойно обмениваться добродушными колкостями и обсуждать игровые консоли, она бы покрутила у этого человека пальцем около виска.Если говорить о Джерри подробнее, тот тут честно говоря можно было только молчать. Они не были настолько близки, чтобы делиться друг с другом милыми секретиками и заплетать косички. Они могли разговаривать на переменах, шутить и придуриваться, иногда, когда, как Байнард выражался, Фред показывал свою истеричную и эгоистичную натуру, Энн помогала ему с домашним заданием, но на этом общение заканчивалось. Они гуляли все вместе только один раз и да, было весело, но на то это и был один раз. Девушка была уверена, что может назвать Джерри и Фреда своими друзьями, но вот лучшими — нет. У них было простое и не замысловатое общение, у них даже не было совместных прогулок до дома, как у Гилберта с ней каждый день после отработок. Джерри и Фред действительно были отличными парнями, но (Энн думала, что оценивать свой уровень дружбы с кем-нибудь так — это плохая идея) до приглашения их за столик было ещё далекоШирли-Катберт открывает глаза и вновь смотрит на небо. Облака разных форм и размеров размеренно летят по небосводу, окрашенному в ярко-жёлтые и розовые цвета, солнце уже заходит за горизонт, и еле слышный ветерок колышет траву. Для середины октября, а тем более для вечера, на улице вполне тепло, настолько, что можно спокойно лежать в одной кофте и не иметь никаких проблем. Вокруг начинают просыпаться светлячки и их переливающиеся тельца начинают быть видны на фоне темного леса. Энн поднимается с оранжевого пледа и складывает его в сумку. Фотоаппарат на её шее качается из стороны в сторону, и девушка, беря его в руки, щелкает закат. Океан под ногами бушует, напоминая о середине осени, и где-то там вдали можно увидеть корабли, спешащие куда-то вдаль. Мыс окутывает умиротворённость и красота.В голове всплывают лица родителей, их добрые улыбки и руки, державшиеся друг за друга. Она грустно улыбается и чувствует слёзы, стекающие с щек и подбородка, чувствует слегка замёрзшие кисти, держащие сумку в руках, чувствует на сердце затупившуюся боль. Хочется устроить вечер воспоминаний, взяв в руки чашку самого малинового чая на свете, свернуться калачиком на диване в теплых объятиях Мариллы и смотреть старые альбомы. Энн хочется вернуться в прошлое и остановить их от той поездки, хочется, чтобы всего этого не было, никогда не существовало. Ширли-Катберт смотрит на закат и улыбается. Такие вечера не должны так заканчиваться.Когда-нибудь ей больше не будет больно