7 (1/1)

Уничтожая символы на крыше — на самом деле я просто от души поливала их растворителем, — я прокручивала в голове карту, которую вложил туда Кварк. Она была идеальной. Путь брал начало в пригороде Дублина, через проход на одном из кладбищ. В каждом из других миров я точно знала, как и сколько добираться до следующего прохода. Также точно знала, какое это будет время суток и какая это будет местность, так что с лёгкостью могла планировать остановки. Прямо туристический маршрут какой-то. И, судя по всему, конечной целью являлся каменный колодец. Единственное, чего я не понимала, так это почему нельзя было пройти сразу из нашего мира в тот последний, используя Зеркала, например. К чему все эти сложности? Ну, за всё ведь надо платить. Остаётся лишь надеяться, что своими странствиями я покрою львиную долю цены. Покидав бутылки с растворителем и баллончики с остатками краски в один из деревянных ящиков, валявшихся на крыше, я позвонила Бэрронсу и сказала, что уже спускаюсь. Он прорычал что-то вроде "наконец-то" и бросил трубку. Я бежала вниз по лестницам, перескакивая через три ступени, стремясь поскорее очутиться в тёплом салоне машины и рассказать Бэрронсу всё, что узнала. И начать уже, в конце концов, составлять план, имеющий шанс на успех, а не призрачное "может быть когда-нибудь". Я бежала слишком быстро для человека и, думаю, поэтому не сразу их заметила. Мой Мак-нимб отбрасывал лихорадочные отсветы на светлые стены пожарного выхода, из-за чего сложно было сфокусироваться и хоть что-то разглядеть. Сначала краем глаза я уловила что-то красное. Я остановилась, чтобы оглядеться, но, ничего не увидев, пошла дальше, уже медленнее. На следующем лестничном пролёте видение повторилось, и я поняла, что видела его в тёмной слепой зоне для моего Мак-нимба. Это было рискованно, но, пройдя следующую лестницу, я выключила крайний правый фонарь и, наконец, поймала источник свечения. Камеры видеонаблюдения, расположенные на лестничных пролетах, не должны были работать, даже их автономному питанию уже полагалось закончить свой век. Но красный огонёк на одной из них, приделанной высоко к потолку, мигнул мне слабым светом и потух. Ещё с минутку я постояла на месте, ожидая повторения, но камера была мертва. Продолжив спуск, я подумала о том, что на камерах должны были стоять датчики движения, чтобы не записывать всё подряд, а только тот отрезок времени, когда на лестнице кто-то есть. Это объясняло долгую работу аккумуляторов. Их оставшегося заряда вполне хватило, чтобы запечатлеть последнюю секунду. Да и Бэрронс по пути наверх мог двигаться быстрее, чем срабатывали сенсоры. Включив лампочку, я снова понеслась вниз, замечая вспыхивающие и гаснущие красные огоньки. В конце пути дверь передо мной распахнулась, и я кубарем полетела прямо в руки Бэрронсу. Он крепко схватил меня, не давая упасть и, поставив на ноги и проворчав "Долго", за руку потащил к машине. Серенький неприметный седан Бэрронс предусмотрительно оставил как можно ближе к выезду с парковки — на тот случай, если срочно придётся улепётывать. Мы быстро дошли до машины, уселись, покидав мой рюкзак и Мак-нимб на заднее сиденье; заурчал мотор и подкопотные лошадки понесли нас домой. И, конечно, с точки зрения тех, кем мы являлись, помимо всего прочего, ночь не могла бы быть идеальной без хорошей драки. До выезда на улицу оставалось каких-нибудь метров двадцать, и в левый бок седана врезался огромный внедорожник. Меня со всей силы тряхнуло и приложило о дверцу; я открыла глаза и увидела такой же здоровый микроавтобус выехавший поперёк дороги, заграждая нам путь. Из машин повалили люди, крича что-то на иностранном языке.