5 (1/1)

?Глупо было полагать, что всё закончилось. Я часть тебя. Я сильнейшее в тебе. У тебя нет иного выбора?. Этот голос так ласков. Он зовёт меня, манит, соблазняет. Как делал это прежде, всё это время. И раньше я могла затолкать его на периферию сознания. Не слушать. Теперь он обрёл силу. У Твари появился рупор, а у меня совершенный слух. Ужасающее крещендо наполняло мою голову, пока я не прекратила сопротивление, не позволила себе услышать и расслышать. Теперь я пребывала в спокойствии. Мне даже было немного уютно. Хоть и окруженная со всех сторон чёрной водой, сама находилась в круге мягкого золотого свечения. Сидела по-турецки на белых подушках и разглядывала прекраснейшую обложку Синсар Дабх. Мерцание золота и самоцветов, руны, скользящие по краям… Мощь, скованная моим разумом, всего лишь копия, не обладающая даже физической формой книги, но стоит приподнять обложку и зло займёт каждую клеточку моего тела, стирая мою личность, уничтожая всё, чем я была. Оружие и сила, которыми я никогда не воспользуюсь и всю жизнь буду бороться с тем, что бы они не воспользовались мной. ?Прекрати это. Наше слияние неизбежно. Не сейчас, так позже. Перед лицом смерти ты кинешься в мои объятья, ища защиты и спасения. Но может оказаться слишком поздно. Подумай об этом МаКайла?. Я понимала, о чём она. Это дошло до меня тут, в темноте. Превращение в Тёмного Эльфа, чем бы оно ни было вызвано, убивало меня. Тот огромный поток энергии, льющийся в меня, перекраивал человека в Фэйри и простое, пусть и ставшее весьма неуязвимым, тело не выдерживало нагрузок, начало сдавать. И если я срочно что-то не предприму, то моя песенка спета.?Ну же, протяни руку. Я смогу спасти тебя. Я могу это сделать?. Я не была уверена, что это в её власти. В конце концов, эта тварь могла лгать не хуже другого моего знакомого монстра. И моё отчаяние не было столь безграничным, а предположительная цена спасения была невероятно высока. Спасти тело и потерять душу? Ни за что. Но я не могла смириться со своей судьбой. ?Мы вместе разделим то, чем ты станешь. Ты возьмёшь меня в руки и станешь править Дворами. Ты восстановишь стены, наведёшь порядок в обоих мирах. Каждый будет знать твоё имя, и уважать тебя?.— Мне это не нужно. ?Тогда ты умрёшь. Ты этого хочешь? А как же твои родители? Они потеряли не достаточно много?? Я судорожно вздохнула. Мама. Папа.— Они знают кто их дочь. Я могла умереть в любой схватке с Невидимыми. Они есть друг у друга. Но тебе этого не понять.?А Бэрронс? Вы даже друг с другом боролись за то, что у вас есть. Ты оставишь это? Не он ли говорил тебе про надежду? Я твоя надежда, Мак!? Теперь я сжала челюсти.— Он всего лишь пойдёт дальше. Глупо приплетать сюда его. И да, надежда — всё, что у меня осталось. Но к Синсар Дабх это не имеет никакого отношения. Я выкарабкаюсь отсюда, не потеряв и частички своей души.?Ты должна пережить это МаКайла! Только подумай, какие перед тобой открываются возможности. Ты станешь даже большим, чем, если бы разрешила мне завладеть твоим телом?. Одна и та же истина произносится разными словами раз за разом. Она постоянно твердит об избавлении, силе, могуществе, счастье. Но я уже успела узнать Синсар Дабх достаточно хорошо, чтобы за лилейным голоском слышать одно: ты исчезнешь.— И позволить тебе разгуливать на свободе? Да я лучше умру…— Почти пророческие слова, мисс Лейн, — сухо произнёс Бэрронс у меня за спиной. Я не успела оглянуться, как он выступил справа от меня, и развернулся так, что бы ему были видны и моё лицо и, лежащая передо мной книга. – Раны не заживают, только больше воспаляются, слизистые кровоточат, судороги уже спровоцировали два перелома. Капельницы не срабатывают, ваша кровь просто выталкивает любую чужеродную жидкость. Если так пойдёт и дальше, то скоро у тела, даже при помощи магии, не останется ресурсов. Говоря это, Бэрронс не сводил глаз с Синсар Дабх, будто бы меня тут вообще не было и всё это относилось не ко мне. ?Я могу исцелить это тело, ей лишь стоит принять меня. Или я могу дождаться конца изменений. Тогда мне не придётся упрашивать?. Синсар Дабх высокомерно шипит, а я чувствую, что она, как будто обеспокоилась.