11 (1/1)

С того средневекового мира и, двумя не пригодными для существования, после него, нам больше не попадались ни люди, ни какие-нибудь ещё неприятности. Мы просто следовали карте, пересекали грани и шли дальше. Наше путешествие длилось уже восьмой день. Протеиновые батончики были на исходе а от подножного корма, в том числе и от дичи, поставляемой Зверем, меня начинало подташнивать. Хорошо хоть, что среди карманной мелочи, которую удалось спасти, оказалась баночка с солью. А вот Бэрронса, похоже, всё более чем устраивало. Его Зверь был на постоянном ночном, а иногда, и дневном выгуле. Свежий воздух и правильное сыромясное питание, оказывается, могли сотворить чудо и с таким занудой, как Иерихон-вечно-всем-недовольный-Бэрронс. Могу поклясться, что на его щеках появился румянец. Он начал чаще улыбаться. И не тем оскалом, которым обычно заставляет всех нервничать и заикаться, а спокойной улыбкой Бэрронса, находящегося наедине со мной и получающего удовольствие. Он стал более разговорчив. Рассказал мне много интересного обо всём на свете. Делился своими собственными наблюдениями за Фейри, о том, какие ещё ОС у них бывают. Поведал кое-что интересное и о истории человечества. Всё это было таким необычным, но, от того, не менее важным для меня. Я была так спокойна и безмятежна, что в зелье почти отпала надобность, хотя Бэрронс посчитал, что это как раз потому, что мы выполняем наказание Кварка и сбегаем от болезни, теряясь в переплетении времён. Пару дней назад я наткнулась на дикую яблоню и мне удалось набить сумку от спальника маленькими кисло-сладкими терпкими плодами. Я вышагивала по зелёным холмам, вгрызаясь в сочащийся плод, пока Зверь носился по округе на горизонте видимости. Стоял полдень или около того, но в следующем мире был вечер — я видела склонившееся в закате солнце и пески. Бескрайние – бескрайние дюны. Память подкинула мне чужое воспоминание, украденное или отвоёванное воспоминание о умирающем мальчике и горе, что съедало его отца. Я тряхнула головой — нет, не время сейчас. Что было, то было. Эту историю пора закрыть, она кончилась тем, чем кончилась. Сейчас на повестке дня совсем другое.— Вспомнила что-то противное? Неужели, придя как-то раз на вечеринку ты обнаружила, что твои туфли не сочетаются с сумкой? — усмехнулся уже успевший одеться Бэрронс, внезапно материализовавшийся позади меня и следуя шаг в шаг.— Нет, погоди, у твоей знакомой была точно такая же помада.— Ха-ха, — я кинула в него огрызком, но он даже бровью не повёл, уворачиваясь. Я закатила глаза и отвернулась, пока он продолжал ухмыляться. — Дальше что-то вроде песчаной пустыни и вечер. А выход в каком-то высоком доме или башне, за большим окном виден город с низенькими домами. И всё такое не современное.— А потом? Я задумалась и вдруг осознала, что в моей голове осталось всего пять картинок: выход из этого мира, вход и выход в следующем, картинка с девушкой и ещё одна с колодцем. Я рассказала об этом Бэрронсу, пытаясь построить хоть какое-то предположение о значении последних двух указателей.— Об этом будем думать на месте. А сейчас нам бы лучше добраться до мира с пустыней раньше, чем настанет ночь и мы застрянем здесь ещё на несколько часов. К счастью, вскоре мы вдвоём выкатились на тёплый ярко-жёлтый песок. Над нами пылало алое закатное небо. Дул удушающе-горячий ветер, осыпая кожу мелкими колючими, словно иглы, песчинками. На сколько хватало глаз разрослась необъятная безмолвная пустыня. Бэрронс сложил руки на груди, повёл носом и тихо произнёс:— Люди. Справа, меньше, чем в километре.— Как хорошо, что нам налево? — произнесла я и повернулась налево намереваясь продолжить путь. Нам ещё требовалось найти место для ночлега. Но Бэрронс мягко положил мне руку на плечо, останавливая.— Я чувствую людей только справа, — как будто это что-то должно было мне сказать. Не дождавшись никакой реакции он пояснил: — А слева людей нет. По крайней мере на протяжении нескольких километров. Возможно, десятков километров. Которые нужно будет пройти. По пустыне. Без воды, — он с нажимом в голосе выделил два последних предложения. Господи, иногда я совершенно не задумывалась о таких простых и очевидных вещах. Мне стало немного стыдно за свою глупость, поэтому я стала оглядываться по сторонам, не встречаясь глазами с Бэрронсом.