— С машины ни шагу, — рявкнул Бэрронс, выбивая искореженную дверцу, тем самым отодвигая вражеский внедорожник ровно настолько, сколько ему требовалось, чтобы выбраться из машины и кинуться в толпу. С дюжину силуэтов в чёрном набросилось на него разом, и сквозь первые звуки драки я услышала крики и хруст ломающихся костей. Бэрронс не собирался кого-то щадить. Господи! Какой идиот додумается напасть на него, да ещё и без огнестрельного оружия? Драка происходила чуть в стороне, но я видела сверкающие в тусклом свете фар лезвия ножей, брызги крови, тела, откидываемые в стороны. Но... они вставали и как ни в чём не бывало снова кидались в толпу. Я чувствовала, что некоторые из них точно ели эльфийское мясо. Другие же просто изначально не были людьми. Двигались быстро, замертво не падали, Бэрронс зверел. Осознав, что находится в невыгодном положении, он отошел к внедорожнику, чтобы тот прикрывал ему спину. В руке у него блестел кинжал, отобранный у одного из нападавших. Его кожа потемнела, взгляд пылал, одежда безнадёжно разодрана и обильно заляпана красным. Я только лишь надеялась, что не вся эта кровь — его. У меня не было и тени сомнений, что он победит. Разорвёт на части всех вокруг. Но адреналин уже сжигал нутро, требуя моего участия. Я могла помочь, но могла и помешать. Рука уже сжимала кинжал, извлеченный из левого ботинка — я даже не рискнула лезть за копьём. Я должна была что-то сделать, но не создавая проблем. Простая идея посетила меня: я могла бы вывезти автомобиль из окружения и поставить его так, чтобы можно было легко на нём уехать не выполняя лишних манёвров. Я потянулась к водительскому сиденью, оставив дверцу со своей стороны без охраны. Они только этого и ждали. Дверь вылетела, будто от взрывной волны, я не успела обернуться, чьи-то руки сомкнулись на моей талии и потащили из машины. Я стала упираться, выронив кинжал, хватаясь за сиденье и дверной проём. Но две другие пары рук, с такой же стальной хваткой, скрутили мне предплечья. Отбиваться ногами тоже не получилось – четвёртый подоспел вовремя. Я взвизгнула, пытаясь извернуться и хотя бы кого-нибудь укусить, но получилось плохо. Четверо в масках потащили меня к микроавтобусу, собираясь затолкать в чёрный зияющий проём. Я уже говорила, как плохо отношусь к замкнутым пространствам без света? Особенно в компании незнакомых бандитов, которым неизвестно что нужно. Я промёрзла, устала, мне нужно было рассказать Бэрронсу тонну информации, впереди была долгая дорога, и мне уже настолько надоели эти игры с похищениями, что не оставалось ничего иного, как просто ввязаться в драку, выпуская пар. Первый похититель, вытащивший меня из машины, точно не был человеком и держал моё тело, словно я ничего не весила и не вырывалась, как оголтелая. Трое других были простыми людьми, но под воздействием плоти Фэйри, и с ними оказалось куда проще справиться. Они просчитались и неправильно распределили силы: двое держали мои руки и лишь один — ноги, потенциально более сильную часть тела. Потом уже я подумала, что они так стремились развести руки врозь, потому что считали, что я могу воспользоваться копьём, а для фэйриедов это ничем хорошим не заканчивалось. Я сделала вид, что перераспределяю сопротивление, ослабив напряжение в ногах, но усилив в торсе и руках. И когда почувствовала, что державший мои колени чуть расслабился, дёрнулась, со всей силы разводя ноги в стороны и врезаясь тяжёлым ботинком похитителю в висок, он отлетел чуть в сторону и завалился набок. Из-за изменений и адреналина моя сила возросла настолько, что мне удалось вырубить его одним ударом. Используя