— А ты не задумывалась над тем, что та часть сознания, где находишься ты, тоже может безвозвратно измениться? — Бэрронс сделал паузу, выделяя последнее предложение: — Или исчезнуть? На минуту Книга затихла. А я еле сдерживалась, что бы не ухмыльнуться. Конечно Синсар Дабх задумывалась об этом, в противном случае, она не стала бы меня уговаривать. Бэрронс собирался диктовать свои условия, даже у меня в мозгу. Даже проекции древнейшей и злейшей книги во вселенной. Вынудить Синсар Дабх спасти меня, шантажируя возможностью её полного исчезновения. Как я до этого не додумалась? Теперь очевидность этого плана зашкаливала. Наконец Книга подала голос, но прежней уверенности и соблазнительности в нём не чувствовалось: ?Она исцелиться. Эликсир…?.— Ты ведь этого не знаешь, так? — оборвал её Бэрронс. В его голосе я заметила ехидство. — Ты ни черта не знаешь о том, что ей влил этот Тёмный придурок. В тебе нет этих знаний и быть не может. Она единственная в своём роде и может не пережить эту ночь. И ты вместе с ней. У тебя нет выбора. Или ты делаешь всё, что бы она выжила или подыхаешь вместе с ней! Пока Бэрронс говорил, всё громче и громче, в конце почти срываясь на крик, от Книги вверх взвился чёрный дым, превратившийся в Тварь. Она уставилась на Бэрронса, вплотную приблизившись к его лицу. Какое-то время они играли в гляделки; я чувствовала негодование древнего фолианта, гнев и нечто схожее с… растерянностью? Если Книга вообще могла испытывать что-то подобное. Мужчина же, не смотря на свою браваду, был спокойно сосредоточен и, вопросительно изогнув бровь, он ждал.?Твоя взяла. Пока. Я не дам ей умереть. Тоже пока. Читай внимательно, Зверь. Тебе тоже нужна её жизнь?. И Тварь рухнула вниз. Чёрный сгусток, коснувшись золотой поверхности Книги разлетелся волнами во все стороны, рассыпаясь на тысячи рун. Мерцая фиолетовым они заскользили под нашими ногами вверх и вниз, окружая, будто прутья клетки, которая всё сжималась и сжималась. Я подскочила на ноги и подалась к Бэрронсу, боясь коснуться этих символов. Он же вертел головой, сканируя и занося в свою идеальную память всё увиденное. Руны неслись всё быстрее и быстрее, пока не превратились в поблескивающие полосы, которые ринулись прямо к нам. Мне хотелось зажмуриться, но мир вокруг будто лопнул, ленты из рун бесшумно взорвались и растаяли в пространстве, оставляя нас вдвоём. У моего, а может не только моего, сознания есть особенность: стоя посреди темноты, я могла вдеть Бэрронса так же отчетливо, как если бы нас окружал яркий солнечный день. Бэрронс высокомерно ухмылялся.— И что тебя так рассмешило? Что за Американские горки с рунами устроила эта Тварь?— Отдохните, мисс Лейн. Скоро, вам придётся проснуться. ______ Следующее моё пробуждение было не просто неприятным. Оно было отвратительным. Заглавными буквами и в самом мерзком значении этого слова. Проснулась я от того, что мне в горло вливалась жидкая склизкая мерзость, собранная, это я предположила из-за запаха, либо на помойке, либо на кладбище с раскуроченными могилами. А может и там и там. И нужно ли говорить, что окончательно придя в себя и сделав пару осознанных глотков этой жижи, я еле успела добежать до ванной, где меня благополучно и вывернуло наизнанку. Водой. Справившись с потугами и конвульсивными сокращениями пищевода, я тупо уставилась на новоприобретенное содержимое унитаза.— Да, вот так вот эта дрянь и работает. Всё, кроме воды всасывается в организм. Я подняла голову: Бэрронс стоял в дверях ванной комнаты, в своём обалденном эквиваленте рабочей формы, состоящей из потёртых джинсов и футболки и держа в руках дымящуюся глиняную чашку. — Просвети, что за хрень ты мне влил? — ещё слегка дрожа на неверных ногах я направилась к умывальнику.— Эта ?хрень?, как вы изволили выразиться, мисс Лейн, приготовлена по рецепту, что дала мне ваша книга, — мужчина невозмутимо пожал плечами.