Глава двадцать третья (1/1)

"?— Какая твоя любимая песня? —?спросил Оливер, задорно вздёргивая носик и откидывая голову на плечо мужчины.—?Песня? —?переспросил чуть удивлённо он, после?— задумавшись. —?Тебе интересно?—?Ага,?— протянул юноша, улыбаясь,?— ты познакомил меня со множеством исполнителей, но я всё ещё не знаю твоего любимого. Ну так что? —?повернулся мальчишка к Ричарду всем телом, ожидая ответ. —?Есть ли в твоём сердце песня, что трогает душу?—?Есть одна,?— усмехнулся Манн,?— с недавних пор она стала особенной для меня в некотором смысле.—?Напоминает кого-то? —?самодовольно улыбнулся Оливер, явно не скрывая своего превосходства, и кокетливо повёл плечиком. Ричард тихо рассмеялся, проведя ладонью по юношескому предплечью.—?Слушая её, я улыбаюсь. Как и глядя на тебя.Оливер промычал, умиляясь, и притёрся к мужчине щекой, любовно целуя его в уголок губ.—?Любимой, как таковой, нет, разве что просто фавориты. Но ты слышал почти все.—?Мм,?— многозначительно улыбнулся младший, закусывая губу. —?А хочешь узнать, какая моя любимая? —?поёрзал он на месте, снова усаживаясь в позу ?бабочки? лицом к Манну. Тот вновь рассмеялся, уже предвидя ответ.—?Какая твоя любимая песня, любовь моя?—?Та, что ты написал для меня! Помнишь? По моему приезду.—?Малыш, конечно, я помню,?— улыбнулся Ричард и поманил пальцем, подзывая мальчика к себе.—?Она самая лучшая,?— выдохнул с наслаждением Льюис, располагаясь в мужских руках, что по манере защиты обвили его тело.Блаженно жмурясь, мальчишка потянулся, прикрыв глаза и, устроившись удобнее, через пару минут тихо засопел, даже во сне чуть улыбаясь. ?Ты?— самый лучший??— прошептал Ричард, ласково перебирая короткие светлые пряди, и выдохнул с лёгкой улыбкой, облокачиваясь на спинку дивана, ощущая, как чувство умиротворения и спокойствия овладевает всем его телом, и, с небольшой ладонью в своей руке, медленно провалился в сон.?Ричард вздрогнул и распахнул глаза, пытаясь проморгаться от тёмных пятен, что тускло мигали на потолке. Переведя тело в положение полусидя, он потёр глаза и бросил взгляд на правую сторону своей кровати, которая некоторое время назад имела значение, когда её согревало небольшое тело. Который час? Стакан с дребезгом падает на пол, разбиваясь на десяток осколков, и Ричард обессиленно выдыхает, медленно наклоняясь и собирая маленькие хрусталики. На улице ещё темно, или Солнце уже погасло, и Манн давно мёртв. ?Ты не должен был!??— врезается ему в голову тупой болью, и он кривится, проводя рукой по лбу."?— Ты не должен был отпускать его! —?кухонный столик сильно дрогнул от удара небольшой ладони по нему, затрясся.—?Я сделал это ради него! —?казалось, Ричард готов был взорваться от ярости и отчаяния, что наполняла его с каждой секундой. Сведя брови к переносице, он сильно сжимал кулаки, пытаясь сдерживать гнев, и вдруг цыкнул, уходя от друга.—?Нет! —?остановил его Лиам, хватая за плечо. —?Ты струсил! —?невысокая светловолосая фигура сейчас казалось Манну не менее устрашающей, чем разъяренный лев, что загнал свою добычу в угол, желая растерзать на кусочки. —?Ты должен был сражаться за него!—?Очнись! Ты не в своих выдуманных романах, Лиам! Я?— не принц, спасающий принцессу, а обычный человек, у которого есть свои страхи! И я не могу позволить себе потерять Оливера окончательно!—?Ты оставил его,?— произнёс Ли тише, несильно дёргая губами.—?Я наблюдаю за ним.—?Он этого не знает!—?Так будет лучше. Мы оба это решили,?— отвёл взгляд Манн.—?Какова вероятность, что он не остынет к тебе?—?Никакой,?— произнёс он тихо, проходя мимо парня. Лиам закрыл глаза, глубоко вздохнул, опуская напряжённые плечи, и несильно нахмурился, чувствуя, как сердце разрывается на миллионы кусочков от вида такого Ричарда. Изнурённый, изнеможенный, обессилевший. Он полностью разбит.—?И сколько ты планируешь держать его на дистанции?—?До совершеннолетия.Миррен хмыкнул.—?Поступай, как знаешь,?— Ричард услышал, как позади него Лиам зашагал по комнате. —?