инерцию от первого манёвра, я опустила ноги, сгибая их в коленях, и обрушила обитые железом задники ботинок на того, кто держал меня за талию, разбивая его коленные чашечки. Кем бы он ни был, боль пронзила его, и похититель свалился на колени. Падая вместе с ним, я резко опустила вниз руки, захватив с собой двоих оставшихся. Дальше свести их лбы вместе было делом техники, отработанной не на одной паре Носорогов. Освободившись из захвата, я ринулась вперёд. Точнее постаралась это сделать. Нечеловек, не вставая на ноги, подсёк меня, и я полетела лицом вниз. Я сделала попытку отползти, но с удивительной проворностью и силой мужчина перевернул меня, брыкающуюся и рычащую, на спину и прижал своим телом к асфальту. Он стал кричать что-то. И хотя языка я не понимала, не трудно было догадаться, что он звал на помощь, потому что мне то и дело удавалось лупить его по больным коленям, и одному ему уж точно было не совладать. Когда тёмная фигура появилась рядом с нами, я приготовилась отбиваться, но державшего меня мужчину оторвали от моего тела и отшвырнули в сторону. Он врезался в бетонную опору, и я слышала хруст. Бэрронс за воротник рывком поставил меня на ноги.— В машину. Быстро, — я не узнала его голос. Искаженный полным ртом клыков и грудным рычанием, он пугал, но это было сильнейшим аргументом не возражать. Я побежала к машине, услышав, как позади Бэрронс прикрывает мне спину, откидывая любого, кто пробовал приблизиться, и не вступая ни с кем в длительную схватку, чтобы его невозможно было отвлечь. Вокруг слышалось сплошное рычание; если тут и остались живые люди, то они либо попрятались, либо пребывали в бессознательном состоянии.— Выезжай, — я не хотела ехать без него. Но, во-первых, с Бэрронсом, когда он почти Зверь, не спорят. Не то что бы с ним вообще спорят. И во-вторых, я смертна, а он нет. Буквально запрыгнув в салон и перемахнув через коробку передач на водительское сиденье, я повернула ключ зажигания, молясь, чтобы машина была в исправном состоянии, несмотря на размозженный тараном капот. Моё сердце ухнуло вниз, когда стартер даже не пикнул. Я попробовала ещё и ещё, но ответом мне была тишина. Эта заминка стоила мне душевного равновесия, и укол боли в груди не заставил себя ждать. Я быстро и глубоко задышала, пытаясь утихомирить подступившую к горлу тошноту. Зелья с собой больше не было, и новый приступ мог стоить мне, как минимум, свободы.— Быстрее, твою мать! — на лобовое стекло приземлилось тело, заставив меня подпрыгнуть на месте. Проглотив ком, я ещё раз крутанула ключ, но ничего опять не вышло. Стукнув ладонями по рулю я в бессилии огляделась, пытаясь отыскать Бэрронса, который передвигался с безумной скоростью, держа врагов на расстоянии. И напоролась на решение. Схватив рюкзак и Мак-нимб с заднего сиденья, я рванула из машины и бросилась к внедорожнику, надеясь на то, что в седане не осталось никаких личных вещей Бэрронса. И, конечно, на то, что ключи были на месте. Я включила Мак-нимб и кинула его на заднее сиденье внедорожника, чтобы проверить, нет ли там кого-нибудь. Убедившись, что всё чисто, я ввалилась в салон огромного Ленд Ровера и, увидев болтающийся из замочной скважины брелок, чуть не рассмеялась от облегчения. А когда мотор взревел, мне захотелось чмокнуть приборную панель. Я развернула своего новоприобретённого железного коня и погнала его вон с парковки, толкая микроавтобус со своего пути. Не позволяя себе отвлечься, я неслась на улицу. Но только я свернула влево, выезжая на дорогу, как пассажирская дверь открылась, и в салоне оказался Бэрронс. Точнее то, чем он по идее должен быть. Металлический запах крови и