— Это не моя книга, — в зеркале над раковиной, я наблюдала, как мышцы его плеч натянули ткань футболки. Татуировок на его теле было куда больше, чем я видела когда-либо. Красные и чёрные руны обвивали всю длину рук, заходя на кисти и полностью окрашивая большие пальцы; в глаза бросались разрисованная шея и тоненькие завитки на висках и подбородке. — Что с тобой случилось, Бэрронс? Ты организовал в городе фестиваль татуировок и проходишь главным судьёй по конкурсу? Бэрронс оттолкнулся от дверного косяка и шагнул ко мне. Он поставил чашу с жижей передо мной на раковину. Я с ужасом уставилась на зеленовато-коричневое варево, со дна чашки поднимались пузырьки и лопались, выпуская пар и расползаясь красными спиральками по поверхности.— Чашка должна быть пустой, — невозмутимо произнёс Бэрронс.— Но это такая гадость! — простонала я.— Знаю, что гадость. Сам варил это зелье. Но выбора у вас нет. Либо это, либо здравствуй кома.— Но, Бэрронс… Постой! — я, наконец, уловила главный смысл его слов. От чего мне стало дурно снова. — Это тебе Синсар Дабх сказала напоить меня этим? А ты не думал, что это может быть отрава? Я могла вообще не очнуться!— Вы думаете, что это не пришло мне в голову? Я не настолько осёл, как вам нравится думать, мисс Лейн, — Бэрронс зло уставился на меня, ясно давая понять, что нет иного выхода, кроме как выпить всё до дна. — Прежде чем влить это тебе в глотку я сам выпил немало этой дряни. Пей, мать твою, иначе я тебя свяжу, и буду поить через воронку, — я даже не успела моргнуть, как услышала звук захлопнувшейся двери. Правда? То есть Бэрронс абсолютно добровольно глотал это варево, только чтобы проверить его действие и не навредит ли оно мне? Я снова покосилось на чашку. Ну раз так… И через минуту я отправила очередную порцию бесцветной жидкости в унитаз. Спустя полчаса я вышла из ванной чистая, свежая, полностью приведшая себя в порядок и по достоинству оценившая эффект зелья – ни синячка ни царапинки. Кожа почти светилась изнутри, волосы блестели, были невероятно густыми, а внутренние ощущения… В тот момент я чувствовала себя, как хозяйка вселенной. Войдя в комнату, я увидела на прикроватной тумбочке поднос с тарелками, на которых возвышались небольшие горки фруктов и жаренного мяса, нарезанного ломтиками. Мой желудок тут же запел грустную песню обиженного и обездоленного прошедшего через спазматический ад внутреннего органа. Надо ли говорить, что я заторопилась его утешить? Я доедала второй кусок отменной говядины, зажёвывая его виноградом, когда вошел Бэрронс с термосом и чашкой в руках.— Умоляю, пусть это будет латте! — зная Бэрронса, я была уверенна, что это порция очередного ужасного варева.— Только не обольщайтесь, мисс Лейн, — мне показалось, он слегка улыбнулся, кидая термос и кружку на кровать рядом со мной. — Вам всё равно придётся периодически пить отвар.— Почему? — я отвинтила крышку термоса и, вдохнув терпкий кофейный аромат, благодарно застонала. Не наливая в чашку, я стала отпивать сладкий напиток прямо из горлышка, ощущая на языке привкус ореха и ванили. Не знаю, где и когда Бэрронс этому научился, но любая приготовленная им еда была восхитительной, а кофе заставлял меня впадать в состояние вкусового оргазма.— Потому что действие кратковременное и не полное. По моим подсчетам уже к ночи может стать хуже, — Бэрронс с лёгкостью перетащил увесистое кресло к кровати и сел напротив меня, откинувшись на кожаную спинку. Я поняла, что он хочет рассказать мне что-то. Я так же понимала, что сказанное им мне не очень понравится и уже жалела о таком количеств съеденного и выпитого. Мой желудок неприятно сжался и сделал тройное сальто, заставив меня поморщиться. Однако, Бэрронс всё равно указал на тарелку пальцем:— Мак, я сам жарил это чёртово мясо, так что тебе придётся съесть всё. И очень внимательно меня выслушать. То, что ты сейчас чувствуешь себя хорошо, это не победа, а лишь отсрочка, позволяющая более детально разобраться в ситуации и продумать следующие шаги. Как долго я смогу удерживать твоё такое состояние я не знаю, так что чем скорее мы придумаем что-то новое, тем лучше.