Ты прав, вы не в сказке, и не в романе, поэтому я не уверен, что Оливер сможет выдержать это.Входная дверь с грохотом захлопнулась.?Оглушающая тишина ультразвуком ударила по ушам, звуки за окном раздражали, и единственное, что привело Ричарда в чувства?— звук поворота ключа входной двери.—?Ричард! —?послышалось негромко снизу. —?Ох, вот ты где,?— улыбнулся Лиам, увидев спускающегося с лестницы мужчину, и продолжил раскладывать продукты на стол. В белоснежной свободной рубашке, заправленной в строгие узкие брюки, что идеально подчеркивали стройные бёдра, с распущенными светлыми, на ощупь мягкими, волосами он выглядел свежим и сияющим. ?Прекрасен, как никогда. Дерек сильно на него влияет??— подумал Ричард, подойдя к противоположной стороне кухонного стола.—?Только встал? —?бросил Лиам взгляд на друга, пробежавшись глазами по оголённому торсу, и поставил последний контейнер на стол.—?Ага.—?Сегодня ты проснулся позже обычного,?— Манн обернулся к часам, что висели над плитой. 8:15. —?Я рад,?— резюмировал он, улыбнувшись.—?Вчера я уснул довольно рано.—?Точнее, вырубился,?— предположил Лиам, попадая прямо в точку,?— и это неудивительно,?— он убрал пачку молока, принесённую с собой, в холодильник,?— с трёх ночи на ногах.—?Зачем ты это говоришь? Я прекрасно понимаю, что ложусь и просыпаюсь. Или ты думаешь, что я просто в какой-то момент отключаюсь.—?Да, но не всегда осознаешь время, в которое это происходит,?— выдохнул Лиам, разворачиваясь к мужчине.—?Ты видел его сегодня? —?спросил Манн тише.—?Видел.—?И как он? —?с надеждой вдохнул он, глядя Ли прямо в глаза. Тот застыл на пару секунд, и после?— негромко хмыкнул, открывая один из контейнеров с тушеными овощами.—?Вот сам бы у него и спросил.—?Лиам.—?Я говорил с ним. Он сказал, что хочет прийти к тебе.—?Что? Ты отказал?—?За кого ты меня принимаешь? Конечно,?— убрал он волосы за ушко, выкладывая овощи на тарелку, и добавляя к ним небольшие кусочки запечённой говядины. —?Он почти до слёз умолял. Хотел почувствовать твой запах.—?Скажи, что дом продали,?— Лиам бросил на друга тяжёлый взгляд из-под век.—?Ты поступаешь неправильно.—?Мы это с тобой уже обсуждали, Лиам.—?Прошло лишь три месяца, а вы оба уже сходите с ума. Может, стоит прекратить?—?Если мы прекратим, то…—?Что? Неужели ты думаешь, что отец Оливера настолько ужасный человек, что по его мнению Оли лучше страдать в одиночестве, чем быть со своим любимым?Ричард молчал. Он не знал, что ответить. Пару месяцев назад его окутал страх больше никогда не увидеть мальчика, но сейчас он неосознанно теряет его своими действиями. И хуже всего то, что он считает это их ?спасением?.—?Я не… —?его прежде грубый голос вдруг задрожал, и Лиам напрягся. —?Пойми, я никогда не хотел плохого для Оливера. Я думал, что защищаю его, но,?— он стиснул зубы,?— я облажался, Лиам. Я просто не знаю, что мне делать.Миррен прикасается к мужской щеке, заставляя посмотреть на себя. Холодная рука обдаёт неприятными разрядами по коже, но ощущение того, что это делает Лиам, заставляет что-то тёплое разлиться по всей груди. Ричард переводит на него тоскливый, лишённый недавнего блеска взгляд, и по щеке скатывается одинокая слеза, обжигая ладонь.—?Лиам, я так по нему скучаю.Миррен поддаётся вперёд и оставляет лёгкий поцелуй на скуле, сцеловывая влажную дорожку, и, прежде, чем прижаться к манновской груди, заглядывает ему в глаза, влажные, полуприкрытые. Биение сердца успокаивает, и Ричард прижимает друга к себе ближе, сминая идеально выглаженную рубашку. И никогда прежде Лиам не испытывал столь глубокой печали, только лишь глядя на родного сердцу человека, никогда он не желал быть ближе дозволенного тому, кто в этом так отчаянно нуждался, и никогда он не представлял, что этим человеком будет Ричард.