сладковатый сырого мяса заполнил всё пространство; тошнота вновь подкатила к горлу. Я усиленно сглатывала. Я знала, если посмотрю на него, мне станет ещё хуже, но просто не могла не взглянуть и повернула голову. Визг шин заглушил мой дикий. Полудемон, он сидел, вцепившись в кожаную обивку сиденья, превращая её в лохмотья. На нём не было ни сантиметра, не залитого кровью. Лоскуты то ли одежды, то ли кожи свисали с его плеч, рук и груди, струились по ногам. Пылающие красные глаза сливались с такого же цвета лицом и клыками. Даже пара рогов, пробивающихся на голове, казалось, были не чёрными, а тёмно-красными.— Идиотка. Просто. Езжай, — он чеканил каждое слово, будто выговаривать их правильно ему удавалось с огромным трудом. Я уставилась прямо на дорогу, дрожащими руками снова завела Ровер и, вжав педаль газа до упора, помчалась к магазину. Мы приехали настолько быстро, насколько это вообще возможно, выжимая все соки из внедорожника. Бэрронс приказал припарковаться у чёрного входа в ?КиСБ?, и, пока я доставала с заднего сиденья свои вещи, он уже скрылся за дверью. Закрыв автомобиль и поставив его на сигнализацию, я пошла в магазин, направляясь в кабинет, твёрдо уверенная в том, что Бэрронс пойдёт вниз. Но стоило мне ступить в коридор, услышала глухое:— Мисс Лейн, будьте любезны, наберите в таз воды и захватите полотенце. Лучше несколько. Вызывая холодный пот, волна жара пробежала по телу. Бэрронс был ранен, скорее всего, серьёзно. Если бы было иначе, он бы сам пошел в душ. И меня бы ещё с собой прихватил. Кинув вещи в коридоре и стягивая грязную верхнюю одежду и обувь по дороге, я направилась в ванную, выполнять сказанное. Толкнув ногой дверь, я с опаской заглянула в кабинет. Бэрронс вытащил одно из кресел на середину комнаты, предусмотрительно откинув антикварный ковёр в сторону, и сидел сейчас лицом к двери, свободно свесив руки с подлокотников. В комнате было прохладно от работающего кондиционера, и я порадовалась, что оставила на себе и свитер, и брюки, хотя в ванной подумывала переодеться в халат. Зрелище окровавленного Бэрронса выводило меня из равновесия, ноги слушались плохо, но сделав над собой усилие, я направилась к нему, стараясь не разлить воду и не растерять полотенца. Он полулежал в кресле, будто утонув в нём, всё без следов изменения — белки глаз побелели, зубы, став нормальными, тоже. На правом колене у него лежала коробка из белого пластика, и я решила, что это аптечка. Ну, такая, вы знаете, специально для бессмертных девятифутовых монстров. Знаю, не смешно.— Я буду вам очень признателен, мисс Лейн, если вы мне поможете, — он говорил тихо и отстраненно. — Но сначала подайте мне мобильный со стола. Я не стала язвить по поводу того, что он сам сходить за ним не может — кресло же с ковром он как-то отодвинул; наоборот, если после такой перестановки Бэрронс просил, значит нужно просто сделать. Я поставила таз у его ног, тут же кинула полотенца, стараясь не обращать внимания на лужицы крови на полу, и отправилась за телефоном. Когда я обернулась, Бэрронс закрыл глаза, казалось, ещё больше оседая в кресле; он так же тихо, но уже сдавлено произнёс:— Мне нужно связаться с Риоданом, — я поняла и, включив трубку, стала искать его номер. Найдя нужный контакт, прежде чем нажать кнопку вызова, я поднесла к Бэрронсу мобильник, но он качнул головой и сказал: — Не хотелось бы запачкать телефон, мисс Лейн. И снова без расшифровки я поняла, чего он от меня хотел. Отложив телефон, я взяла одно полотенце и, обильно смочив его в тёплой воде, осторожно протёрла одну сторону его лица от крови. Вода, смешиваясь с кровью, потекла вниз по шее, через