— Ну, я это и так уже поняла. Чего делать-то будем? — я взяла ещё кусочек стейка с тарелки и принялась жевать его через силу. Глядя на меня и, видимо, удовлетворившись тем, что его кулинарный шедевр не пропадает зря, Бэрронс продолжил:— Для начала то, что мы уже имеем. Книга показала мне два разных заклинания. Я уже и раньше видел подобные руны, но в хаотичном порядке это просто символы и если кто-то умеет грамотно их соединять, то этот кто-то творит настоящую магию. Именно это и сделала Синсар Дабх, сложив для меня верное послание. Зелье, что вы выпили, само по себе не обладает особой силой и готовится из простых ингредиентов. Но вот заклинание, которое к нему прилагается, превращает отвратительную жижу в живительный отвар. Правда, вкусовые свойства портятся окончательно. И ещё оно влияет на изготовителя с такой силой, что пришлось прибегнуть к защите. Я вздрогнула на клеточном уровне, когда поняла, насколько был силён побочный эффект заклинание, если даже Бэрронсу пришлось с ног до головы обрисоваться татуировками. Обычного человека это просто убило бы. Разделавшись с ещё одним куском мяса и горстью винограда, я приложилась к латте что бы, наконец, отставить еду с чувством выполненного долга и задать Бэрронсу вопрос.— Так и что же делает эта мерзость. В смысле как она лечит?– Свойство зелья заживлять сильные повреждения, магические в том числе. Ну и вообще омоложение, повышения тонуса. Как ни крути — напиток жизни. Но эффект временный, как я уже сказал. Пить приходиться раз или два в сутки и даже тогда всё действие постепенно сходит на нет, – я уже открыла рот, что бы задать следующий вопрос, но Бэрронс заткнул меня движением руки и продолжил. — Вот тут-то и вступает вторя часть послания Книги. Это другое заклинание, оно замораживает течение времени для одного конкретного живого существа. Фактически замораживая любое изменение. Человек дышит, видит, ходит, живёт своей жизнью, но при этом, всё, что оказывается в непосредственной близости с ним и он сам просто не меняются, не отмирают старые клетки, не появляется новых. Он замолчал и дал мне время переварить информацию и сделать вывод. Мне понадобилось чуть больше минуты, что бы резюмировать:— Значит, я исцеляюсь первым заклинанием с зельем, потом ты произносишь второе и вуаля, жива - здорова, цвету и пахну в безвременном коконе.— Не всё так просто, мисс Лейн, — Бэрронс показал мне намёк на ухмылку. — Во-первых, заклинание не произносится а пишется, а во вторых и его эффект не вечен.— Что это за магия такая? Никакой определенности, никаких гарантий, — я закатила глаза к потолку. — И на чём писать-то надо это второе заклинание?Бэрронс расплылся в коварной улыбке, которая не сулила мне ничего хорошего:— На теле заклинаемого. То есть на вашем теле, мисс Лейн. Мои глаза полезли на лоб. Этому мужчине определенно не даёт покоя чистота моей кожи, и он не упустит ни шанса что-нибудь на мне нарисовать. Но был ли смысл спорить? Это не блажь Бэрронса, а способ на время остановить, возможно, мою смерть. Начни я упираться, то выглядела бы, как минимум глупо. Однако то, что я смирилась с неизбежным не означало, что мне это нравилось. Но, как это часто бывает, у Иерихона были свои методы. Не убирая улыбки с лица, Бэрронс поднялся и подошёл к прикроватному столику. Открыв ящик, он извлёк оттуда знакомую мне кожаную коробочку и небольшой свёрток из плотной ткани. Переставив тарелки на столик, он переложил поднос, на котором они стояли, в изножье кровати и стал раскладывать на нём пузырьки с краской и раскатал свёрток, который на деле оказался чехлом для игл, маленьких ножичков, больше похожих на скальпели, и каких-то лакированных палочек.— Устраивайтесь поудобнее, мисс Лейн. Мне нужна будет ваша спина. Для начала, — Бэрронс указал открытыми ладонями на кровать в приглашении и принялся что-то выбирать из числа инструментов.