Чуть отпрянув от тяжело вздымающейся груди, Ли поднял голову. Манн осторожно огладил его по шёлковым волосам, второй ладонью коснувшись молочной шеи, проведя пальцами линию по выглядывающей ключице прямо до начала пуговиц, и опять вернулся к его щеке, чтобы вновь обратить на себя взволнованный взгляд. Лиам чувствует, как внутри что-то переворачивается от столь непозволительных касаний, и одновременно пылает изнутри, чувствуя, как сердце больно бьётся о самые рёбра. Большой палец оглаживает нежную кожу, и затем робко касается нижней губы, яркой и влажной. Лиам тяжело дышит и, то ли нервно дернувшись, то ли желанно поддавшись, он оказался в интимной близости от губ Манна, наконец, слыша его дыхание из приоткрытых губ, такое тяжёлое и горячее, и парня вдруг охватывает волна невыносимого желания. Они одновременно подняли взгляд друг на друга, и сердце пропустило удар?— Ричард уже с нажимом проводит пальцами по щеке, соприкоснувшись с Мирреном лбами, и прижимается к губам напротив, сжав чужую шею, когда Лиам выдыхает стон. Небольшое тело прижалось к горячему торсу, и Манн сдаётся?— он подхватывает парня под бёдра и, преодолев полторы комнаты, укладывает на диван в гостиной, жарко целуя его в пылающую шею, срывая с губ несдержанный стон. Оба держатся друг другу ближе, не отрываясь от губ и не сводя друг с друга взгляд, вероятно потому, что если они хоть на сантиметр отпрянут, то остатки разума ударят в голову, заставляя задуматься: ?Какого чёрта мы делаем?!?, а думать не хотелось вовсе. Хотелось эти губы, эти горячие ладони, что так ласково оглаживают бёдра, тяжёлое дыхание в шею, и тихие стоны. Ричард прикрыл глаза, затем вновь распахнул ресницы, и отчего-то внезапно остановился. Какая-то эмоция в глазах напротив пробила молнией, и он почувствовал, как его руки задрожали.—?Ричард? —?прошептал Лиам, оглядывая друга и всё ещё тяжело дыша. Подходящих слов не находилось, и он, приподнявшись, обвил мужчину руками, сжимая в объятиях.—?Лиам,?— вздрогнул он, произнеся его имя совсем тихо куда-то в плечо.—?Не нужно,?— успокаивающе огладил он широкую спину,?— всё хорошо.—?Прости меня. Прошу, прости.—?Ты скучаешь, я знаю. Ты нуждаешься в любви. Я здесь, Ричард, и пока тебе это необходимо, я буду рядом.Лиам пытался выровнять сбившееся дыхание и голос, ласково сжимая манновскую ладонь, и прокручивал в голове свои же слова, силясь убедить в них и себя.***Прошло две недели, и Ричард не знает, как смотреть другу в глаза. Лиам же не позволяет мужчине быть одному слишком долго, понимая, что сейчас творится у него в голове, постоянно напоминая ему о том, что он рядом.Ричард словно живёт в ужасном сне, кошмаре, который, кажется, не закончится никогда.Оливер вновь не спит. Очередная вспышка воспоминаний врезается ему в мысли, заставляя глубокой ночью распахнуть глаза и больше не позволяя сомкнуть их. Его глаза сильно болят, Оливер плачет навзрыд в школьном туалете, потому что их занятия вновь перенесли в кабинет мистера Манна, куда он не может зайти с тех пор, как тот не появлялся в учреждении. Оливер заваливает пробные экзамены, и выслушивает какие-то нелепые слова поддержки от классного руководителя и директора, которые возлагали на мальчика большие надежды. Его надежды тоже сгорели в прах.***Прошёл месяц, и Ричард вновь вернулся в свой прежний ритм жизни?— работа, дом, работа, дом. Саймон удивлённо ахает, увидев своего фотографа, убитого и раздавленного, с этой идиотской наигранной улыбкой и хриплым голосом. Удивлённо ахает он про себя, не говоря тому ни слова, но стараясь наблюдать за ним больше. Лиам в своём студийном кабинете перекрывает манновские синяки под глазами, и придаёт его лицу менее болезненный вид, и затем тяжело выдыхает, когда Ричард, обессиленный, утыкается ему в плечо, размывая труды работы. Придётся перекрывать заново.—?Заново,?— повторяет громко Флойд, и Оливер чуть вздрагивает. —?Выполни это задание ещё раз, Оливер,?— заново прорешивать тесты, заново учить материал, потому что тот, словно туман, рассеялся, заново заставлять себя каждый день подниматься к шести утра, заново натягивать улыбку и заглушать всхлипы, сдерживать удушающие слёзы. Каждый день?— ?заново?, и Оливер не выдерживает. Он бы ни за что не пережил всё это вновь.***Проходит ещё полтора месяца, а это значит?