ключицы на грудь, и я, проследив за ручейками, в который уже раз за сегодня взвизгнула. Эмоциональная выдалась ночка. До сих пор ума не приложу, как я могла не заметить этого. Разве что мой мозг сознательно отсеивал зрительную информацию, чтобы не пугать меня раньше времени. Люди не выживают после такого. Грудь Бэрронса была располосована кривым крестом, обнажая рёбра; в животе зиял узкий длинный разрез, из которого сочилась кровь. А его бёдра! Боже, их как будто кто-то пытался жевать, не говоря уже о вырванном куске размером с мой кулак. Это не считая более мелких порезов и прочих ран. И кровь, кровь, кровь. Везде. Она текла потоком. Его кровь. Меня не тошнило, как я могла бы ожидать. Было куда хуже. Меня трясло. Я снова была на той скале, и Бэрронс снова был мёртв. Горе, испытанное мною однажды, могло уничтожить меня. Я не могла двинуть даже пальцем. Просто не могла. Я застыла, оцепенела. Смотрела прямо на его раны, на увеличивающиеся глянцевые лужицы на его безупречном паркете, на его прикрытые глаза. Кем бы ни был Бэрронс, каким бы сильным и могущественным созданием не являлся, он просто не мог не испытывать адскую боль в этот момент. Наверное, поэтому кондиционер работал как проклятый, охлаждая воздух и остужая кровь. А я не могла сделать абсолютно ничего, чтобы хоть как-то ему помочь. Он мог. Всегда всё мог. А я нет. Так и сижу тут с окровавленной тряпкой в руках. Ещё минута, и меня накроет сильнейшая истерика.— Не будь дурой, — Бэрронс смотрел на меня в упор, захватывая моё внимание. — Меня не просто убить. А это заживёт быстрее, чем у тебя. Просто успокойся и сотри чёртову кровь.— Н-но Бэрронс, у тебя кости наружу, — я вышла из ступора и постаралась сосредоточиться на его чёрных зрачках. Отстраненно замечая, что прекраснее глаз просто нет.— Мак, послушай, — он судорожно сглотнул, — открой коробку, там два пузырька и вата. Прозрачный вылей в воду, жидкостью из чёрного потом протри самые большие раны. Я всё сделала, как он велел. Стоя на коленях (когда я опустилась перед ним, Бэрронс через боль развязно ухмыльнулся), попутно снимая остатки одежды, я протирала голову, шею, плечи, грудь, живот, с особой осторожностью обходя раны, но стоило задеть их, и по телу Бэрронса пробегала судорога, но он молчал, сидя с закрытыми глазами и задранной кверху головой. Сколько бы крови я с его тела не смыла, вода практически не меняла цвета, оставаясь прозрачной. В конце концов, несмотря на то, что из открытых ран продолжало течь, тело его приобрело менее пугающий вид. Кроме покусов на бёдрах, других повреждений на ногах я не заметила и аккуратно помогла ему стащить ботинки, доверху залитые кровью. Мне хотелось взглянуть на его спину, но поднять и посмотреть я не могла, пока он сам мне не даст это сделать. А он пока не собирался.— Теперь самое важное. У меня рассечены связки на плечных суставах, я надорвал их окончательно, когда дёрнул этот чёртов ковёр. Поэтому, ты должна первым делом обработать их, – я ужаснулась — в этом было дело, а я даже не заметила. Мне стало противно от самой себя. Хорошо хоть, что Бэрронс менялся, прямо на глазах, будто оживая.— Бэрронс, надо наложить швы.— Не надо.— Но...