— Эй. Я, вообще-то, не могу как ты, запросто сбросить шкурку. Это останется со мной навсегда, — спуская свой халат по плечам до талии и взбираясь на кровать, я следила за тем, как Бэрронс вытаскивает из одного из отделений чехла тонкую глянцевую палочку. — Именно по этой причине у меня в руках не игла, а кисть, — он продемонстрировал мне длинную кисточку с красной рукояткой и чёрными зауженным пучком на конце. Я с шумом втянула в себя воздух, дыхание сбилось, в горле пересохло. Обожаю эту свою реакцию. Блин. Я знала эту кисть. Когда-то давно, в моём бессознательном состоянии, Иерихон заставлял меня спать, нанося узоры на моё тело. Я помню эти моменты не очень отчетливо, так как находилась в полудрёме, но, тем не менее, образы того времени возбуждали во мне трепет. Бэрронс не стал делать вид, что не заметил моей реакции. Он ещё шире улыбнулся и наклонился ко мне, от чего моё сердце ускорило темп. Кисть очертила полосу на моей коже, когда мужчина потянулся к поясу халата, развязывая его и распахивая полы, попутно окидывая меня блестящим от возбуждения взором.— Это нам больше не понадобится, — халат упал на пол. — Спина, Мисс Лейн. Не заставляйте меня повторять. Мне очень плохо удавалось скрыть своё радостное хихиканье, когда я укладывалась на животе вдоль кровати. Но тут я вспомнила:— Бэрронс, Дэни. Ей плевать на двери, тем более, если они закрыты.— Помолчи, иначе рисунок выйдет кривым и придётся исправлять, — Бэрронс поднялся на кровать следом за мной. Для удобства он уселся на мои бёдра сверху, тем самым сковывая мою нижнюю часть. — Когда ты заболела, я отправил её к твоим родителям, под предлогом заразности и что бы под ногами не мешалась. А теперь, полежи смирно. Бэрронс собрал мои волосы и закинул их мне за голову, так, что они накрыли моё лицо, и я снова хохотнула, за что получила неприятный, но лёгкий тычок кистью в бок и еле слышный предостерегающий рык. Я повернула голову набок, чтобы сквозь пряди наблюдать за ним. Иерихон зажал кисть между проступившими клыками и двумя руками стал поглаживать мою обнаженную спину, местами надавливая чуть сильнее или сжимая кожу. Его глаза были прикрыты тенью от длинных ресниц, но я видела красный огонёк и блеск, разрастающиеся в них по мере того, как его пальцы спускались всё ниже. Но дойдя до моего пояса, он остановился и, придвинув поднос к моей голове, достал самый большой флакон и открыл его. Услышав запах спирта, я напряглась, поняв, что для нанесения рисунка кистью обеззараживать кожу не нужно. Бэрронс почувствовал это:— Не доверяешь? Я же сказал: никаких игл. Но кожу всё равно нужно обезжирить, иначе краска быстро сойдёт, — я тут же расслабилась. Достав ватный тампон из чехла с инструментами, Бэрронс действительно протёр мою спину и плечи до локтя спиртом, заполняя воздух вокруг нас резким запахом и влажными парами, от вдыхания которых, казалось, вот-вот захмелеешь. Затем, открыв другой флакончик и окунув туда кисточку, окрасив ворсинки в красный, Бэрронс наклонился вперёд, прижимая меня к кровати и давая почувствовать своим задом то, что планы его распространялись далеко за пределы нанесения рун на мою кожу. Ужасно щекоча, кисть заскользила по спине.______— Только погляди, ты стёр почти все руны, – пожаловалась я.— Всё что нужно осталось нетронутым.— Всё, что нужно?.. Бэрронс! — я сделала шутливо-страшные глаза, уставившись на него. В ответ на это он лишь пожал плечами. Так и знала, что Иерихон специально тянет время, разрисовывая меня с шеи до задницы, дразня своей эрекцией и прикосновениями к моим чувствительным местам. Я была прекрасно осведомлена о аппетитах Бэрронса; он мог трахаться сутками, да что там, неделями не вылезать из постели. Если бы нам обоим иногда не требовалось есть, а мне ещё и спать, секс мог бы быть бесконечным. Но временами, казалось, он удовлетворялся ?малым?, за неимением другого слова. Вот и сейчас, спустя несколько часов он развалился на подушках, занимая всё огромное пространство кровати и выглядя при этом весьма сытым. Я же лежала у Бэрронса под боком на животе в кольце его захвата и, подперев голову одной рукой, второй перебирала неприлично отросшие чёрные прядки – со своего последнего ?возвращения? он так и не подстригся, доставляя мне удовольствие лицезреть, как его волосы выглядели хренову тучу лет назад.