— Но тогда я не вижу иного способа пересечь это расстояние, кроме как тебе обриться и довезти меня на своей спине, — промямлила я, в конец от чего-то смущаясь.— Только в самом крайнем случае, — ответил Бэрронс и развернувшись, зашагал по направлению к источнику людского запаха. — Давайте проверим, возможно там вы сможете заночевать, а утром мы найдём транспорт или хотя бы узнаем, как лучше добраться до этого города с башней. Уже совсем стемнело, когда, за парой небольших песчаных холмиков, показалось пляшущее костровое зарево. Запахло какими-то травами и жареным мясом с овощами. Моё тело тут же отозвалось на приятный раздражитель и я ускорила шаг.— Мисс Лейн, не стоит так нестись, — предостерёг Бэрронс, не отстающий от меня ни на шаг.— Почему? Это же люди, ты их всех можешь оглушить Глассом. Что может случиться?— Ну кроме того, что за светлый цвет волос здесь, почти наверняка, могут забить до смерти? — Бэрронс остановился, удержав меня рядом и заговорил тише: — И их там слишком много, невозможно использовать Гласс так массово. Он не сработает на всех. — И что ты предлагаешь? Я не стану перекрашиваться, — я также понизила голос до шёпота.— Тем более тут наверняка не найти краску, — Бэрронс чуть ухмыльнулся, то ли моей шуточке с известной отсылкой к прошлому, то ли появившимся мыслям на этот счёт.— И что ты задумал?— Давно ли вы практиковались в воровстве, мисс Лейн? — его ухмылка вряд ли могла быть коварнее. Через пару минут мы, словно бесшумные тени, пробрались к самому краю небольшого песчаного холмика, за которым раскинулся внушительных размеров лагерь кочевников. Бэрронс указал мне на лошадей и предложил, что самым правильным было бы одолжить — проще говоря, своровать — у этих людей парочку самых выносливых.— Ты вообще умеешь красть лошадей? — зашептала я ему на ухо. Это был скорее риторический вопрос, ведь, насколько я знаю Бэрронса, он разве что комическим кораблем управлять не умеет и то это маловероятно. А уж о его осведомлённости о моём умении худо-бедно держаться в седле, благодаря нескольким урокам в юности, я решила вообще не задумываться, помня о подробнейшем досье на меня в его кабинете.— Скажем так, одно время я сколачивал состояние на этом, — могу поклясться, что он мне подмигнул. Не знала, что он умеет. — Да ты просто развлекаешься, — подозреваю, именно поэтому он отказался от более быстрого способа пересечь пустыню. Всё происходящее Бэрронсу явно нравилось. Возможно это напоминало ему прошлое. То прошло, когда он был ещё человеком.— Этого никогда не было. И лучше бы сосредоточилась на нашем деле, а не моих воспоминаниях, которые ты имела наглость подсмотреть, — холодно осадил он меня, нацепляя непроницаемую маску на лицо. ***— Какой идиот строит такие башни и без лифта?! — негодовала я, тяжело дыша и стараясь не оступиться на мелких ступеньках, по которым бежала уже минут двадцать. Голова кружилась от потери крови и продолжительного подъёма по спирали, и конца этому видно не было. — Возмущением, мисс Лейн, делу не поможешь. Поторапливайтесь, — командовал Бэрронс у меня за спиной, перекрикивая шум погони, пущенной за нами, как только мы пересекли черту города. Он бы помог мне, если бы не отряды вооруженных людей. поминутно выскакивающие из потайных комнаток. Я так и не поняла, что конкретно произошло, возможно дело было в украденных нами лошадях, но стоило нам войти в городские ворота, на нас напали. Их было не меньше двадцати, но основная масса, как и ожидалось, накинулась на Бэрронса. На мою персону выделили пятёрку, с ног до головы закутанных в чёрное, мужчин, которые за ногу стащили меня с лошади, и, грубо швырнув на землю, потащили в сторону, разрывая мой новоукраденный палантин, в который я завернулась пряча волосы, лицо и часть тела от песка и любопытных глаз. В попытках усмирить моё яростное сопротивление, на мои ноги и живот обрушили шквал ударов небольшими деревянными дубинками. К счастью мне, разозлённой таким обращением, удалось выхватить одну дубинку из рук нападавшего и залепить ему ею в пах. Однако вокруг меня не было такого клубка тел, как вокруг Бэрронса, поэтому другой мужчина, тот что тащил меня за шиворот, не