— выпускной. Строгий костюм, белоснежная рубашка, взволнованные родители, куча подростков, радостный Тони, шумные коридоры, церемония вручения, плачущие родственники и выпускники, речи преподавателей, учеников, радостные возгласы.—?Уже сегодня? —?уточняет, кажется, у самого себя Ричард, не веря, что прошло уже полгода.—?Да,?— кивает Лиам, протягивая телефон. Ричард улыбается дрожащими губами: его мальчик вырос.—?Оливер, ну же! Мы опаздываем,?— врывается Тони в комнату друга и, схватив всё, что можно запихнуть по пути в рюкзак, крепко берёт его за руку, вытаскивая из дома.Оливер чувствует себя обузой, поэтому не сопротивляется.Шумный дом, громкая музыка, выпившие подростки, и Тони, хватающий первую попавшуюся бутылку с каким-то напитком.—?Что это?—?Не важно, пей,?— пихает он её другу.—?Тони, я не пью,?— Грейс помотал головой, и, наплевав на сопротивления, влил Оливеру почти половину бутылки, пока тот не закашлялся.—?Теперь пьёшь,?— Оли поморщился, и вытер губы тыльной стороной ладони, наблюдая за тем, как его друг допивает напиток за него, не сводя с того глаз. Что-то в этом было привлекательное, и Оливер, чувствуя, как алкоголь медленно растекается по его телу, выхватывает бутылку из рук Тони, допивая остатки.Всё началось с алкоголя, так пусть на нём всё и закончится.Оливер злится, он просто в ярости. ?Бросил??— врезается ему в голову, ?Бросил. Бросил одного. Сбежал??— раз за разом всплывало в его пьяных мыслях, и он почти отключает разум, полностью отдавая себя без остатка алкоголю, громкой, почти оглушающей, долбящей по ушам, музыке, и Тони, сумасшедшему Тони, который опять отобрал у кого-то бутылку, но лишь одну, чтобы разделить одно горлышко со своим другом. Они выбегают на улицу, где тоже всё кишит пьяными выпускниками, и даже, кажется, какими-то незнакомыми людьми, и с криками прыгают в озеро прямо в одежде.На следующий день Оливеру стыдно. Как же ему чертовски стыдно за такие мерзкие мысли в адрес Ричарда. ?Нет-нет, он не бросил меня, он защищает меня. Если бы мы пошли против отца, то больше никогда не увиделись бы??— навязывает Оливер себе, с каждым днём веря в это всё меньше. Он вновь почти теряется в мыслях, пока этот поток не прерывает Тони, тихо постучавшийся в дверь его комнаты.—?Ты только встал? —?спросил он тихо, стараясь не вызывать головные боли?— последствия от вчерашней выпивки. Он протягивает парню таблетку, стакан с водой и улыбается. —?Пойдём сегодня опять на озеро? —?Оливер смотрит на него внимательно, оглядывая лицо и руки. Нет, это не Ричард. Но может оно и к лучшему?—?Да,?— кивает он, впервые за столь долгое время чувствуя себя счастливым.***Проходят экзамены, проходит лето, а вместе с тем и непреодолимая тоска, и это значит, что Оливер теперь студент Клойдского университета. Ему теперь двадцать, сегодня день его рождения, и день их первой встречи, и Оли всё ещё надеется хоть на какую-то связь с ним. Как бы странно это не звучало, но стали забываться черты лица и голос, но касания губ всё ещё ощутимы, и, видимо, им необходимо больше времени, чтобы исчезнуть окончательно. И Оливер искренне надеется, что не наступит тот день, когда это произойдёт.Отец гордится своим мальчиком, и в день, когда телефон Оливера вновь проходит ?проверку?, Флойд возвращает его со словами:—?Я тебе доверяю, милый. Ты вырос, я это вижу, и я рад, что мы больше никогда не вернёмся к тому, что было год назад,?— ?Это было не год, а девять месяцев назад, отец??— подумал про себя Оли, но в ответ лишь чуть улыбнулся и благодарно кивнул, принимая лёгкий поцелуй в лоб. Верно, Оливер был хорошим мальчиком, значит, теперь он может тихо?— тихо вернуться в свою комнату, и написать Ричарду о том… О чём же? Об экзаменах, о выпускном, о поступлении, или же о тех месяцах, которые были самыми тяжёлыми в его жизни? Или, быть может, о том, как Тони стал в разы для него важнее, ведь когда Оливер, казалось бы, видел мужчину силуэтом на улицах, в кафе, гнался за ним, в конце концов догоняя лишь пустоту, и от этого чуть было не скулил от отчаяния, он был рядом? Или же о том, что его сестра родила ему на свет племянника? Что он должен написать, и что Ричарду нужно знать? Он сказал залечь на дно, но неужели не было другого выхода? Хотя бы возможность услышать его голос ещё раз. ?