— Что ты делаешь? — от хриплого шепота у моего лица и мягких поглаживаний и поцарапываний вдоль моего позвоночника у меня снова закололо внизу живота. Чёрт. Я просто физически не могу его не хотеть.— Тебе подстричься нужно.— Сейчас я трахну тебя ещё раз и принесу тебе ножницы, — на этих словах Иерихон сжал мою задницу, впиваясь в плоть когтями, давая понять, что он действительно намерен сделать то, что сказал.— С каких это пор, я твой личный парикмахер? — С сегодня. Ты неплохо ладишь со своими волосами, с чужими сложностей не возникнет.— А кто занимался этим раньше? — я подумала, что после Хеллоуина он всегда поддерживал свою причёску в порядке, хотя все салоны красоты и парикмахерские уже не работали.— Тебе не просто не нужно об этом знать, ты и не хочешь, — Бэрронс сощурил глаза и широко улыбнулся мне. С некоторых пор я с лёгкостью соглашалась не получать ответы на свои вопросы. Если они не были действительно важными. Ну а если уж царь зверей при своём отказе так божественно улыбался, то я не просто забывала об ответе, я и вопрос вспомнить не могла. Но на завтра я действительно стояла посреди ванной и стригла Бэрронсу волосы. Мы продолжили лежать в сладкой неге, пока Иерихон, видимо от нечего делать, не шлёпнул меня по ягодицам. Звонко и неожиданно. — Ай! — смеясь, я подскочила на кровати, подтягивая ноги под себя и усаживаясь на пятки так, что бы до моей пятой точки было сложнее добраться. Бэрронс тоже тихо посмеивался, довольный моей реакцией, но, подняв глаза, выражение его лица тут же сменилось с весёлого на серьезное. И, прежде чем я осталась в постели одна, я заметила во взгляде чёрных глаз тревогу. Секунду спустя до меня дошло, в чём дело: из моего носа на простыни хлынул поток горячей крови. В глазах у меня зароились мошки, я стала кашлять, подмечая кровавую слюну на ладонях, прикрывающих рот. Живот начало скручивать болью, но к губам уже поднесли глиняную чашку с отвратительной жижей. Совершив над собой усилие, и, подавив кашель, я умудрилась сделать пару глотков, потом ещё и ещё, пока не выпела всё до дна. Облегчение наступило мгновенно, осталось только дождаться рвотных позывов, но их не было.— На тебе руны, так что зелье останется внутри какое-то время, увеличивая свой эффект, возможно даже всё переварится. Это было бы хорошо, — Бэрронс отставил чашку и притянул меня к себе, накрывая нас одеялом. — Прошло семь с половиной часов между порциями, из-за рун, это время увеличится, но не думаю что надолго. Кроме того, постепенно будет становиться только хуже. Нам надо бы поторопиться.— И что ты намерен делать? — я жалась к нему, ещё переваривая отголоски боли.— Лучше всего было бы обратиться к первоисточнику, но этот урод сейчас в глыбе льда глубоко под землей и выпускать его у меня нет не малейшего желания, — он выдохнул и взглянул на меня, прячущуюся у него на груди. — Ты говорила, что Тёмный Король слышал о зелье от Крууса, он мог бы что-то знать. Но я столетиями гонялся за его книгой, зная, что она в одном конкретном мире, а где искать его самого я понятия не имею. И это займёт тонну времени, которого у тебя нет. — Может поймать одного Принца? — прохрипела я.— Не думаю, что они нам помогут, даже если я начну их пытать. Круус не такой дурак, что бы посвящать даже братьев в свои секреты. Нам нужен кто-то древний и со знаниями. Я захихикала через саднящее горло, собираясь озвучить свою идею, и ощущая острое дежавю:— Кварк, Бэрронс. Древний, знающий и близкий к Тёмному королю, — мужчина, обнимающий меня, напрягся и нахмурился, глядя мне в глаза. Я видела по его лицу, с какой серьёзностью он обдумывает это решение.— Это может сработать, — проговорил он. — Но разговаривать будете лично, раз уж он так к вам привязан. И старайтесь не подпускать его к магазину или клубу, — официальный деловитый Бэрронс строил план.— Без проблем. Ты поймаешь его?— Нет, я сделаю так, что ты поймаешь его, — Бэрронс оскалился. — Боль прошла?— Почти, а что? — но я уже кожей бёдер чувствовала это самое ?что?.— Мне не нравится, когда из тебя хлещет кровь, если это сделал не я, — и он накрыл меня и телом и губами.