боясь поранить своих, достал из-за пояса длинный кинжал и приставил к моему горлу, с явным намерением лишить цельности мою ярёмную вену. На мою радость, кто-то третий пнул меня в живот с такой силой, что я дёрнулась всем телом, оставляя приличный клок своих волос в мужском кулаке, но при этом избегая перерезанного горла. Впрочем остриё кинжала всё таки прошлось по подбородку, рассекая щёку от самого рта и вместе с ухом так, что я захрипела, захлебываясь кровью хлынувшей мне в горло. Вишнёвыми брызгами она оросила жёлтый песок вокруг меня, струйками потекла по горлу и груди пропитывая одежду. Боль была ужасная, на глаза навернулись слёзы и я завыла, падая ничком на песок, прижимая ладони к ране, пытаясь хоть немного утешить резь и замедлить кровопотерю, пока рана не срастётся достаточно хорошо. Но очень скоро поняла, что ничего не выйдет и мне срочно нужна фляга с зельем. Хорошо хоть стражники — или кто там они есть — должно быть решили, что со мной покончено и присоединились к остальным, пытающимся скрутить Бэрронса. И пока этот клубок в чёрных мантиях катался в дорожной пыли, Бэрронс, пользуясь неразберихой, на сверхъестественной скорости ускользнул от них. Он подхватил меня и наш оставшийся скромный багаж с убитого коня и потащил к центру города, где в лучах солнца золотилась высоченная башня, в которой спрятался нужный нам проход. — Ты как? — Бэрронс прислонил меня к стене какого-то дома, недалеко от башни. Он осторожно отнял от раны мою руку, которою я до сих пор прижимала, и застыл. Всего на долю секунды, но я уловила, как ярость пронеслась по его телу, в его груди что-то застрекотало, и адское пламя вспыхнуло в глубине чёрных зрачков. Но пару глубоких вдохов спустя, Бэрронс расслабился, хоть его губы и превратились от напряжения в тонкую белую линию.— Нам лучше поторопиться, если не хотим тут застрять. У меня уже возникло желание сжечь этот грёбаный город к чертям собачьим, — прорычал он, доставая предпоследнюю из оставшихся фляг с зельем и помогая мне отпить. Должна сказать, что пить что-то с разрезанным ртом дело мучительно-больное, не говоря уж о том, что жидкость так и норовит просочиться сквозь рану. Хорошо хоть эффект от зелья был почти мгновенным, как от мяса Невидимых: кровотечение прекращалось и, к тому времени, как миновав охранников башни — я старалась не смотреть, что Бэрронс с ними делал, но думаю, хруст, который я слышала точно, не оставлял им шансов — мы вошли внутрь и побежали вверх, я уже могла не корчась от боли нащупать языком затягивающийся грубый рубец на внутренней стороне щеки. Мы слышали, как на улице была поднята тревога, трубили трубы и город заполнили крики. Вокруг царил настоящий хаос. Мои уши заполнили звуки ударов, стоны и шум собственного пульса, гонимого беспощадным адреналином. Внутри башни нас тоже ждали, но Бэрронс не останавливался, просто расчищая нам проход, распихивал людей по сторонам, не гнушаясь самыми грязными приёмами. Те, что не потеряли сознание или не были убиты, кидались вслед за нами. К ним присоединялись и другие, поджидающие нас на каждой из повторяющихся площадок лестницы, но моя скорость снова увеличилась и мы почти летели наверх, пока не достигли маленькой площадки с высокой круглой аркой ведущей в какой-то тёмный зал. Понимая, что это вершина башни, я кинулась в арочный проход и остановилась, не понимая куда идти, так как окон, существующих в моём видении, тут не было. Ещё раз осмотревшись, в углу я, наконец, увидела неприметную крохотную дверку, отделанную завитками из полированного красновато металла, прячущуюся за небольшим каменным возвышением, напоминающим жертвенный алтарь. Я направилась к ней, но не услышав рядом шагов, обернулась.