— Посмотри, мне уже гораздо лучше, — он чуть сдвинул бёдра навстречу ко мне. На нём не осталось никакой одежды, и я увидела, что ему действительно лучше. Или Бэрронс — больной извращенец. Хотя это одно и то же. — А если ты воспользуешься не только своими руками, но ещё и ртом, будет вообще замечательно. Скептически выгнув бровь, я посмотрела ему в глаза. То, что я там увидела, можно было охарактеризовать, как озорной блеск. Бэрронс мог разряжать обстановку с той же непринужденной лёгкостью, с какой мог её и нагнетать. Он чуть улыбнулся мне и кивнул на второй пузырёк:— Во втором флаконе сильнодействующее заживляющее. Но оно выжигает отмирающую ткань как кислотой, это... довольно болезненно. Так что постарайся успокоиться, не реагируй ни на что и продолжай обрабатывать, что бы ни произошло. Ты меня поняла? Я кивнула. Больше по привычке. На самом деле, я всё ещё пребывала в некотором отупении и полном ощущении нереальности всего происходящего. Защитные функции мозга — это такая прелесть. Я смочила большой ватный тампон чёрной жидкостью из второго флакона, и мои пальцы тут же защипало. Я поморщилась.— Это средство разъедает любую неорганику, так что перчатки были бы бесполезны. Зато теперь кожа будет как у младенца, можешь выкинуть пару кремов, — к Бэрронсу возвращался занудство. Хороший знак. Вдохнув поглубже, я аккуратно подняла его руку, весившую целую тонну, и увидела зияющий разрез. Крови почти не было, но внутренняя тёмно-розовая ткань проглядывала наружу. — Не раздумывай. Как с пластырем — одним махом. И я резко приложила ватный тампон к ране. В жизни не слышала, что бы Бэрронс так матерился. Он не орал — хотя лучше бы он так и сделал, — вместо этого он рычал ругательства, проклятья, и всё самое сквернословное на иностранном — за что я была благодарна — текло из его рта. Когда было покончено со второй рукой, в моём лице не осталось ни кровинки. Я ощущала себя холодной и бледной, моё нервное истощение достигало предела, а впереди была ещё не одна рана. Но стоило сформировать из ваты третий компресс, Бэрронс меня остановил и сам потянулся за телефоном, который я положила на пол и накрыла полотенцем, чтобы не запачкать. Руки Иерихона не дрожали, но в них угадывалась слабость, однако это было чудом при том, что ещё пару минут назад он вообще не мог ими двигать. Да это зелье нужно выпускать в промышленных масштабах! — Продолжай, обещаю сидеть смирно, — сказал Бэрронс, улыбаясь мне чуть шире, чем обычно, тем самым подбадривая меня. Я принялась за его торс, пока он набирал номер и ждал ответа своего собеседника. Ранения на его груди и животе уже подсохли и перестали обильно кровоточить, и поэтому я проводила по краям ран не резко, а с осторожностью, опасаясь открыть их шире и тем самым причинить больше боли. Доказательством, что я выбрала правильную тактику, служило то, что Бэрронс перестал материться, а лишь иногда шипел, во время своего разговора с Риоданом. На дворе было раннее утро, а в здании стояла тишина, и мне был отлично слышен весь разговор. После пары гудков в трубке я услышала приглушенное раздраженное "Да".— А расскажи-ка мне ещё раз о тех придурках, затеявших охоту у Честера пару дней назад, — непринужденный тон Бэрронса мог бы отлично скрыть его гнев, но ему это было не нужно.— Ничего нового, если ты об этом. Кучка людей, поедающих Фэйри, то ли немцы, то ли шведы. А может и те, и другие. Мы выгнали их из города, разведка доложила, что они сюда приплыли на военном корабле, но после стычки с нами судно исчезло. Есть предположение, что это спецслужбы, но сейчас в этом бардаке чёрт ногу сломит.— И всё? Ничего... необычного? — тишина на том конце была красноречивей любых слов.— Один сказал, что учуял странный запах. Слабый, но не человечий. Было любопытно, но след быстро исчез. В любом случае, кто бы это ни был, они уже убрались отсюда.— О, кто-то интересный пожаловал, и ты его отпустил? Не похоже на тебя. Имеет смысл поговорить. Ты, блять, не поверишь, кто ко мне заявился.— И насколько всё худо? — слушая разговор, я совершенно спокойно воспринимала тот факт, что эти двое даже по телефону могли обмениваться информацией без слов.