Я отпустил??— повторял сам себе Оливер, но каждый раз вновь и вновь возвращался к тому, с чего всё начиналось, рыдая в подушку, а затем мокрым, лишённым чувств взглядом смотрел куда-то вглубь своей комнаты. Ещё через неделю в глубине этой комнаты сидел Тони?— счастливый от победы в приставку, искренний, и самый близкий на свете, и Оливер смотрел на него. Смотрел до тех пор, пока не перестал видеть в нём того, с кем мог бы быть в этой комнате год назад. Того, кто, вероятно, больше не появится в его жизни. ?Оливер!??— воскликнете вы. —??Но как же так? Неужели ты даже не пытался хоть как-то выйти с ним на связь??. А он пытался. Пытался несколько месяцев, бегая по друзьям, в студию, обращаясь к Эли?— безрезультатно. Мартин, вероятно, покинул город вместе с ним, Эли ничего не знает, на студии и в кафе?— молчат. И даже Лиам, что был единственной связующей нитью между ними?— в какой-то момент исчез. Словно Ричард, уехав из города, забрал с собой всё, что напоминало Оливеру об их любви, будто ничего никогда и не было, как если бы ему это лишь приснилось.............Пятого июня, сидя на балконе своей квартиры, купленной на деньги отца?— как подарок за успешное поступление в университет, Оливер вдруг вздрогнул, выронив кружку с чаем из рук, от чего та с треском упала на кафель, разбиваясь на множество осколков. Он чувствует, как всё его тело пробивает сильной дрожью и поднимает глаза на тёмное, усыпанное миллиардами звёзд небо. Он сильно сжимает плед на своих ногах, и пытается вспомнить, как смотрел на него в те времена, когда они ещё были вместе. Какими были его руки? А голос? Взгляд?Оливер глубоко вдохнул, позволяя прохладному ветру пробраться в самые лёгкие. Воздух всегда был таким приятным? Оливер чувствует, как прошёл дождь. Ливень. Цунами. Но на небе ни облачка, а поблизости нет океана. Оливер видит золотой рассвет, но на часах половина второго ночи. Он обращает взгляд в сторону города и видит в нём бесконечное число окон, людей на улице нет, но он не чувствует себя одиноко. Он слышит запахи, различает цвета, видит музыку шелестевшей от ветра листвы, но на улице кромешная тьма.Оливер жмурится, и вновь распахивает глаза, поднимая взгляд обратно к небу. Он помнит, как смотрел на него в те времена, когда они ещё были вместе, и осознает, что в его взгляде не видит своего отражения, в голосе нет знакомых ноток, в смехе нет ничего, что принадлежало бы ему, а его руки…это просто руки. Щёки вдруг пылают огнём, а по подбородку катятся огромные солёные капли, с глухим звуком падая на плед. И он улыбается. ?Я отпустил!??— кричит Оливер, подрываясь с места, смахивая плотную пелену слёз с глаз, и рыдает, рыдает без конца, медленно опускаясь на колени, и стараясь заглушать сбившийся голос.***Буйки негромко бьются о причал, ветер нежно ласкает чуть отросшие и убранные в коротенький хвостик пряди, выбивая из общего количества, и Оливер стоит на берегу их небольшой реки. Оставив обувь где-то позади себя, он подходит к берегу, вдыхая запах воды. Держа телефон в руках, он в последний раз смотрит сообщения. ?Малыш, я покидаю Клойд. Прошу, не сердись, так было необходимо для тебя…для нас. Мысли о том, что отец может тебе навредить?— убивают меня, поэтому я решил, что переждать разлуку в два года нам обоим будет проще именно так. Порознь. Я люблю тебя всем сердцем, и более тебе не напишу, поэтому, пожалуйста, дождись меня, ладно? Я заберу тебя к себе. С любовью, Ричард??— последний раз он читал эти строки в мае прошлого года, чувствуя, как сердце разрывается на куски. Сейчас он чувствует лишь облегчение. Заблокировав телефон, он размахнулся и, крикнув: ?Пожалуйста, не появляйся больше никогда в моей жизни!?, швырнул его в воду, наблюдая за тем, как ещё с тридцати секунд водная гладь пускала колебания. Настал конец.