— Бэрронс, это здесь! Проход тут, за алтарём, — остановившись у самой дверцы я увидела, что он всё ещё стоит в арке на лестничной площадке. Целое мгновение, сквозь рой мошек от потери крови в глазах я смотрела на него не моргая: глаза пылают, грудь раздувается от тяжелого дыхания. Он заполнен энергией до отказа, трещит по швам, как передутый мяч. Я застыла то ли в ужасе, то ли в благоговении. Я знала этого Бэрронса. Правда — и надеюсь, это никогда не измениться — только косвенно. Однажды я побывала в его голове, в том воспоминании, когда он убивал, и поэтому я знаю, что он чувствует сейчас. Он зол, он в ярости и он... в экстазе. Этот Иерихон Бэрронс ужасен. Нет. У этого монстра нет имени, он настолько дикий, первозданный, что он в нём попросту не нуждается. Алые зрачки на чёрных белках осматривали меня с ног до головы, залитую кровью, с затягивающейся на пол лица раной, пока он двигался ко мне. Топот на лестнице приближался. — Тебе придётся немного подождать, — произнёс Бэрронс до ужаса спокойным и бесцветным голосом. Я не могла отвести взгляда от его, не отпускающих меня, безумных глаз, а он, не глядя, открыл крохотную дверцу за моей спиной и рывком затолкнул меня внутрь, так, что мне пришлось отойти на несколько шагов назад, чтобы остаться на ногах.— Стой! Подожди! Нам нужно идти. Всего шаг и мы окажемся в другом мире, они нас не достанут, — я уже поняла, что он собрался делать, и мне не хотелось этого совершенно. — Иерихон, пожалуйста, пойдём.— Пойдём, — соглашается он ледяным тоном. — Через минуту. Подожди меня тут Мак. Хоть раз будь хорошей девочкой. С этими словами он захлопнул дверцу и подпёр дверь, судя по звуку, каменным алтарём. С криком "Нет!" я бросилась на резной металл и услышала, как первые из стражников появились в комнате, их ругань на непонятном языке и лязганье оружия и брони. Как будто это могло их спасти. Крики были ужасными. Сначала удивлённо-испуганными, потом просто нечеловеческими — они все кричали, словно уже с того света, из самого ада. Словно увидели своего дьявола, свой самый страшный кошмар во плоти. Даром, что это фактически соответствовало истине. В дверь кто-то ударил или, скорее, что-то ударилось. И мне не хотелось знать, что именно. Я вздрогнула и отступила назад. Стараясь не думать о том, что слышу, я огляделась вокруг: вдоль стен тянулись неглубокие мраморные кюветы наполненные водой, в которой плавали какие-то травы, все стены были увешаны гирляндами из цветов, медными, золотыми и серебряными пластинами с неизвестными символами, кусками материи всех цветов радуги. Решив, что уже больше вреда, чем есть, этому миру моё присутствие уже не принесёт, я кинулась к одной из ванн, стянула свою кофту и стала быстро ополаскивать в душистой воде. Вода помутнела и окрасилась в розовый. Хорошенько промыв ткань, я перешла к другой ёмкости и ополоснулась сама, стирая кровь с лица и тела. На сколько это было возможно я отжала кофту и принялась её натягивать, когда поняла, что крики стихли а камень за дверью скрежещет, отодвигаясь. Бэрронс стоял в дверях, цел и невредим, с отстранённым выражением на лице. Он выглядел очень чистым, хотя я была уверенна, что найду следы крови на его чёрной одежде. Если захочу, конечно. Он вцепился в меня мгновенно оголодавшим взглядом, пока я тянула влажную ткань вниз пряча грудь и живот.— Сними, — было приказано так тихо, и мне показалось, что он сам не заметил как произнёс это. Этот взгляд, это выражение лица и то, что это несёт за собой. И меня уже ударило током подкашивая ноги, расплавляя кости. Бэрронс делает шаг внутрь комнаты, и я пугаюсь. Нет, не его, и даже не того, что знаю, стоит мне отвести взгляд от его лица, как я увижу за его спиной гору окровавленных трупов. Нет. Я пугаюсь себя. Не столько реакций своего тела, настроенного на этого мужчину-монстра, сколько разума, который чётко, оставаясь совершенно трезвым, признаёт, что всё, что мне нужно сейчас и всё, чего я хочу, это опуститься на каменный пол, раздвинуть ноги, оказаться под этим древним существом, погрузиться в ощущения, связанных только с ним, вдыхать аромат его кожи с металлической ноткой свежей человеческой крови. Это стало откровением для меня. Он приближается ко мне, двигается так, что только слепой дурак назовёт его человеком. Плавной, уверенной походкой сильнейшего хищника. Мне не сбежать, даже если бы захотела — стоит дёрнуться и все разговоры будут закончены. Он подходит на расстояние поцелуя и я судорожно вдыхаю, только сейчас сообразив, что не дышала до этого момента. Мой громкий вздох отражается от стен и жуткая иллюзия пропадает, Бэрронс отводит глаза и отстраняется. Я отдёргиваю руки от края кофты.Я указала на место прохода и, нащупав края пространства, мы вместе протискиваемся в следующий мир.