— Да нихрена хорошего, — Бэрронс отключился, и я приложила компресс к ужасному укусу на его бедре. Он снова дёрнулся и зарычал на меня.— Не двигайся. Ты больше от злости трясёшься, чем по делу, — Бэрронс глубоко вздохнул и откинулся обратно на спинку.— Знаете, мисс Лейн, что мне поможет успокоиться?— Конский транквилизатор в львиной дозе? — я и не заметила, как за время разговора Бэрронса с Риоданом на меня снизошло облегчение, а вместе с ним и усталость. Я была грязная, потная, заляпана кровью и какими-то ошмётками непонятно чего, и на данный момент самым необходимым в моей жизни была горячая ванна, литра два шампуня и долгий сон. А потом хоть камни с неба. Единственным удовлетворением от момента служило то, что страшные раны Бэрронса затягивались очень быстро, оставляя лишь жуткого вида рубцы, искажающие татуировки. Но швы действительно не понадобились.— Я думаю, хорошего минета будет вполне достаточно, — Бэрронс нагло ухмылялся, а моя челюсть грозила шлёпнуться на пол.***Бэрронс Она вся в крови. В моей крови. С каким-то больным наслаждением я понимаю, что мне это нравится. Запёкшаяся, бурая в светлых волосах. Мак выглядит дико. Но чертовски хорошо. И в синяках. Этому уроду лучше бы сдохнуть там, на парковке. В противном случае он пожалеет, что вообще прикоснулся к ней. Иногда я оставляю на ней синяки, но целую каждый из них. Они сходят. Они. Мои. Я толкаюсь сильнее, что бы отвлечься от гнева. Мои руки на её голове. Её волосы в моих кулаках. Я к неё во рту. Она вцепилась в мои развороченные бёдра. Её ротик невероятно жаркий и скользкий. Язычок нежный, а зубки причиняют ровно столько боли, сколько нужно, что бы окончательно потеряться. Я вижу, как качается её грудь, при каждом движении. Её соски сморщились от холодного воздуха. Мне хочется приласкать их, коснуться, сжать. Но я физически не могу выпустить её волос, так художественно запачканных кровью. Мак открывается чуть шире, и мой член проскальзывает в глотку. Я слышу своё довольное рычание. И сразу чувствую их грёбаное приближение. Двинув головой пару раз она выпускает меня изо рта. Член блестит от слюны, тонкая ниточка которой тянется от головки к её губам.— Что? — она заметила. Мак стала гораздо внимательней. — Ничего. Продолжай, — я тяну её за волосы к исходному положению.— Нет, ты напрягся. Что случилось? — взволнованные зелёные глаза. Её нужно отправить спать. Не нужно было звать Риодана. Всё можно обсудить позже.— Шшш, не отвлекайся, — совсем не палец мне хочется приставить к её губам.— Бэрронс… — Мать твою, Мак! Просто продолжай. Она недоверчиво смотрит на меня, но возвращается к своему занятию. Через какое-то время её спина расслабляется, а ноги раздвигаются чуть шире. Желание снова поглощало её. Мне хотелось кончить. Смешать свою кровь со своей же спермой в её волосах, делая картину настолько грязно-идеальной, насколько мне было нужно. Она бы осталась там же. На коленях между моих ног. Глядя на меня с румянцем на щеках и улыбаясь своими припухшими губками. Я бы разглядывал её, приходя в себя и наслаждаясь видом. Но всё это должно было подождать. Мне не хотелось портить конец, быстро кончив и отправив Мак в душ, потому что Риодан был уже близко.— Чшшш, остановись, — я с досадой отстранился от такого дьявольски-сладкого рта.— Блин, Бэрронс, ты уж определись со своими желаниями! — казалось, её это расстроило не меньше, чем меня.— Ну если ты согласна делать это при Риодане, то можешь продолжать. Его это взбесит, – я подмигнул ей. Это всё похоть.— Соблазн велик, но я, пожалуй, откажусь. И я завладел её ртом на такую безумно короткую минуту.